Выиграть время (джен)

«— Хорошо. Используйте ваше имперское влияние. Предложите любое содействие, какое вы, как доверенное лицо капитана Негри, можете предоставить. Почаще упоминайте имя Негри. Выдвигайте предположения. Советуйте. Сомневайтесь. Лучше не пытайтесь угрожать или давать взятки, это слишком прямолинейно — хотя возможно, что придется прибегнуть и к этому. Раскритикуйте их методы, устройте так, чтобы записи исчезли... словом, делайте все, чтобы замутить воду. Дайте мне сорок восемь часов, Иллиан. Это все, о чем я прошу.

— Все? — возмутился Иллиан. »

"Осколки чести"

*

— И последнее... наверное, вы рады будете узнать, что лорд Форкосиган женился.

Завершив свой вечерний доклад, капитан Негри, глава имперской СБ, захлопнул папку и поднял взгляд на своего визави.

Эзар Форбарра, император Барраяра, не удостоившийся места в списке гостей на свадьбе Эйрела Форкосигана, только хмыкнул и откинулся назад в той горе подушек, которая в эти дни заменяла ему официальный кабинет. Это его злило: он предпочитал командовать, находясь лично на острие атаки, шлепая по грязи, с лицом, залитым кровью, отчего весь мир виделся ему в красных тонах. А если эта кровь не была его собственной — что ж, еще лучше. Отдавать приказы из-за письменного стола никогда его не слишком привлекало, а уж из постели — тем более. И еще сильней усиливало его негодование то, что выбора у него больше не было.

— Этот паршивец женился — да ну? И что, это вся информация, которую успела собрать СБ? Давай подробности!

Негри закатил глаза.

— Сир, вы прямо как старая кумушка, охочая до сплетен. Они, можно так сказать, бежали. Спустились тайком в форкосигановскую деревню, и тамошний староста их поженил. Как мне доложили, все получилось очень… традиционно.

— Если твое "традиционно" означает "совсем как во времена Изоляции", то да. Традиционно, хм… — он покатал это слово во рту, словно оно несло в себе грязный привкус. Противный вкус во рту в эти дни стал для него привычен: болезнь, которая убивала его многие годы, наконец-то добралась и до чувства вкуса, и все, что он ни ел, оставляло у него во рту привкус пепла. Ничего удивительного, если учесть, какое пламя он разжег за все эти годы — и увенчал его ослепительным поминальным костром Эскобара. — Что ж, у этой бетанки есть здравый смысл. В годы регентства он им пригодится до последней крошки.

Негри окинул его скептическим взглядом, приподняв бровь. И сомневаться не стоит: капитан оценивает, как сильно он сдал, и прикидывает, сколько еще дней ему осталось. Но к этой мысли Эзар уже привык, и она его не беспокоила. Да, слабость достойна презрения, но смерть в собственной постели — не худший вариант, если он оставляет тебе время разобраться с делами в своей Империи. Единственное, о чем он жалел — что не сможет присмотреть за Грегором до его совершеннолетия. Что ж, значит, эта задача просто ляжет на плечи других, только и всего. И не важно, насколько эта задача им по душе.

— Вы всё еще верите, что лорд Форкосиган примет регентство.

— Примет, конечно же, — махнул рукой Эзар, с неудовольствием отметив, какая она бледная и как резко под побелевшей кожей синеют вены. Порой ему казалось, что не зря люди мечтают уйти в сиянии славы и самом своем расцвете. Увы, он уже опоздал. — Парня оставь на меня.

— Как самоуверенно, ваше величество, — ответил Негри с едва заметным оттенком иронии в голосе.

Эзар посмотрел на него холодно и бесстрастно. Уголок рта Негри дрогнул в улыбке — чувство юмора у императорского шефа Сб было всегда немного извращенным, — а затем капитан склонил голову в вежливом:

— Если мне позволено будет удалиться…

— Иди, капитан, — Эзар вздохнул, ощущая, как усталость начинает затуманивать его сознание. Негри небрежно откозырял и шагнул к двери. В проеме он задержался, и Эзар успел увидеть из-за его плеча, как он перебросился парой слов с кем-то в коридоре, прежде чем оглянуться и сообщить:

— К вам посетитель, сир.

И раньше, чем Эзар успел приказать этому самому посетителю, кем бы он ни был, убираться, исчез за дверью.

Только двоих Негри впустил бы сюда вот так, без церемоний, а человек, который тихо проскользнул в дверь и плотно прикрыл ее за собой, был однозначно выше и крупнее маленького мальчика. Эзар сощурился:

— Не помню, чтобы давал тебе позволения заходить ко мне вот так запросто, Иллиан.

