Отражения (джен)

Саймон тревожно вскинул голову, когда свет в Зеркальном Зале мигнул — хотя всего лишь на мгновение. Он успел поймать в зеркале такой же обеспокоенный взгляд Эйрела. В эту секунду, что было еще страннее, разом погасли все свечи, точно порыв сильного ветра пронесся по комнате — однако все окна были запечатаны по-зимнему плотно, и воздух в комнате даже не шелохнулся. Саймон ощутил внезапный, ошеломляюще сильный приступ головокружения и, прикрыв глаза, оперся ладонью о стену, чтобы устоять на ногах.

Это головокружение длилось, как показалось Саймону, не более секунды, но когда он открыл глаза, то обнаружил, что танцует с эскобарской леди-послом и понятия не имеет, как попал в эту ситуацию. Он споткнулся на полушаге, и женщина смерила его оценивающим прищуром. Недружелюбность в ее взгляде была настолько явной, что Саймон мог бы распознать эту эмоцию за долю секунды и во сне. Он буквально окаменел, нацепив на свое лицо бесстрастное, приветливое и спокойное выражение. Только что случилось нечто странное, невероятно странное, однако шеф СБ не выскажет слабости перед инопланетницей и представительницей потенциального противника.

— Вы не перебрали вина за ужином? — сладко переспросила леди.

— О, нет, — отозвался он, и его собственный голос тоже прозвучал неправильно: грубей и ниже, чем нужно. — Боюсь, просто переработал с утра.

Ну, хоть бы танец был вроде бы ему знаком, или ноги сами его помнили. Саймон развернулся в танце вместе с партнершей и увидел отражение их пары в зеркале; в это мгновение ему понадобилась вся сосредоточенность и сила воли. чтобы не споткнуться снова. Он был Эйрелом. По крайней мере, это была первая, самая абсурдная мысль, которая промелькнула у него в мозгу. Точнее, он был сам собою, но... выглядел как Эйрел. Минуту назад именно регент Форкосиган танцевал с послом, не так ли? Саймон послал запрос к чипу, но тут уже весь самоконтроль во вселенной не мог бы удержать его от судорожного вздоха, к тому же он споткнулся и спутал па танца. И все потому, что в голове у него не оказалось ничего, кроме пустоты и молчания.

Посол смерила его неприкрыто ледяным взглядом и уверенно поддержала за локоть:

— Вы сейчас, похоже, не в форме для танцев, лорд Форкосиган. Вам лучше отойти в сторону и присесть.

Он был Эйрелом, или, по крайней мере, эскобарка считала его Эйрелом, как, впрочем, и все прочие вокруг. Но был у Иллиана чип или нет, одно он знал точно: он должен защищать Эйрела. А еще — не совершить ничего, что могло бы угрожать перспективе заключения с эскобарцами нового договора. Только не сейчас, когда с войны прошло десять лет, и враждебность наконец ослабла. Саймон улыбнулся со всем шармом, который, как он знал, умел изображать Эйрел, и произнес:

— Вы правы, я слишком устал. Но, возможно, вы не откажетесь присесть со мной рядом? Говорить, сидя бок о бок, намного удобней, чем танцуя.

Нахмуренное лицо дамы-посла ненамного смягчилось. Саймон, хорошо выученный леди Элис, предложил эскобарке руку, и та с сомнением ее приняла, однако все же прошла вместе с ним к креслам. Наверняка посол думает, что, ведя переговоры с достаточно нетрезвым оппонентом, она сможет добиться выгодной концессии или обнаружить какую-то его уязвимость. Кстати, руководствуясь именно этими соображениями, Эйрел любил угощать вином своих противников. И все же этот раунд он обязан выиграть, или хотя бы не проиграть.

Когда они шли к удобной паре кресел, он покосился в сторону и увидел себя самого. Или все же Эйрела? В общем, кого-то в его, Саймона, теле, стоявшего там, где он стоял недавно, подпирая стену и скрестив руки на груди. И с весьма странным видом. Может, Саймон Иллиан всегда так выглядит? Или...

— Позвольте угостить вас бокалом вина, миледи посол.

Непривычное титулование заставило ее слегка поджать губы, как он и ожидал. Прекрасно. Пусть леди думает, что он ее недооценивает, что он сейчас пьян и неуклюж. Пусть она почувствует легкое раздражение и оттого совершит ошибку.

