Ответный удар (джен)

1

— Я выиграл.

Он уже вернулся домой и сосредоточенно, без лишней спешки принялся уничтожать все, что напоминало о сегодняшней победе: проводки, паяльник и прочий мусор. И еще ландыш. Горшок с ландышем Уолтер убрал в багажник.

Но слова, которые он произнес пару часов назад в разговоре со Скайлер, все так же звучали у него в голове. И Уолтеру очень хотелось их повторить. Еще раз насладиться ими. Почувствовать, как по телу растекаются упоение и спокойствие.

Уолтер улыбнулся.

Сегодня он действительно победил.

— Я выиграл, — произнес он вслух.

Пошел в дом и отыскал пульт от телевизора.

По всем каналам транслировали только одну новость: взрыв в Casa Tranquila, трое погибших, среди них известный бизнесмен и владелец сети Los Pollos Hermanos Густаво Фринг. А еще его сотрудник Тайрус Китт и парализованный мафиози Гектор Саламанка.

И версия у журналистов — а значит, и у следствия — уже была.

Густаво Фринг, все это время притворявшийся респектабельным предпринимателем и уважаемым гражданином, оказался связан с производством и распространением метамфетамина. Перешел дорогу мексиканскому наркокартелю. Не выжил.

Телевизор Уолтер выключил.

В глубине души он даже почувствовал досаду. Вроде той, что ощутил, когда Хэнк назвал Хайзенбергом недоучку Гейла.

Это ведь он победил. Это он смог уничтожить Фринга. А не какой-то там наркокартель.

Через несколько минут Уолтер услышал шум мотора на улице. Это вернулись Скайлер, Холли и Джуниор — в сопровождении полицейских, которые, правда, сразу же укатили.

— Привет, пап! —Джуниор неловко чмокнул Уолтера в щеку. — Дядя Хэнк еще не звонил из больницы?

— Из больницы?

— Ну да, его срочно вызвали. Гас Фринг — он, оказывается, наркобарон, представляешь? И его подорвали, да еще прямо в доме престарелых!

— Я уже видел новости, — кивнул сыну Уолтер. — Три трупа.

— Не-ет, — протянул Джуниор, гордый тем, что в кои-то веки знает больше родителя. — Дядя Хэнк сказал, что репортеры ошиблись и он выжил. Ему вроде полголовы куском инвалидного кресла снесло, представляешь, а он хоть бы хны!

— Джуниор! — Скайлер повысила голос. — Я в курсе того, как обычно выражает эмоции твой дядя Хэнк, но будь добр, следи за своим языком. Едва ли стоит так радоваться тому, что кому-то снесло полголовы.

— Да, мам, — судя по тону, Уолт-младший считал это глупостью, но не спорил. — А дядя Хэнк сказал, что и раньше его подозревал, но ему не верили! Он настоящий герой!

В ответ Уолтер смог лишь кивнуть. Он слышал их разговор как будто издалека.

Ему мешал нарастающий шум в ушах.

«Я выиграл», — упрямо повторил он про себя. И — не поверил. Потому что если Гас жив, то он как и прежде в опасности. И не он один…

Взгляд Уолтера остановился на Скайлер. Она как раз ушла в спальню, и Уолтер последовал за ней.

Скайлер возилась с кроваткой Холли. Вскинула глаза и произнесла:

— Я боюсь тебя.

---

 

2

— Как там наш «Терминатор»?

Громкий возглас Хэнка Шрейдера заставил одного из полицейских, дежуривших у палаты, поперхнуться кофе из автомата. Пока он, недовольно ворча, оттирал пятна с униформы, его младший напарник приветливо улыбнулся агенту УБН.

— Как и обычно, живее всех живых.

— Впервые вижу, чтобы при покушении на убийство умирали все, кроме того, на кого покушались, — недовольно заявил полицейский с кофе. — Словно и не наркокартель решил вынести неугодного человека, а школьник-подросток спланировал отчима порешить вместе с дедулей-миллионером, чтоб уж наверняка.

— Ха-ха, — произнес Хэнк. Напускная веселость теперь была ни к чему, и он насторожился. — С чего ты так решил?

— Слишком малая мощность взрыва. Только дверь вынесло, и все. Неужели наркодельцы пожалели бы С-4 на человека, который им мешал?

— Ну, ты загнул, С-4! Еще про красный и синий провод скажи, как по инструкции! — засмеялся второй полицейский. — Все знают, что взрывчатку на кухне сейчас может сварить любой пацан из средней школы, да и составы все время меняются. А уж детонаторы из такого собирают…

— Собирают, — кивнул его напарник. — Те, у кого денег нет на нормальное оборудование. Так что попомни мои слова: никакой тут к чертям собачьим не мексиканский след, а обычная бытовуха. И агент Шрейдер, вполне может быть, зря сюда приперся просиживать штаны.

— Зря? — удивился Хэнк. — Да я в его прачечной такую лабораторию раскопал!

— В прачечной? — переспросил в свою очередь полицейский. — А я считал, что Гас Фринг — по курятине.

— Не суть важно, — отмахнулся его старший напарник, не дав Хэнку ответить. Стаканчик от кофе он швырнул в мусорный ящик. — Даже если у него целый завод по промышленной варке мета под гаражом, это не отменяет бытовых преступлений. Загулял, небось, с чьей-нибудь бабой, вот и огреб.

— Не путай общественное и личное, Тим. Всё управление знает про твой развод, но не все же они…

— Тс-с, врач идет!

Врач оказался сурового вида мужчиной с военной выправкой, и, судя по взгляду, брошенному на полицейских, их присутствие здесь не доставляло ему радости.

— Как его состояние, доктор? — спросил Хэнк.

Нил Роджерс — это имя стояло на бейджике врача — смерил его строгим взглядом, как бы спрашивая: «А ты кто такой, чтобы перед тобой отчитывались»? Но потом черты его лица неожиданно смягчились.

— Состояние тяжелое, но стабильное — это все, что я могу сказать вам на данный момент. Повезло, что это случилось не посреди улицы и сотрудницы дома престарелых успели грамотно провести противошоковые мероприятия.

— Когда он сможет говорить? — спросил младший из полицейских.

— Не в этом месяце — точно, — ответил врач менторским тоном. — И думаю, что не в следующем.

— Это ему так сильно досталось, или вы просто шины на челюсти наложили?

— И то и другое. И — предупреждая еще целый ряд вопросов, которые, несомненно, возникнут у вашей конторы, — его нельзя беспокоить. Категорически. Новости о ходе лечения мистера Фринга вы сможете получать от его контактного лица, когда она приедет.

— Она? — переспросил Хэнк.

— Да, его супруга.

Хэнк и полицейские переглянулись.

— Вот это новости, — хмыкнул Хэнк, наморщив лоб. — Я-то думал, Фринг живет один. Не помню, чтобы Джордж о чем-то таком рассказывал... А теперь получается, мы ждем миссис Фринг с визитом.

— Не миссис Фринг, — поправил врач. — Сеньора Мария Регина Вергара Ортиз, и проживает она в Европе.

— Отлично, — кивнул Хэнк. — Мне будет с кем поговорить по душам! Так когда она приезжает?

— Уже завтра. И большего я вам сообщить не могу, — сказал врач и нахмурился. — Пришлите официальный запрос о состоянии мистера Густаво Фринга, и вам ответят по всей форме. А сейчас — до свидания.

Врач направился в конец коридора.

Створки двери разъехались в стороны, и Хэнк увидел Джорджа Меркерта. Сказать, что у того был пришибленный вид, значило ничего не сказать.

— Всем добрый день, — поздоровался Меркерт.

— Привет, босс, — отозвался Хэнк. — Ничего себе новости, да?

— Да уж.

— Похоже, я все-таки был прав. Лаборатория существует, я туда уже слазил со Стивом. И наш драгоценный благодетель Фринг — тот самый Хайзенберг, заваливший синим льдом весь Юго-Запад.

Меркерт тяжело вздохнул. Покачал головой.

— Возможно, — сказал он. Помедлил еще пару секунд и продолжил: — Знаешь, Хэнк, может, ты и прав. Может, я просто не хочу верить.

— Да, — согласился Хэнк, — и мы уже про это говорили.

— Я считал его своим другом. И выходит так, что теперь я тоже в этом замешан . Если я ошибся в человеке, которому так доверял, стало быть, я тоже виновен. Но чтобы это установить, мы и ведем расследование. Поэтому вот что я хочу напомнить. Вам всем.

Глава УБН обвел взглядом присутствующих.

— Кто-то поспешил выдать всю эту ересь в прессу, совершенно забыв о презумпции невиновности. Гас Фринг жертвовал деньги дому престарелых уже целый год и часто там появлялся. И, к своему несчастью, именно сегодня он посетил Casa Tranquila. Зашел в комнату, где сидел старый, больной, никому не нужный паралитик, оказавшийся бывшим мафиози из картеля Хуареса. Вот и все, что у нас есть.

— Не все, — возразил Хэнк. — Повторяю, я был в лабе. В настоящей метолабе! Это то, что мы искали. Что я искал. И нашел, когда мне никто не верил.

— Лаборатория, которую ты нашел, находится на территории прачечной?

— Ну да.

