Начало (гет)

За завтраком Гермионе Грейнджер пришло письмо от Лаванды Браун. После того, как Гермиона после долгих уговоров выбила для неё разрешение на посещение известного магического острова Мерлина, находящегося в так называемом «Бермудском треугольнике», причем за чисто символическую плату, Лаванда стала считать Гермиону своей подругой. Периодически присылая ей письма с рассказами о своих приключениях на любовном фронте, Лаванда не забывала делиться новостями и сплетнями обо всех общих знакомых. Гермиона, в общем-то, не возражала, потому что из-за переезда на остров ей не хватало живого общения со старыми друзьями. Лаванда неожиданно стала связующим звеном между двумя жизнями: до переезда и после, потому как она продолжала строчить длинные письма, несмотря на то, что Гермиона в ответ часто отправляла лишь короткие записки.

Остров Мерлина, на который удалось попасть Гермионе, был поистине уникальным местом. Во-первых, он принадлежал исключительно магическому сообществу, и маглов на нём никогда не было. Во-вторых, его главной особенностью был неиссякаемый источник магической энергии. Магия здесь давалась очень просто, любые преобразования происходили мгновенно, а зелья набирали свою максимальную силу через минимальный промежуток времени. Более того, на острове излечивались некоторые сложные магические болезни, особенно те, что были связанны с утратой магической энергии. Для маглов остров как будто и не существовал: не то, чтобы его не было видно, скорее просто разум маглов отказывался воспринимать само его присутствие. Корабли, случайно подходившие слишком близко к магическому острову, садились на мелководье, по-прежнему не замечая близкой земли. Именно поэтому считалось, что в районе Бермудского треугольника слишком много «отмелей». Природа же, в свою очередь, реагировала на этот источник магии частыми циклонами, штормами и появлением блуждающих волн высотой до пятидесяти метров. Со дна моря поднимались большие метановые пузыри, плотность в которых была понижена настолько, что корабли, находящиеся в зоне их действия, могли мгновенно затонуть, не способные больше держаться на воде; самолеты же, в свою очередь, падали из-за понижения плотности воздуха и снижения подъемной силы. Все это обуславливало большое количество катастроф, исчезновений морских и воздушных судов, принося зоне Бермудского треугольника печально известную среди маглов славу.

Жить на острове разрешалось лишь ученым, изучающим сущность, свойства и возможности источника магической энергии и персоналу большого медицинского центра. Единственный городок, где проживало коренное население магического острова, располагался на юге, в наибольшем удалении от источника. Сейчас, в основном, там жили потомки ученых, уже много лет работавших со сложными магическими эффектами непредсказуемого источника. Там же, в городке, располагался небольшой гостиничный комплекс, где проживали те немногие туристы, что могли себе позволить пребывание на острове Мерлина. Но какой бы дорогой ни была стоимость путевки, многие старались накопить на нее достаточную сумму галлеонов. Посещение источника возрождало силы мага, раскрывало его скрытые возможности, часто усиливая врожденные способности.

Гермиону пригласили в исследовательскую группу, когда её сыну Хьюго было два года. В то время она работала над проектом освобождения домовых эльфов от домашнего рабства. Работа не приносила денег, не получала ни откликов в массах, ни помощи и одобрения в Министерстве. Время от времени Гермиона помогала Гарри и его команде авроров в изучении структур неизвестных заклинаний, встречаемых ими на заданиях, или разбиралась с системой работы сложных тёмных амулетов. Тогда-то начальник отдела неизведанных заклятий при аврорате и посоветовал юную особу, прозябающую на своем месте и занятую защитой домовых эльфов, своему другу и ученому, собирающему группу исследователей на остров Мерлина. И Гермиона неожиданно для себя согласилась.

* * *

Гермиона пила свой любимый чай с мятой, читая очередные сплетни от Браун.