— Спасибо, я не отказалась бы от белого, — ответила она, и Саймон направился к столу с напитками. Проходя мимо себя самого, он приостановился и с неуверенностью тихо окликнул:

— Эйрел?

Его — Эйрела — голова дернулась, и взгляд ярких карих глаз, моргающих от дезориентации, встретился с его собственным:

— Ох, Саймон, — выдохнул тот. — Как ты ухитряешься с этим жить? — он коснулся виска. Саймон вдруг понял, что вместе с телом Эйрел получил и его чип памяти, и судорожно сглотнул. — Как ты в состоянии... я собственных мыслей не слышу! В глазах все двоится, троится, шум... жуть, — он чуть покачнулся. — Что за чертовщина сейчас случилась?

Нет времени объяснять. Не сейчас. А также — удивляться, или переспрашивать, что это такое, или выяснять, как оно произошло, или решать, как с этим быть. Прямо сейчас перед ним была одна-единственная цель: довести до конца этот прием, не дав ему закончится катастрофой. Хотя, затянись эта странная ситуация еще ненамного, ту же пойдут слухи, что регент и его шеф СБ склонны напиваться в лоскуты на важных политических встречах.

— Найди где-нибудь тихое место и сядь. Чтобы все внешние раздражители были приглушены как можно сильнее. Передай оперативное командование полковнику Нивенсу и уходи, — он замялся. Но, в конце концов, это же Эйрел. — И даже не прикасайся к алкоголю. Сделаешь только намного хуже. Можешь мне поверить.

Эйрел глядел на него, моргая. Трудно сказать, что из сказанного он вообще расслышал. Да, чип записал все, что прозвучало, но вряд ли Эйрел сумеет отыскать в нем нужную запись. Саймон помнил, что первые дни после установки чипа он сам постоянно боролся со смятением и дезориентацией, а ведь его к этим эффектам готовили, и он знал все заранее! И все же он был не в состоянии ничем помочь Эйрелу прямо сейчас.

— Иди. Все будет хорошо, — произнес он странно знакомым голосом. Голосом Эйрела, этим твердым, непререкаемым тоном, с интонациями человека, привыкшего командовать. Эйрел посмотрел ему в лицо. Как странно видеть в своих собственных глазах доверие и готовность подчиняться! И все же за этой внешностью сейчас находился Эйрел, и никто другой. Возможно, сами тела тоже понимают, то есть кто.

— Хорошо, — выдавил Эйрел. Саймон на мгновение коснулся его плеча, настойчиво и доверительно, и продолжил свой путь к столу с напитками. Он взял бокалы, убедился, что в его собственном — подкрашенная вода, а не красное вино, и направился обратно к послу. Хорошо, что он так досконально знает манеры Эйрела и неоднократно приглядывался к тому, проверяя, достаточно ли тот трезв — поэтому все предательские признаки форкосигановского опьянения Саймон помнил наизусть и без чипа, и ему не составит труда изобразить легкую неуверенность походки и слабость в ногах. Самую малость, почти не заметно, но он был уверен, что посол их не пропустила и мысленно торжествовала. Ясно. Эта леди заранее изучила список слабостей Форкосигана и явно заранее строила планы, как бы его обыграть. Одно «но»: она не знала, что имеет сейчас дело не с Эйрелом.

* * *

А ведь Саймон живет так всегда, осознал Эйрел. И не просто живет, но ничем не выдает совершаемых им усилий, точно фехтовальщик, для которого меч стал истинным продолжением руки. Он прикрыл глаза, проверяя, не легче ли так, но шум и гомон в его голове не утихли. Чип обращался к нему непрерывно, бомбардируя своего обладателя информацией с такой скоростью, что Эйрел не успевал ее осмыслить, и сразу же фиксируя новую, еще и еще, головокружительным образом связывая одни данные с другими. Слуха Эйрела достигали голоса в комнате, и чип сразу и мгновенно проверял их соответствие записям голосов тысяч разных людей. А стоило Эйрелу хоть на мгновение утратить сосредоточенность, как голоса начинали звучать уже у него в голове, а не в комнате. Когда он открыл глаза, то бальная зала предстала перед ним не единой картинкой, а последовательностью моментальных снимков, фиксирующих все положения каждого из гостей. Полная неразбериха. Но Саймон наверняка видел и слышал все это по-другому, иначе он бы не зажился на этом свете. Самому Эйрелу казалось, что он вот-вот сдохнет, вынеся всего лишь — сколько именно этого ужаса? "23 минуты 19 секунд... 20... 21..." — тут же сообщил ему чип, и на ту секунду, пока приборчик докладывал, в голове Форкосигана воцарилась тишина.

