Экспонат №118 (джен)

Темнота.

Черный Плащ включил фонарик.

Луч света медленно полз по темным стенам, заляпанным непонятными потеками, по мрачным, низко нависавшим полукруглым сводам, по тянувшимся вдоль прохода трубам, покрытым ржавчиной и отвратительными белесыми наростами, по уходящему в глубину тоннеля каменному желобу, наполненному мутной, невнятного цвета водой… Городская канализация, бр-р. Жутковатое местечко. Именно сюда нырнул Ликвигад, смывшийся из ближайшего магазина не то с какими-то цитрусовыми шампунями, не то с пеной для ванны (зачем Ликвигаду шампунь, да еще цитрусовый?) — и искать его здесь теперь пожалуй что и бессмысленно: слишком хорошо он, в отличие от Кряка, знает тут каждый поворот и каждый тупик, слишком хорошо ориентируется в бескрайнем подземном лабиринте, слишком быстро может утечь хоть на другой конец города, — но все же Черный Плащ решил не отступаться. Хотя бы два-три тоннеля следовало проверить — пусть даже не на наличие самого Ликвигада, а хотя бы на предмет оставленных преступником следов; и, держа наготове верный газовый пистолет, подсвечивая себе дорогу фонариком, Кряк медленно двинулся вперед, в глубину необъятного, простирающегося на многие мили под поверхностью асфальта зловещего подземного мира.

…Тишина — всеобъемлющая, гнетущая. Мрак — плотный, как повязка на глазах, подстерегающий со всех сторон. Запах… ну, не будем о нем в подробностях — смертоносный. Негромкое бульканье в каменной кишке, где сквозь слой грязи и отбросов пробивается струйка вонючей тухлой воды. И все же… что-то не так. Чего-то не хватает, какой-то важной составляющей, неотъемлемого элемента в общей картине, который тем не менее Кряк долго не мог обнаружить и вычленить… Потом понял — крысы. Раньше они в этих тоннелях кишмя кишели, наплевав на все ухищрения дератизаторов и санитарных служб — а сегодня Черному Плащу за прошедшие четверть часа не попалось ни одной. Куда это они все — в одночасье — могли подеваться? Решили, так сказать, всем коллективом взять внеочередной отпуск? Черный Плащ остановился.

В тишине подземелья ему послышался странный звук — словно шлепанье тяжелой лапы по чему-то влажному и липкому, потом — негромкий стук, похожий на… стук камня о камень? Кряк насторожился. Кто бы это мог быть? Ликвигад? Кто-то… другой? Закусив губу, Черный Плащ прислушался. Звук повторился чуть впереди, теперь Кряк явственно расслышал его — шлеп-шлеп, чмок-чмок по влажной илистой грязи; негромкий плеск — будто завозилось в цепкой слякотной толще тяжелое тело… Черный Плащ посветил фонариком в проход впереди себя — и остолбенел.

В нескольких шагах от него, в каменном канале, в котором было не столько воды, сколько густой вязкой грязи, лежал крокодил.

Очень Большой.

Черный Плащ облился холодным потом. И еще раз.

Откуда здесь мог взяться крокодил — сбежал из ближайшего зоопарка? Уплыл из бассейна какого-нибудь психа — любителя экзотической фауны? Кряк не стал задаваться подобными вопросами: в Сен-Канаре возможно всё… На какой-то миг тело перестало повиноваться ему — широко раскрытыми глазами, не смея вздохнуть, он смотрел, как из канала, из черной, нехотя всколыхнувшейся гнуси неторопливо выползает четырехметровое чудовище, перебирая короткими толстыми лапами, разевая бездонную розовую пасть, начиненную острыми редкими зубами, готовую хватать и рвать, алчно впиваться в нежную плоть обреченной жертвы. Челюсти сомкнулись — клац! — тот самый звук, который так насторожил Черного Плаща двумя минутами ранее…

Кряк повернулся и, не раздумывая ни секунды, опрометью метнулся назад, к выходу из подземелья.

Нет, он никогда не считал себя отъявленным трусом, да никогда, следует признать, таковым и не был — но в схватке с четырехметровой плотоядной громадиной, вооруженной такой устрашающей пастью, шансов у него не имелось никаких, это было глупо не признавать. Какие-то доли секунды ему казалось, что все обошлось, что крокодил остался там же, на том месте, где Кряк его и увидел — но, на секунду притормозив, он услышал звук, от которого кровь застыла у него в жилах: торопливое топ-топ по влажному полу, сопровождаемое шорохом волочащегося по камням длинного хвоста. Хищник преследовал его со скоростью, которую трудно было ожидать от животного со столь короткими ножками, и Кряк рванул вперед с новыми силами… Сердце его колотилось в груди так, что, казалось, готово было проломить хрупкую клетку ребер, во рту пересохло, к спине мерзкой тряпкой липла промокшая от пота водолазка, луч фонарика суматошно метался по стенам… Проход перед ним неожиданно раздвоился, распался на два равновеликих тоннеля, одинаковыми черными дырами распахнувшимися в темноте, и Черный Плащ на секунду растерялся — куда бежать: направо, налево? Он свернул налево (ему показалось, что там, впереди, мелькнул проблеск дневного света, падающего из открытого люка) — и почти тотчас же налетел на стальную решетку, перегораживающую проход. Заперто! Тупик! Он свернул не туда…

