Парадокс (джен)

Он поднялся с влажной, пропитанной дождём брусчатки, отряхнулся, осмотрелся вокруг. Город тонул в предрассветной дымке. В тумане еле проглядывались силуэты домов с высоченными шпилями на крышах; статуя впереди расплывалась, отчего показалась ему живой, словно была готова сойти с насиженного места и, громко топая ногами, отправиться в путь. Вдалеке виднелись шпили собора, а между ними пристроилась луна. Сейчас она не была похожа на шар — скорее, на мутную кляксу, которую на сером холсте неба случайно проставил неумелый художник.

Он вдохнул горьковатый дымный воздух, запахнул пальто, сделал два шага по выложенной крупным камнем улице.

"Кто я? — спросил он сам себя. — Где я? Почему я здесь?"

Холодную вязкую тишину прервал собачий лай, послышался чей-то голос, а вскоре он увидел выходящего из тумана мужчину. Его ноги заплетались, тело наклонилось вперёд — казалось, что он вот-вот упадет.

Какой-то пьяница.

Недалеко что-то прогрохотало. Наверное, транспорт. Послышался собачий лай, громкое кошачье завывание. По крышам одного из домов, громко стуча черепицей, пробежался ветер. Он зашуршал листьями скрывшегося во мгле дерева и успокоился, найдя себе пристанище где-то среди узких улочек города.

"Кто я?", "Где я?", "Зачем я здесь?".

Ответ на последний вопрос он уже знал. Он должен остановить убийцу. Во что бы то ни стало не дать свершиться преступлению. Спасти Абигейл Кашнир.

Нужно идти туда. На запад. Там всё случится.

Он опустил руки в карманы, глубоко вздохнул и прошёл по узкому каменному мосту, под которым клубился густой серый туман. На секунду ему показалось, что оттуда, из мглы, на него кто-то смотрит, но он не обратил на это внимания. Его больше не интересовало ни собственное имя, ни что это за город.

Он не представлял, как выглядит убийца, но был уверен, что узнает его с первого взгляда.

В голове царила только одна мысль: спасти Абигейл Кашнир.

* * *

Питеру Сансу сегодня нездоровилось. Наверное, отразился вчерашний вечер и ливень, внезапно обрушившийся на голову. В горле першило, голова казалась тяжёлой и слегка кружилась, нос заложило, но это, как ему казалось, было даже к лучшему — не чувствовалась вся вонь этого места.

— Опять простудился, чтоб тебя, — пробормотал Питер. Но несмотря на бьющий его тело озноб и головокружение, он встал пораньше, чтоб вовремя занять очередь за едой.

Хоть солнце только выглянуло из-за горизонта и всё ещё чувствовались ночные заморозки, людей на небольшой мощёной камнем площади насчитывалось несколько десятков.

Если повезёт — раздатчики приедут вовремя, и они окажутся проворными, а не опять какой-то новичок — получится взять еды через часа три, подумал он. Хорошо будет, если на раздачу поставят Криса. У того можно будет взять двухдневный рацион; потом сутки придется поголодать, но зато можно будет отлежаться несколько дней в лачуге и с новыми силами приступить к работе на плавильне.

Санс опустил руку в карман, нащупал там два талона на еду. Конечно, на то, что раздавать будет именно Крис, он особо не надеялся, но почему бы Богу не проявить хоть каплю милосердия?

Питер почувствовал, как на его лоб упала холодная капля, заставившая ещё раз содрогнуться; потом ещё одна.

"Нет, сегодня Бог явно занят другими делами", — подумал он, кутаясь в свою серую куртку и накидывая на голову капюшон. Он осмотрелся: люди все прибывали. Их количество уже перевалило за сотню. Все в грязных, дырявых, мышиного цвета ветошах, все с измученными морщинистыми лицами и пустотой во взгляде. Старики и молодые, мужчины и женщины — здесь каждый казался точной копией своего соседа. Грязно-серое месиво, состоящее из людей.