— Капитан Иллиан? С вами... все в порядке?

Эйрел прищурился, стараясь сосредоточиться не на мысленной картинке, а на реальности перед своими глазами. Да, это к нему обратилась подошедшая Элис. Она глядела на него, сощурившись, и тут же тысяча, сотня тысяч снимков ее лица замелькали перед его мысленным взором, но Эйрел с силой прикусил губу, и они растаяли.

— Элис, — пробормотал он. На большее его не хватило.

Леди Элис замерла, разглядывая его с тревожащим напряженным вниманием. Ей-то ничего не застит глаза, и она прекрасно видит, что с ее собседником что-то не так.

— Вы выглядите нездоровым, капитан, — заявила она твердо и уверенно. — Полагаю, вам лучше пойти ненадолго присесть.

Чип немедленно впрыснул в его разум еще порцию потрясающе ярких воспоминаний, и Эйрел словно издалека услышал собственный голос, говорящий:

— Да. В тихом месте. Темном. Пожалуйста. — Воспоминания продолжали его атаковать. — И мне надо сказать полковнику Нивенсу, чтобы он принял командование.

— Я передам ему ваше сообщение, — пообещала Элис. — Все хорошо. Нам любой ценой нужно избежать скандала. У вас хватит сил?

Идти он был в состоянии — в этом Эйрел был практически уверен — но неясно, сможет ли он передвигаться, не натыкаясь при этом на мебель. Или на людей. Было потрясающе трудно понять, кто находится в конкретном месте в эту самую секунду, сейчас, а кто стоял там десять минут назад. Элис грациозно взяла его под руку, но вместо того, чтобы самой на него опираться, незаметно его вела и поддерживала, и Эйрелу не оставалось ничего иного, как следовать за ней. Это было несложно.

Они пришли в крошечную гостиную. Элис приглушила свет и довела Эйрела до кушетки, на которую он благодарно рухнул.

— Вам нужен врач, Саймон? Что с вами случилось?

Темнота, тишина и тот факт, что с безымянной гостиной у него было связано гораздо меньше воспоминаний, чем с Зеркальным Залом, пошли Эйрелу на пользу; он вернул себе способность думать, перекрывая шум в голове. И первой же его мыслью стало: а ведь голос Элис никогда не звучал так мягко, когда она говорила с ним самим, с Форкосиганом. Он запоздало сообразил, что Элис на людях называла его капитаном Иллианом, но наедине сказала "Саймон".

— Я... нет... Врач мне ни к чему. Не сейчас.

— Вы определенно нездоровы, Саймон, — она присела на кушетку рядом и коснулась его руки, и от этого легкого прикосновения Эйрел совершенно неожиданно вздрогнул. — Мне совершенно не хочется оставлять вас одного в таком состоянии. Пожалуйста, скажите, чем я могу вам помочь.

Черт побери! Здесь и сейчас — не его место. Здесь, в самом сердце чего-то очень личного, чем бы это личное ни было. Эйрел, разумеется, знал, что Саймон плотно работает вместе с Элис, но тут запахло отнюдь не деловыми отношениями. Как и его собственные отношения с Саймоном не были исключительно деловыми. Возможно, дело в самом Саймоне и в том, как именно он привлекает к себе людей. И все же... знай Элис, кто на самом деле сидит рядом с ней, и что свое мягкое утешение она предложила не тому мужчине... Как правильней ему будет поступить теперь, когда она проговорилась: стоит ли ему дальше притворяться Саймоном или, напротив, попытаться рассказать ей правду о происходящем, пусть даже это ее смертельно оскорбит?

«Что ж, если вопрос стоит так, на него не может быть двух ответов».

— Элис, — решился заговорить он, — вы не поверите, но... Я не Саймон. Я — Эйрел.

Элис изумленно распахнула глаза, и ее губы дрогнули в страхе и беспокойстве.

— Я пойду за медиком, — заявила она после секундного молчания. — Сидите тихо. Все будет хорошо.

