Последняя кубинская (джен)

— Как бестактно с твоей стороны, — лениво произнес Малфой, усаживаясь на мягкий высокий стул с резной спинкой. — Мертвый ты еще хуже живого. Закуришь?

Тонкие пальцы изящно легли на серебряный портсигар, лежавший на краю стола.

— У меня нет времени. Зачем вообще понадобилось тащить меня в дом?

Люциус неспешно вынул сигару, — в портсигаре осталась еще одна — достал из кармана шелкового халата красивую зажигалку, очень напоминающую маггловскую, и закурил.

— Это у живых вечно не бывает времени, Северус, а у мертвых его предостаточно. Неужели откажешь себе в удовольствии побыть моим личным кошмаром этой ночью? И видок у тебя подходящий.

— Люциус, а не рановато ли к тебе вернулась самоуверенность? Минуту назад ты на порог меня не пускал, а теперь пытаешься непринужденно шутить. Шутить, Малфой, в твоем-то положении.

Люциус с наслаждением затянулся, подержал горьковатый, с шоколадными нотками дым во рту и медленно выпустил.

— А я так отвлекаюсь. Видишь ли, мы — живые — склонны искать хоть какие-то развлечения в ситуациях затянувшегося отчаяния. И твое появление, должен заметить, очень этому способствует.

— Я бы сказал, что на такое способны только Малфои. Но я не развлекать тебя пришел, Люциус.

— Неужели ты пришел... за мной? — не без театральности в голосе воскликнул Люциус. — Но, Северус, мне еще столько всего надо сделать. Отпрыска доучить, дом отреставрировать, но для начала хотя бы прибрать. И самый веский аргумент — у меня еще осталась последняя сигара.

— Малфой, если ты не прекратишь, то я обеспечу тебе билет в загробный мир прямо сейчас.

— Туда поезда ходят? Если уж на то пошло, я путешествую только первым классом.

— Путешествие будет не из приятных.

— Почему это? Только не говори, что у них нет первого класса.

— А потому, что тебя и всю твою семью в это незабываемое путешествие отправит случайно забредший в твой дом инфернал — новость для первой полосы Ежедневного Пророка. Наконец-то прессе будет чем поживиться, ты ведь у нас любишь быть в центре внимания. И, кстати, да, твоего любимого купе нет — поедешь в общем вагоне.

— Это был удар ниже пояса. Я уже говорил тебе, что мертвый ты хуже живого? И вообще, с какой стати инферналу убивать всю мою семью? Полуночные разговоры он, вроде как, только со мной ведет, — завороженно глядя на взвившееся облако дыма, поинтересовался Люциус.

— Черт, Малфой, если сейчас сюда спустится Нарцисса...

— Она не спустится — напилась твоего снотворного. Себе-то ты можешь доверять. А какой смысл, кстати, буйному инферналу еще и сына моего губить?

— Ребенок, по-твоему, сиротой должен оставаться?

— Наимилосерднейший из мертвецов.

— Гиппогриф тебя задери, Малфой, какой мандрагоры я ввязался в этот разговор?!

— Ты тоже хочешь развлечься.

— Я хочу уйти.

— Подожди! У мертвых определенно нет чувства юмора, — нехотя поднимаясь со стула, заметил Малфой. — Я сейчас вернусь. Только прошу тебя, жди стоя.

— А ты гостеприимный хозяин.

— А я очень гостеприимный, — возмутился Люциус в дверях своей кухни. — Просто не надо пачкать кровью мою итальянскую мебель — это же антиквариат.

— Лорду, значит, можно, а мне нельзя?!

— Северус, Лорду вообще все было можно: и мебель дорогую портить, и паркет мой царапать, и людей мучить. Вот и посмотри, где он теперь.

— Где?

— Я не знаю, тебе виднее.

— А, ты об этом... Загробный мир большой — мы пока не встречались. Надеюсь, что и не встретимся.

— Как же, надейся. Пока ты тут прохлаждаешься, он там вовсю уже вербует новых сторонников, ставлю сотню. Принимаешь?

— Малфой, мать твою. Я по чьей вине тут "прохлаждаюсь"?!

— Ой, пардонте, сейчас приду. И сделай уже что-нибудь со своей кровью, а то она никак не вписывается в интерьер моей кухни.

— Иди, Люциус, я жду... стоя...

Малфой грациозно удалился в темный коридор, увлекая за собой горьковатый запах дыма.

— Что это?

— То, что ты просил.

— Во-первых, я ничего не просил, а пришел забрать свое имущество и, во-вторых, я оставлял в два раза меньше.

— Во-первых, — передразнивая, сообщил Люциус. — здесь не в два, а в три с половиной раза больше и, во-вторых, это долг.

— Какой долг, Люциус? За свои сигары ты мне два месяца назад возвращал.

— Сигары — идиотская привычка, Северус. Но эта последняя, я обещаю, — возвращаясь на свой стул и вынимая из портсигара последнюю, искренне заверил тот.

— Жене своей обещать будешь. Я не возьму это.

— Возьмешь, — в кухне вновь появился белый дым, горьковатый, с еле уловимыми нотками шоколада. — Малфои всегда возвращают долги. Правда, не знаю, что ты будешь с ними делать. Можешь, в принципе, гроб обклеить, получится не так мрачно.

— Я бы даже сказал, веселенько получится, но я не ты, Люциус, да и люди не поймут. Так что просто положу под голову. А с твоим долгом я так и не понял.

— Нарцисса и Непреложный обет... Я узнал после Азкабана. Ты выручил мою семью, но у меня не было возможности вернуть долг. Теперь вот есть.

— Малфой, только ты мог оценить такую помощь в денежном эквиваленте.

— Северус, ты знаешь, с кем имеешь дело. Каждый платит, как может.

— Не стоило утруждаться, с Нарциссой была Беллатрикс.

— А, ну конечно, Северус, в своем репертуаре, даже после смерти. Я могу забрать, раз это не имело никакого значения.

— Нет уж, я возьму.

— Погоди! Я хотел кое-что узнать...

— Я могу расценивать эту паузу так, что ты еще не придумал, что именно?

— Как тебе удалось?

— Удалось что?

— И Лорд еще меня называл скользким... Как ты выжил?

— Кто выжил?! Люциус, ты уже полчаса разговариваешь с покойником и отпускаешь в его присутствии нетактичные шуточки на эту тему.

— Сейчас же первый начинаешь. Ну ладно, Лорд с тобой. Я провожу тебя до двери. Или выйти тоже хочешь через окно?

— Я лучше через дверь, а то ненароком приземлюсь на твоего павлина. Он и так у тебя один остался.

— Надеюсь, его собратья нашли способ отомстить Белле.

— Это же была последняя сигара, Люциус? Ну, так что, идешь со мной?

— Нет, меня ждут наверху, и в общих вагонах я не езжу.

— Ждут его наверху... Лжец.

— Иди-иди, Северус. Покойся с миром. Надеюсь, в следующей жизни тебе повезет больше.