— Мои извинения, сир.

Голос был мягок, знакомые интонации не изменились, но теперь его обладателя словно окутывала тень, и то сияние, которое Эзар помнил в этом пареньке, исчезло. И ту же тень он разглядел во взгляде подошедшего ближе к кровати Саймона Иллиана и узнал ее: знак того, что былая невинность души погибла в пожарах и крови войны. Или, в данном случае, в тесном общении с его сыном и с Гришновым? Как бы то ни было, невинность исчезла с этого молодого лица безвозвратно, и на мгновение — на мимолетную долю секунды — Эзар пожалел, что отправил мальчика с Эйрелом на Эскобар. Но эта мысль была рождена чистым эгоизмом, и он отбросил ее, ни секунды не колеблясь. В конце концов, он не в силах защитить Саймона от неизбежного. Не случись на его жизненном пути Эскобар — который хотя бы внешне был довольно чистой военной кампанией в сравнении с теми кровавыми боями, которые Эзар видел своими глазами, — так было бы что-нибудь еще. И тень, живущая в глазах Саймона, была ярким светом в сравнении с той тенью, которая пала бы на всех, позволь Эзар своему сыну остаться в живых.

— Будь твое сожаление искренним, парень, ты был бы уже по ту сторону двери, — отрезал Эзар. — А поскольку ты явно намерен мне надоедать до тех пор, пока не выскажешь, что собирался, то говори скорее.

Он произнес это с точно рассчитанной жестокостью — даже не враждебно, а бесстрастно, без признаков какого-либо интереса, отстраненно.

Но, похоже, во время эскобарской кампании Саймон освоил искусство держать на лице непроницаемое выражение. Сейчас его физиономия выражала только вежливую заботу.

— Думаю, капитан Негри уже сообщил вам. Дело сделано.

— Выражайся яснее и более точно, — указал ему Эзар, хотя прекрасно понимал, о чем речь.

— Лорд Форкосиган женился, сир, — произнес Саймон тоном таким же бесстрастным, каким было его лицо. Но до Эскобара парень был постоянно у Эзара на глазах, и императору хватало теперь опыта разглядеть, что такое полное отсутствие эмоций — броня, скрывающая от взгляда душевные раны.

— Да, мне уже сообщили. Если тебе больше нечего делать, как только впустую тратить мое время…

— Мое задание выполнено, — перебил его Саймон. Вот еще одна перемена в восторженном лейтенантике, которого он отослал на Эскобар. Тот, прежний, Саймон бы никогда не осмелился прервать императора. — Я прошу перевода обратно в столицу.

— Отказано, — отрубил Эзар.

Только сейчас — наконец — безупречный фасад Иллиана дал трещину. Мгновенное потрясение, тут же перетекшее в злость. Парню надо больше практиковаться, подумал Эзар рассеянно.

— Сир, — процедил Саймон сквозь стиснутые зубы. — Вы отправили меня на Эскобар, чтобы я наблюдал, докладывал и прикрывал спину адмирала Форкосигана. После его отставки вы отправили меня охранять его и следить, чтобы он не покончил с собой. Теперь подобной опасности больше нет.

Несмотря на явные усилия Саймона, в его последнюю фразу просочились настоящие эмоции: радость и боль, смешанные в равной пропорции. "А-а", — подумал Эзар.

— Ты получишь новые приказы. Лорду Форкосигану с женой непременно потребуется охрана. Я совершенно уверен…

Он осекся, когда Саймон опустился на колени возле его кровати, и чистой воды боль в его взгляде пробила всю возведенную Эзаром стену решимости и той лжи, которую он скармливал сам себе несколько месяцев подряд, отослав лейтенанта прочь от себя и подальше от столицы. Лжи, что этот мальчик — ничто иное, как забавный эпизод в его прошлом, взаимозаменяемый винтик в череде безликих и безымянных СБшников, задачей которых все эти годы было прикрывать императора своей грудью от пули.

Он мысленно выругал себя дурнем, ощутив предательское чувство привязанности — слабость, которую ни один император не может себе позволить.

Сейчас он уже не понимал, что делает Саймона отличным от прочих. Это не чип, как бы тот ни был занятен сам по себе и даже полезен. И не его особенные профессиональные таланты — ему есть куда расти, и он еще станет подходящим преемником для Негри, но только если многому научится и долго проживет. И вряд ли это преданность: есть множество других, чья верность столь же сильна, ведь Негри поставлял своему императору только фанатично преданных ему офицеров.

