Перекресток (гет)

— И опять мы встретились на перекрестке.

— Иначе и быть не могло.

— Ты права, Трехликая.

— Я всегда права, Психопомп…

* * *

Гермес всегда любил перекрестки. Пожалуй, больше перекрестков ему нравился только Аид. Олимп занимал третье место, а уж рыночные площади Гермес недолюбливал — тесно, шумно, толкаются… Понятно, что приходилось бывать везде, ибо быть покровителем торговцев и не бывать на агоре не получалось, но вот любить…

— Не помешаю?

Звонкий девичий голос выдернул из ленивых размышлений. Гермес, нежившийся на молодой травке в прохладной тени платана, неохотно приоткрыл глаза.

Тонкая, словно тростник, фигура на фоне ясного весеннего неба, ореол густых темных волос, прядями которых играет шаловливая Аура, полупрозрачный в лучах полуденного солнца хитон. Гермес сел и, едва заметно улыбаясь, ответил:

— Смотря, что ты намерена делать.

Она шагнула с дороги, шлепнув ладошкой по стоящему на перекрестке герму.

— Отдохнуть рядом с тобой, Эпафродит. Когда еще выпадет такая возможность — застать вечно занятого бога за расслабленным ничегонеделанием?!

Сердиться на нее было невозможно — слишком лукавая усмешка играла на пухлых губах, слишком задорным был смех. Гермес, впрочем, и не думал сердиться, лишь широко улыбнулся в ответ. Она подошла совсем близко и с откровенным любопытством стала рассматривать сидящего Гермеса. Он, запрокинув голову, в свою очередь разглядывал нарушительницу спокойствия.

Еще хранящая следы подростковой угловатости и порывистости, она обещала вскоре воплотить в себе идеал женственности: бедра станут более широкими и округлыми, небольшая крепкая грудь будет притягивать взоры мужчин, и вся фигура приобретет гармоничность и соразмерность линий. Но этому лишь должно было случиться, а пока перед Гермесом стояла юная девушка, не без озорного кокетства взирающая сверху вниз на замершего у ее ног мужчину.

— И как, я тебе нравлюсь? — она горделиво приосанилась.

— Ты прелестное дитя, — не стал лгать Гермес.

— Дитя? — она сердито топнула ногой и капризно надула губы. — И это все, что ты можешь мне сказать? А как же моя красота? Где оды ей?

— Тебе нужна правда или же ты хочешь похвал?

Она шагнула еще ближе, и Гермес увидел ее глаза, в которых стыла тьма прожитых веков.

— Тебе не нравлюсь я или мой облик? — Ее тело постепенно изменялось, лишь взгляд оставался прежним.

Теперь даже слепой не принял бы ее за недавнего подростка — грудной голос уже не звенел колокольчиками, а словно окутывал, лаская слух. С тихим шелестом хитон соскользнул к ее ногам, более не скрывая округлую грудь и пышные бедра.

— Я все еще дитя?

Гермес качнул головой.

— Уже не дитя, Персеида. И тебе я могу сказать правду, хоть она и будет звучать, как похвала.

Она переступила через лежащую у ног ткань и села рядом, с любопытством глядя на серьезного Гермеса.

— Неужели что-то изменилось, Эпафродит? Ведь это все еще я.

— Какой ответ ты выберешь, Геката? Ответ бога или мужчины?

Геката рассмеялась.

— Мне нужен твой ответ. И выбирай сам, кто ты сейчас — бог или мужчина.

— Дитя вызывает желание воспитывать, а женщина — любить, — после недолгого раздумья произнес Гермес, склонив голову на бок. — Такой ответ тебя устроит?

— А тебе не нравится роль воспитателя, — Геката понимающе улыбнулась. — Ты устал от нее и хочешь отдыха, так? — Она медленно легла на траву и прикрыла глаза. — И выбрал для этого самое подходящее место?

Гермес скользнул взглядом по обнаженному телу Гекаты, а потом сорвал травинку и стал медленно водить ею по бледной коже богини. Геката рассмеялась, не открывая глаз, попыталась поймать «орудие пытки» и весело спросила:

— Тебе так нравится проказничать?

Вместо ответа Гермес накрыл ее губы своими, пробуя поцелуй на вкус. Тягучий и сладкий, словно мед, пьянящий подобно молодому вину, затягивающий, как зыбучий песок. Из нежного и почти робкого он вскоре стал жадным и требовательным. Гермес склонился над Гекатой и почувствовал, как она сначала провела ладонями по его рукам, а потом обняла, притягивая к себе. Ощущать горячее женское тело настолько близко, чувствовать биение чужого сердца, целовать такие податливые губы — все это кружило голову сильнее вина. Пока Геката гладила Гермеса по спине, заставляя склоняться все ниже и прижиматься все сильнее, он позволял ей это, но когда она, скользнув ладонями по его бокам и груди, потянулась расстегнуть фибулу, Гермес качнул головой и, прижав ее руки к земле, прошептал:

— Нет. Все будет так, как я решу.