— А прачечная кому принадлежит?

— «Мадригалу». Немецкой корпорации Madrigal GmbH, купившей долю в ресторанной сети Фринга. Это его бизнес-партнеры, понимаешь, Джордж? Или ты хочешь сказать, что Фринг не имеет к этому отношения? А как же Гейл Боттикер? И та упаковка от куриных крылышек, на которой Гейл записал заводской номер вентиляционного агрегата? По-твоему, это все не связано между собой?

— Я тоже кое-что повторю, Хэнк, — голос Меркерта был спокоен, а его прежняя подавленность разом куда-то делась. — Это всего лишь косвенные улики. Хочешь ты этого или нет, но у нас ничего нет на Фринга.

— Мы арестовали всех, кто работал в прачечной. Подождем, пока они заговорят. Или пока заговорит этот... — Хэнк кивнул в сторону, где находилась реанимация.

— Вот тогда и посмотрим, — постановил Меркерт. — А теперь, Хэнк, я очень прошу тебя не бежать впереди паровоза. Молодец, что нашел лабу. Только вот вмешиваться в ход следствия — и караулить врачей по больницам, где лежит человек, которому мы пока даже не можем предъявить обвинение, — не нужно.

— А что нужно? — насупился Хэнк.

Ситуация начинала его раздражать.

— Найти того, кто устроил этот взрыв. Фринг от нас никуда не денется. А вот кто-то другой, кому так выгодна была его гибель, все еще на свободе.

---

 

3

Иногда ему хотелось закрыть глаза и снова оказаться в Филадельфии. И чтобы за окнами лил дождь, и чтобы дома было прохладно. И чтобы сын сидел у него на руках, а сам он, Майк Эрмантраут, был простым патрульным копом, пусть и не самым идеальным.

Как назло, за окнами светило солнце. Даже сейчас, в шесть вечера.

Майк взял бутылку и налил себе второй стакан. Половину выпил залпом. Виски он взял дешевое, и оно неприятно обожгло горло. А в простреленном боку стало еще больше саднить...

Зато у них есть магнит. Здоровый. Это Пинкман отлично придумал, с магнитом-то. Молодец он, Пинкман. Так что сегодня ночью они подгонят грузовик с магнитом прямо к зданию УБН и вместе с жестким диском на ноутбуке Гаса Фринга уничтожат все улики.

Майк посмотрел на часы. До двух ночи он, может быть, даже успеет немного поспать. Если бы еще привести в порядок голову. Разобраться, что его так тревожит и почему на сердце скребут кошки, чтоб их.

Впрочем, ответ на этот вопрос Майк знал.

И до сих пор жалел, что не пристрелил Уолтера, когда должен был сделать это. Ведь он даже поклялся в этом Барри сразу после того злополучного звонка из Альбукерке. Потому что мгновенно понял, кто так желал смерти Гасу Фрингу.

А потом... потом Майк помчался по пустынной дороге обратно в Нью-Мексико, едва не впилился на полной скорости с машину, где сидели Уолт и Пинкман, — и наставил на Уолтера пистолет. И если бы не Пинкман, разнес бы Уолтеру башку нахрен.

Но Пинкман сказал, что Гас остался жив. И что сейчас важно уничтожить улики, которые повредят и им, и Гасу.

Майк почему-то его послушал...

Вот почему, а? Чем этот парень сумел его зацепить? Честностью, искренностью? Да и Гас в нем что-то заметил, раз поставил на него. Взял с собой в Мексику.

Магнит. Вот что важно. Магнит. Это Пинкман хорошо придумал... спасти и Гаса, и их самих, даже проклятого Уолтера.

Майк влил в себя остатки виски из стакана. Откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Часов пять у него есть. Потом встать, принять душ и в полвторого ночи выйти из дома...

В дверь постучались, и Майк резко сел. На всякий случай прихватил с собой револьвер и пошел к выходу. Заглянул в боковое окно и увидел на пороге дома женщину.

Открыл дверь.

— Вы к кому?

— Вы Майк Эрмантраут?

Дамочке этой было на вид лет сорок—сорок пять. Брюнетка среднего роста. И, похоже, не мексиканка.

— Да.

— И вы глава корпоративной безопасности в Los Pollos Hermanos?

Точно, подумал Майк, испанка. Акцент не скрыть.

— Да.

— Я Мария Ортиз.

Майк пожал плечами. Это имя ему ни о чем не говорило. А дамочка улыбнулась.

— Если вы глава корпоративной безопасности в Los Pollos Hermanos, значит, вы работаете на моего мужа.

— На кого?..

— Густаво Фринг, ваш работодатель. И мой муж.

Неожиданно, подумал Майк. Уж на что он привык к тому, что Фринг ничего о себе не рассказывает — ну, почти ничего, — но подобный поборот дел был чем-то из ряда вон выходящим. Да, Фринг вскользь упоминал детей, живущих в другой стране. И пару раз к нему действительно кто-то приезжал. Под завесой секретности, разумеется. А еще чаще куда-то уезжал сам Фринг: может быть, потому что вел бизнес в разных точках мира, а может, и по какой-то другой причине. Было бы странным, если бы латинос родом из Чили не завел семью. Хотя бы для галочки, хотя бы потому, что так надо — оставить потомков. Конечно, с такой «работой» держать семью рядом было немыслимо...

И все же это плохо укладывалось в голове.

— Может быть, я все-таки войду? — спросила Мария Ортиз.

А Майк подумал, что где-то уже видел эту вежливую полуулыбку. И еще он подумал, что не зря говорят: муж и жена — одна сатана.

И кивнул.

— Садитесь, — Майк указал на диван, когда Мария вошла в гостиную.

— Спасибо, — она устроилась и поставила сумочку рядом с собой. — Расскажите, пожалуйста, что здесь все-таки случилось?

— Хм, — помедлил Майк. — Вам с самого начала? Или с прошлой недели?

— Да как угодно, — пожала плечами Мария. — Я только что приехала. Я уже была в больнице, конечно...

— Как он?

— Плохо, — Мария нахмурилась. — Он без сознания. И это, похоже, надолго.

— То есть вы — его контактное лицо?

— Именно так. Поэтому мне и позвонили. И я взяла билет на первый же рейс.

— Значит, именно вы будете решать, отключать его от систем жизнеобеспечения или нет?

— Вы в своем уме?

— Еще как. У меня друзья везде, — сообщил Майк. — В том числе и в больнице. И я тоже кое-что знаю. Например, что Гас Фринг может и не прийти в сознание. Он может остаться овощем на всю жизнь. У него может быть поврежден мозг, и даже если он очнется, это будет уже не тот человек, что раньше. Что вы тогда будете делать?

Мария выждала пару секунд, а потом хищно прищурилась.

— Я уже направила запрос в пять лучших клиник США, Германии и Швейцарии. Специалисты будут здесь послезавтра. Вот пусть они и решают вопрос о его лечении.

— Он под стражей. Вам известно почему?

— Какая-то чушь, — Мария развела руками, а в ее тоне послышалось возмущение. — Бомба сработала, когда Густаво посещал дом престарелых, которому он жертвует деньги. И этот старичок в инвалидном кресле, оказывается, был наркобоссом в молодости. Но причем здесь Густаво?

— Ну, как вам сказать... — Майк помедлил.

Одно он понял быстро: Мария Ортиз ничего не знает о втором бизнесе, который вел ее муж.

— Это хорошо, что вы пришли сюда, — произнес Майк. — Вы правильно решили, что лучше меня никто не расскажет вам о том, что здесь происходит. Если вы правда хотите спасти вашего мистера Фринга и у вас для этого достаточно ресурсов, это можно организовать. Да, он под стражей, но у палаты дежурят только двое полицейских. Без проблем. Мне понадобится вертолет и небольшая команда. И то и другое я смогу найти. Дальше мы перевозим Фринга в Мексику, откуда вы забираете его к себе в Европу и лечите сколько угодно.

— Нет, — Мария покачала головой. — Я не собираюсь организовывать ему побег. Я собираюсь бороться за его имя и победить.

— Вы не понимаете… — начал Майк, но женщина оборвала его властным жестом. Интересно, кем же она работает там, за океаном?

— Я уразумела, что знаю о Густаво не все. И надеюсь, что вы повысите мою… информированность в этих вопросах. Но я уже навестила главу УБН и потому в курсе, что на Густаво у них фактически нет ничего, кроме косвенных улик. И я не позволю, — в ее голосе звякнул металл, — списать его со счетов лишь потому, что он временно недееспособен.

— В УБН находится ноутбук мистера Фринга, — сказал Майк. — А в нем, очевидно, видеозаписи из нарколаборатории.

Пауза. Он прямо-таки слышал, как щелкают, пролетая мимо, секунды.

Только что он признался в том, что Гас Фринг связан с производством наркотиков.

— Мой муж на них есть?

Подавив первый импульс ответить сразу же, Майк призадумался. Камеру в лаборатории ставили его люди, и он знал, что хранить весь архив в ноутбуке Гас бы не стал. Особенно после убийства Виктора. Значит, скорее всего, там есть записи последних суток… или же спецы УБН вытащат через этот компьютер записи за последние сутки перед несчастьем с какого-нибудь сервера. Майк был уже слишком стар, чтобы разбираться в компьютерной технике на уровне молодняка, но зато он всегда находил тех, кто умеет делать работу быстро и качественно.