Более того, когда Саймон только появился в подразделении его личной охраны, Эзар отметил его столь же мало, как любого другого безупречно вежливого офицера, ошеломленного самой мыслью, что он дышит одним воздухом с императором, и старающегося этого не показать. Чип был любопытной штучкой, но его новизна иссякла за пару недель, и Эзар снова низвел парня до роли безмолвного наблюдателя, замещающего Негри в те минуты, когда шеф СБ не может присутствовать и лично печься об императорской безопасности.

Так было до того самого дня, когда Негри спросил, что он думает об этом пареньке.

"Что я думаю? — раздраженно огрызнулся Эзар. — Он выполняет свою работу, не лезет под руку, достаточно мил, когда говорит, и молчалив, когда этого не требуется".

"А вы не заметили?" — Негри поднял брови в нарочитом удивлении, Эзар сдержал потенциальную отповедь и сощурился. В ответ он получил лишь вежливо-бесстрастную мину, однако почувствовал, что за этой бесстрастностью Негри прячет торжество.

"А ну, выкладывай!" — рявкнул он, будучи не в настроении играть в игрушки.

"Два месяца, — подсказал ему Негри. — Он ухитрился два месяца прослужить в вашей охране и ни разу не вызвать у вас раздражения. Беспрецедентное достижение, согласно моим записям, — он понизил голос. — Вы уже давно ищете поводок для Форкосигана. Возможно, сейчас мы нашли для этой работы подходящую кандидатуру".

С этого момента он стал относиться к Иллиану внимательнее. Он заметил, с каким исключительным талантом мальчишка умудряется не затрагивать чувствительную форскую гордость — трудно было сказать, сколько в этом умении врожденного, а сколько — выученного, но у Саймона был дар оставаться вежливым, бесстрастным, не задевающим ничьи чувства и невидимым. А затем Эзар открыл у него второй талант: способность смотреть на своего императора так, что тот вдруг начинал себя чувствовать живым человеком, а не статуей.

Именно таким взглядом Саймон сейчас смотрел на него, и, вероятно, дело было в том, что тот на самом деле, искренне видел в нем человека, а не только своего сюзерена. Эту практику следовало прекратить уже давно, прежде чем все зашло слишком далеко. Прежде, чем верность офицера своему императору превратилась в личную и безоговорочную преданность одному человеку. Прежде чем сам Эзар сглупил и, позволив этому чувству возобладать над собой, потянулся к Саймону через ту пропасть, что их разделяла. Они — не равные и никогда ими не были, однако так случилось вдруг, что в списке близких и доверенных людей Эзара Саймон стал выше, чем сам Негри. Вдруг они стали… меньше, чем друзьями, потому что у императоров не бывает друзей, и одновременно больше, чем друзья. Абсолютная преданность Саймона и яростное, непреходящее желание Эзара защитить его: для такого одной дружбы мало. Они были сюзереном и вассалом — и еще больше того, но Эзар, как ни тщился, ни мог произнести этого вслух.

Слабость, подумал он. Не ошибись он в оценке данной ситуации раньше, ему бы не пришлось сегодня заниматься этой... проблемой.

— Допустил ли я какую-то небрежность в исполнении своего долга, чтобы вызвать у вас подобное недовольство, сир? — спросил Саймон, и хоть его голос оставался мягким и негромким, таким же ровным, но это был почти что вопль души. Возможно, тень, следовавшая теперь по его пятам, была порождением не одной только эскобарской бойни, свидетелем которой он стал.

"Ни разу", захотел ответить Эзар и стиснул зубы, чтобы не прибавить чистую, полнейшую правду: что император Барраяра сделался неравнодушен к простому лейтенанту, что эксперимент, начатый им много лет назад, свернул в совсем неожиданном направлении, и что это опасно для них всех.

— Твои чертовы вопросы — уже достаточная причина, — отрезал Эзар, но не сумел вложить достаточно гнева в этот ответ и понял, что Саймон заметил это, по тому, как лейтенант — коммандер — сощурился.

— Сир, — произнес Саймон снова, и на сей раз этот голос отрезвил Эзара, словно брызги не по сезону холодного дождя, льющего сейчас за окнами дворца.

Он сел в кровати немного прямее, призвал к себе весь набранный за десятилетия опыт власти и силы и сказал:

— Ты слишком много предполагаешь. Ты — всего лишь офицер безопасности, и не более того. И на этот раз тебе поручена не моя безопасность.

