Вполне достаточно (гет)

— Извините, это место не занято?

Хаус почти произносит: «Разумеется, и катитесь к черту!» — но все же отрывает взгляд от барной стойки.

У молодой женщины, стоящей перед ним, милая улыбка, красивые глаза и совершенно прозрачные намерения. И она совсем не похожа на Кадди, что весьма кстати. Интересно только, чем немолодой и нетрезвый уже мужчина с тростью способен привлечь такую красотку.

Плевать, на все плевать. Он шел в бар всего лишь напиться, надраться в стельку и забыть обо всем. А значит, навязчивую девицу неплохо бы послать в лучших традициях старого доброго Грега Хауса.

— Свободно, — почему-то бурчит он, делая бармену знак вновь наполнить стакан.

Толстый бармен улыбается, прежде чем выдать ему очередную порцию виски, а девице — без каких-либо намеков с ее стороны — текилу.

— Постоянный посетитель? — хмыкает Хаус. Надо же, а по ней и не скажешь.

— Вроде того, — отвечает она, усаживаясь на высокий стул. — Просто этот бар через дорогу от работы. Спасибо, Джо.

Она пьет текилу залпом, заедает долькой лайма и только после этого спрашивает как бы между прочим:

— Вы же не врач и не работаете в больнице «Сиэтл Грейс»?

На мгновение ему хочется рассмеяться. Как раз тот случай, когда ложь и правда будут равносильны друг другу.

— Нет, я не врач.

Про себя Хаус добавляет: «Теперь». И, несмотря на то, что он сам сделал выбор, ему по-прежнему больно сознавать, что дорога к любимому делу закрыта навсегда. Пока Уилсон был рядом, мысли о будущем волновали редко, но теперь…

Он просит бармена повторить и удивленно поднимает брови, когда в ответ слышит просьбу отдать ключи от мотоцикла. Давненько никто не пытался о нем позаботиться.

Хаус почти разражается гневной тирадой, но девушка успокаивающим движением кладет руку ему на колено и говорит бармену:

— Мы возьмем такси, Джо, не волнуйся.

Стоило бы возмутиться, отшить, наконец, наглую девку. Может быть, устроить драку с барменом. Но отчего-то прикосновение тонкой теплой ладони успокаивает.

Пока Хаус анализирует собственные, несколько непривычные ощущения, соседка выпивает еще текилы и говорит:

— Меня зовут Мередит.

Если он хоть что-то смыслит в женщинах, девчонке нужен не столько он сам, сколько забытье. И это хорошо, ведь сегодня ему тоже нужен рядом не человек-личность с его душевными переживаниями и проблемами. Просто человек.

Этого вполне достаточно.

— Зови меня Грег.

* * *

Кажется, прокладывая себе дорогу до ее комнаты в этом огромном доме, прижимая друг друга к дверным косякам, столбикам лестницы и комодам, они сносят с привычных мест всё до последней вещицы. Лихорадочно и жадно. Кажется, целоваться они начали еще в машине Мередит.

В голове пустота. Вот для чего люди принимают наркотики. С приходом сравнима разве что страсть.

Мередит хрупкая, тонкая, словно веточка. Если бы не проклятая нога, он бы давно отнес ее в постель на руках.

Проклятая нога.

Чертов викодин.

Он слишком много выпил в баре.

Плевать.

Мередит сбрасывает платье, притягивает его ладонь себе на грудь. Он не слышит — скорее, чувствует, как лихорадочно бьется ее сердце. Так сильно он не хотел никого и никогда, разве что в пубертатном периоде. И никогда ни с кем не чувствовал себя настолько глупо. Собственные прикосновения к женскому телу кажутся неуклюжими и даже неуместными, но когда он сжимает сосок двумя пальцами, Мередит едва слышно вскрикивает от удовольствия.

И тогда Хаус действительно забывает обо всем. Дальнейшее воспринимается как-то отрывками, почти не связанными между собой. Пожалуй, он и впрямь слишком много выпил.

…Мир сужается до пары квадратных метров, в мире есть лишь мужчина и женщина. Она проводит ладонями по его напряженной спине, ниже, пытается расстегнуть ремень. Он стягивает с нее белье…

…Он входит в нее быстрыми, резкими толчками, но кажется, ей нравится. Во всяком случае, она подается навстречу, скрещивает ноги на его пояснице и легонько толкает пяткой, поощряя продолжать в том же духе…

…Она мучительно медленно опускается на его член, голова запрокинута, глаза прикрыты, над верхней губой бисеринки пота…

… Они движутся в плавном, медленном ритме, и кажется, что так будет вечно…

* * *

Хаус просыпается задолго до рассвета от боли в ноге. Пьет три таблетки викодина, долго лежит, глядя то в потолок, то на спящую девушку на другой половине кровати. Шестое чувство подсказывает, что уйти лучше прямо сейчас, пока Мередит не проснулась. Слишком хорошо было ночью, не хочется портить эту магию банальным разговором ни о чем. В конце концов, она ясно дала понять, что это секс без обязательств. Роман без романа.

Он дважды спотыкается, пока собирает разбросанную по комнате одежду. Чертыхается сквозь зубы, но Мередит только бормочет что-то невнятное и переворачивается на другой бок.

Хаус одевается, проверяет, на месте ли ключи от мотоцикла и поддельные документы, берет трость и уходит, осторожно прикрыв за собой дверь.

Мотоцикл сиротливо стоит у бара в компании минивэна и потрепанного шевроле. На шум двигателя выглядывает вчерашний бармен Джо и здоровается, словно с хорошим знакомым. Долго мнется, но все же говорит, словно пытаясь оправдать вчерашнее поведение Мередит:

— Она отличная девчонка, не думай, что… Ее сильно потрепали…

У Хауса болят и нога, и голова, несмотря на принятый с утра викодин. Меньше всего ему хочется слушать о тяжелом детстве Мередит и других трудностях. В конце концов, ему с головой хватает своих проблем: нужно еще заскочить в крематорий и оставить распоряжения… Но он почему-то спрашивает:

— Она работает в «Сиэтл Грейс»?

— Да, Мередит хирургический интерн, — кивает Джо.

* * *

Хаус уезжает из Сиэтла, увозя с собой лишь горсть пепла в пластиковом пакете и воспоминания о Мередит, хирургическом интерне «Сиэтл Грейс».

Ему кажется, что этого вполне достаточно.