Похищенный (джен)

Капитан Саймон Иллиан со стоном пришел в себя. Собственная голова казалась ему распухшей, и все было словно в тумане — последствия какого-то оглушившего его препарата. Он попытался двинуться, но обнаружил, что его запястья и щиколотки привязаны. Тут он резко распахнул глаза и, несмотря на головную боль, внимательно огляделся. Пустая голая комната без окон, он привязан к кровати. Похоже на лабораторию для медикаментозного допроса.

В мозгу закружились воспоминания. Последним они с графом Эйрелом Форкосиганом обсуждали, как именно выторговать проход корабля через Пол во ввергнутую в хаос Ступицу. Он попытался прокрутить в памяти запись этой сцены, но та внезапно оборвалась на середине, на оборванной фразе. Он проверил последние несколько минут записи, ища в них подсказки, как же он мог теперь очутиться здесь, но не обнаружил совершенно ничего. Что бы ни привело его сюда, это "что-то" было проделано предельно аккуратно. Что ж, это логично — ни на что более небрежное он бы не попался. Возможно, цетагандийцы? К моменту разговора с Эйрелом он все больше начал понимать, что это они стоят за кризисом в Ступице Хеджена.

Он снова просканировал всю обстановку вокруг, но устройства для допроса во всей галактике одинаковы. Это могла быть и лаборатория в его собственной Имперской СБ. Стул для следователя, прикрепленная к полу кровать, включенный постоянно свет и охраняемая дверь. Но он знал, что его еще не допрашивали под препаратами, даже самыми редкими.

Воспоминание — такое древнее, но ясное, словно вчерашнее, вспыхнуло у него в мозгу: капитан Негри досконально тестирует его эйдетический чип. Как только он вернулся с Иллирики от нейрохирургов и физиологов, Негри в поисках слабых мест чипа прогнал его сквозь целую батарею жестоких тестов, испробовав на нем все мыслимые препараты, не говоря уж об имитации вражеского допроса. Они выяснили, что даже когда органическая часть его рассудка полностью парализована, чип продолжает записывать ощущения. Лишь полное отключение сознания может вызывать ту пустоту, которая шла в его мыслях вслед за беседой с Эйрелом. Чип не способен ничего забыть.

Его разум окатил новый страх. Эйрел. Кто бы ни захватил его самого, он был в состоянии взять в плен и премьер-министра. Неужели на вопрос, что же произошло с Грегором, ответ будет тем же? И их похитители сняли банк, захватив сразу троих самых могущественных людей на Барраяре? Сценарии развертывались в его воображении один за другим, каждый ужасней предыдущего. Он дернулся в своих путах.

К своему изумлению, одно запястье он смог освободить почти сразу. Крепкая стропа, удерживающая его левое запястье к кровати, была защелкнута не на замок, и Иллиану потребовался лишь один резкий рывок, чтобы высвободиться. После этого было нетрудно проделать и все прочее для побега. Он встал и лишь тогда понял, что на нем только гражданские брюки, а не зеленый мундир, который он носил обычно и в котором был на совещании с Эйрелом. Странно. Но есть проблемы и более насущные.

Единственной вещью в комнате, могущей хоть как-то сойти за оружие, был стул возле кровати. Не привинченный к полу, с массивными деревянными ножками. Он поднял стул и двинулся к двери. Дверь оказалась заперта на ладонный замок, и многообещающий эксперимент по ее открытию провалился. Иллиан задумался, как же ему выйти наружу. Возможно, лучше залечь и ждать. Рано или поздно кто-нибудь придет. Его немного изумляло, что никого пока не появилось: эта комната точно должна быть оборудована следящими устройствами, фиксирующими передвижения.

Но секундой спустя он вдруг услышал щелчок — кто-то снаружи прижал ладонь к замку, и дверь начала открываться. Иллиан отреагировал мгновенно, подняв стул и свирепо обрушив его на того, кто появился в дверях.

Вражеский солдат отпрянул быстро, но все же недостаточно быстро, чтобы избежать удара, и пока тот скрючился на мгновение, оглушенный, Иллиан метнулся мимо него и бросился бежать. Но он успел сделать лишь три шага, прежде чем второй солдат, появившийся неясно откуда, вцепился в него и повалил на пол.

— Простите, сэр, — пропыхтел тот, прижимая Иллиана к полу. Второй охранник, которого Иллиан свалил стулом, тоже выскочил из допросной и прижал к полу его отчаянно брыкающиеся ноги. Оба военных были сильными и прекрасно тренированными, и Иллиан понимал, что в таком положении ему не справиться с обоими сразу. Он прекратил сопротивляться.

Какой-то голосок, вопивший в самой глубине его разума, внезапно достиг сознания, и он внезапно понял, что его пленители одеты в повседневные барраярские мундиры и в довершение всего на воротнике у них Глаза Гора. Самые настоящие. Взят в плен собственными людьми?

— Отпустите меня! — приказал он самым властным и авторитетным голосом. Не сработало. Значит, за всем этим стоят не цетагандийцы, а предатели в его собственных рядах.

— Простите, сэр — повторил тот солдат, который прижимал ему грудь коленом, — вам нужно оставаться в клинике.