Саймон опустил взгляд. Потом снова поднял, и искорка упрямства в его глазах отнюдь не угасла. Эзар помнил у него это выражение. Оно и стало решающим доводом для того, чтобы отправить Саймона к Эскобару. Для того, чтобы иметь дело с Форкосиганом, вежливости и умения безобидно выглядеть недостаточно.

— Моя работа — безопасность, сэр, — согласился Саймон. — Но я сам — не только офицер безопасности. Совсем не только.

Еще бы Эзар этого не помнил! Тут никакого чипа памяти не требовалось. Наверное, началось все как проверка, как попытка императора прощупать, что за человек Саймон Иллиан, и сможет ли лейтенант СБ иметь дело с погруженным в депрессию Эйрелом Форкосиганом, когда алкоголь развяжет тому язык, и из него польются все его блестящие и опасные идеи. Но проверкой оно было недолго. Он пытался расспрашивать Саймона, но у них получались беседы. Они говорили обо всем — от барраярской политики, до выяснений, как именно надо обходиться с форами, какой именно фор лорд получает приз по идиотизму или что вызвало гнев Эзара в тот или иной день. И когда Эзар начал наслаждаться этими беседами, «опираться на подставленное Саймоном плечо», если можно так выразиться, он понял, что зашел слишком далеко.

Все дело в этой невинности души. В том свете, который в его сыне Зерге пропал давным-давно. Зерг был фором, а фор значит воин, но воины могут оказаться таким тупоголовыми идиотами! И уж совсем не обязательно из хорошего воина получается великий лидер.

Нет, Саймону тоже не стать великим лидером для Барраяра. Ему не хватает огня и широты видения. Но, как правая рука Эйрела Форкосигана, возможно…

Почему-то это не сработало. У Саймона вполне мог образоваться импринтинг на Форкосигана, однако сейчас он вернулся, а не остался кружиться на стабильной орбите вокруг своего нового солнца. Хотелось бы знать, что же пошло не так?

— Я знаю, почему вы меня отослали, — произнес Саймон тихо, но набравшись достаточно твердости, чтобы заговорить не в свой черед. Их взгляды встретились, и в его глазах Эзар уловил отблеск форкосигановской упрямой решимости. Вот уж, с кем поведешься…

— Мой император, — начал Саймон, и — вот чертов дерзкий мальчишка! — взял его руку в свои; уже давно лейтенант понял, что именно таким мягким прикосновением всегда можно успокоить Эзара, когда на того накатит громогласная убийственная ярость. — Вы всегда презирали слабость и смеялись в лицо смерти. Если я осмелюсь предположить, вы не желаете, чтобы я видел вас слабым.

— Иллиан!.. — прорычал Эзар с предупреждающей ноткой в голосе. Но гнев в его голосе был ненастоящим, и это его выдало. Глаза Саймона блеснули.

— Но для меня в вас нет ни капли слабости, мой лорд, — тихо договорил Саймон.

«Случилось то, чего ты больше всего боялся!» — издевательски захохотали голоса в подсознании Эзара. Тень, следующая за Саймоном по пятам, означает, что его орбита нестабильна. Его разрывает между двумя солнцами, ни одно их которых не пускает к себе одинокую блуждающую комету. Эзар так старался уберечь Саймона, отослав его прочь, а вместо этого ухитрился сильней, чем когда либо, поставить его под угрозу разорваться напополам.

Ему внезапно стало ясно, что случилось между Саймоном и Форкосиганом. Сначала парень месяцами вытаскивает Эйрела из депрессии и спасает этого неблагодарного сукина сына от последствий всех его самоубийственных поступков, а потом тот вдруг делает поворот «кругом» и женится на инопланетнице с намерением жить с нею долго и счастливо. А все те, кто потратил столько времени и сил, удерживая его на плаву, внезапно становятся не нужными и неприкаянными.

Другой офицер на месте Саймона вздохнул бы с облегчением, узнав, что его работа закончена. Но его выбрали для этого задания именно потому, что он не воспринимал это поручение как работу. Радость и боль вместе — и твоя победа является твоим величайшим поражением… Когда его солнце закатилось, одинокая комета поспешила назад. "Саймон, ах, ты, идиот!"

— Дурак, — рявкнул Эзар. — Я умираю. Как думаешь. сколько мне еще осталось? Полгода, если повезет.

Он отнял руку; Саймон не противился.

— А я не согласен, — ровно ответил он.

Эзар уставился на него:

— Тогда ты еще больший дурак, чем я думал.

— Не похоже на вас, сир, сдаться без боя, когда еще не все кончено.

