О бедном Гришнове замолвите слово (джен)

… Барраярский флот всей своей ударной мощью атаковал Комарру. Наемный флот, обязанный защищать планету, спешно покинул локальное пространство; два оставшиеся эсминца не могли помешать высадке десанта. Тяжелый крейсер «Генерал Форхартунг» встал на орбиту, его орудия только что уничтожили оборонную систему скачковой станции.

У Комарры не оставалось больше защиты. Из рубки была хорошо видна поверхность планеты, лишенной плотной атмосферы. Мозаика купола блестела, как монетка на ладони. «Генерал Форхартунг» черным драконом завис над огнями Солстиса, выполняя боевой разворот.

Внезапно связь с ним прервалась. Затем командующий услышал нечто невозможное: «Крейсер находится под контролем наемного флота независимой Комарры и принимает бой с Барраяром». Это не могло быть правдой, но главное орудие «Генерала Форхартунга», как в кошмарном сне, разворачивалось, нацеливаясь прямо в центр строя десантных кораблей. Выстрел не слышен в пространстве, но гравитационная ударная волна оглушает и сминает, оставляя вокруг себя металлический песок и мусор.

Спешные команды, молниеносные расчеты и слаженные действия боевых командиров, и вот флот наносит удар по своему бывшему флагману. Успешный удар. Крейсер теряет управление, один из его двигателей взрывается, и огромная боевая машина, начиненная энергией до предела, соскальзывает и падает вниз, на Солстис.

Из рубки видно, как пылает земля и долго, бесконечно долго взрываются огненные шары на месте бывшей столицы Комарры…

— Ну ты и зверь, Саймон, — Майлз оттолкнул консоль комм-пульта, прерывая игру. — Только что убил несколько миллионов человек. И кто теперь мясник Комарры?

— Н-да. Нехорошо получилось. — Расстроенный Иллиан потер лицо. — Опять ты выиграл, Майлз, хотя у меня было преимущество во всех ресурсах.

— Комарру, ты все же взял, это факт. К тому же эта игра позволяет немного сжульничать. Мои наемники взяли крейсер с помощью предателя, а ты на самом деле никогда не пропустил бы такого на «Форхартунг».

— Кажется, я изрядно лажанулся в расчетах. Гравитационный удар нельзя было использовать на таком расстоянии от поверхности. — Саймон выругался вполголоса. — Будь у меня в голове этот чертов чип, я бы не терял деталей. Или я уже слишком стар для стратегий?

Он взял из рук Майлза бокал и пригубил коньяк.

— И себе налей.

— Ты же знаешь, — посочувствовал Майлз, — я играю в эти игры всю свою жизнь. И не факт, что тебе удалось бы меня сделать даже с чипом.

Милорд Аудитор надул щеки и сделал значительное лицо. А потом чуть застенчиво улыбнулся:

— Знаешь, твоя естественная память прекрасно восстановилась. Первое время мы все за тебя боялись, но сейчас пять лет спустя, ты в полном порядке.

— Не надо меня жалеть, — отмахнулся Иллиан и сменил тему. — А как ты подослал диверсанта на мой крейсер? Что это там за предательство?

— Применил грязные методы. Шантаж и подкуп. Один из твоих виртуальных офицеров оказался взяточником. В жизни возле тебя подобных типов не было никогда. Даже Гарош, — тут Майлз запнулся на полуслове. — Даже он был… не вороватым, во всяком случае. Но как ты его проглядел, мне до сих пор непонятно. Извини, конечно. Ты ведь потрясающе разбираешься в людях, я всю жизнь учусь у тебя чувствовать за словами мотивы собеседника.

— Мне жаль, что Гарош сорвался. Он был таким надежным. И таким эффективным. — Иллиан вздохнул. — Я виню себя, но не за доверчивость, а за тщеславие. Гарош был моим собственным Гришновым, и я надеялся, что он окажется таким же блестящим.

— Гришнов? — удивился. Майлз. — Этот одиозный тип из карательного политвоспитания? Нет, я помню, он был сильным администратором, но… МПВ? Фи.