— Нет, — сказал он.

— А вы?

— И меня тоже.

— Тогда ответьте мне на один вопрос, мистер Эрмантраут. Кого именно может подставить этот ноутбук?

Майк промолчал. В памяти всплыли аргументы Уолтера и Джесси. Пинкман в тот день варил, но делал это под угрозой оружия, так что хороший адвокат отмажет его без труда. А вот Уолтер Уайт… При мысли о том, что этот сукин сын снова обвел его вокруг пальца, накатила волна ярости. Надо было вышибить ему мозги, мир бы стал чище.

— Из двух человек, которые могут из-за него пострадать, мне искренне жаль лишь одного, — сказал он Марии.

— Что мы можем для него сделать?

— Нанять адвоката.

Снова пауза.

— Кстати, об адвокатах, — продолжила Мария. — Хороший американский юрист никогда не помешает. У вас есть кто-нибудь на примете?

Умеет же дамочка задавать сложные вопросы. Сол Гудман брался за такие дела. Но, во-первых, Уолтер Уайт тоже клиент Сола, а во-вторых, даже Сол может решить, что подобная ситуация пахнет жареным.

— Да, — сказал Майк. — Но если вы имеете в виду Фринга, то я не уверен, что мой человек возьмется за это дело. Оно грозит быть очень горячим, могут полететь головы и репутации.

— Голова директора УБН, например? — как бы невзначай сказала Мария. — Я видела фотографии с ним в доме у мужа.

О Джордже Меркерте Майк и не подумал. А зря, ведь если Гас окажется наркобароном, тот потеряет и место, и репутацию. Весомый стимул верить, что его друг — просто жертва. Майк вспомнил, что Гас рассказал ему о слежке Хэнка Шрейдера — скорее назойливой, чем по-настоящему неприятной, не придись все это на период обострения отношений Густаво с картелем, и теперь у Майка появилась парочка мыслей, над которыми стоило хорошенько поразмышлять. Ясно одно: затею с магнитом надо сейчас отменить, а Уолтер… пусть убирается прочь, пока может.

— Да, вроде того, — согласился Майк. — Ваш муж был одним из столпов общества Альбукерке…

Он запнулся, поймав себя на том, что употребил прошедшее время.

— И еще будет, — мягко сказала Мария. — Пусть и не в этом штате и даже не в этой стране. Репутация следует за нами всю жизнь. Вы, как человек с жизненным опытом, должны это знать. Поэтому я не отступлюсь и буду бороться. Здесь. Сейчас. И надеюсь, вы мне поможете. Мне и Густаво.

Майк вспомнил прошлое: отъезд из Филадельфии, шепотки за спиной. Что если бы он тогда выбрал вариант обелить свое имя, вместо того чтобы плюнуть бюрократам в их жирные напыщенные физиономии и гордо уехать в закат? Скорее всего, он бы проиграл. Но у него не было миллионов мистера Фринга и жены мистера Фринга с ее неотступной целеустремленностью.

— Я с вами.

— Отлично. Тогда познакомьте меня с адвокатом.

---

 

4

Джордж Меркерт посмотрел через одностороннее прозрачное стекло на Майкла Эрмантраута и поморщился, как если бы надкусил недозрелый лимон. Самые худшие из подозреваемых — это бывшие копы, слишком уж хорошо они знают систему и способы ее обмануть. Это было одной из причин, почему он настоял на том, чтобы проводить допрос самому, хотя Хэнк так рвался в бой. Второй причиной являлось то, что анализ данных из ноутбука мистера Фринга, проведенный специалистами УБН, оказался поразительным и неожиданным.

— Здравствуйте, мистер Эрмантраут, — сказал он, заходя в комнату с приклеенной на лицо дружелюбной улыбкой. — Я…

— Эту часть обязательных представлений мы можем пропустить, — перебил его Майк Эрмантраут. — Я знаю, кто вы, а вы наверняка прочитали мое досье — равно как и протоколы моих прошлых допросов в связи с делом мистера Фринга. С тех пор что-то изменилось?

— Да, — Меркерт перенял деловой тон собеседника.

— Но я все еще свидетель? — Эрмантраут вопросительно поднял бровь.

— Пока да. Но я полагаю, что глава корпоративной безопасности в Los Pollos Hermanos должен быть в курсе, откуда в компьютере у его хозяина видеозаписи преступления.

— Если мой босс смотрел детскую порнографию…

— Не надо паясничать. Я говорю о видео в режиме реального времени из метамфетаминовой лаборатории, а это не запрещенный к просмотру одноразовый ролик. Что вы знаете про эту камеру?

Майк Эрмантраут выдержал паузу, разглядывая Меркерта.

— Речь о той самой сгоревшей лаборатории в прачечной?

— Вам известно еще несколько? — Меркерт решил придраться к словам.

— Обладай я подобными знаниями, — улыбнулся Эрмантраут, — я был бы очень богатым или очень мертвым мистером Эрмантраутом.

— Сомневаюсь, что вы так просты. Но вы угадали. Речь о той самой лаборатории, и я в очередной раз задаю вам вопрос: что вы знаете про это видео?

— Мне кажется, что, говоря «видео» вы имеете в виду какую-то конкретную запись, — сказал Эрмантраут. — Да, один из моих людей уставил камеру в прачечной. Но я вскоре уехал из города по семейным вопросам и не смотрел, что она засняла.

— То есть вы знали, что там прячут лабораторию по варке метамфетамина, и не заявили?..

— Я вовсе не столп законности, мистер Меркерт, — зевнул Эрмантраут. — Босс попросил меня заглянуть внутрь подозрительного строения, я отрядил ребят… и не совал нос в его дела. Зачем мистеру Фрингу понадобилось подглядывать за эмигрантами в прачечной — меня не касается.

— Речь не о нелегалах, а о производстве наркотиков и убийствах.

— Ах, какой ужас.

— Зря вы иронизируете. Ваше признание тянет на соучастие.

— Мое признание — в чем? В том, что, обладая лицензией частного детектива, я по просьбе моего нанимателя поставил несанкционированную прослушку? Да бросьте вы, Меркерт! За такое можно пересажать половину Альбукерке, начиная с агента Шрейдера.

— При чем здесь агент Шрейдер?

— Так ведь это именно он навел нас на прачечную.

— Так… — Меркерт помассировал виски. — А теперь, пожалуйста, еще раз. Медленно и по порядку.

— Пару недель назад мистер Фринг рассказал мне, что Хэнк Шрейдер в последнее время проявляет к нему странный, можно сказать, навязчивый интерес. Я бы счел это паранойей, если бы сам не засек треккер, поставленный на машину мистера Фринга. Кстати, насколько я знаю, агент Шрейдер тогда был на больничном, так что законность подобного…

— Пожалуйста, ближе к прачечной.

— Ладно. Проследив в свою очередь за Хэнком Шрейдером, я выяснил, что он днюет и ночует около этого строения. Доложил боссу.

— И?

— И я могу предположить следующее: мистер Фринг решил, что интерес агента УБН к нему и к прачечной не случаен. Но предположения к делу не приложишь.

— Вы ставили прослушку лично?

— Один из моих людей, — Эрмантраут пожал плечами, будто говорил о чем-то само собой разумеющемся. — Пабло, кажется. Да, Пабло Валенсуэла.

— А Пабло, конечно же, съехал из Альбукерке и адреса не оставил? — спросил Меркерт.

— Ага, — Майк вернул улыбку. — Говорят, двинул в Мексику на постоянное место жительства.

Меркерт сцепил и расцепил пальцы.

— Вы хотите сказать, что Густаво Фринг начал собственное расследование?

— Есть ряд вещей, свидетельствующих об этом. Например, те записи, которые вы нашли у него на компьютере. Кстати, а что там на них?

— Тайна следствия, — ответил Меркерт.

— Ну, тайна так тайна. Могу я помочь вам еще чем-нибудь?

«Да, — подумал Меркерт, — расскажи, торговал ли Гас наркотиками?»

Но вместо этого он выжал из себя очередную приветливую улыбку.

— Нет. Мы еще свяжемся с вами для уточнения деталей.

— Не сомневаюсь, — сказал Эрмантраут. — Я с удовольствием дам вам адрес Интернет-магазина, где купил эту камеру, и ссылку на электронный кошелек продавца.

«Чертов старый лис», — бывший коллега начал нравиться Меркерту.

А информация, полученная от Эрмантраута, оказалась неожиданно важной. Меркерт считал этот допрос просто галочкой в протоколе, а вышло иначе. И теперь он спросил себя, с чего бы это человеку с опытом Майка Эрмантраута добровольно связывать себя с криминалом? На ум просился лишь один очевидный ответ: как бы Эрмантраут ни хорохорился, он не знал, что именно на том видео. Может, и правда поручил установку «жучка» мальчику на побегушках — и забыл про него на следующий день, частные сыщики часто закрывают глаза на закон. Так что главе корпоративной безопасности в Los Pollos Hermanos Джордж Меркерт неожиданно для себя поверил. Оставалось лишь проверить часть его слов.