Вот в чем была самая опасность. Слова, обремененные грузом бесполезной, опасной надежды, ударили почти что в самую точку. Об этой надежде Эзар не хотел даже слышать. Он не мог себе ее позволить. Будь он моложе, он бы замахнулся и ударил стоящего на коленях Саймона просто затем, чтобы тот замолчал.

— Ты забыл, где твое место, лейтенант.

— Я ничего не забываю, — с горящими глазами возразил Саймон. — Но если я вам больше по душе с красными "кубиками", сэр, то эти я вам верну.

Его рука слегка дрогнула, когда он отцепил коммандерские нашивки от воротника и положил их на прикроватный столик. Но выражение абсолютной убежденности в его глазах не изменилось.

Эта убежденность чуть было не проняла Эзара, чуть было не заставила его поверить, что есть нечто, способное побороть его болезнь — что бы там ни делали с ним врачи и что бы они ему ни говорили. «Надежда — для дураков», — подумал он, и усмехнулся этой бесполезной сентиментальности.

— Свободен, — ледяным тоном приказал император. — И без приказа здесь не появляйся.

Саймон не вскочил на ноги немедленно, и какую-то секунду Эзар думал, что это будет первый раз, когда тот ослушается приказа. Потом парень встал, откозырял и повернулся к двери.

Эзар не стал глядеть ему вслед.

* * *

Негри объявился в его комнате на следующее утро, всем своим видом излучая неодобрение. Он поставил утреннюю чашку кофе на прикроватный столик, рядом с коммандерскими нашивками.

— Убери это, — сказал Эзар.

— И пришпилить их ему обратно? — саркастически уточнил Негри. — Такое будет трудновато объяснить.

— Если бы мне потребовалось было твое мнение, я бы его спросил. Парень нарушил субординацию.

— Если следовать фактам, то, позвольте заметить, он соблюл ее в точности, — ответил Негри, и в его голосе безошибочно угадывалось раздражение. — Мне самому случалось говорить вам и худшие вещи.

— Если ты так мечтаешь сам быть пониженным в звании, только скажи, — отрезал Эзар.

Но заткнуть Негри рот было не так просто, как Саймону.

— Он вам подходит. То, что вы отослали его прочь, вам же пошло во вред.

Внезапно Эзару на мгновение показалось, что все это было ловушкой. Не то, чтобы изощренности Негри хватило на детальное планирование вчерашнего разговора. Нет, умозрительно прикинул Эзар. Негри прислал бы Саймону приказ вернуться в столицу, а потом намекнул бы мальчишке, что если тот хочет получить свое прежнее место, то должен просить об этом императора...

— Подходит. Мне. Ну-ну, — издевательски повторил Эзар. — Похоже, ты находишь особое удовольствие в том, чтобы мучить меня в мои преклонные годы. Негри.

— Он — ножны для вашего буйного нрава, сэр, — пояснил Негри, и, поскольку все теперь думали, что раз он умирает, то и разум ему отказывает, еще и пояснил: — Единственный, кто удерживает вас от того, чтобы в какой-нибудь неудачный день поотрубать головы всему Совету.

«…В такой день, как сегодня», — повисло непроизнесенным в конце предложения.

Признавать это Эзару не хотелось, но зерно истины в этом утверждении было. Ну и что?

"Вы не слабы для меня", — сказал Саймон.

Вот дерьмо, зло ругнулся Эзар мысленно.

— В подразделение, отвечающее за мою безопасность, Иллиан переведен не будет, — сказал он тоном "окончательно и обжалованию не подлежит".

Негри знал, когда безнадежно сражаться дальше. Он смерил императора раздраженным взглядом, но на эту тему не произнес больше ни слова и перешел к своему обычному утреннему докладу.

Эзар всегда пил кофе черным, как грех, и горьким, как вся его жизнь, но этим утром горечь чувствовалась в чашке особенно сильно.

* * *

Примерно три месяца спустя перед Эзаром предстал Эйрел Форкосиган собственной персоной, или, по крайней мере, на экране комма.

— Сир, — поздоровался он.

Эзар приподнял бровь.

— Вот уж приятная неожиданность! Чем я обязан такой честью? Или ты звонишь мне попросить ту должность, о которой и слышать не хотел в нашу предыдущую встречу?

— Это вряд ли, — отрезал Форкосиган, но потом, по-видимому, вспомнил, как следует разговаривать с императором, и сбавил обороты. — Я позвонил капитану Негри и задал ему один простой вопрос. Но он, кажется, считает, что на этот вопрос проще ответить вам.