«… Ты знаешь, кстати, на острове сейчас находится Драко Малфой! У тебя есть возможность пообщаться хоть с кем-то из старых знакомых. Знаешь, тебе надо чаще приезжать домой, ты совсем там скоро зачахнешь в обществе своих престарелых ученых». Лаванда была почти права: Гермиону и правда окружали в основном пожилые люди. И несмотря на то, что она считала их прекрасными, умными и чуткими товарищами, у которых можно было многому научиться, Гермионе все же не хватало общества сверстников, не говоря уже о друзьях. И надо признать…она была рада тому, что на остров приехал Драко Малфой. Приглядывая вполглаза за играющим во дворе Хьюго, Гермиона вспоминала послевоенный седьмой год обучения в школе.

Тех немногих студентов, что пропустили седьмой курс и вернулись доучиться после войны, преподаватели объединили в один временный факультет, который был назван по имени погибшего директора школы — Дамблдор. Для них была сделана небольшая гостиная и четыре спальни, объединившие студентов согласно бывшим факультетам: две для юношей и две для девушек. Райвенкловцы теперь жили со слизеринцами, а гриффиндорцы с хаффлпаффцами. Символом объединенного факультета стал дракон, а отличительными цветами — белый и фиолетовый. Студенты боролись за кубок школы наравне с другими факультетами и даже собрали свою команду по квиддичу, капитаном которой был выбран Гарри Поттер.

Рон Уизли, на тот момент официальный жених Гермионы Грейнджер, в школу не вернулся, решив помогать своему брату Джорджу в его магазинчике «Всевозможных вредилок Уизли».

Несмотря на существовавшую до войны межфакультетскую вражду, между студентами нового объединенного факультета царило перемирие. Слизеринцев, которых раньше недолюбливали, пригласили в общую компанию. Нельзя сказать, что все тут же стали добрыми друзьями, но перепалки между сокурсниками прекратились. Похоже, влияли отголоски войны, которая сделала их старше и терпимее друг к другу. Лишь к Драко Малфою, бывшему Пожирателю Смерти, с самого заселения было настороженное отношение. И именно Гарри Поттер, как ни странно, положил этому конец, встав на его защиту, а Гермиона в своей роли вечного борца за справедливость его поддержала.

А Драко Малфой изменился. Он был таким же высокомерным, как и раньше, но все же пропало то, что было ему присуще до войны, а именно напыщенность и презрение ко всем и вся. Сочетание чувства собственного достоинства и тонкого ехидства делало его весьма привлекательным молодым человеком. Но Драко Малфой был недоступен для всех кидающих на него влюбленные взгляды девушек, у него была невеста: Астория Гринграсс. Однако в отличие от Джинни, которая проводила с Гарри Поттером, своим возлюбленным, каждый вечер, Астория не слишком часто появлялась в гостиной Дамблдора. И Драко, так же, как и Гермиона, нередко сидел в гостиной в одиночестве. Одним из его любимых занятий было поддразнивать Грейнджер. Шутки были ехидными, порой на грани, но все же не злыми. Драко больше не называл Гермиону грязнокровкой и не изображал презрение, скорее наоборот, заметив однажды, что его случайная шутка о возможной связи между ними привела к сильному смущению Грейнджер, он начал шутить на эту тему все чаще и чаще. Его неожиданные громкие рассказы Блейзу о том, как хороша она была сегодня ночью: «Ну ты же понимаешь, почему Грейнджер сегодня утром такая сонная!», — приводили к тому, что Гермиона заливалась ярким румянцем и не знала, злиться ей или делать вид, что она этого не замечает.

— Зачем ты это делаешь? — сердито спросила Гермиона, улучив момент, когда в гостиной уже не осталось никого, кроме Малфоя. Драко часто засиживался в гостиной допоздна, иногда читая какую-нибудь книгу, иногда просто наблюдая за живым огнем камина.

— О чем ты? — ехидно поинтересовался Малфой, но хитрый прищур глаз выдавал его с головой.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Зачем ты все время заводишь разговоры о том, что между нами якобы что-то есть!

Гермиона опять покраснела и Драко не без удовольствия заметил это.

— Секс, Грейнджер, ты об этом? — невинно поинтересовался он и чуть развернулся в ее сторону.