— Когда вы выходили замуж, — быстро начал рассказывать Эйрел, — на свадьбе ваша младшая сестра приняла лишнего и принялась меня уверять, что вы на самом деле хотели заарканить меня, а не Падму.

На мгновение ему показалось, что Элис сейчас даст ему пощечину. Но она лишь плотно сжала губы и ответила:

— Это неправда.

— А я и не говорил, что это правда. Но она действительно это говорила. Этот факт знаю я, и не знает Саймон.

— Саймон не знал раньше, — поправила Элис. Наступила долгая пауза, во время которой она мерила его взглядом. — Ладно. Это все нелогично и абсурдно, и если вы сейчас играете со мной в игру, то еще пожалеете, но... ладно. — Теперь выражение ее лица изменилось: оно сделалось более прагматичным и менее... личным. — Вы — Эйрел. Значит ли это... — она оглянулась назад, словно могла прямо сквозь стены разглядеть Зеркальный Зал и увидеть Саймона в его теле.

— Да.

— Мне необходимо вернуться к гостям. Саймон не знает... ему нужна помощь. Хотите, чтобы я кого-нибудь сюда привела? Корделию?

«Корделия. О, боже». Но если Элис сумела это принять, сможет и она.

— Если она освободилась. Не надо ничего трогать. Мне кажется... кажется, Саймон в моей роли неплохо справляется, — на этот раз чип неожиданно оказался полезен, показав Эйрелу, как он сам — то есть Саймон в его теле — сидит бок о бок с эскобарским послом и оживленно с нею беседует.

— Прекрасно, — Элис встала, молча смерила его взглядом и вдруг прибавила: — Я как-то слышала одну подходящую сказку. Что в Зеркальном Зале живет призрак, призрак чародея, и иногда он подобным образом шутит с людьми.

— А эти люди возвращаются потом в свои прежние тела? — спросил Эйрел, стараясь, чтобы его голос прозвучал небрежно.

— Да. Ровно в полночь, — Элис поглядела на хроно. — Что ж, в таком случае, у вас есть еще два часа.

* * *

Быть Эйрелом нелегко. Саймон вообще-то привык к тяжелой работе — долгой, неблагодарной и выматывающей — но он не привык быть на виду, в самом центре сцены, когда за его действиями наблюдают десятки острых аналитических умов, разбирая каждый жест и тон голоса на составляющие. Таких же умов, как его собственный; Саймон в первый раз в жизни всерьез спросил себя, чем было для Эйрела его постоянное наблюдение: помощью или все же бременем? Хотя сам Саймон был бы не против дружественного, желающего его защитить наблюдателя. Но вот находиться на глазах у врагов и излучать при этом неподдельную беззаботность было по-настоящему неуютно, тем более что он не мог полагаться сейчас на свой чип, который на заднем плане отслеживал бы происходящее и сам предупреждал его об изменениях.

И все же в результате его действий эскобарская леди-посол раз за разом терпела неудачу в своих попытках повлиять на позицию регента по ключевым требованиям этого договора. К моменту, когда они договорили, и он откланялся, презрение в ее взгляде сменилось неохотным уважением. Посол двинулась к Фортале, чтобы попытать счастья с ним, а Саймон обнаружил, что машинально сделал несколько шагов в сторону, намереваясь привычным образом прислониться к стене и наблюдать со стороны. Однако он вовремя вспомнил, что не может себе этого позволить.

— А вот ты где, Эйрел!

Саймону удалось справиться с собой и не выпалить "о черт!". Леди Корделия. Одно дело — изображать Эйрела с дамой-послом, и совсем другое — с Корделией. Должно быть, эмоции все же отразились у него на лице, когда он обернулся, потому что приветственная улыбка леди Форкосиган увяла.

— У тебя все хорошо?

— Извини, я задумался о других вещах. Я в порядке.

Она посмотрела на него, прищурясь — этот прищур всегда был для Саймона знаком нешуточной опасности — и начала:

— Если дело в том, что случилось утром, я и правда не думаю, что с твоей стороны было честно...

Саймону отчаянно не хватало в это секунду своего чипа, откуда он мог бы извлечь сейчас информацию об семейном споре, в который каким-то образом угодил, но он сознательно старался не знать на эту тему ничего сверх самого необходимого.

— Нет, это не при чем... пожалуйста, гм, Корделия...