Иллиан окинул взглядом обе физиономии и быстро сравнил их с теми, что хранились в базе данных служащих СБ, но обнаружил, что там этих лиц нет. Как, ради всего святого, этот заговор ускользнул от глаз бдительных СБшников? Потом он еще выяснит, кто виноват, теперь же задача проста: сбежать и вызволить Эйрела с Грегором. Может, чтобы их освободить, придется предпринять какой-то отвлекающий маневр.

Он огляделся. Если действительно СБ подкосило нечто вроде внезапного переворота, то вокруг, наряду с предателями, должны быть и верные люди. Есть множество людей, за чью верность он бы мог поручиться лично, и наверняка не все они убиты. После чистки, последовавшей за фордариановским мятежом, Иллиан имел совершенно четкое представление, как действовать в подобной ситуации.

— Вам не выкрутиться, — сказал он голосом, в котором не было угрозы — лишь доверительное предсказание ближайшего будущего.

Два охранника неуверенно переглянулись, и Иллиан ощутил прилив торжества.

— Сэр, вы вернетесь в клинику? Вы нездоровы.

— Чушь собачья! — парировал Иллиан. — Не знаю, кто наговорил вам эту ложь, но я в полном порядке. И если вы будете сотрудничать со мной, то даже сейчас сможете избежать обвинений в государственной измене.

Охранник, которого он ударил и глаз у которого уже начал заплывать, издал мрачный смешок. — Бери его за плечи.

Иллиана подняли в воздух. Он извивался, пинался и чуть было не высвободился. Тот охранник, что держал его за ноги, выпустил их и вытащил парализатор, но второй перехватил его руку, пригибая к земле:

— В него нельзя стрелять: врач не знает, что станет с его головой, — запротестовал он, переводя дыхание.

— Идиот, не говори при нем об этом, — отрезал охранник с парализатором. — И вообще, важнее, чтобы он не выбрался.

Один охранник держал его под прицелом, а второй медленно тащил, и так они вернулись в допросную. Дверь наглухо захлопнулась за ними троими. Но даже этот зловещий звук не заставил Иллиана утратить надежду. Охранники могут уйти. Он еще может бежать.

— Зачем вы это делаете? — настойчиво продолжил он. — Грегора поддерживает подавляющее большинство. Даже если вы убьете меня и премьер-министра, останутся еще миллионы верных ему людей. Всех их вам не убить. Устроив этот хаос, вы лишь подтолкнете цетагандийцев к действиям, и что тогда? Пора остановиться.

Охранник, который держал его, устало покачал головой. — Никто никого убивать не собирается. А теперь ложитесь, сэр. Думаю, что врач появится скоро. — Он словно разговаривал с умственно отсталым ребенком. Иллиан одарил его свирепым взглядом. — Твоя очередь ему рассказывать, — добавил охранник уже своему товарищу.

Черноглазый охранник слегка застонал. — Ну да... Сэр, ваш чип памяти неисправен, и вы останетесь здесь до тех пор, пока его не починят.

— Вы что думаете, я идиот? — отбрил Иллиан. — С памятью у меня никаких проблем нет.

— Ох, да привяжи его просто снова и пойдем, — вмешался черноглазый, когда второй открыл было рот ответить. — Он все равно никогда нам не верит.

— Форберг говорил, что несколько дней назад он поверил, хотя думал, что сейчас у нас Третья Цетагандийская. Будет проще, если он не станет пытаться нас прикончить. Медтехник говорит, что его нужно через несколько часов накормить полноценным завтраком, а я мне не улыбается снова счищать с мундира кашу.

Иллиан перевел взгляд с одного на другого. Они говорили совершенно серьезно. Возможно, они действительно верили, что с ним что-то не так. Что ж, значит, убедить их помочь с побегом будет только труднее.

— Какой год вы... я хочу сказать, какой сейчас год, сэр? — продолжал охранник, теперь с таким терпеливым видом, с каким имеют дело с инвалидом.

Иллиан открыл рот ответить, начал было считывать данные из памяти, и осекся. Он ни смог ничего извлечь из своих файлов. Как будто этой специфической памяти никогда не существовало. Он сглотнул и попробовал снова. После мучительной секунды, во время которой ему казалась, будто голова налита клеем, появилась дата.

Охранник смотрел на него в упор.

— Я не намерен играть в ваши дурацкие игры, — рявкнул Иллиан, но отнюдь не от всего сердца. Такого прежде никогда не бывало. Что если охранники правы? Он обратился к памяти снова, осторожно, просто чтобы проверить, что она по-прежнему на месте. Все функционировало нормально. Он почти поверил, что не было той секунды пустоты, когда у него чуть сердце не остановилось.

— По-моему, он думает, что сейчас середина Хедженской войны, — подсказал второй охранник.

— Хедженской войны? — эхом переспросил Иллиан непроизвольно. Может, он слишком долго был без сознания? Он знал, что эскалация ситуации в Ступице Хеджена может быстро привести к выходу из-под контроля, и если Эйрелу не дали вмешаться, то, наверное, так и случилось.

