Приношение (джен)

Айвен вперился в Иллиана туманным взором. Любовник моей матери, подумал он со злостью. Это уже симптом... симптом, для размышлений о котором Айвен был сейчас слишком пьян, но явно нет ничего хорошего в том, что в личной жизни у твоей матери устроилось лучше, чем у тебя самого. К тому же эти мысли влекли за собой картинки, которые он уж точно не хотел себе представлять. Айвен решительно опустошил свой стакан.

— Черт! — выпалил он. — Что бы вам не держать это в тайне? В полной тайне? Я-то думал, соблюдение секретности тебе под силу.

— Хочешь сказать, ты был бы счастливее, если бы мы с твоей матерью от тебя это утаили? — переспросил Иллиан.

— Безусловно! — Айвен с выразительным стуком поставил стакан на стол; правда, удалось это ему не вполне, потому что он лишь смутно сознавал, где именно находится стол.

Иллиан ответил раздражающей улыбочкой.

— И не собираюсь я звать тебя папой, знаешь ли, — продолжил Айвен.

— Я этого и не жду. — Иллиан отпил глоток. — Твой отец был хороший человек, — добавил он. — Ты на него похож.

— А вы предаете его память, — рявкнул Айвен и в ту же секунду пожалел об этом. Иллиан медленно, выразительно сощурился. Айвен внезапно понял, почему его знакомые из СБ всегда говорили о своем шефе с предельным уважением и осмотрительностью.

Но Иллиан буквально проглотил ответную реплику — которая бы, несомненно размазала Айвена по ковру и оставила там лежать, дрожа; впрочем, он и так собирался туда рухнуть — и вместе этого холодно ответил:

— Если когда-либо выскажешь нечто подобное Элис, ответишь передо мной. Тебе пора спать, Айвен. Я отвезу тебя домой. Поговорим, когда ты будешь трезв.

— Да, папенька, — съязвил Айвен.

К своему смущению, насчет падения на ковер он оказался прав. Иллиан помог ему подняться, без каких-либо комментариев, и вывел из бара к ожидающей его СБшной машине.

— Я не это имел в виду, — вдруг начал Айвен. — Я просто...

— Пьян? — усмехнувшись, подхватил Иллиан.

— Ага. — Айвен повалился на сиденье в заднем отделении машины. — Знаю я, что матери вообще наплевать, что я об этом думаю, но... ага. Наверное, я смогу к этому притерпеться.

— Вообще-то ей не наплевать, — заметил Иллиан. — Совсем наоборот. — Он уселся напротив, и бесстрастный и вежливый шофер СБ закрыл за ним дверцу.

Вглядываясь в лицо Иллиана, Айвен осознал, что это лицо сейчас абсолютно открыто. Иллиан сейчас не намерен ничего от него скрывать. Айвен настолько привык видеть шефа СБ застывшим в бесстрастности, что было странно видеть, как тот позволяет чувствам отразиться на своем лице. Блин, подумал Айвен, а ведь Саймон Иллиан любит мою мать. И за какие грехи я такое заслужил? Один только Майлз в качестве кузена — все, хватит семейного стресса выше головы. А еще и Иллиан в виде... в виде отчима! На это он не подписывался.

Машина тронулась с места, Айвен уставился в окно на размытые огни Форбарр-Султаны. Он-то просто хотел выпить после ужина, в компании своих коллег из Оперативного Отдела. А они принялись поддразнивать его, болтая про роман его матери с Иллианом, — эта новость разошлась по всему городу, — а тут еще появился и сам Иллиан... Друзья Айвена к той минуте потихоньку разбрелись кто куда, и он оказался предоставлен своей судьбе. Беседа получилась вежливой и поистине агонизирующей, и пока Иллиан бесконечно тянул свою единственную стопку виски, Айвен решился исправить положение и заполировать неловкость несколькими стаканами хорошего бренди. Но оно не помогло.

— Жаль, что я не помню отца, — выговорил он вдруг. Боже, это-то откуда выскочило? Он попытался прикусить язык, чтобы не нести и дальше подобных глупостей, но не вышло — сейчас бренди говорило за него. — Мама с дядей Эйрелом рассказывали мне про него, но я сам его вообще не помню.

Слишком поздно он сообразил, что несколько бестактно жаловаться на нехватку воспоминаний именно Иллиану. Но тот только кивнул.

Молчание затянулось до неуютного, когда Иллиан ответил:

— Я своего отца тоже никогда не видел.

— Я не знал, — удивился Айвен.

— Это мало кто знал. У меня есть снимки, где он держит меня на руках, младенцем, но вскоре после моего рождения он погиб в гражданской войне Юрия.

Айвен попытался представить Иллиана младенцем, но это оказалось слишком большой натяжкой, даже для его пьяного разума.

— А-а, — глупо протянул он. — А остальная твоя родня... — Он знал, что у Иллиана не было живых родственников, но он никогда не задумывался, почему.