От удара у него потемнело в глазах, и фонарик едва не вывалился из разжавшихся пальцев, а крокодил уже топал где-то совсем рядом, в двух шагах: молниеносный выпад из темноты — и цепкие челюсти хищника сомкнулись на подоле плаща, хлопавшего у Кряка за спиной. Беглец отчаянно рванулся, ткань затрещала, кусок плаща остался у крокодила в пасти… Кряк упал и ударился лицом о какую-то железную дугу, вделанную в стену. Ступенька?! Господи боже! Крокодил все еще мотал головой, пережевывая завязший в зубах кусок плотной ткани; дрожащими руками, едва удерживая фонарик в онемевших пальцах, Кряк судорожно шарил по стене в поисках вделанных в камень железных скоб: одна… другая… третья — еще выше… Выше! Да, да! Хищник, едва избавившись от досадной помехи, вновь бросился вперед и вверх, стремясь ухватить ускользающую добычу за лодыжку, но челюсти его клацнули вхолостую: Черный Плащ успел вовремя поджать ноги. Крокодил, несолоно хлебавши, тяжело шлепнулся обратно на каменный пол; Кряк, едва смея поверить в спасение, торопливо карабкался вверх, по скользким железным скобам, зная, что там, наверху, его ожидает крышка люка и за ней — долгожданный свет, солнце, свобода! Наконец он одолел последние пять ступеней, отделявшие его от вожделенного люка, и уперся плечом в тяжелый чугунный блин, пытаясь его приподнять…

Тщетно! Крышка не поддавалась.

На ней в этот момент стоял пятитонный грузовик, но бедняга Кряк этого не знал… Некоторое время он еще пытался сдвинуть с места неподатливую чугунину, потом понял, что дело беспросветно. Крышка, по-видимому, была заварена наглухо… Силы небесные!

Положение было отчаянное. Он был один — совсем один, загнанный в угол, затерянный в лабиринте мрачного подземелья, застрявший в метре под поверхностью асфальта! А крокодил… там, внизу… может, ушел? Черный Плащ посветил вниз фонариком: зверюга была на посту. Смотрела выжидающе. Готовилась проторчать тут, у Кряка под ногами, хоть неделю, хоть месяц… дождаться, пока жертва не обессилеет окончательно, пока не разожмет ослабевшие руки, пока не свалится прямо в упреждающе подставленную, широко разинутую чудовищную пасть. Крысы — скудная, увертливая, неудобоваримая пища, а тут свалился с неба этакий лакомый кусочек — жирненькая, упитанная тушка с теплой кровью, со вкусными потрошками и сочным ливером, с аппетитно хрустящими на зубах ребрышками и фалангами пальцев…

Черный Плащ застонал. Ситуация складывалась глупейшая… Что́ ему оставалось делать — стучать в нависавшую над головой крышку люка в слабой надежде, что его услышит какой-нибудь случайный прохожий? Но здесь, в отдаленном районе складов и припортовых трущоб, нечаянного спасителя можно было дожидаться неделю; а при себе у него был только фонарик и газовый пистолет — жалкое оружие против подстерегающей внизу зубастой махины. Конечно, можно попытаться пугануть крокодила дымовой шашкой — но ведь зверюга благополучно сползет в ближайшую сточную канаву и прекрасно там отсидится, а вся ядовитая дымовуха опять-таки достанется на долю несчастного Кряка…

А что будет, когда погаснет фонарик?!

И ведь ни одна сволочь в Сен-Канаре (ну, исключая разве что Зигзага, Гусену и Моргану), даже не поинтересуется, куда это запропал Черный Плащ, добрый защитник города и знаменитый борец за справедливость — пока спустя пару месяцев какая-нибудь шальная бригада ремонтников не наткнется на его иссохший от обезвоживания, висящий на проклятой лестнице мумифицировавшийся труп… Нет! Черный Плащ заскрипел зубами. Этого не будет! Он не станет сидеть на злосчастной лестнице, как, гм, курица на насесте, он будет действовать, попробует за неимением лучшего хотя бы вариант с дымовой шашкой — вдруг чертова скотина все-таки устрашится и хотя бы на пару минут оставит Кряка в покое… Нащупывая во внутреннем кармане газовый пистолет, он осторожно спустился на несколько ступеней. Крокодил, тем временем приунывший, заметно воодушевился; в полумраке подземелья Кряку казалось, что хищник кровожадно облизывается, и челюсть его азартно двигается туда-сюда, будто распахнувшийся ящик комода. Черный Плащ посветил на зверюгу фонарем — прямо в выпуклые, в упор уставившиеся на жертву непроницаемые глаза.