Ее взгляд сделался еще опаснее, и Саймон отступил на шаг. В это мгновение к ним поспешила леди Элис — точно вышибала в баре, разнимающий драку, подумал он и тут же устыдился грубости сравнения.

— Корделия, — окликнула та негромко.

Леди Форкосиган резко повернулась к ней:

— Да?

— Не отложишь ли ты этот разговор до окончания приема? Полагаю, тогда все, гм, разъяснится.

Саймон изумленно вытаращился на нее. «Элис знает. Но откуда?» Однако иначе она никогда бы не встряла между Эйрелом и его женой. Он почувствовал, как Корделия жжет его взглядом, и повернул голову к ней:

— Полагаю, так будет и вправду лучше. Сегодня вечером предстоит еще многое сделать.

— Барраярцы! — пробормотала Корделия вполголоса. — Ладно. Ржавые кухонные ножи я приберегу на потом. — Она склонилась и быстро поцеловала его в щеку. Саймон даже не вздрогнул. — Давай, иди. Займись своей работой, милый.

Он кивнул, стараясь как можно лучше скопировать привычные движения Эйрела и его манеру держаться. Корделия разглядывала его еще мгновение и отошла, вернувшись к своим светским обязанностям на приеме.

— Саймон, — прошептала Элис. — Вы в порядке?

— Да, — отозвался он. Это не было совсем правдой, но не было и ложью, и эти частности он не может обсуждать с Элис прямо сейчас, как не может продолжать с Корделией семейный спор. Он сказал только: — Элис, быстро подскажите мне. Кто из тех, с кем сейчас планировались переговоры, всегда способен вывести Эйрела из себя?

Элис поняла, что именно он предлагает сделать, и ее глаза вспыхнули.

— Примерьтесь к графу Фордрозде. Он желает получить особую ставку налога для своего Лоримеля, и ему почти удалось этого добиться, просто заставив Эйрела потерять хладнокровие. А как раз сегодня он ищет возможности провернуть свое дело.

Эту картину Саймон мог вообразить без труда, неважно, с чипом или без. Стратегический талант Эйрела, его же темперамент и скользкие инсинуации Фордрозды представляли губительное сочетание, и оба это знали. Хитрость в том, что он намерен изображать Эйрела достаточно убедительно, чтобы в разговоре с Фордроздой сойти за него, однако он не погрузится в эту роль настолько глубоко, чтобы и реагировать подобно Форкосигану. В чем-то похоже на личину, которую надевает на себя тайный оперативник, но на иной манер.

* * *

Вечер закончился даже раньше, чем список недругов, которые Элис подобрала для Саймона, однако он чертовски устал от непривычных для себя усилий и едва не провалил финальную дискуссию с министром Ахмедом. Изображать Эйрела, стараться при этом помнить все те малейшие детали дел, которые у того всегда были под рукой, а у самого Саймона — хранились в чипе, управлять незнакомым телом с его непривычной манерой держаться... К тому же, еще до той минуты, как случился обмен телами, оба провели длинный и трудный день. Саймон впервые по-настоящему осознал, что Эйрел старше его на десяток с лишним лет, что этому телу за свою жизнь пришлось перенести много больше болезней и получить больше ран, чем его собственному. Он подозревал, что Эйрел умел игнорировать эти телесные слабости, но сам Саймон — нет. Сейчас он прохаживался по залу в редеющей толпе гостей почти машинально, стараясь не делать слишком очевидным тот факт, что он просто ходит по пятам за Элис.

Наконец, последний гость ушел. Подошла Корделия, весь вечер игравшая в здешних политических играх собственную роль. Она остановилась в шаге поодаль и стояла так, обшаривая его взглядом с ног до головы, потом вдруг сказала:

— Я просто... хочу кое-что проверить.

Она обвила Саймона обеими руками и неожиданно поцеловала. Похоже, его тело само знало, чем ответить — как в танце — потому что потянулось к ней, а губы — приоткрылись. Но Саймон окаменел, из всех сил пытаясь контролировать мышцы мысленной силой точно так же, как держал в повиновении свой чип. Он не может, НЕ МОЖЕТ поцеловать Корделию, что бы там ни говорило его нынешнее тело.

— Да... — кивнула она, отпрянув в то же мгновение, когда он напрягся. Ее пальцы коснулись его щеки — почти безличным жестом. — Я так и думала. Ты не Эйрел. Верно?