— Не важно… зачем ты вообще рассказываешь всему нашему факультету о «нас»! — Гермиона была явно возмущена, но голоса не повышала, говоря сердитым шепотом. Ей не хотелось быть подслушанной. Ее сокурсники, хоть и не верили словам Малфоя, видя, с каким удовольствием Драко достает Гермиону, замечая, как она сердится на его даже невинные шуточки, тем не менее, начали задумываться, нет ли в этих шутках доли правды.

— Похоже, тебе не все равно, а? — Малфой медленно оглядел Гермиону с ног до головы и чуть облизал губы. — Иначе бы ты просто меня игнорировала.

— У меня есть жених, а у тебя невеста, Малфой, о каком «небезразличии» ты говоришь? — в глазах Гермионы уже начали сверкать молнии.

— А если бы не было, прости Мерлин, твоего рыжего жениха и моей красавицы невесты, мы могли бы пообщаться более детально и обстоятельно, а, Грейнджер? — Малфой откровенно забавлялся. Но Гермиона этого не замечала, не понимая, как он может шутить такими вещами, как чувства. А Драко продолжал: — И чем они могут нам помешать? Это же просто секс, я не планирую заводить с тобой детей.

— Ты совершенно не можешь быть серьезным! — отчеканила Гермиона и, повернувшись к спальням девочек, неизвестно зачем добавила: — Я спать. Спокойной ночи!

— Эротических снов, Грейнджер. Думаю, я тебе приснюсь уже сегодня, — ответил он, глядя ей вслед, внутренне содрогаясь от смеха.

С того самого вечера они начали время от времени общаться, задерживаясь по вечерам в гостиной: Гермиона за уроками, а Драко просто по привычке засиживаться допоздна. Иногда, когда Малфой был серьезным, они могли разговориться о прочитанной книге или, к примеру, о политике Министерства. Впрочем, разговоры обычно не длились долго, собеседники спустя какое-то время словно вспоминали, что не могут быть друзьями, замолкали и начинали заниматься своими делами. Но чаще всего такие разговоры опять сводились к теме секса, и инициатором этих бесед был, конечно же, Малфой. В таких случаях Гермиона начинала сердиться и быстро заканчивала общение, замечая лишь ехидную и довольную улыбку Малфоя, и не видя его хитрого изучающего взгляда.

* * *

Гермиона допила чай и позвала Хьюго. Его бабушка, Молли Уизли, которая пару раз в месяц навещала внука, как раз собиралась за продуктами, решив взять Хьюго с собой. А Гермиона села за работу. Но сегодня даже новые исследования не привлекали ее внимания, мысли были совсем о другом. С одной стороны, ей хотелось увидеть Малфоя, тем более что сегодня вечером было с кем оставить сына, а с другой, Гермионе не хотелось глупых разговоров о сексе, которого никогда не было и не будет. Но ведь Драко мог быть адекватным и интересным собеседником, разве не так? Тем более, что он наверняка придет со своей семьей: женой Асторией и сыном Скорпиусом…Еще одним доводом за встречу стало то, что с момента их последнего общения прошло уже…лет пять? Никак не меньше!

Гермиона смотрела в окно, на океан, ощущая теплый ветер, струящийся вокруг мягкими объятиями. Остров был прекрасен. Жизнь на нем приносила одновременно успокоение и … тоску. Рон Уизли, ставший после окончания школы мужем Гермионы Грейнджер, отказывался присоединиться к семье, придумывая миллион отговорок, лишь изредка навещая сына. Впрочем, изредка — это даже слишком сильно сказано! Рон приезжал на остров ровно два раза. Гермиона же при любой возможности выбивала себе несколько дней отпуска и мчалась к мужу в Лондон, чтобы отец и сын могли хоть немного пообщаться. Пару месяцев назад, когда Гермиона решила сделать Рону сюрприз и, оставив Хьюго у своих родителей, примчалась в лондонскую квартиру без предупреждения, она обнаружила в ней следы пребывания новой пассии мужа: длинные светлые волосы, чужие женские тапочки и чью-то розовую зубную щетку. Сюрприз получился… для нее, Гермионы. Она так и не смогла тогда ничего обсудить с мужем, ее сердце разрывалось от боли. Вернувшись на остров, Гермиона отправила Рону письмо с вопросом о возможном разводе. Он так ничего и не ответил. Вот и еще один повод встретиться с Драко Малфоем: нужно было развеяться, прекратить думать о произошедшем. Встреча с ним и его язвительным стилем общения — отличный способ отвлечься.