Умеют ли крокодилы зажмуриваться? Черный Плащ не знал. Этот умел — он замер, ослепленный светом, чуть приоткрыв жутчайшую пасть — и его следящие за добычей вылупленные зенки на секунду сомкнулись… «Свет — вот спасение!» — метнулось в голове Кряка; не переставая светить фонариком прямо в безобразную, бугристую, с широкими ноздрями крокодилью морду, он собрал все оставшиеся силы — и рывком бросил тело в отчаянный прыжок над головой притаившегося внизу четырехметрового монстра.

Это был цирковой трюк, достойный книги рекордов Гиннесса; ни тогда, ни потом Черный Плащ не сумел бы его повторить; он приземлился на скользкие плиты каменного пола позади крокодила и, не обращая внимания на боль в отбитых ногах, вновь задал стрекача, не дожидаясь, пока преследователь опомнится и придет в себя — и сумел выиграть секунду-другую. Но тут же позади вновь раздалось знакомое топ-топ: хищник, справившись с потрясением, спешил наверстать упущенное, зная, что такая знатная добыча ему вряд ли когда-нибудь ещё попадется. Черный Плащ мчался по бесконечному темному тоннелю, не разбирая дороги; только бы не поскользнуться, металось у него в голове, только бы не поскользнуться, только бы не… Он и не поскользнулся — но лодыжка его неожиданно подвернулась на выбоине в полу, и он полетел в грязь — ничком, головой вперед, в темную смрадную лужу; фонарик выпал из его руки и бесследно канул в канал, в непроглядно-черную вонючую жижу.

Ну что за неудачный день!

Какую-то долгую секунду ему казалось, что все, дело — труба.

Он поднял голову. Крокодил был рядом, совсем близко, Кряк слышал, как, ломясь сквозь мрак, хищник в ярости хлещет по грязи хвостом, — но тут впереди блеснул, будто путеводная звезда, едва заметный проблеск бледного света — чуть поодаль, в конце длинного темного коридора. Это был дневной свет, и падал он из открытого люка, через который Черный Плащ час назад и спустился в канализацию; до него оставалось всего-ничего, максимум метров тридцать… Кряк отчаянно швырнул в плещущую, щелкающую зубами темноту единственное, что у него еще оставалось — газовый пистолет, и, вскочив на ноги, бросился вперед, на свет, словно бабочка, летящая на неверное мерцание горящей свечи, стараясь не обращать внимания на жуткий хруст, раздавшийся, когда пистолет угодил в разверстую пасть неумолимого преследователя…

Свет! Черный Плащ ничего не видел перед собой, кроме этого сулящего спасение, медленно, но верно приближающегося столба света. Ближе, ближе… Кряк бежал, ведя рукой по стене, чтобы иметь хоть какой-то ориентир, но вскоре нужда в этом отпала — из мрака начали выступать смутные очертания низко нависавших над головой сводов и тянущихся вдоль стен ржавых труб; правда, и крокодил удвоил усилия, не желая упускать такую заманчивую добычу, уже чувствуя на зубах сладкий вкус живой плоти. Только бы не упасть! — выстукивал пульс в висках у Кряка. — Только бы не упасть! Еще одно неудачное падение — и все, кранты… Краем глаза он заметил смутную тень, неясный силуэт, мелькнувший у входа в попавшийся на дороге боковой тоннель — и в проход перед Черным Плащом вылился искрящийся, на 99% состоящий из мыльных, переливающихся всеми цветами радуги пузырей, благоухающий цитрусовой отдушкой и донельзя довольный собой Ликвигад…

— Берегись! — на бегу гаркнул ему Черный Плащ. — Крокодил!!!

Ликви явно не понял:

— Чего?

Но у Кряка не было времени вдаваться в разъяснения — он проскочил мимо Ликвигада на всех парах, не сбавляя хода; и почти тотчас же, спустя секунду, позади раздался жутчайший плеск: видимо, крокодил на всем ходу врезался в водяного пса, то ли сослепу его не заметив, то ли приняв за какую-то причудливую деталь интерьера. Впрочем, Ликви не растерялся — тут же растекся лужей и был таков; а вот бедняге крокодилу, которому мыльная пена забилась в ноздри и в открытую пасть, пришлось несладко... Достигнув наконец спасительного канализационного колодца и взбираясь по лестнице к открытому люку, Черный Плащ слышал позади отчаянное фырканье, бульканье и чихание, и затем — вязкий плеск грязи, раздавшийся, когда в наполненный нечистотами канал соскользнуло тяжелое крокодилье тело…

Да. На том, собственно, это небольшое приключеньице и было благополучно завершено. Задыхаясь, с колотьем в боку, вымокший с ног до головы и вымазанный грязью, Черный Плащ вывалился из люка на мостовую — и сумел наконец с облегчением перевести дух и отереть пот со лба. Но еще долго после этого дня он не мог заставить себя не то чтобы спуститься в канализацию, а хотя бы просто сходить в зоопарк, где, отловленный командой спасателей и помещенный в крепкий просторный вольер, дни напролет блаженно медитировал, погрузившись в бассейн по самые ноздри, его не чаянный пресмыкающийся знакомец — под табличкой, строго оповещающей любопытных посетителей: «Экспонат №118. Нильский крокодил по кличке Зубастый Джо. Не кормить! Не дразнить! Может проявлять агрессию и представлять опасность…»