«Пахнет неприятностями». Эзар испытал искушение повесить трубку, вызвать Негри и по-монаршьи его распечь, но упрямый блеск в глазах Форкосигана безошибочно подсказывал, что в этом случае возникнет больше проблем, чем дело того стоит.

— И что за вопрос? — уточнил Эзар, подавив желание вздохнуть.

— Я спросил его, где сейчас коммандер Иллиан. Он сообщил мне, что понятия не имеет, где находится лейтенант Иллиан, — Форкосиган прищурился. — Если это как-либо связано с Эскобаром…

— Что, думаешь, мы специально устроили удобный несчастный случай, чтобы избавиться от младшего офицера, который докопался до правды? Это было бы бесполезной тратой имперских ресурсов, не находишь?

Теперь на лице Форкосигана появилось саркастическое выражение. Этой гримасы хватало и без слов — не было необходимости, учитывая те пять тысяч смертей, которые висели на них обоих.

— Эскобар тут не при чем, — отрезал Эзар, однако в душе забеспокоился сильней, чем следовало бы по поводу просто пропажи младшего офицера. Ему не стоило волноваться на этот счет, но...

...Но всё же он нажал кнопку на своем комм-пульте, вызывая секретаря:

— Свяжитесь с Негри. Установите трехстороннюю телеконференцию с ним и лордом Форкосиганом.

Секретарь кивнул, и почти тут же в дополнительном окне комма появилась физиономия Негри. Должно быть, тот ждал его звонка. Вот мерзавцы, все они.

— В чем дело? — потребовал Эзар ответа от шефа СБ, не беспокоясь о том, чтобы умерить резкие нотки в своем голосе. — Лейтенант куда-то пропал, и ты советуешь лорду Форкосигану узнать информацию у меня? Ты что думаешь, я отслеживаю местонахождение каждого офицера в империи? Считаю их, как овец перед сном? У меня есть на что потратить мое время с большим толком, капитан.

Сегодня физиономия Негри была совершенно каменной.

— Если быть точным, лорд Форкосиган захотел узнать, почему лейтенант Иллиан был назначен на другую должность, а мой ответ "я не знаю" его не устроил.

Ясно, что Негри все еще злится на него за то, что он разжаловал Иллиана. И прячется за Форкосиганом как за щитом.

— Насколько я понимаю, — продолжил Форкосиган, — простой лейтенант не вправе командовать службой безопасности фор-лорда, а это значит, что он получил перевод. К несчастью, никто не может мне сказать, куда именно, — Форкосиган поднял бровь.

А вот про это правило Эзар забыл. Он-то думал, что Иллиан вернется к Форкосигану, где и останется. Черт бы побрал Негри за то, что тот ни словом об этом не обмолвился и что втянул в это дело Форкосигана! Потому что на всем белом свете нет способа заставить Эйрела заткнуться, пока тот не убедится окончательно, что Эскобар тут не при чем. На мгновение Эзара одолело тягостное искушение отправить этих двоих на Кайрил навсегда, ну, или до тех пор, пока они друг друга там не придушат. И плевать на то, что Форкосиган в отставке. Единственная проблема была в том, что они оба были ему нужны, причем в самом ближайшем времени.

В качестве месте он перепасовал вопрос снова Негри, предоставив уже ему выпутываться из этой неразберихи.

— Ну же, капитан? — резко потребовал он. — Где твой неприкаянный лейтенант?

— В отпуске.

— В отпуске? — переспросили в один голос Эзар с Форкосиганом. — На целых три месяца?

Негри пожал плечами.

— Два года подряд он работал без перерыва. А если сложить это со временем переработки... у него только в этом году около пятидесяти дней оплачиваемого отпуска. Его право — взять все разом, принимая во внимание, что его командиру он сейчас не требуется. И поскольку он был смещен с должности на основании понижения в звании...

У Эзара начала болеть голова. Он уже слишком стар, чтобы устраивать Негри безобразный скандал с криками.

— А когда он должен вернуться? — поинтересовался Форкосиган с явно собственническими нотками в голосе. Эзар подавил улыбку. Может, не все так уж безнадежно потеряно, если Форкосиган считает Иллиана одним из своих людей. Если бы Саймон слышал, как тот просит за него, это бы укрепило его пошатнувшийся моральный дух — вот уж эти бесхребетные мальчишки, с которыми требуется нянчиться! — и он снова вернулся на свою орбиту вокруг Эйрела, и на этот раз уже окончательно.