— Мой брат тоже был на Имперской Службе и погиб на Комарре. Мать умерла в период Регентства, на... — Иллиан наморщил лоб. — Бог мой, неужели я забыл? На седьмом году. Кажется. Она перед этим долго болела. Думаю, у меня где-то есть двоюродные братья и сестры, но я с ними не знаком и никогда их не видел.

— А-а, — снова протянул Айвен. Он внезапно заподозрил, что Иллиан это рассказывает не просто так, а намеренно, с целью привязать их друг к другу или что-то вроде. Такого рода уловка как раз в его духе. Проблема была в том, что она работала. Айвен отвернулся, стараясь закрыться от этого вторжения, и уставился на городские огни. И Иллиан про себя больше ничего не сказал.

Машина подъехала к дому Айвена. Он простонал и скосил глаза на хроно. Цифры плясали у него перед глазами, но все же он сумел разобрать.

— Ч-черт, — пробормотал он. — Мне через пять часов вставать.

— Да, рано, — прокомментировал Иллиан. — Вас так гоняют в Оперативном отделе?

— Это мой день рождения, — попытался объяснить Айвен. Иллиан непонимающе нахмурился.

— Мой день рождения, — повторил Айвен. — Завтра. И мы с матушкой пойдем приносить отцу возжигание.

Теперь настала очередь Иллиана протянуть вежливое "А-а". Айвен почувствовал себя немного лучше от того, что Иллиан не знал про них с матерью все до мелочей, а потом снова хуже, когда вспомнил, что теперь надо попросить его кое-что забыть. Мысли Айвена путались, с минутку он посидел неподвижно.

Иллиан принялся шарить по карманам.

— Вот, — сказал он, протягивая Айвену упаковку таблеток. — Я взял их из клиники СБ. Прими две перед там, как ложиться спать, и похмелья не будет.

Айвен широко открытыми глазами уставился на лекарство. Он взял его в руки и внимательно изучил наклейку. Оно самое. Медики в Оперативном отделе никогда не давали им эту штуку, если только речь не шла о критической ситуации. Говорили, что, мол, иначе этот препарат будет подбивать людей напиваться. Наутро после этих таблеток он проснется таким, будто в жизни не пробовал бренди.

— Спасибо, — с неподдельной благодарностью выдохнул он.

Водитель открыл дверь, и Айвен выбрался наружу.

— Помочь? — нейтральным голосом уточнил Иллиан.

— Я в порядке, — отозвался Айвен. Он выпрямился, чтобы доказать это, прислонился к боку машины, и тут же снова пошатнулся. Иллиан выбрался из машины вслед за ним. Фонарь над подъездом осветил его лицо, и что-то в его выражении вдруг напомнило Айвену те нескончаемые часы, которые он просидел у койки Иллиана в клинике. Как бы ни злился он на Иллиана за этот чертов роман с матерью, все-таки здорово, что он здесь: живой, в здравом рассудке, пусть пострадавший, но по большей части оставшийся самим собой.

— А хочешь пойти? — выпалил он. — Завтра, я имею в виду. На возжигание.

Иллиан замер, его лицо моментально обернулось бесстрастной, вежливой, ровной маской.

— Я не хочу вмешиваться не в свое дело, — сказал он. — Это касается только вас двоих с Элис.

— Уверен, маме понравится, если ты придешь, — настаивал Айвен.

Лицо Иллиана сделалось, если это вообще возможно, еще более безэмоциональным.

— Возможно. Но там будет не только она.

Айвен был слишком пьян для словесной пикировки с шефом СБ, но как раз то, что Иллиан не произнес вслух, он услышал. Он набрал воздуха.

— Это же я прошу. Мне будет приятно.

Забавно, а ведь это чистая правда! Он никогда не лгал Иллиану — подобная ложь неизбежно заканчивалась катастрофой. Иллиан был частью его жизни, насколько он себя помнил, где-то там, на фоне, вдалеке. Не отцовская фигура, но нечто вроде малого божества, — то благоволящего и рассказывающего завороженным мальчишкам истории из своего Сбшного прошлого, то сурового, когда им случалось что-то натворить, но чаще — молчаливо наблюдающего и фиксирующего происходящее.

Но теперь Иллиан стал просто человеком. И маме он почему-то нужен, хотя Айвену этого не понять — ведь всех мало-мальски подходящих кавалеров Форбарр-Султаны она отвергла. А материнскому суждению Айвен доверял — хотя он скорее умер бы, чем признался в этом. Если Иллиан станет частью ее жизни, то и частью жизни Айвена — тоже.

И вообще, разве смог бы Айвен пережить агонию тех часов, когда ему вновь и вновь приходилось отвечать на одни и те же вопросы, если бы не любил этого человека? Хотя бы немного.

— В таком случае, — ответил Иллиан со столь редкой для себя улыбкой, — я приду. Доброй ночи, Айвен. Увидимся утром.

— Доброй ночи, — ответил Айвен и добавил. — ...Саймон.