Тогда Меркерт и отправился на поиски Хэнка Шрейдера.

Он поднялся наверх. Можно было, конечно, позвонить секретарю и просто вызвать Хэнка в свой офис. Или позвонить самому Хэнку.

Но так хотелось пройтись — взбежать на пять этажей вверх по лестнице — никаких остановок, и даже дыхание не сбилось. Все как тогда, когда он вместе с другими двадцатью такими же сторонниками здорового образа жизни из УБН бежал десятимильный Fun Run.

А спонсировал этот Fun Run...

Лучше не думать. Сначала разобраться со Шрейдером. Вот что нужно, да.

Меркерт открыл дверь в просторный офис. Хэнка он увидел сразу: тот, опираясь на краешек стола, стоял в самом центре, с пластиковым стаканчиком кофе в руках. И, разумеется, был окружен толпой поклонников — а как это еще назвать?

— Лаба точно как на рисунках, — рассказывал Хэнк. — Они ее, конечно, подпалили. Не понимаю, кстати, зачем? Я что, идиот? И не соображу, зачем в прачечной держать химический реактор на тысячу двести литров?

— А может, они там стиральный порошок производили? —Стив Гомез состроил смешную рожу, а остальные — Сьюзан, Мэтт, Дэйв и Джоан — прыснули от хохота.

— Синий такой!

— Кристаллический!

— Лучший в Нью-Мексико!

Хэнк тоже рассмеялся. Потом покачал головой и добавил:

— Там навороченного оборудования было — наши спецы говорят, что на десяток миллионов.

— Ух ты.

— Так профи работали, — кивнул Хэнк. — Хайзенберг, чтоб его. Пусть он только придет в сознание...

— Действительно, — Меркерт остановился рядом с Сьюзан. — Хэнк, зайди ко мне? Если, конечно, я не очень тебя отвлекаю.

— Да не вопрос, — кивнул Хэнк.

— Это мы его отвлекаем, — извинилась Сьюзан. — Мне вообще-то пора отчетом заняться.

— И мне тоже, — заметил Мэтт.

Хэнк подмигнул Стиву, подобрал свою трость и вышел с Меркертом из офиса.

Коридор они прошли молча.

— У меня так, пара вопросов, — Меркерт и сам не знал, почему сказал это. И, распахнув дверь, добавил: — Заходи.

Хэнк сел напротив него. Трость пристроил рядом. И сразу же сказал:

— Вот черт, кофе забыл.

— Я ненадолго, — пообещал Меркерт. — Никто твой кофе не выпьет. Знаешь, Хэнк, я тут побеседовал с Эрмантраутом...

— Ага, я с ним тоже вчера беседовал, — Хэнк моментально собрался.

И прежнего отвязного Хэнка, рубахи-парня с похабными шуточками на все случаи жизни, как не бывало. Теперь с Меркертом разговаривал совсем другой Хэнк Шрейдер, с броневой сталью во взгляде. Хэнк, готовый хоть сейчас выйти на свою вечную охоту.

Без которой он не мог жить. Да, подумал Меркерт. Наш Хэнк прежде всего охотник.

— Я посмотрел твои записи, — кивнул Меркерт. — И захотел поговорить с ним сам.

— И что, тебе он рассказал что-то новое?

— Представь себе, да.

В ответ Хэнк лишь хмыкнул.

— Хэнк, — продолжил Меркерт, — скажи, это правда, что даже после моего приказа ты так и не отцепился от Фринга?

— Конечно, я не отцепился, — не стал упорствовать Хэнк. — Я же раскопал лабу.

— Раскопал, — согласился Меркерт. — Но я имел в виду нечто другое. Ты поставил треккер на машину Гаса Фринга?

Хэнк нахмурился.

— Поставил. Фринг быстро что-то заподозрил. И целых несколько дней ездил лишь из дома на работу. Знаю, что ты хочешь сказать. Что я не должен был этого делать, да? Что надо уважать права честных наркобаронов на неприкосновенность личной жизни?

— Дело не в этом, — Меркерт помедлил, собираясь с мыслями.

— А в чем тогда?

— Майк Эрмантраут каким-то образом узнал про треккер. И начал следить за тобой.

— Да неужели?

— И заметил, что ты интересуешься прачечной.

— Ах, вот как, — Хэнк покачал головой. — Надо же, а мы и не заметили хвост.

— Мы?

— Ну, в смысле я не заметил хвост.

— Хэнк?..

— Что?

— Ты был не один?

Хэнк тяжело вздохнул.

— Мне было непросто сесть за руль, — кивнул он на лежавшую рядом трость. — Ну, то есть за руль-то я мог залезть, но Мари очень волновалась, куда я езжу и все такое.

— И кто ездил с тобой?

— Мой свояк, — признался Хэнк. — Уолтер. Помнишь, мы собирали деньги на его операцию? У него рак легких. А сейчас у него ремиссия.

— Помню, — кивнул Меркерт. — Кажется, он не сразу смог найти деньги на лечение, ведь так?

— Да, в начале были проблемы. Он же простой учитель химии с дурацкой ипотекой на тридцать лет, да и страховка была самая завалящая. Но Уолтер справился...

— Вот как.

Меркерт вдруг подумал, что хочет открыть окно. И вдохнуть побольше воздуха. И стоять так, высунувшись из окна, разглядывая улицы Альбукерке и горы на горизонте.

Он заставил себя успокоиться.

— Так ты рассказал Уолтеру, за кем следишь и почему?

— Ничего я не рассказывал.

— Хэнк, это важно, — сказал Меркерт. — Важно, например, для безопасности твоей семьи. И семьи Уолтера.

— Мы и есть одна семья, — отрезал Хэнк.

— Тем более. Несколько дней назад тебе снова угрожали. Тебе не кажется, что это слишком?

— Я рассказал Уолтеру только то, что это мое личное расследование. А Уолтер не идиот, он уж точно никому ничего не выболтал. Он, если хочешь знать, один из умнейших людей, которые мне встречались. Прикинь, он закончил Калтех. Получил крутую научную степень. Он чего-то такое открыл даже, что какой-то тип использовал в своих исследованиях и получил Нобелевскую премию. Да Уолтер у нас гений, правда. И вот потом, прикинь, он взял и пошел учить детей в школу. Он классный чувак. Уолтер бы никому не проболтался.

— Да верю я, верю. Просто будь осторожнее, ладно?

— Ладно.

Когда Хэнк, кряхтя, поднялся и вышел из кабинета, Меркерт бросился к телефону. Запросил все данные по Уолтеру Уайту.

Больше всего на свете он хотел увидеть фотографию этого школьного учителя химии.

А пока Меркерт мог надеяться, что ошибся. Потому что Уолтера Уайта он, увы, помнил. Помнил фотографию на столе Хэнка, когда тот открыл сбор на операцию. И сейчас ему не хотелось думать, что улыбчивый мужчина среднего возраста в очках с мягкими чертами лица и есть тот самый тип на видео. Пусть даже они и похожи как две капли воды.

Меркерт все-таки открыл окно. И высунулся наружу. Посмотрел на игрушечные автомобили внизу, а гор не разглядел: все небо застилали облака.

Вернулся к компьютеру — запрошенные файлы ему уже прислали.

Оставалось только еще раз просмотреть видео... где близнец Уолтера Уайта расстреливал двух людей в упор, а потом вместе с Джесси Пинкманом поджигал лабораторию.

Так вот оно что, подумал Меркерт.

Хайзенберг. Тот самый проклятый Хайзенберг. Решивший уничтожить улики и поэтому убивший двух подчиненных. Пинкман, наверно, все еще был ему нужен.

И это именно ему, Хайзенбергу, Гас Фринг — совершенно случайно — перешел дорогу и поплатился за это.

---

 

5

Сол Гудман смотрел на Марию Ортиз, а она — на него, и от этого взгляда криминальному адвокату хотелось поежиться. За годы практики он привык к тому, что приходящие к нему люди заискивали, были напуганы и даже крушили мебель, пряча страх за агрессией. Но такая уверенность в собственной правоте… Сол поймал себя на мысли о том, что хотел бы увидеть запись похода этой дамочки в УБН.

— Я адвокат, сеньора Ортиз, — сказал он. — И поэтому хочу убедиться, что вы вправе представлять интересы мистера Фринга.

— Конечно.

Мария достала из сумочки стопку официального вида бумаг.

— Вот свидетельство о нашем браке и его копия на английском языке.

Живя рядом с Мексикой, Сол давно научился читать по-испански, поэтому взял в руки оригинал, а не копию. Судя по дате на этой бумаге, Гас Фринг был женат почти двадцать лет. Удивительно.

— Наш брачный договор...

Видя, что адвокат вполне понимает испанский, Мария не стала уточнять про перевод, хотя и он здесь тоже имелся. Для человека, вылетевшего в США первым же рейсом, она подготовилась удивительно хорошо. Впрочем, были бы деньги.

— ...и еще ряд интересных вам документов, включая копию завещания мистера Фринга.

— Вы подготовили это все для меня?

Снова улыбка.

— Я бы хотела польстить вам, сказав «да». Но — нет, я приготовила это для своего юриста в Европе, который помог избежать ареста счетов моего мужа.

— Всех?