Гермиона вдруг вспомнила бал, устроенный на окончание их учебы в честь победы над самым темным волшебником современности. Гермиона, верная своему жениху, пришла на бал одна. И почти весь вечер, с момента, как начались танцы, провела в одиночестве, так как ее друзья проводили время на танцполе. Изредка к ней присоединялся Гарри Поттер, не любивший танцы, но ненадолго, потому что стоило только около Джинни появиться какому-нибудь парню, он тут же устремлялся к своей избраннице. Невилл тоже был занят — Ханной Аббот. Однако через некоторое время, когда пары, пришедшие вместе, натанцевались друг с другом, настало время и сменить свою танцевальную пару. Первым Гермиону пригласил, конечно же, Гарри Поттер. И этот танец был прекрасным. Они вспоминали, как танцевали в первый раз, когда во время поисков крестражей Рон бросил их, оставив одних. Сейчас все было гораздо приятнее, без драматизма и трагедии. Потом к Гермионе подошел Терри Бут, всегда относившийся к ней и ее неординарному уму с уважением и трепетом. Третьим был Невилл, добрый и стеснительный, отдавивший ей все ноги… А потом был четвертый танец, который запомнился надолго. В тот момент Гермиона, уже уставшая от бала, присутствовала на нем лишь потому, что этого требовали ее обязанности старосты. Она сидела на диванчике в одном из уголков Большого зала, наблюдая за учениками, когда к ней неожиданно подошел Драко Малфой и с галантным поклоном пригласил ее на танец. Гермиона тут же залилась краской, видимо, по привычке, чем вызвала хитрую улыбку на лице Малфоя, уже открывшего рот, чтобы съехидничать по обыкновению. Но Грейнджер решительно встала с диванчика и вложила свою ладошку в протянутую теплую руку Драко: «Если ты скажешь хоть слово, я передумаю!» И Малфой промолчал, ведя ее на танцпол и по-прежнему держа за руку. Гермиона просто таяла от ощущения тепла и силы его ладони, стараясь лишь не споткнуться, потому что ее ноги вдруг одеревенели и не желали слушаться.

Малфой вел ее в танце, мягко обнимая за талию, приблизившись максимально близко к дистанции «уже не дружба». Гермиона ощущала его запах, его тепло и … что-то еще, от чего ее сердце предательски колотилось, щеки заливались румянцем, а в животе поселился горячий пушистый клубок невероятно приятных ощущений.

— Я уже могу говорить? — вдруг спросил Драко, до этого молчавший.

— Уже можешь, но не о сексе, — ответила Гермиона, отчего-то чуть улыбнувшись.

— Не я начал эту тему, заметь, Грейнджер, — усмехнулся Малфой, в его глазах как будто поселились бесенята.

— Малфой, а в твоем запасе светских бесед разве есть какая-то еще? — Гермиона приподняла брови, не прекращая улыбаться.

— Ну да, например, не просто о сексе, а о сексе с тобой. Как тебе?

— Не вижу особой разницы, — хмыкнула Гермиона.

А Малфой вдруг прижал ее к себе чуть плотнее, и горячее тепло из живота растеклось по всему телу, дыхание сбилось и участилось. И Гермиона поняла, что и сама готова говорить уже только о… Нет! У нее был Рон, а у Драко Малфоя Астория. Сумасшедший коктейль из желания и невозможности осуществления этого желания лишал разума, не позволяя сосредоточиться хоть на чем-нибудь еще, кроме пьянящего запаха, такого нужного и такого прекрасного; кроме дразнящих поглаживаний рук по спине и чуть ниже, на грани дозволенного; кроме ее сердца, которое трепетало и билось, словно пойманная птица.