— Нет, миледи. Я Саймон.

— А-а. Да. Жаль, Саймон. Пожалуйста, прости меня за это. — Она отступила на шаг и снова смерила его взглядом, точно подмечая каждое различие между тем, что она ожидала увидеть и что видела на самом деле. — Все это очень странно.

— Уверяю, для меня это еще страннее, чем для вас, — произнес он на автомате. Такую фразу сказал бы Эйрел. Не превратится ли он в Эйрела, если проживет в этом теле достаточно долго? Ему точно не хотелось выяснять это на опыте.

— Может, нам найти Эйрела? — вмешалась Элис, заметно расстроенная и озабоченная. — Похоже, он это... положение дел пережил намного сложнее.

— А! Конечно, — Корделия моментально выпустила его из поля своего внимания. — В чем именно сложности?

— У него в голове сейчас чип, — объяснил Саймон. — Стать его обладателем внезапно — весьма нелегко… А, вот и он сам идет к нам, — прибавил он, оглянувшись.

Было так странно видеть себя самого со стороны, медленно пересекающим залу с видом человека то ли пьяного, то ли страдающего жестоким похмельем и делающим каждый шаг с обдуманной осторожностью. Корделия поспешила к Эйрелу, и это тоже было странным зрелищем для Саймона: леди Форкосиган обнимала за плечи его самого, и ее лицо смягчилось настоящим чувством, словно она действительно видела на этом самом месте своего мужа. Это был такой же неоспоримый факт, как то, что в комнате больше никого не осталось, не считая слуг. Саймон не мог отвести от них двоих взгляда.

— Знаешь, тебе лучше подойти сюда и сесть, — заявила Корделия и, обернувшись, вопросительно посмотрела на Саймона: — Скажи, Саймон, когда чип тебе только что поставили, ты именно так себя чувствовал?

И хотя он не мог сейчас задать чипу этот вопрос, но знал, что тот сам на него ответит в мозгу Эйрела. Поэтому его не удивило, когда Форкосиган отозвался, рассеянно, точно не он это произносил:

— Нет, так плохо, как сейчас, не было.

— Нет, — эхом отозвался Саймон. Корделия удивленно переводила взгляд с одного на другого. — Меня специально отобрали для его установки как подходящего кандидата и заранее подготовили. К чипу было приноровиться сложно, но вряд ли мне тогда мне было так скверно, как Эйрелу прямо сейчас.

Корделия усадила Эйрела на кушетку, а Саймон сел по другую сторону от него. Элис, помедлив, присела на соседнюю. В ее взгляде читался острый, напряженный интерес.

— Элис считает, что все это просто... само собой исправится в полночь, — сказал Эйрел. — Жду не дождусь. — Он почувствовал, что сказал что-то не то, повернулся к Саймону: — Я не имел в виду, что...

— Мне тоже пришлось играть тебя весь вечер, — ответил Саймон с улыбкой. — И я совсем не против вернуться к нормальному положению вещей, — он помолчал и прибавил: — По большей части.

С чем будет трудно расстаться, так это с тишиной. Сейчас, едва он прекращал думать, в его мозгу делалось очень тихо, точно там шел снег — чистый, свежий, мягкий, успокаивающий. На протяжении вечера он был слишком занят, чтобы по достоинству оценить эту тишину, но это было то ощущение, которого он не помнил уже многие годы и не рассчитывал столкнуться с ним вновь. В его голове царил мир, за который не приходилось бороться с чипом. Эйрел даже не представляет, как это прекрасно. Хотя нет, теперь — представляет.

— Наверное, вам нужно будет вернуться в зал, — прервала молчание Элис. — потому что, гм, конкретное место важно.

— Я считаю, — вмешалась Корделия, — что ты, Элис, должна объяснить мне, что такое сейчас случится и что вообще происходит. — Она посмотрела на Эйрела с Саймоном и развела руками. — А вы оба, идите. Разберитесь, кто из вас кто.

Эйрел послушно встал, протянул руку Саймону, помогая подняться. За какие-то несколько минут неподвижности у него все тело затекло, и за этот жест Саймон был благодарен. Он поглядел Эйрелу в глаза, и оба улыбнулись. Не было необходимости что-то еще говорить.