Геката попыталась запротестовать и выдернуть руки из захвата, но Гермес снова приник к губам в жарком поцелуе, и она расслабилась, смиряясь. Отзываясь на невесомый поцелуй в шею, Геката вздрогнула и запрокинула голову, когда же Гермес прикусил нежную кожу, жалобно вскрикнула и задышала чаще. Он провел языком по месту укуса, словно извиняясь, и поцеловал чуть ниже. Геката тихо застонала, когда Гермес прихватил губами сосок и слегка потеребил его. Гермес медленно сползал, целуя и едва уловимо покусывая, однако рук Гекаты не отпускал. Она едва слышно стонала, отзываясь на каждое прикосновение жадных губ, вздрагивала от удовольствия, когда Гермес проводил языком по влажной коже, и шире раздвигала ноги.

— Я хочу услышать, как ты кричишь, — прошептал Гермес.

Геката замотала головой, закусив губу, но не удержалась и вскрикнула, когда он провел языком по нежным складочкам.

— Громче, — потребовал Гермес.

Геката всхлипнула и шире развела бедра, и Гермес вновь стал ее ласкать языком и губами, наслаждаясь громкими стонами и вскриками. Лишь когда богиня громко закричала, задрожав от удовольствия, он отпустил ее руки. Гермес не удержался и погладил вздымающуюся от частого дыхания грудь Гекаты, а потом провел пальцем по ее губам и тихо рассмеялся, когда она прикусила его.

— Коварная богиня!

Он поцеловал ее, зная, что Геката ощутит солоноватый вкус, все еще остающийся на губах Гермеса, задрал мешающий подол хитона и, направив рукой свой фаллос, резко двинул бедрами. Геката ахнула, распахнув глаза, а Гермес вновь прижал ее руки к земле, не прекращая двигаться. Но сейчас Геката не стала вырываться, а обхватила его ногами, вновь застонав.

— Пещерка наслаждений, — пробормотал Гермес.

— Какой же ты все-таки мерзавец, — всхлипнула Геката.

— И поэтому ты постоянно приходишь ко мне, принимая разные облики? — он словно вбивал в нее свои слова, двигаясь все резче и сильнее.

— Негодяй! — Геката уже кричала, дрожа под ним.

— И кричишь в моих объятьях? — Гермес наклонился и вновь прикусил кожу на ее шее, оставляя заметный след.

— Подлец! — взвизгнула Геката, сжимая колени.

— И будешь приходить еще?

— Да!

* * *

Геката ушла в сумерках.

Сначала она недовольно хмурилась, пытаясь вытащить все травинки из густых волос, но благодарно улыбнулась, когда этим занялся Гермес.

— Почему ты просто не попросила меня об этом? — в притворном недовольстве проворчал он.

— Потому что могут же у меня быть свои капризы, — ответила Геката.

Она быстро уложила волосы узлом, а Гермес все не мог отвести взгляд от ее груди, заметно потяжелевшей, с темными сосками и ареолами. Потом он помог застегнуть фибулы, глядя на тонкие морщинки на лице.

— Тебя не тяготит то, что ты… такая? — спросил он, видя, как в темных волосах начинают пробиваться седые нити.

— А тебя не тяготит необходимость спускаться в Аид?

Он тихо рассмеялся и помог набросить пеплос.

— Я понял тебя.

— Я знаю, — она обняла его, но уже не с горячностью возлюбленной, а тепло, как хорошего друга. — Не скучай.

— Я? Скучать?

Они рассмеялись, и Геката пошла по дороге. На перекрестке она остановилась, обернулась, помахала Гермесу тонкой старческой рукой и, дождавшись ответного жеста, растворилась в сгущающихся сумерках. Гермес исчез одновременно с ней.

* * *

Когда перекресток опустел, от платана с тихим шелестом отделилась изящная фигура дриады. Будь она человеком, на ее щеках пунцовел бы румянец смущения. Впрочем, будь она человеком, она бы попросту не увидела бы богов, и ее грудь не вздымалась бы от взволнованного дыхания. Невольная свидетельница любовных игр глубоко вдохнула еще напоенный дневным зноем воздух, постояла рядом с примятой телами богов травой и вновь вернулась в свое дерево.