— Не знаю, — сообщил Негри своим обычным убийственно ровным тоном. — Он попросил о бессрочном отпуске.

— Бессрочном? — Эзар гневно сощурился. — Чем ты вообще думал, подписывая это, Негри?

Негри не ответил. Форкосиган фыркнул:

— Перерыв в делах никому еще не шел во вред.

— О, да! Если только за время безделья человек не скатывается в депрессию, не напивается до отключки, и его бесчувственное тело не приходится тащить из флайера, — отрубил Эзар, и Форкосиган заметно поморщился. — Какого черта, где Иллиан?

— Не знаю, сир, — хладнокровно ответил Негри. — У СБ есть дела поважнее, чем отслеживать перемещения скромного лейтенанта. Хотя мне кажется, что он сейчас вне Барраяра.

Эзар хлопнул по кнопке комм-пульта, переводя Форкосигана в режим ожидания и отрубая по его каналу передачу звука и изображения.

— Знаешь что, — прошипел он Негри, — большей чуши собачьей я от тебя за весь этот год не слышал! Ты позволяешь одному из своих ведущих офицеров сбежать, унося в голове множество данных и дорогостоящую имперскую собственность, а затем сообщаешь мне, что не знаешь, где он?

— Что, теперь он уже один из моих ведущих офицеров? — огрызнулся в ответ Негри, чья бесстрастная маска наконец-то пошла трещинами. — О да, сир, мы живем, чтобы служить, но хорошие СБшники — большая редкость, так что я был бы признателен, если бы вы не ломали их по собственной прихоти!

— А что, Саймон такое хрупкое создание, что от подобного обращения он может на кусочки разбиться? Ты прекрасно знаешь, что я планировал сделать его человеком Форкосигана, — отрубил Эзар. — Не играй со мной в игры, Негри. Отзови его из отпуска. Восстанови в звании и должности. Но сперва, всего святого ради, пусть сделает полный доклад.

Негри может быть еще той занозой в заднице, но прямого приказа он не нарушит... не то, что некоторые фор-лорды.

— Будет сделано, сир, — ответил капитан, и даже ухитрился не выразить голосом своего самодовольства.

Эзар не потрудился ему ответить. Он разорвал звонок, проклиная наглость и тупость СБшников. Только потом до него дошло, что Форкосиган так и остался ждать на линии.

* * *

Прошло еще две недели, прежде чем Иллиан вернулся на борту самого быстрого из кораблей-курьеров. К тому времени, как Эзар удостоил его аудиенции, он успел сделать доклад длиной в тридцать шесть часов без перерыва, отчего выглядел слегка потрепанным. Однако, когда его впустили в императорские покои, в его глазах было все то же упрямое выражение.

Негри молча передал Эзару сводку с кратким содержанием иллиановского доклада и отступил на задний план. Иллиан стоял возле кровати в стойке "вольно". На нем был зеленый парадный мундир — но помятый и выглядящий так, словно его вытащили из корзины с грязным бельем. На воротнике — никаких знаков различия, кроме СБшных серебряных Глаз.

— Колония Бета, Иллирика... Архипелаг Джексона, — на последнем названии Эзар поднял брови. — Ты устроил себе неплохие каникулы, лейтенант. Что это было, обзорный тур по галактике?

Негри ответил бы на эту шпильку чем-то самоуверенным и вызывающим. Форкосиган — почти наверняка тоже. Саймон же смерил его озабоченным взглядом, вероятно, сравнивая нынешнюю картинку его состояния с тем, что он видел в прошлый раз. Эзар подумал, что он сам предпочел бы дерзость.

— Сир? — произнес Саймон наконец, явно не зная, что отвечать.

— Вам наверняка захочется это прочесть, сир, — вмешался Негри, показав на сводку. — Лейтенант Иллиан привез вам сувенир.

— Да неужели? — язвительно переспросил Эзар. Лейтенант сглотнул и уставился на стену. — И что за сувенир? Коробка шоколада, перевязанная ленточкой? Какая-нибудь уродливая статуэтка, чтобы запихнуть ее подальше в сервант? Или что-то особое из Шара, быть может?

Желваки на челюсти Иллиана заиграли.

— Время, — произнес он наконец.

"Время". В первую секунду это слово почти не дошло до его сознания, и Эзар подумал, что это какая-то глупая шутка. но Негри смолчал и не поправил своего офицера, а сам Саймон выглядел решительно и немного нервно, но совершенно серьезно.

— Объяснись, — потребовал Эзар голосом холодным, как межзвездный вакуум.