— Так значит для тебя просто секс и секс со мной — это одно и то же, — низким приглушенным голосом произнес Драко у её уха, так доверительно и интимно, что Гермиона едва удержалась на ногах. — Это не может не радовать, Грейнджер.

Едва дыша, Гермиона попробовала сменить тему:

— Вчера я прочитала отличную книгу, помнишь…

Но Малфой перебил ее:

— Я готов сейчас разговаривать с тобой о книгах лишь в том случае, если они эротического содержания.

— Ты невыносим! — Гермиона уже едва сдерживалась, чтобы не начать перебирать руками его мягкие волосы, щекотавшие ее руку, лежащую на его плече.

— Грейнджер, рано или поздно это все равно произойдет, признай этот факт и нам будет проще! — Малфой дразнил Грейнджер, и сейчас она не знала, по-прежнему ли он шутит или уже серьезен. Его рука снова скользнула чуть ниже поясницы и тут же вернулась на место, продолжая поглаживать ее спину самыми кончиками пальцев, сводя её с ума.

— Малфой, прекрати, подумай, что скажет Астория! — остатки разума Гермионы требовали немедленно остановиться, иначе, и она это прекрасно понимала, все могло зайти слишком далеко.

— Не переживай, она уже в спальне, я лично проводил ее в кровать. Головная боль Астории как нельзя кстати, не правда ли? — Драко едва коснулся губами ее волос, легко, почти незаметно, но для Гермионы это прикосновение стало сродни взрыву фейерверка, и она поняла: либо сейчас они разойдутся, либо все эти заигрывания перестанут быть игрой.

И она тихо, глядя в сверкающие серебряными искорками интереса глаза Малфоя, произнесла:

— Остановись, Драко.

Малфой чуть вздрогнул при звуках своего имени. Музыка закончилась — как кстати! И Драко на долю секунды прижал к себе Гермиону так, что она почувствовала что-то твердое на своем бедре, что-то, что дало ей понять — он не шутил.

— Спасибо за танец, Грейнджер, — Драко улыбнулся кончиками губ, чуть крепче сжал ее маленькую ладошку и, слегка поклонившись, направился к своему столику. Гермиона же не знала, что и думать, и, кажется, глупо улыбалась, не в силах сдержать эту улыбку.

— Что это было, Гермиона? — откуда-то сбоку вынырнула Джинни. Яркая и солнечная, она словно светилась, проводя время с Гарри, и, казалось, не должна была замечать ничего и никого вокруг, однако же заметила.

— Ты о чем? О танце с Малфоем? — Гермиона изо всех сил старалась изобразить недоумение.

— Именно!

— Мы же не враждуем больше, почему нет? — немного невпопад отозвалась Гермиона.

— Почему нет… — тихо протянула Джинни и отстала от Гермионы, внимательно глядя ей вслед.

Они разъехались по своим домам на следующий день после бала.

* * *

Гермиона вскипятила воду, собираясь заварить очередную чашку чая, но отставила чайничек в сторону, решительно направившись к небольшой совятне.

«Привет, Драко. Лаванда Браун сказала мне, что ты находишься на острове Мерлина. Я работаю в местном научном центре. Мы могли бы встретиться».

Гермиона отправила сову и вернулась в свой домик. Хьюго и Молли еще не вернулись и Гермиона снова села за работу, старательно делая вид, что не ждет ответа. Но изводить себя ожиданием ей пришлось недолго. Неожиданно скоро сова, отправленная ею получасом ранее, вернулась и, влетев в открытое окно, села на ее стол, едва не опрокинув пузырек с чернилами. Гермиона нетерпеливо сорвала небольшой свиток, привязанный к ноге крошечного коричневого сычика.

«Привет, Грейнджер. Лаванда весьма болтлива, мне она тоже сообщила, что ты здесь. Можем пересечься сегодня вечером, завтра я уезжаю. Скажи куда мне подъехать».