— Большей части. За движением средств, разумеется, будут следить, но я и не собираюсь тратить деньги Густаво на криминал.

— Разумно. Но я еще не понял, для чего именно вы пришли. Любой адвокат скажет вам, что в таком громком деле нужно работать с командой юристов. А так как деньги у вас есть, вы можете позволить себе лучших.

— Самых продажных — возможно, но лучших ли? — Мария сложила пальцы домиком. Первый жест, хоть как-то отражающий нервозность. — Я не знаю всей внутренней кухни адвокатского бизнеса в США, зато мне известно, что охотнее всего люди работают при личной заинтересованности.

— И вы считаете меня заинтересованным человеком?

Она кивнула.

— Вы знакомы с моей репутацией в этом городе?

— Да, я уже посмотрела пару местных каналов и знакома с рекламой ваших услуг. Мне кажется, мистер Гудман, что вы мелко плаваете или, скорее, намеренно заставляете власти воспринимать вас без должной серьезности. Но все это… — Она помолчала, подбирая слова. —… фиглярство не означает, что вы скверный юрист. Я видела положительные отзывы ваших клиентов в Сети. К тому же ваше имя назвал мне Майк Эрмантраут. А он не показался мне легковерным.

— Ко мне идут виновные — это знают все.

Мария удивленно приподняла бровь.

— А ваша реклама говорит, что к вам идут те, кому нужна справедливость.

— Реклама!..

Женщина не улыбнулась и продолжала смотреть на него. Молча.

— Ну, хорошо. Чего конкретно вы от меня ждете?

— Вы знаете этот бизнес и, что важнее, знаете людей. Соберите команду, о которой вы мне говорили. Возглавьте ее. Не считайтесь с расходами.

— Звучит так, будто мне обещают короткий путь в Эльдорадо или как минимум сладкий пряник задаром. А в чем же подвох?

— Не подвох, мистер Гудман. Я бы скорее назвала это капканом.

Она опять замолчала. Адвокат ждал. Он умел быть терпеливым, когда надо.

— Я еще очень мало узнала о бизнесе моего мужа на Юго-Востоке, — сказала Мария. — Но и того, что я знаю, достаточно, чтобы понять: вы не работаете на Густаво. Точнее сказать, вы работаете не только на него…

Она посмотрела Солу в глаза, и от этого взгляда по его спине побежали мурашки.

— Густаво сейчас лежит в коме. У него вытек глаз, нет фрагментов верхней и нижней челюсти, а половина лица обожжена так, что напоминает прожаренное барбекю и, наверное, пахла так же, пока не стала нагнаиваться. Теперешний запах и дезинфектанты не перебивают. Медперсонал в палате Густаво отводит глаза: смотреть в его сторону больно. Ведь он не персонаж из комиксов о Двуликом, на которых все вы тут выросли, а реальный человек, подключенный к многочисленным аппаратам всего в нескольких милях от этого офиса. Но даже такое уродство — ничто по сравнению с повреждением мозга, которое еще предстоит оценить. Я сделаю все, что смогу, привезу в Альбукерке любых врачей, потратив на это любые суммы. Маховик уже закрутился, но и в лучшем случае мой муж никогда не вернется к своим детям прежним…

— Я сожалею.

— Не лгите. Густаво нужна сейчас вовсе не жалость. И вы, и Майк Эрмантраут знаете, кто это сделал. Очевидно, у вас есть резоны скрывать это от меня. Вполне вероятно, что эти люди — или этот человек — сотрудничали с моим мужем. Мне все равно, почему вы и Майк помогали им до сих пор, из лояльности, страха или же ради денег. Важно другое.

Губы Марии сложились в хищную улыбку.

— Эту мразь я найду и без вашей помощи, рано или поздно. Но я хочу, чтобы с этого дня и до завершения процесса вы работали на меня, а не на половину Альбукерке.

— Вы просите многого.

— Да. И многое предлагаю.

Она поднялась со стула для посетителей, по-прежнему прямая и строгая.

— Карты на стол, мистер Гудман. Сейчас вы адвокат для торчков и воришек, известный также и связями с криминалом. Если докажут, что мой Густаво — наркобарон, на теневой стороне Альбукерке сойдет лавина, которая зацепит большинство ваших клиентов — и вас самого. И кто тогда вступится за криминального адвоката?

— Это шантаж, сеньора Ортиз.

— Нет. Это шанс показать, чего вы стоите как юрист: без притворства, без темных схем, с практически неограниченными ресурсами. Вам это выгоднее, чем мне. Вы сами сказали: с деньгами Густаво я соберу команду адвокатов и без вашей помощи. А вот найдете ли вы еще раз того, кто даст вам возможность… отмыться от прошлого?

Мария подошла к двери и, уже взявшись за ручку, сказала:

— Выбор за вами. Если согласны — мой номер на документах, лежащих у вас на столе. Доброго дня.

---

 

6

Иногда тяжелее всего даются правильные решения.

Уж этот урок Майк Эрмантраут выучил хорошо — еще в той своей жизни, когда не был ни частным детективом, ни подручным наркобарона. Вот только люди врут, говоря, что любой верный поступок снимает увесистый камень с сердца. Чаще оказывается наоборот: сколько ни убеждай себя, что ты все сделал по совести и по правде, легче от этого не становится. И с каждым разом все труднее дышать.

Особенно когда ты дал обещание — и не выполнил его.

Потому что тебе напомнили о другом обещании.

Майк остановил машину на парковке перед офисом Сола Гудмана. Глянул на часы: рановато он приехал. Просто сегодня на шоссе не было пробок. Всегда были, а сегодня нет.

Можно было пойти в офис, перекинуться парой фраз с Франческой, одарить торчков и мелких воришек сердитым взглядом.

Эти несколько минут Майк решил пересидеть в машине.

Да, свою роль в УБН он отыграл первоклассно. Сеньора Мария Ортиз оказалась права, и Джордж Меркерт на самом деле очень хотел поверить Густаво Фрингу. Ему это было попросту выгодно. И не только. Неприятно сознавать, что ты все эти годы, пусть и невольно, крышевал и защищал наркобарона, приглашал его к себе в офис и на семейные праздники и считал хорошим приятелем.

Люди не любят ошибаться.

Никто. Ни Джордж Меркерт, ни Джесси Пинкман, который тоже поверил Майку. Поверил, что тот вытащит его из любых неприятностей.

И когда Майк вчера сказал свое «нет», в глазах Пинкмана он прочел одно: разочарование.

Ведь теперь выходило, что прав тот, другой. Уолтер Уайт. И был прав с самого начала, когда так старательно защищал своего протеже и от Фринга с его дилерами, и от самого Майка. Что уж поделать: всего несколько месяцев назад Майк и сам не понимал, зачем рушить хороший бизнес ради какого-то бывшего торчка. Бесполезного наркомана, как тогда выразился Гас. Вот только Гас почему-то вскоре поменял свое мнение — а уж как редко он это делал! — и навязал этого парнишку Майку. И не ошибся.

Поэтому вчера Майк попытался объясниться:

— Извини, парень. Для тебя я сделаю все, что нужно. А вот спасать его шкуру, — Майк ткнул пальцем в сторону Уолтера, — не буду. Он у нас гений, вот пусть сам и расхлебывает то дерьмо, в которое залез.

Уолтер в ответ сказал много такого, за что Майку следовало пустить ему пулю в лоб.

А вот Пинкман так ничего и не ответил. Только выругался — почти беззвучно.

— Не губи жизнь парню, — сказал Майк на прощание Уолтеру. — Не тяни его в ад за собой, слышишь?

И ушел.

Той ночью он так и не смог заснуть, все ворочался и ворочался, утром съездил в управление УБН, поговорил с Меркертом... который, наверно, уже обнаружил, что Пабло Валенсуэла, поставивший прослушку в прачечной «Мадригала» — или все-таки в лаборатории под прачечной? — действительно укатил в Мексику...

К обеду Майк приехал сюда. Навестить Гудмана.

Посмотрев снова на часы, он расстегнул ремень безопасности и вышел из машины.

В офисе Сола все было именно так, как он и ожидал: торчки и прочая шушера с улицы, да Франческа с ошивающимся в фойе Патриком Куби. Майк, кивнув им, потянул ручку двери.

Сол был в своем амплуа: раскачивался на стуле с видом клоуна из затрапезного цирка. Знай его Майк чуть меньше, он бы решил, что адвокат издевается. Но в случае Гудмана это скорее означало глубокое погружение в свои мысли.

— Что, Уолтер свалил? — спросил Майк с порога.

Гудман меланхолично кивнул головой.

— Да. И до тебя здесь была жена Гаса Фринга.

— А, уже познакомились...

Майк без приглашения подвинул к себе стул и сел. Он видел многих обкуренных, которые выглядели так же, как Гудман в моменты задумчивости, но ни один из них не мыслил так трезво и быстро. Одно время Майк думал, не сидит ли сам Сол на Уолтеровом метамфетамине, но отверг эту идею.

— Это ты дал ей визитку.

— Она вполне могла найти тебя и по рекламе на телевидении, — фыркнул Майк, отметая любые возможные обвинения. — Но мне интересно, чем это Ортиз тебя так озадачила? Оплатила стриптиз в зале суда?

