Исповедь (джен)

У Говарда Старка была тысяча причин не заводить семью.

Первая — война, бесконечная, сшибающая все на своем пути.

Горячая, как раскаленные угли.

Оглушающая, как взрывы сделанных им орудий.

Затем другая — холодная, как железо на морозе. Ледяная, как вечные льды Арктики.

Разрушительная.

Она разбила его в основании, вытащив наружу всю его корысть, отчаяние и боль. Она спаяла из этого что-то новое, страшное — желание отомстить.

Она заставила его, заставила его кормить свою ненависть, лелеять ее и беречь. Говард создал саму Смерть и вышвырнул ее из себя атомной бомбой на мирный город.

У Говарда Старка была тысяча причин не заводить семью.

Бомба упала, и вместе с ней упало на землю его безразмерное эго, раскололось на тысячи крошечных кусочков. Слетело с него, как броня слетает с убитого взрывом солдата.

Он остался обнаженным перед миром и собственной совестью.

Он замкнулся. Провода внутри заискрили, сбой в программе. Он жаждал искупить грехи, но понимал, что это невозможно.

Создатель и повелитель Смерти, погибающий от чувства вины.

Годы в темноте он назовет самой страшной его войной.

Войной с самим собой.

У Говарда Старка была тысяча причин не заводить семью.

Но он видел в ней свое спасение.

И искупление.

Он не подпускал себя близко к сыну. Не позволял себе привязаться. Боялся навязать неосознанно свои ошибки.

* * *

Тони Старк часто думал, что кровь на его руках видна через рукава фирменных пиджаков и белоснежных рубашек.

Казалось, тысяча, миллионы, миллиарды спасенных жизней не искупят его грехи. Тони терял обладание, задыхался в приступе мощной панической атаки.

Капитан Америка готовил ему чай с мятой и чабрецом.

Тони звонил Пеппер три раза в день, набирал ее номер восемнадцать. Тони стругал роботов десятками за ночь, по одному на каждого, кто ему дорог.

Робота за маму.

Робота за папу.

Робота за Пеппер. За Наташу. За Беннера. За Фьюри. За президента. За девочку из соседней музыкальной школы. За бездомного в белой горячке у его машины.

Кэп заваривал ему зеленый чай и рассказывал о войне.

Тони чертовски боялся потерять контроль.

Регистрация казалось ему выходом. Больше не было никаких неожиданных ходов, никаких суперзлодеев. Больше не нужно жить, как на иголках, в ожидании когда же все пойдет под откос.

Больше не надо бояться.

Капитан Америка наливал ему горячий чай с мятой и чабрецом, объясняя почему так нельзя. Его улыбка была мягкой, а взгляд серьезным.

Тони Старк задыхался.

От ярости, от бессилия.

Часто он думал, что у Говарда Старка было тысячи причин не заводить семью.

Тогда зачем же?

У Энтони Старка было три войны.

Первая — горячая, сжигающая его тело и разум. Война за Землю, за всех кто ему дорог, с теми кто ему дорог, за их глупые головы.

Затем холодная, ледяная, как глыба под его коленями.

Под его кулаками, та, что принимала его отчаяние, его холодные слезы и холодное, мертвое тело Капитана Америки.

Тони Старк задыхался, звонил Пеппер восемнадцать раз за день, набирал ее номер каждые пять минут.

Зеленый чай с мятой и чабрецом больше некому наливать.

Тони Старк задыхался.

Кровь на его руках впиталась в его броню, в его сердце, растворилась в сетчатке глаз.

Тони стоял на коленях в темноте, на ледяной глыбе, где-то в глубине ее покоился Капитан Америка.

Тони стоял в темноте и эти часы были худшей его войной.

В темноте он думал, что

У Говарда Старка была тысяча причин не заводить семью.