И Гермиона, чуть улыбнувшись, написала столь же короткий ответ: «Ты наверное будешь с Асторией и сыном? Тогда я тоже могу взять своего ребенка. Можем побеседовать на пляже, детям будет, где поиграть. Или есть еще вариант, где встретиться: ресторанчик, недалеко от научного центра, там отличный кофе и есть детская площадка для малышей. Как вам будет удобнее?»

Гермиона ждала следующего ответа очень долго. Она успела встретить Хьюго и Молли, приготовить обед, покормить и уложить маленького непоседу спать. И поработать еще немного, старательно отгоняя мысли о Драко, вычеркивая очередную глупость, записанную в черновую версию ее будущей статьи. Уже решив, что встречи не будет, она заметила летящую к ее дому маленькую сову. Сердце слегка подпрыгнуло.

«Я буду один. Давай в ресторане. Могу быть у жилого комплекса вашего научного поселка в 20:15 — устроит?»

«Да», — короткий ответ был отправлен, и Гермиона вдруг задумалась, в чем же ей пойти. Ведь не свидание, правда? Платье? Нет — к вечеру поднялся сильный ветер и платья и юбки отменялись. Может быть, все же узкую юбку? Но это не свидание! И Гермиона решительно надела новые джинсы и любимую футболку.

Уложив Хьюго спать, Гермиона направилась к выходу из комплекса. Недалеко раздался рокот одного из летающих мотоциклов, которых здесь было много. Остров являлся излюбленным местом для полетов на мотоцикле. Одной из особенностей местности было то, что трансгрессировать на ее территории было невозможно. Метлы, накачанные потоком местной магии, моментально взмывали вверх и вели себя крайне непредсказуемо. Оставались только тяжелые летающие мотоциклы, удобные в управлении, помогающие перемещаться по острову, где-то по воздуху, а где-то, где потоки магии были особенно сильны — по земле. Все местное население и большинство туристов использовали именно их. Гермиона боялась мотоциклов, поэтому владела небольшой летающей машиной, которые были положены семьям с детьми. Гермиона открыла калитку. Невдалеке за углом она увидела стоящего у обочины дороги мотоциклиста, обернувшегося на звук открывающейся калитки. Малфой. Он был в светло-сером костюме мотоциклиста, волосы, взлохмаченные после снятия шлема, в котором он приехал, придавали ему задорный вид. Он махнул рукой, и Гермиона решительно направилась к нему. По традиции острова поцеловала его в обе щеки и произнесла:

— Привет!

Если Малфой и удивился, то виду не подал.

— Привет, Грейнджер, хорошо выглядишь.

— А почему ты один? Как тебя жена отпустила? — Гермиона решила сразу задать интересующий ее вопрос.

— Какая же ты любопытная, — усмехнулся Драко. — Куда едем?

— На этом? — Гермиона чуть растерянно указала на летающий мотоцикл.

— Ты боишься? — без тени насмешки спросил Малфой. Гермиона лишь кивнула в ответ.

— Тогда я поеду медленно, — отозвался Драко и протянул свой шлем Гермионе. Она не двинулась с места — шлем надевать она не умела. Тогда Драко аккуратно надел шлем на ее голову и застегнул пряжку под подбородком. И от прикосновения его рук к ее тонкой шее сердце Гермионы чуть сбилось с ритма.

— Поехали.

Гермиона осторожно забралась на мотоцикл позади Малфоя, робко поинтересовавшись, за что же ей держаться.

— Можешь обнять меня, — в своей привычной манере отозвался Малфой.

Гермиона одной рукой обняла Малфоя за талию, а второй уцепилась за какую-то скобу позади себя.

— Мы же не будем летать? — осторожно уточнила Гермиона.

— Если не хочешь — не будем. Да здесь, около вашего поселка, и не получится, — успокоил ее Драко и завел мотор.