— Эта женщина — словно танк, — задумчиво произнес Сол. — И мне кажется, ты, друг мой, ее сильно недооцениваешь.

— Мы в одной лодке, — напомнил Майк. — А потому мой профессиональный совет: не лезь в дело, которое не ведешь.

— Именно так я и поступлю. Но ты зачем-то пришел? Для чего?

— Джесси Пинкман.

— И что с ним?

— Я хочу, чтобы ты его защищал.

— Нет. Я обещал сеньоре Ортиз, что в этом деле работаю лишь на нее.

— Тогда найди ему адвоката.

Сол выпрямился и внимательно посмотрел на Майка.

— Пацан серьезно замазан и к тому же сидит на наркотиках. Ненадежный клиент. Проще позволить ему сесть.

— Нет.

— Почему?

Майк промолчал, но Сол все же был адвокатом, и пауза затянулась. Очень хотелось сказать, что это Гудмана не касается и чтобы шел бы он… далеко и надолго. Мешало лишь то, что в градации Майка Сол не был дешевкой. В отличие от Уолтера Уайта. А настоящие партнеры заслуживают правды.

— Я хочу дать ему шанс.

Теперь уже Гудман взял паузу. Майк смотрел на морщины у него на лбу и гадал, что за мысли проносятся в голове Сола. Адвокат прожил сложную жизнь, это точно. Но вот что за уроки он извлек из нее?

— За него платишь ты?

— Да.

Снова пауза. Сол взял со стола ручку и написал имя и адрес.

— Вот этот парень хорош в подобных делах и берет за защиту по-божески.

— Спасибо.

Лицо Сола исказилось.

— Знаешь, Майк, я хотел бы помочь тебе, правда. Мне тоже нравится Джесси. И его не так уж сложно отмазать, если, как ты говоришь, на том видео можно разглядеть, что Пинкман в наручниках и варит мет под дулом пистолета. Будь я его адвокатом, я бы напирал на то, что парень уже завязал с домашней варкой, а тут его похитили и увезли в нарколабу. Если пообещать отстрелить яйца, мет не станет варить только Шрейдер, да и то потому, что яйца у него, похоже, железные... Так что Пинкман выходит жертвой, а его героическое спасение Уолтером — заметанием следов. Пожалел бывшего ученика, бывает. Но это если бы я был его адвокатом...

— Но?..

— Есть два момента. Первое: жена Фринга была очень щедра.

— А второе?

— Джесси пора повзрослеть. И, знаешь ли, я отчаялся… Ну да ладно. Все, без обид?

— Без обид. До встречи в суде?

— Нет. Раньше. Я позвоню.

— Хорошо.

Дверь захлопнулась за спиной Майка.

---

 

7

Время ланча — это часы, когда даже в таком серьезном заведении, как УБН, наступает затишье.

Мария приехала к Джорджу Меркетту именно в обеденный перерыв и была вынуждена ожидать шефа УБН у закрытой двери. И теперь, стараясь не подавать виду, что ожидание ее сколько-нибудь тяготит, изучала внутреннюю жизнь этого подразделения.

Вот мимо прошел стажер с пачкой распечаток — точнее, почти пробежал, торопясь выполнить поручение. Ах, молодость, эту бы энергию, да в пятьдесят! Агент постарше, с уже намечающимся животиком, нависающим над ремнем, напротив, шел вальяжно. Дождавшись, пока он пройдет мимо, Мария чуть заметно скривилась: она не любила мужчин, не следящих за телом.

Появился еще один агент, почти лысый, полный, но хотя бы мускулистый. Он опирался на трость, заметно хромал и все-таки двигался бодро и уверенно.

«Шрейдер», — всплыла в памяти фамилия из материалов, наскоро просмотренных в ноутбуке.

— Агент Шрейдер! — окликнула она Хэнка, вставая со стула для посетителей. — Я супруга Гаса Фринга.

— И что же вам нужно, госпожа Фринг? — спросил тот, останавливаясь.

— У меня другая фамилия, но это не столь важно.

В голосе Шрейдера звучала агрессия, но Мария не повела и бровью. В прошлом ей приходилось много работать с такими мужчинами.

— А от вас, агент Шрейдер, мне нужно, по сути, чтоб вы заткнулись.

Кажется, она смогла его удивить. Ну да, такие псевдобрутальные типы не ожидают подобной грубости от прекрасного пола.

— Или что? Дружки вашего мужа сделают во мне еще пару дырок?

— Нет, — Мария умела кривить губы так, чтобы собеседнику казалось, будто о ее улыбку можно порезаться, — иначе я отправлю вас на пенсию как психа и инвалида.

— Вы забываетесь, мэм. Угрожать агенту УБН в его же стенах?

— Это вы забываетесь, мистер. Мы все еще в США, где закон — о, сюрприз! — един и для эмигрантов из Чили, и для полицейских. А своими поступками вы этот закон нарушаете, агент Шрейдер. И когда я припру ваше начальство к стенке этими фактами — которые вы, кстати, и не скрываете, болтая про Густаво на каждом углу, — оно быстро вспомнит про ПТСР (1) и про то, как настойчиво рекомендовало вам посещение психолога.

Хэнк сжал кулаки и шагнул вперед. Мария не дрогнула, глядя ему прямо в глаза.

— Долбаный блеф, — сказал он.

— Рискнете доказать? — она пожала плечами, ощущая, как спадает напряжение.

— Вы женщина, — начал Хэнк, меняя тактику. Мария была приятно удивлена: оказалось, что Шрейдер вовсе не глуп, хоть и дурно воспитан. Последнее можно поправить, Бог в помощь его дражайшей супруге, но вот мозги у людей либо есть, либо нет. — Наверное, у вас растут дети. Мне любопытно, почему вы отмазываете человека, который толкает мет в старшей школе?

— Недавно вас ранили в позвоночник, — ответила в тон Хэнку Мария. — Это сделали наркодилеры с вашей работы. Скажите, агент Шрейдер... лечение, разумеется, оплатило УБН?

— Грязно играете.

С минуту они молча сверлили друг друга взглядами.

— Будь Густаво здоров, я не стала бы вмешиваться, — сказала Мария. — Но в такую минуту, как сейчас, я не позволю ни УБН, ни вам лично топтать упавшего, равно как и свалить на Густаво косяки в вашей работе. Как то нераскрытые дела. Расследуйте дальше, я вам не мешаю. Если мой муж — наркобарон, докажите это фактами, и мне, и общественности. Но пока не докажете, — она сделала шаг вперед и выплюнула эти слова прямо ему в лицо, — держите свой рот на замке.

---

 

8

Что Хэнк очень ценил в своем начальнике, так это способность появляться именно тогда и именно там, где он более всего был нужен.

Вот, например, сейчас.

Если бы не Меркерт, Хэнк бы точно наговорил этой миссис Фринг — ах нет, что вы, сеньоре Ортиз — такого, о чем потом бы пожалел. Потому что дамочка явно перешла все границы. А сдерживаться он не мог: привык всегда возвращать удары.

Но в этот момент в коридоре возник Меркерт, и Хэнк просто махнул рукой.

— Вас ждут, — сказал он сеньоре Ортиз. — Постарайтесь не мешать работе управления, у нас и без ваших воплей голова кругом идет.

Однако подошедший к ним Меркерт удивил обоих. И даже не тем, что вид у него был какой-то серый.

— Прошу прощения, сеньора Ортиз, — произнес он. — Но я сначала должен поговорить с агентом Шрейдером, а потом приму вас. Служба есть служба. Вам придется подождать.

— Прекрасно вас понимаю, — улыбнулась та. — Время еще терпит.

Вот же прилипчивая тетка, подумал Хэнк, следуя за Меркертом в его кабинет.

— Ну, что там? — спросил Хэнк.

— Ты садись, — предложил Меркерт.

Помедлил секунду, раскрыл ноутбук, набрал пароль.

— Что-то срочное?

— Очень, — кивнул Меркерт.

Хэнк устроился в кресле напротив. Трость сунул под стол. Кое-как взгромоздил ногу на ногу.

А Меркерт все суетился перед своим ноутбуком. Что-то искал, включал, выключал, вытирал пот со лба. И Хэнк даже стал припоминать, когда это он последний раз видел шефа таким. Когда они потеряли главного подозреваемого в деле Карреры-Бланка? Или когда ФБР увело Джона Фигглстоуна у них из под носа прямо в ходе так называемой совместной операции? Еще бы, федералам тоже нужны галочки в отчете по раскрываемости преступлений.

— Мне очень тяжело тебе об этом говорить, — сказал наконец Меркерт.

— Да что там стряслось? — начал терять терпение Хэнк.

— Это касается дела Фринга. Точнее, дела Хайзенберга. Точнее...

— Это один и тот же человек, — перебил его Хэнк.

В ответ Меркерт вздохнул.

— У нас есть новый подозреваемый. Я тебе покажу одно видео, и ты все поймешь.

— Слушай, Джордж. Не тяни кота за яйца, ладно? Кто там у тебя новый подозреваемый?

Вот тогда Меркерт и прибавил разом еще добрый десяток лет к своим пятидесяти пяти. Весь сгорбился, нахмурился, а лоб его перечеркнули новые, будто прежде и не заметные морщины.