— М-м... — Первый охранник внезапно усмехнулся. — У меня есть одна мысль. Подержи его минутку, можешь?

Черноглазый охранник подошел и перехватил его руки. Иллиан стал было сопротивляться на мгновение, но прекратил, когда охранник ловким и резким движением завернул ему руки за спину. Иллиан узнал этот прием. Ему учили всех агентов СБ, потому что побороть его было невозможно, не сломав в процессе собственную конечность. Неужели эти люди и вправду СБшники?

Они ждали в молчании, пока второй охранник не вернулся. Иллиан нерешительно проверил, что творится у него в голове, попытавшись выполнить парочку мыслительных упражнений, которые он выучил тогда, когда чип только установили. Казалось, все в порядке. Он мог прокрутить запись всего своего общения с охранниками с абсолютной четкостью. И так и сделал, проглядывая все в поисках намеков и подсказок, замедляя воспроизведение, чтобы осмотреть каждый уголок. Действия охранников выглядели так же убедительно, как и в реальности. Что, бога ради, происходит?

Дверь снова отъехала в сторону — вернулся второй охранник. Он шагнул к Иллиану и поднес прямо к его лицу какой-то предмет. Зеркало.

Иллиан не мог удержаться и не заглянуть. И застыл. Волосы у него были слишком редкими, слишком седыми, а вокруг глаз и у рта появились незнакомые морщины. Лицо человека на десять лет старше. Остро захотелось поднять руку и убедиться, что это его собственное лицо, но он не мог шевельнуться. Он медленно выдохнул, пытаясь восстановить самообладание.

— Какой сейчас год? — спросил он ровным голосом.

И охранник ответил.

Иллиан отвернулся от зеркала и минуту стоял в полной тишине. Наконец он сказал: — Можете меня отпустить. Я не стану драться.

Державший его охранник осторожно отпустил руки. Иллиан напряг конечности, возвращая им чувствительность, потом все же потянулся рукой к лицу. Он ощутил морщины под пальцами. Оба охранника смотрели на него с жалостью.

— Что же случилось? — спросил он наконец. — В Ступице, я имею в виду. — В чем он всегда нуждался, так это в информации. Даже сейчас.

— А, мы победили, — сказал охранник, убирая зеркало. — С тех пор цетагандийцы ведут себя тише воды. Тоже вынесли из этого хороший урок. И император в полном порядке.

— Отлично. — Иллиан вздохнул. — А Майлз... мичман лорд Форкосиган, с ним что? Он в порядке?

Охранники переглянулись, и у Иллиана заныло под ложечкой.

— Что случилось с Майлзом? — требовательно переспросил он. — Он остался жив?

— О, да, — торопливо ответил охранник с зеркалом. — Да, с ним тоже все нормально. — Но что-то в его взгляде говорило о другом.

— Что случилось? — настаивал Иллиан, поочередно сверля взглядом обоих.

Ответил черноглазый, хоть и не без запинки. — Вы его уволили несколько недель назад. Сорвали с него Глаза Гора и разбили ему нос, как я слышал.

Иллиан отшатнулся, словно охранник его ударил. Уволил Майлза? За что? Он не посмел спросить. Он подумал, какой стыд и разочарование испытал Эйрел, если Майлз натворил нечто достаточно серьезное, стоящее увольнения. Потом подумал про Корделию. Если он вправду ударил Майлза, уж она-то ему на это нашла бы что сказать. В памяти всплыли тревожно яркие картинки того, что случилось с человеком, угрожавшим ее сыну.

Он решил было, что сейчас примется допрашивать охранников: долго, вплоть до последней подробности происшедшего за эти десять лет. Но в это мгновение он вернулся в настоящее. Всплыли несколько смутных картинок — из природной памяти, а не из чипа. Вот он сидит в своем кабинете, напротив — две женщины в военной форме, и душа у него полна отчаянного горя. Вот совершенно необъяснимое счастье, с каким он смотрит на седовласого Эйрела, входящего вроде на зимнепраздничный бал, в компании даже не одного сына-коротышки, а сразу двоих. Один жутко толстый. "Лорд Марк", подсказала доселе молчавшая память. Он сглотнул. Умерла последняя отчаянная надежда, что это все какой-то хитрый заговор.

Охранники по-прежнему глядели на него, на лицах обоих явно читалась жалость. И его спина окаменела. Не может же он попросить их провести его сквозь темные закоулки и тупики его собственного разума.

— Приведите его сюда, — резко распорядился он. — Майлз Форкосиган. Приведите его.

— Э, гм... есть, сэр. Я передам сообщение, — ответил черноглазый охранник.

— Хорошо. Идите. — Иллиан махнул на дверь, резким жестом, который скрывал ужас в его душе.

Охранник, так и не выпустивший из рук зеркала, помедлил, хотел было что-то сказать, но замолк при взгляде на лицо Иллиана развернулся и вышел вслед за своим товарищем. Дверь щелкнула и плотно закрылась за ними.

Мгновение Иллиан стоял неподвижно. Потом он механически подобрал сломанный стул и приставил его к краю кровати. Сел и принялся ждать Майлза. Но Майлз все не шел.