Ресторанчик, к которому они направлялись, находился между медицинским и научным центрами и был любимым у Гермионы. Драко ехал медленно, и оказалось, что это совсем не страшно. Гермиона, как маленькая, с замиранием сердца впитывала новые ощущения, и ей было неожиданно хорошо. Когда они остановились у ресторана, Гермиона даже вздохнула от огорчения, что ехать было недолго.

Они сидели на одной из террас ресторанчика, на которой никого кроме них не оказалось, и пили кофе.

— Где же твоя семья? — снова спросила Гермиона. — Неужели ты их в гостинице оставил?

Малфой беззастенчиво разглядывал ее внимательными светло-серыми с серебристыми искорками веселья, глазами.

— Я… — он чуть запнулся, словно решая говорить или нет, — развелся. Приехал сюда один.

Гермиона от неожиданности даже охнула и прикрыла ладошкой рот.

— Прости, пожалуйста, я не знала. А как же ваш сын?

Драко пожал плечами:

— Скорпиус остался со мной, Астория… им совсем не занималась. Пока я здесь, он в Мэноре, с моей матерью.

— Я бы никому не отдала сына, — горячо отозвалась Гермиона. — Почему вы расстались?

Драко помолчал несколько секунд, внимательно глядя на Гермиону, но потом все же ответил.

— Для нее оказались сложными наши постоянные расставания. Я часто уезжаю по работе. Она решила, что я слишком редко бываю дома и её это не устраивало. В чем-то я её понимаю.

Гермиона с горечью подумала, что это похоже на её собственные отношения с Роном. Похоже, уже прошедшие.

— Не переживай, Грейнджер, у неё все хорошо.

— А у тебя?

— У меня тоже все прекрасно.

Гермиона смотрела в эти знакомые, чуть насмешливые серые глаза и понимала, что ей сейчас так хорошо и приятно сидеть здесь, рядом с Драко Малфоем, пить кофе, сидя под звёздами и осознавать, что измена мужа уже её не задевает. И она вдруг призналась:

— Знаешь, а я тоже развожусь.

Малфой приподнял брови:

— Вот как? А в чем твоя причина? Но ты не думай, что я удивлён. Уизли такой Уизли, что я готов был усомниться в твоих умственных способностях, когда узнал, что ты вышла за него.

— Малфой, какой же ты очаровательный, я чуть было не соскучилась по твоим гадостям. А твои комплименты, что и говорить, просто бесподобны!

Малфой примирительно улыбнулся:

— Да брось, разве я не прав? Иначе бы ты не разводилась, так? Ну и в чем же причина?

Гермиона задумалась на секунду и ответила вопросом:

— Малфой, скажи, наверняка Астория ревновала тебя, так? Может, в этом была истинная причина её ухода? Ведь ты всегда был весьма ветреным.

— Я так и знал, что ты тайком следила за мной в школе! Признавайся. — В уголках глаз Драко танцевали смешинки. Он был сейчас прекрасен. Гермиона невольно залюбовалась им: повзрослев, став серьезнее, он тем не менее сохранил легкость в общении, немного язвительности, которая, оказывается, ей нравилась. И обаяние. А голос! Он стал глубже, мягче и ласкал слух своими нотками.

— Конечно следила, что уж, ни днём, ни ночью мне не было покоя.

Малфой довольно заулыбался:

— Я знал! Так что там с Уизли?

— Он мне изменил, — просто ответила Гермиона. Её сердце не дрогнуло от этого признания, настроение не испортилось — неужели пришло излечение от боли по имени Рон Уизли?

— Не удивлён. Я встречал его пару раз в Лондоне с разными особами. Слюни, глупый вид — отвратительное зрелище.

— Спасибо тебе, — Гермиона состроила печальную рожицу, — что поддержал меня. Разные особы, какой ужас! Я знала только об одной.

Драко рассмеялся:

— Ты ведь не страдаешь по нему до сих пор, Грейнджер, не заставляй меня думать о твоих мозгах так плохо.

Вокруг совсем стемнело, и на небе рассыпались звёзды, крупные и яркие, добавляющие романтику окружающей обстановке. Невдалеке шумел прибой, слышались грохот и шуршание волн и камней. Ветер развевал вьющиеся пряди волос, выбившиеся из причёски Гермионы, и ей показалось, что в глазах Малфоя мелькнул интерес. К ней.