— Да что ты понимаешь… — хмыкнул Иллиан. — Ты эти вещи читал, но не видел и не можешь помнить. Я, когда был мальчишкой, мечтал стать политофицером. Это было почетно и красиво. Затем я пошел в СБ, но Гришнов всегда был для меня особенной фигурой. Не просто уникальным, но — эталоном. Все, что он делал, было безукоризненно и мощно. Послевоенное МПВ было странной структурой, но в точности такой, какая тогда была нужна императору Эзару...

Он вздохнул.

— Мой врач считает, что нужно тренировать память чтением. Я изучаю сейчас личное дело Гришнова, сравниваю с тем, что помню сам. Мы не были знакомы лично, но я видел его и слышал его доклады Эзару. Ты знаешь, что у него были шансы стать регентом — возможно, даже бОльшие, чем у твоего отца? Гришнов держал под контролем систему, которая могла бы выстоять при любых катаклизмах. Он был блестящим учеником императора.

Майлз ощутил укол ревности.

— Надо же! А ведь твой хваленый Гришнов не пережил последствий Эскобара. Но раз ты сравниваешь его с отцом…

— Гришнов был сверхточным инструментом, — продолжал Иллиан. — Твой отец — страстный человек, он творит чудеса силой собственной натуры. А Гришнов исполнял много разной работы, порой грязной. Он виртуозно управлял огромным ведомством, держал в страхе всю Империю и, как мне кажется, не делал вообще никаких промахов. В отличие от Эйрела. Его здоровье! — Иллиан поднял бокал. — А Гришнов проходил через кризисы, решая их, как математические задачи. Я читал его доклады, и у меня темнело в глазах от зависти. Но он оказался лишним. Наверное, он был слишком гибким. И для него не существовало проблемы преступных приказов. Может быть, в этом его главная проблема. Он, как хамелеон, мог приспособиться к любой среде. И все же Эзар не доверял ему так, как я — Гарошу. Твой отец получил Империю под честное слово и без условий. А Гришнов… остался в истории хорошим администратором и, кажется, посредственностью, что совсем несправедливо.

Мужчины выпили еще по глотку.

Майлз включил комм и, открыв личное дело Гришнова, принялся рассматривать фотографии.

— Выглядит он импозантно. И у него умное лицо, я бы тоже… доверял ему. Если бы не знал о бойне на Комарре. А ты говоришь, он был безупречен.

Иллиан вздохнул.

— Я не знаю, это случилось до меня, но я думаю, что расстрел правительства Комарры не был прихотью Гришнова. Всего один ход — и твой отец перестал быть конкурентом кронпринцу, планета оказалась без легитимного правительства, и все дипломатические соглашения потеряли смысл. А еще тут чувствуется воля человека, имевшего личные счеты к людям, двадцать лет получившим деньги за кровь Барраяра. После Комарры Гришнов стал близок к кронпринцу. Не думаю, что у них было много общих интересов. Но если бы Зерг взошел на трон, то премьер-министр мог бы стать при нем стабилизирующим фактором.

Коньяк сделал Иллиана многословным, но Майлзу было уютно и интересно. И приятно видеть, как лицо его бывшего шефа оживает и молодеет.

— То есть ты считаешь, что Эзар сделал выбор в пользу отца, потому что Гришнов черечур гибко мыслил? А отец не настолько адаптивен и у него есть то… что называют личной честью? — Майлз чувствовал, что разговор идет не только о предыдущем поколении.

Иллиан улыбнулся:

— Гадать о мотивах императора Эзара затруднительно. Да, может быть, Гришнов попал бы в ситуацию, когда отдавать власть мальчику было бы неразумно. И убедил бы себя, что так лучше для Империи. Гарош тоже радел о интересах службы. Эх. А знаешь, что меня удивило в свое время… Ты спать еще не хочешь?

— Рассказывай! Нечасто у нас такой хороший вечер случается. — Майлз листал фотографии.

— Я стал главой СБ в разгар фордариановского кризиса и гражданской войны. Была куча дел, людей и опыта не хватало. А еще следует помнить, что МПВ прекратило свое существование после эскобарской кампании, и о нем старались поскорей забыть. Я начал расследование по делу Гришнова только через пару лет после его смерти. Ходили слухи, что вместе с министерством политвоспитания бесследно исчезли миллионы марок... Следствие было долгим, материалы о МПВ и лично о его главе составили добрую полусотню томов. И вот что особенно интересно: Гришнов был бессребреником. Его семье досталось очень скромное наследство. Все его счета проверили не один десяток раз. Он был кем угодно, но не вором. У него были все возможности безнаказанно увести очень много денег, списать на Эскобар и не только. Однако он этого не сделал.