— Уолтер Уайт, — произнес он.

---

 

9

Хэнк Шрейдер вылетел из кабинета с таким лицом, что стоять у него на пути тотчас же расхотелось. Мария всегда доверяла инстинктам, а потому не пыталась продолжить «беседу» с Хэнком. Она потянула ручку двери.

— Теперь я могу зайти?

— Да, пожалуйста.

Интересно: Меркерт выглядел виноватым. Неужели он решил вразумить Шрейдера в жесткой форме? Нет. Нет! Тут явно что-то другое.

— О чем вы хотели поговорить?

Собраться. Выверить тон. Переключить пантомимику.

— Меня волнуют планы вашего ведомства в отношении Густаво.

— Простите, не понимаю.

— Хорошо. Я скажу прямо.

Мария вздохнула, заставив себя отбросить волнение.

— Моему мужу нужно лечение, в частности — пересадка кожи из-за ожогов. Это множество операций — дорогих операций, не все из которых делают в Альбукерке и ряд из которых более качественно выполняют за пределами США. Как полицейский вы проходили медицинский курс, а потому знаете, сколь важно для Густаво время, даже не сутки — минуты. А вы держите его под стражей.

— Я вам сочувствую. Но к чему...

— Не перебивайте, прошу вас. Так вот, мистер Меркерт, я женщина законопослушная. И не лежи мой муж в коме с тяжелыми травмами, требующими месяцев, если не лет, реабилитации, я бы не вмешивалась в вашу работу и позволила бы вам неспешно искать доказательства невиновности Густаво. Но у него просто нет времени, мистер Меркерт! Я не могу сделать его уродом или калекой, всего лишь потакая бюрократии.

— Его состояние действительно насколько тяжелое?

— У вас есть отчет из больницы и Интернет под рукой.

— Я видел этот отчет, — согласился Меркерт и нахмурился. — Только при чем здесь УБН? Что вы пытаетесь сказать?

— Что вы очень сильно рискуете, — ответила Мария. — Потому что я начну войну. Войну, мистер Меркерт, в прессе, на телевидении, в Интернете. Я найму десяток лучших в стране адвокатов, если понадобится, и пойду на все, но обеспечу отцу моих детей шанс на относительно нормальную жизнь. Надеюсь, что вы меня поняли. Выбор за вами.

---

 

10

Джесси не пришел бы сюда, если бы Майк не позвонил и не сказал, что уезжает, причем надолго. И не сообщил бы, где его искать этим утром.

Так что Джесси все-таки доехал до Пресвитерианского госпиталя, поднялся на лифте до последнего этажа и, пробравшись через лабиринт коридоров, оказался на крыше.

И сразу увидел вертолет. Рабочие как раз грузили туда ящики и оборудование.

Память тут же подкинула другую картинку: их полет в Мексику. Когда Джесси даже не знал, куда летит и зачем. Каких-то две недели назад.

А казалось, прошла целая вечность. Все изменилось и искорежилось, точно мир оказался старым детским рисунком и сейчас его кто-то смял и выбросил в мусорку.

Неизменным осталось только одно: Джесси и теперь не знал, кому доверять.

Словно в ответ на его мысли Майк обернулся.

— Джесси, — поприветствовал он. — Ты как, парень?

— В порядке.

— Я рад, что ты пришел.

Джесси пожал плечами.

— Спасибо за адвоката. Толковый тип. И грамотный, сука.

— Все будет хорошо.

— Будет, — кивнул Джесси.

— Тут и беспокоиться не о чем. А я вернусь, — зачем-то пообещал Майк. — Улажу кое-какие дела и вернусь.

На площадку вышел врач в белом халате. Заглянул в брюхо вертолета, осмотрел все. Кивнул рабочим, закинувшим внутрь очередные ящики.

А следом за врачом на крыше появилась женщина.

— Сеньора Ортиз, — окликнул ее Майк. — Здесь Джесси Пинкман.

— Очень приятно, — ответила та. Прищурилась, разглядывая Джесси. — Я наслышана о вас, мистер Пинкман.

— Я о вас тоже, — заметил Джесси. — Вы сюда приехали... как бы это сказать... устанавливать справедливость, да?

Майк покачал головой.

— Парень, давай не будем, а?

— Ну что вы, Майк, — сеньора Ортиз улыбнулась. — Как я понимаю, молодой человек пришел сюда поговорить со мной, ведь так?

— Именно так, — признался Джесси.

— О справедливости?

— Да. О ней. Для одного человека. Это такая специальная, точечная справедливость. Для Гаса Фринга.

Сеньора Ортиз пожала плечами.

— Можно и так сказать, — согласилась она. — Но вот, например, у вас, мистер Пинкман, теперь есть адвокат, да и денег достаточно. Очень скоро вы сможете начать новую жизнь и забыть о прошлом. Или вы считаете, что с вами поступили нечестно?

— Нет, — Джесси покачал головой. — Дело не во мне, блять.

— А в ком? Агент Шрейдер узнал, что его свояк и есть тот самый Хайзенберг? И теперь у агента Шрейдера не то депрессия, не то следствие недолеченного ПТСР? Заметьте, ему даже никто не поставил в вину его очевидный просчет. Потому что всякое случается. Так что Хэнк Шрейдер походит на прием к психотерапевту и снова станет самым храбрым, самым лучшим агентом УБН в Альбукерке.

— К черту Шрейдера.

— К черту так к черту, — кивнула сеньора Ортиз. — Кто там следующий в очереди? Супруга Уолтера Уайта и его сын? Так ведь и они особенно не пострадали. — Она картинно развела руками и продолжила: — Муж обманывал жену и производил метамфетамин. Ах, какой ужас. Как видите, мистер Пинкман, никто даже не поинтересовался, на какие деньги чета Уайтов приобрела бензоколонку. Да, это получило огласку, и сейчас они ищут хороших адвокатов. Ничего, выпутаются. А через полгода-год и вовсе уедут. А еще я в курсе, что Скайлер Уайт подала на развод и очень скоро вернет себе фамилию Ламберт. Вот и вся история.

— Нет, — возразил Джесси. — Не вся, блин. Вы забыли главное.

— Что именно?

— Вы забыли мистера Уайта, которого выставили главным злодеем.

— Этот вывод сделали в УБН.

— Этот вывод помогли сделать вы. Вы повесили на мистера Уайта все преступления вашего Гаса. Теперь он, получается, жертва, а мистер Уайт — дьявол, блять, да?

Сеньора Ортиз не ответила. А Майк, как назло, снова покачал головой.

Джесси почувствовал, как кровь вскипает жилах.

— Это то, чего вы хотели добиться? Чтоб мистер Уайт заплатил двойную цену? И за себя, и за Гаса?

— Ваш мистер Уайт перешел нам дорогу, — заявила сеньора Ортиз. — Ему не стоило этого делать.

Взгляд у нее стал ледяной, неприятный.

— А вы знаете, почему он это сделал? — продолжал Джесси. — Знаете, что Гас хотел его убить? Что он угрожал семье мистера Уайта? Он сам загнал мистера Уайта в угол, а потом, значит, удивился, что тот дал сдачи, блять!

— Как мне стало известно, мистер Уайт сам пришел к Гасу с «деловым предложением», — ответила сеньора Ортиз. — Он понимал, чем рискует.

— Он хотел спасти свою семью!

— Судя по тому, как он ударился в бега, не похоже.

— Вы-то что знаете о нем? — бросил Джесси. — Покопайтесь лучше в том, чем здесь занимался ваш Гас. Или, может, вы не в курсе? Это именно он поставлял мет на весь Юго-Запад, а его дилеры толкали этот мет даже через детей! И как минимум одного такого ребенка пристрелили, когда я поднял шум. Это для вас тоже нормально?

— Мне стоит спросить об этом вас, — заметила сеньора Ортиз. — Это же вы с ним работали. Это вы ездили с ним в Мексику демонстрировать вашу технологию картелю. Это, наконец, вы спасли Гасу жизнь — и вы же сдали его Уолтеру, верно?

— А мистер Уайт спасал меня, — сказал Джесси. — И не раз. И однажды — от людей Гаса, которые искали меня по всему Альбукерке, чтобы убить.

Майк на этих словах отвернулся, и это еще больше распалило Джесси.

Потому что он должен был это сказать. Пусть потом все и стало по-другому. Пусть Майк стал ему... ну, если не другом, то кем-то важным. Но вот сейчас — Джесси чувствовал это — сейчас надо было залезть в их общее чертово прошлое и вытащить на белый свет то, о чем после можно будет забыть навсегда.

— А потом Уолтер вас обманул, — отрезала сеньора Ортиз. — Историю с Броком я знаю.

— Мистер Уайт мог просто ошибиться. Потому что знал, на что способен Гас.

Она покачала головой.

— На что способен Уолтер, я тоже видела.

— Какая теперь разница, — сказал Джесси. — Вы выиграли.

Он хотел уйти. И уже сделал пару шагов, когда сеньора Ортиз окликнула его.

— Нет. Нет, мистер Пинкман, мы не выиграли.

Джесси остановился. Обернулся — увидел, как Майк разговаривает с пилотом вертолета. И решил ее выслушать.