Из приемной они вернулись в Зеркальный Зал. Эйрел шел за Саймоном по пятам, возможно, все еще сражаясь с визуальными помехами. Когда им, им, испытуемым, ставили чип, долгое расстройство зрения считалось скверным симптомом; сам Саймон редко испытывал дезориентацию дольше пары секунд подряд. Но скоро они получат свои тела обратно. И пусть даже вернуть себе чип было так же страшно, как броситься грудью на гранату, Саймон против этой гранаты имел броню, а Эйрел — нет.

— Наверное, когда все исправится, ты в подробностях получишь отчет о том, что со мною за это время было, и что я делал, — сказал Эйрел.

— Если запрошу от чипа такой отчет, то да. Там все останется записанным, — он покосился на отображение Эйрела в зеркальной стене. — А что? Ты был занят чем-то, что предпочел бы сохранить в тайне?

— Ничем я не был занят. Просто сидел и думал. И слушал.

«А ведь у Эйрела был полный доступ к истории всей моей жизни — последних пятнадцати лет, уж во всяком случае». Каждое резкое слово, каждая бессонная ночь, каждая ошибка... Что ж, на всей этой планете, да, пожалуй, и во всей галактике никто не имеет на это знание больше прав, чем он, и если происшедшее изменит что-то в мнении Эйрела об Иллиане, это будет только справедливо.

— Я когда-нибудь говорил тебе, какая честь служить с тобою вместе, Саймон? — Эйрел улыбнулся странной, словно обращенной к самому себе, улыбкой, и Саймон понял, что чип только что ответил ему на этот вопрос. — Да, вижу, говорил. Дважды. Что ж значит, сейчас — третий раз.

Он положил руку Саймону на плечи — и пускай вес и само ощущение равновесия были не такими, как надо, зато само чувство доверия — истинным и правильным.

В этот мгновение начали бить часы. Звук эхом раскалился по зале, заметался между стенами. Он заставил голову Саймона закружиться, и на одно дикое, перепутанное мгновение он был двумя людьми сразу, связанными, сплетенными. Потом он отшатнулся от Эйрела и застыл, согнувшись пополам, упершись ладонями в колени и тяжело дыша. Все казалось непривычным — и вес, и мускулатура — зато его голову снова наполнил знакомый гул. Он рывком, напрягшись, выпрямился, ища глазами — как там Эйрел? Тот выглядел не менее потрясенным и смятенным, но вроде бы не пострадал, и уже медленно Саймон слился с ощущениями собственного тела и утвердился в собственной голове.

Эйрел распрямился. Теперь, снова вернув себе чип, Саймон мог положить рядом и сравнить два изображения — Эйрела как тот есть и как он сам его играл. Разглядев разницу, он криво усмехнулся. Неудивительно, что Корделия его заподозрила. Оставалась лишь надежда, что больше никто из гостей не оценивал Эйрела этим зорким взглядом любви.

— Все в порядке, Саймон?

— Похоже на то. На картине вы не оставили царапин, сэр

Эйрел рассмеялся, и было так правильно услышать этот смех из должных уст.

— Раз слышать. Не сомневаюсь, что и ты — тоже, — он быстро покосился на свое отражение в зеркале и прибавил: — Хотя, должен сказать, неплохо было себе напомнить, что это такое — быть на десять лет моложе. — Он развел руками, и этот жест как ничто иное выдал Саймону, что за облегчение Форкосиган испытывает, оказавшись снова в собственном теле. — Давай вернемся к нашим дамам. А после, полагаю, ты не откажешься поехать ко мне, и мы вместе выпьем. Поскольку я абсолютно точно знаю, что сейчас ты не на дежурстве.

— Еще бы, знаешь.

Искушение вернуться в этот поздний час на работу было не так уж велико. Эйрел шагнул к двери в приемную, и Саймон привычно последовал за ним. Теперь ему требовалось снова мысленно утвердиться, кто он такой, но он знал, что рядом с Эйрелом это пройдет как по маслу, что само давление его личности отбросит Саймона на привычную, правильную орбиту. Эйрел снова приобнял его за плечи, и на этот раз физическое ощущение оказалось верным, а тело с разумом соответствовали друг другу. А Эйрел чуть навалился на него своим весом — понятно, не одному Саймону еще требуется прийти в себя. «Значит, будем разбираться с этой путаницей вместе». Он покосился на Эйрела и подытожил:

— Тогда ведите, милорд!