— Полагаешь, он даже не готовился к неприятностям? Эзар перед смертью снял и отдал под суд почти весь кабинет министров. Получается, что Гришнов сглупил, думая, что он в безопасности. Ты точно уверен? — Майлзу явно не нравилось, что Иллиан так апологизирует давнего врага отца.

— Почти уверен. — Иллиан улыбнулся, видя, что Майлз пытается быть вежливым и не спорить, но при этом краснеет от натуги. — Был создан специальный департамент, несколько лучших аналитиков три года изучали финансовую деятельность МПВ, удалось восстановить по шагам большинство событий тех времен... А, вот хорошая фотография, стоп. — Иллиан ткнул пальцем в экран. — Вот это — крупным планом — знаменитый перстень Гришнова, который попортил массу крови следователю.

Майлз увеличил фото. Колечко и вправду было необычным. Где-то он уже видел такое…

— Гришнов — не фор, чтобы иметь фамильные драгоценности. И слабости к побрякушкам не имел. Однако за пару лет до смерти завел себе вот такую нестандартную вещицу и не снимал с руки, — с неослабевающим увлечением рассказывал Иллиан. — Следствие выяснило, что перстень — не просто украшение: внутри него микросхема, по его прикосновению срабатывает несколько замков и открывается потайная дверь. У Гришнова дома нашли скрытый сейф; казалось бы, вот она — разгадка пропавшего золота МПВ. Однако в сейфе были только документы, с которым он работал, немного денег и карточка бетанского банка, где на личном счету лежали довольно скромные средства. Если Гришнов ждал, что попадет под тяжелую руку Эзара, то никак не выдал этого. А, может быть, и не ждал…

Майлз всерьез задумался. Потом запустил сканирование материалов следствия, выискивая документы, сортируя и откладывая найденное. Обнаружив в архивах голограмму перстня, он выдал изображение на комм-пульт и принялся внимательно разглядывать.

— Слушай, Саймон! А ведь тут не все так просто. Твои аналитики проверили счета Гришнова на Джексоне? Не вижу этого в документах. Они, похоже, решили, что это кольцо комаррской работы, а я не был бы так уверен…

Майлз еще раз пересортировал документы и вздохнул:

— Ч-черт. Сдается мне, этот камушек — почти копия кольца барона Риоваля. А Марк мне рассказывал, что у такого кольца есть как минимум три функции. Это ключ к кодовому замку, к личному хранилищу и к особому банковскому счету. Причем счету не простому, а… золотому. Буквально. Некоторые банки Джексона делают кодовые ключи для вкладчиков, имеющих счет от миллиона бетанских долларов. А вы этого, похоже, не проверили.

— Ты уверен?! — Иллиан изумился и погрустнел. — Счет на Джексоне. От миллиона долларов… Эх! Получается, что барраярские деньги почти полвека поддерживают экономику этих бандитов?

— Только Марку не говори, — посоветовал Майлз, не отрываясь от комма. — А то он устроит мятеж. И знаешь что… Забыть этот разговор мы с тобой в каком-то смысле не имеем права. В самом прямом смысле. Ох, надо будет распорядиться послать человека на Джексон.

— Вот и распорядись. Ты как Аудитор можешь и должен. Если найдешь кучу потерянных денег, честь тебе и слава.

— Ты расстроился? — Невеселые интонации в голосе Иллиана заставили Майлза обернуться. — Получается, если бы я случайно не имел дела с экзотическими джексонианскими миллионерами, Гришнов остался бы для тебя честным парнем? И образцом?

— Расстроился. Угу. Но... не все так просто. — Иллиан жестом остановил Майлза, пытающегося выдать очередную идею. — Помнишь, до Гришнова я заговорил о Гароше? Я не просто восхищался Гришновым, я хотел себе такого же. Чтобы посоревноваться с действительно серьезным образцом. И досадовал, что и тут не смог его обойти. Но, похоже, не я один промахнулся!

И Иллиан широко улыбнулся.