— Расскажи, чем ты тут занимаешься? — попросил Драко. — Неплохое применение твоим мозгам, я так полагаю.

— Исследую магический феномен острова Мерлина. Ну, и Бермудского треугольника, как прозвали его маглы.

И Гермиона начала рассказывать о своих исследованиях, о новостях и полученных знаниях. Все то, что происходило сейчас в её жизни и не попадало под закон о неразглашении. Малфой внимательно её слушал, задавая уточняющие вопросы, и искренне интересовался её рассказом. А Гермиона понимала, что никто не проявлял столько внимания к её деятельности, к тому, чем она была искренне увлечена. Особенно Рон. И нечего больше о нем думать!

Когда их разговор переключился на то, чем занимается Малфой, раздался звонок. Молли Уизли звонила напомнить о том, что скоро ей пора на рейс до соседнего острова, откуда можно будет добраться до дома любым известным способом.

Гермиона едва не застонала от разочарования.

— Мне пора. Иначе мой сын останется в доме один.

Драко кивнул:

— Мне тоже неплохо бы вернуться в гостиницу, рабочий процесс не ждёт. — Он встал, расплатился за кофе и помог подняться Гермионе.

Они вновь ехали на мотоцикле, теперь уже в сторону научного центра. Ночью ветер стал свежее, и Гермиона дрожала от холода, ёжась и рискуя свалиться с мотоцикла из-за крупной дрожи.

— Мёрзнешь?

— Не то слово, — простучала зубами Гермиона, прижимаясь к тёплой спине, не в силах согреться.

— Скоро приедем, держись, — как-то непривычно мягко отозвался Драко.

Они остановились у посёлка. Малфой аккуратно снял шлем с головы Гермионы, едва касаясь руками её кожи на шее и щеках, отчего по её телу пробежала волна удовольствия. Гермиона привстала на цыпочки и поцеловала на прощание колючую щеку:

— Пока, приятно было тебя видеть, — и, шагнув чуть назад, добавила, собираясь уходить, — Ты изменился, Драко. В лучшую сторону.

Но Малфой, обхватив её тонкую руку, притянул её к себе и легко коснулся своими губами ее губ. Разряд электрического тока пробежал от самой макушки Гермионы по спине и до кончиков пальцев. Она вздрогнула, ощутив мягкость его губ, тепло тела и крепкие руки, прижимающие её к себе. Почувствовала горячий клубок в своем животе, растекающийся пламенем в каждую клеточку её тела, опускающийся ниже волной желания. Она ответила, подавшись ему навстречу, легко касаясь его шелковистых волос рукой, зарываясь в них пальцами, касаясь крепкой спины, и жалея, что может почувствовать так мало под слоем одежды. Растворяясь в поцелуе, забывая о времени. Времени, которое безжалостно напомнило о себе звонком телефона, завибрировавшего в кармане её джинс. Малфой, который тоже ощутил дрожание беззвучного режима звонка, прервал поцелуй и, шепнув на ухо: «Тебе пора», — легко коснулся ее волос губами, вдыхая их аромат. Гермиона с сожалением отступила, но поскольку пора было возвращаться, она, махнув на прощание рукой, направилась к своему дому, старательно стирая с лица глупую улыбку. А за спиной раздался рокот уезжающего мотоцикла.

Проводив Молли, Гермиона достала уже давно подготовленные бумаги о разводе и, решительно подписав их, направилась в совятню, чтобы отправить прошение о разводе в одностороннем порядке в отдел бракосочетания. Подтверждённое документально свидетельство о том, что муж не присутствовал в жизни жены и ребёнка больше года, позволяло ей развестись без подписи Рона Уизли.

Ложась спать, Гермиона слышала вдалеке шум изредка проносящихся мимо мотоциклов и улыбалась, ощущая, как в ее животе каждый раз появляется горячий пушистый клубок счастья, а сердце сбивается со своего ритма…