Саймон переступил с ноги на ногу, открыл рот и слово в слово процитировал Эзару тот синопсис, что Негри передал императору ранее.

Когда он договорил, Эзар не был в точности уверен, чего хочет: то ли прибить на месте и его, и Негри, то ли дать обоим с ходу адмиральский чин.

Иллиановский отчет повествовал о бесчисленных консультациях с медицинскими светилами Колонии Бета и Иллирики, о внедрении в лаборатории Джексона, о промышленном шпионаже в его наилучшем исполнении — стоило бы всем галактическим агентам ставить чип памяти, определенно. Он сообщал о скоординированной межпланетной группе ученых-исследователей, которая вела свои разработки на основе данных, украденных с Джексона, причем по большей части — задолго до этих трех месяцев. Саймон был очень аккуратен и не упоминал никаких имен, однако Эзар понимал, что в одиночку и в такой короткий срок ему это дело было бы не провернуть. Отпечатки пальцев Негри виднелись в этом деле повсюду. Полученный группой конечный результат позволил бы почти вылечить ту кучу болезней, которая сводила Эзара в могилу, и его эффективность превышала все, что когда-либо предлагали ему любые врачи. Не полное выздоровление и не окончательное, процедура толком не проверена, но она существует. Саймон привез ему время.

— Идиоты, — выдохнул он. — Я никогда не давал на это санкции.

— Прошу отметить, сир, что лейтенант Иллиан совершил все это исключительно в свое внеслужебное время...

— Используя имперскую собственность и средства! Включая и чип в его голове! И следуя прямым приказам своего командира!

Негри покосился на Иллиана, тот уставился на носки своих сапог.

— Напротив, изначально идея исходила от него, — признался Негри. — Я просто... санкционировал расходы задним числом. И подписал заявление об отпуске, разумеется.

— Мы живем. чтобы служить, сир, — тихо проговорил Саймон. — Порой, чтобы сохранить наш объект охраны в безопасности, нужно предпринимать действия, которые ему не понравились бы. Или относительно которых он не отдал бы приказа.

Эзару следовало знать, что идея назначить Саймона к Форкосигану ему еще отольется в один прекрасный день… Он вздохнул:

— Вон отсюда. Вы оба.

Оба офицера ему откозыряли; он не ответил. Негри, всегда чуткий к настроению императора, сделал необычную для себя вещь — вышел из комнаты первым. И поэтому Эзару было не так неловко окликнуть: "Иллиан..."

Саймон замер у самой двери.

— Сэр?

Эзар полез в выдвижной ящик тумбочки, извлек оттуда пару синих капитанских нашивок и кинул ему. Саймон поймал их на чистом рефлексе и лишь потом разглядел, что это такое. Глаза у него расширились.

— Хватит тут изображать изумление, — ворчливо приказал Эзар. — И скажи Негри, чтобы нашел Эйрелу нового командира охраны. Ну, формально утвердил его, во всяком случае. Того типа, которого ему пришлось назначить временно исполняющим твои обязанности, пока ты три месяца колесил по галактике. А что до тебя, я жду тебя на службе завтра ровно в семь утра.

Физиономия Саймона осветилась, и Эзар не мог удержаться от мысли, что это выражение идет ему куда больше угрюмой мрачности.

— Благодарю, сэр, — ответил он. Эзар отпустил его взмахом руки, и Саймон, кивнув, вышел.

Оставшись один, Эзар провел пальцем по краю ридера, полученного от Негри. Позже у него будет время просчитать всё в деталях и списать в архив все планы наследования, которые сорвала эта пара сумасшедших. Позже будет время свыкнуться с мыслью, что порой надежда — не такое уж бесполезное чувство. А сейчас он откинулся на подушки и разрешил себе насладиться подарком — он уже и не помнил, когда позволял себе нечто подобное. Подарком, о котором он не просил и которого, возможно, не заслуживал. Странно: даже после стольких лет, которые он прожил абсолютным властителем Барраяра, он по-прежнему не любил оставаться в долгу. Службу своих офицеров он принимал как должное, но здесь было нечто большее. Нечто, за что он чувствовал себя обязанным отплатить или одарить. Возможно, это и есть преданность, та самая бесполезная эмоция, границы которой шире служебного долга. Возможно, впустить Саймона в его жизнь было не такой грандиозной ошибкой, как он думал. Возможно, возможно, возможно...

Почему бы глупому мальчишке было не спросить его прежде, чем спалить все будущее в пламени нового дня!

— Ножны, говоришь? — пробормотал Эзар. — Больше похоже на плазмотрон, Негри.