— Густаво может вообще не прийти в себя, — заметила сеньора Ортиз. — А уж станет ли он прежним человеком — тот еще вопрос. Прогнозы, кстати, пятьдесят на пятьдесят.

— Все равно. Какой-то шанс у него есть, — возразил Джесси. — И не маленький.

— Этот шанс, как вы выразились, мистер Пинкман, есть у него только благодаря тому, что одна медсестра из «Каса Транкуила» не убежала с криком от места взрыва, а вспомнила, чему ее учили, и нашла ампулу с морфином. Все решили какие-то несколько секунд. Может быть, минута. Густаво остался жив по чистой случайности. Это не победа. Ведь все могло пойти иначе, верно?

Джесси пожал плечами. Не то чтобы он об этом не думал...

— Густаво бы не спасли, — начала сеньора Ортиз. — И даже мой приезд в этом случае ничего бы не изменил. По телевизору его объявили бы преступником, а УБН использовало бы эту возможность, чтобы повесить на Гаса Фринга все свои «висяки». Джордж Меркерт, кстати, потерял бы работу. Интересно, что бы в таком случае делали вы с Уолтером? Подобрали бы то, что осталось? Построили бы свою империю?

— Какую еще к черту гребаную империю, — бросил Джесси. — Блять.

Сеньора Ортиз хищно прищурилась. А потом, похоже, решила закрыть тему.

— Одним словом, вы считаете, что Густаво не заслужил спасения. Знаете, в чем вы ошибаетесь?

— В том, что я, блин, не оценил, сколько хорошего для меня сделал Гас? — съязвил Джесси.

— Нет, — возразила она. — В том, что вы считаете, будто понимаете, что такое справедливость.

— Я уже понял, что для вас это слово — пустой звук...

— Нет.

— ...и вы просто спасаете этого...

— Именно так, — неожиданно согласилась сеньора Ортиз. — Именно так. Я просто спасаю. Как вы выразились, «этого». И все. Иногда надо просто выбрать сторону — и быть преданным до конца.

— Если я вижу, как одного человека добивает целая организация, я выберу его сторону, блять.

Сеньора Ортиз улыбнулась.

— В конфликте организации и гения-одиночки последний может победить только в одном случае, — сказала она. — В кино.

— Вот как, — усмехнулся Джесси. — А какую организацию представляете вы?

Сеньора Ортиз выдержала еще одну паузу, очень долгую.

Посверлила глазами Джесси — и ничего не ответила.

---

 

11

Частная клиника в Швейцарии, два месяца спустя.

Мир Гаса Фринга представлял собою калейдоскоп из осколков стерильности операционных, белых или голубоватых халатов, незнакомых людей, сменяющих друг друга в непрестанном круговороте, и боли, порой совершенно гасившей сознание. Иногда ему казалось, что он пришел в себя и знает, что он в больнице. А временами четко осознавал, что лежит на краю бассейна, из дыры в голове Максимино по-прежнему льется кровь, а вокруг бегают вооруженные боевики наркокартеля, танцуя ламбаду. После таких «танцев» ощущение реальности, той и этой, на время терялось, и Гас проваливался в кошмары, где черные лебеди плавали в озере с берегами из синего «льда», а Уолтер Уайт, смеясь, закапывал в синей-пресиней пустыне бочки с деньгами. А потом приходил наркокартель, возглавляемый еще молодым Гектором Саламанкой, и закапывал рядом Уолтера, невзирая на крики. После этого все переходило в череду убийств, тех, что случились, и тех, что лишь могли случиться, как будто мозг решил демонстрировать ему фильмы ужасов по мотивам реальных событий. Иногда убивал он, но куда чаще — его. Много раз, разными способами.

Где он сейчас? Гас помнил, что ему говорили, но не мог вспомнить, что именно. Вещи из давнего прошлого вставали перед глазами легко, а вот события из последних дней… или, может, недель, проваливались через крупное сито. Он хотел убить Уолтера Уайта? Уолтер пытался убить его? Или в итоге они оба убили друг друга?

В сегодняшнем сне Густаво, уже больше похожем на сновидение, чем на яркую галлюцинацию, в желтом выцветшем небе над мексиканской пустыней летел стервятник с двумя человеческими головами. Одна из них сверкнула в сторону Гаса голубыми глазами Уолтера Уайта. А у второй было лицо самого Гаса… половина лица.

Он проснулся, с шумом втянув в легкие воздух и вцепившись в простыню руками. Сегодня мир был на удивление стабилен. Маленькая палата, большое окно, сосны и сосны до самого горизонта. Истошный писк аппарата у изголовья, тут же замолкший, едва пульс Густаво стал менее ста. Скосив глаз на монитор, он увидел весьма успокаивающие показатели. Кошмар. Это был просто кошмар.

Дверь отворилась, но вместо врача в нее вошла Мария.

— Доброе утро, — сказала она. — Похоже, сегодня ты полностью с нами.

— Сколько… — Говорить было тяжело, рот не желал открываться из-за каких-то странных конструкций, а правую половину лица от попытки подвигать челюстью словно пронзило разрядом мощного тока.

— Два месяца, — ответила Мария. — После ушиба мозга и перелома костей черепа это нормально, что все это время ты был не здесь. Так мне сказали врачи.

Сняла со столика небольшую клавиатуру и установила так, чтобы Гас мог коснуться клавиш пальцами, пусть даже те и слушались плохо.

— Так будет лучше.

Она присела на стул рядом с кроватью.

— И протезирование, и несколько этапов пластики прошли хорошо, и теперь у тебя на лице снова есть кожа. Поэтому ты лежишь здесь, а не в стерильном боксе для ожоговых пациентов.

«Что случилось?» — набрал на клавиатуре Гас.

— Тебя пытались убить. Впрочем, ты сам виноват: зря загонял крысу в угол. Тебе ли не знать, как они кусаются, когда ситуация становится безвыходной?

«Уолтер?»

— Да, он. Предупреждая вопросы: он жив. Пока. Но в бегах, и его ищут как Хайзенберга.

— М?..

— Надеюсь, что ты сейчас хотел сказать «Майк». Он тоже здесь, в Швейцарии. Помог мне найти эту милую клинику, где гораздо меньше ушей, способных счесть твой бред чем-то вроде признательных показаний. И мы отстояли сеть Los Pollos Hermanos, так что твой первый бизнес не пострадал. Но, Густаво, метамфетамин?.. — Она осуждающе покачала головой. — — Не ждала от тебя, если честно.

Гас устало прикрыл единственный глаз.

— Неужели это Максимино втянул тебя в торговлю метом?

Объяснять он ничего не собирался. Когда-нибудь потом. Когда он сможет нормально разговаривать, а не печатать двумя пальцами.

В конце концов, они же давно договорились — еще двадцать лет назад — не вмешиваться в дела друг друга. Например, он не лез в ее семейную торговлю оружием. И старался не проявлять излишнего внимания к тому, чем занимались родственники Марии.

— Я очень надеюсь, что теперь ты с этим завяжешь. Есть же много иных способов заработать деньги. Или если уж для тебя наркобизнес — это память о Максимино... — Мария помедлила. — Хотя, как мне кажется, он бы хотел остаться в твоей памяти в ином качестве, ну да ладно... Так продавай кокаин богеме по обе стороны океана. Мне наплевать, чем гробятся взрослые люди, пусть живут как живут, а судит их бог. Но синтетика в школах... Шрейдер прав, это — зло.

Кокаин, подумал Гас. То, с чего начинал дон Эладио.

Тот ведь тоже любил позлорадствовать. Не смог остановиться. Недооценил врага, которого запугивал. И проиграл.

«Я подумаю», — набрал Гас на клавиатуре.

— Подумай, — согласилась Мария. — Тебе еще долго лечиться. Но когда через два-три года ты построишь еще один бизнес, мне бы очень хотелось, чтобы ты помнил наш сегодняшний разговор.

---

 

12

Телевизор здесь работал плохо, ловил один канал, да и тот не каждый день.

Уолтер даже подумал, что может отремонтировать его. Схема наверняка примитивная. Он справится. Оставалось только попросить Эда в следующий раз захватить с собой инструменты: паяльник, набор резисторов с транзисторами.

Или просто привезти ему новый телевизор.

Да.

Так будет проще.

С этой мыслью Уолтер дотянулся до пульта, и картинка на экране схлопнулась. Он прилег на кровать и прислушался. Вокруг разливалась утренняя тишина, обволакивающая, мягкая, такая, какая бывает только в самой глубине заснеженного леса. Далеко от людей, далеко от того мира, который еще не забыл — и никогда не забудет — его имя.

Его настоящее имя.

Хайзенберг.

Все чаще Уолтеру снились пронзительно яркие сны: в них он становился подлинным королем подземного, преступного мира. Это его, безжалостного Хайзенберга, боялись на всем Юго-Западе, это он продавал лучшую в мире отраву и он же приказывал карать и убивать тех, кто осмеливался пойти против него.

И эта другая, непрожитая жизнь стала для Уолтера второй реальностью.

Уолтер закрыл глаза. Если повезет, сегодня он снова увидит хороший сон. В котором он — победил.

 

(1) ПТСР — Посттравматическое стрессовое расстройство