Слышалось бормотание, стук поношенных сапог, тяжёлые вздохи. Рядом заплакал ребёнок, послышался крик нерадивого отца, пытающегося успокоить свое чадо. Питер уже решил, что никаких детей у него не будет. Зачем приводить ещё одного ребенка в такой мир — мир, где сразу после рождения ставят тавро, обозначающее принадлежность к тому или иному классу? Санс даже своих родителей не помнил, разве что лик давно умершей матери иногда прорезался в его памяти.

Дождь усилился и уже ощутимо барабанил по капюшону Питера. Серая людская масса стала еще серее, и часовая башня, высящаяся над приземистыми каменными домами, почти скрылась из виду, спрятавшись за дождевой завесой, но Санс и без неё понял, что раздатчики в этот раз опаздывают.

Могут и не приехать. Что им? Решат, что нечего под дождем разъезжать, и все эти люди останутся без еды. Такое на памяти Питера случалось уже несколько раз.

Он услышал неистовый грохот, под ногами затряслась земля.

Всё-таки едут.

Через миг на площадь медленно выползла огромная, извергающая из трубы на крыше чёрный дым машина. Как обычно — покрытая металлическими бронированными щитами, сквозь амбразуры которых торчали толстенные стволы пулемётов. За ними виднелись лица пулемётчиков — совсем ещё молодых юнцов, которым приказали в случае чего открывать огонь по людям. Не выстрелит — умрёт в муках и публично за государственную измену. Им, наверное, ещё хуже, чем здесь собравшимся, хоть и кормят хорошо.

Питер уже представил, как через рупор, установленный на крыше броневика, звучит приветственная речь. За всё время, проведённое здесь, он уже успел выучить её наизусть.

"Жители города, именем нашего любимого короля Алистера Мерфи даруем вам эту еду".

"Любимого"...

Каждый из здесь собравшихся всей своей сущностью ненавидит этого человека и при первой же возможности впился бы в его горло зубами. Но вслух сказать этого не решится никто. Как минимум — отрежут язык, как максимум — публично казнят. И откуда только взялся этот Алистер Мерфи? Умудрился сместить правящую династию, овладеть троном и вот уже несколько лет кряду держать народ в железном кулаке.

Но приветственной речи не было. Вместо этого из броневика выбрались двое солдат с автоматами в руках и блестящей металлической собакой, смотревшей на собравшихся своими сверкающими синими глазами.

— Всем построиться! — крикнул один из них. — Построиться, я сказал! — с этими словами он снял с плеча автомат и сделал три выстрела в воздух. Люди послушно становились в длинные шеренги. Где-то снова заорал ребёнок, ойкнула женщина, кто-то зловеще выругался.

— Еды не дадут? — послышалось справа.

— Может, позже, — отозвался женский голос слева.

— Быстрее бы, — добавил кто-то.

— Всем тихо! — крикнул солдат.

"Ищут кого-то", — подумал Питер, глядя, как солдаты медленно проходят среди рядов граждан, всматриваясь в лицо каждого, а механическая собака неустанно шевелит своим длинным блестящим носом, вылавливая малейшие проявления запаха.

Металлический пёс сильно ткнулся в ногу Питера, чуть не сбив его с ног, постоял несколько секунд и громко запищал, при этом его синие глаза-лампочки окрасились в красный.

— Питер Санс? — спросил солдат.

Питер молча кивнул. Он не испугался, даже наоборот: промелькнула какая-то искорка надежды, что его спутали с каким-нибудь вором и убьют по-быстрому. Покончить с собой ему то ли не хватало смелости, то ли вера не позволяла, но вот быть расстрелянным его вполне устраивало.

"Конец моим мучениям", — подумал он, кивая солдату.

— Вы должны пройти с нами.

— Хорошо, — безразлично ответил Санс и молча двинулся вслед за солдатами.

Ему в спину доносилось зловещее шептание горожан.

— Еды не будет?

— Как они могут?

— Мой ребёнок уже третий день голоден!

Голова Питера болела ещё больше, а дождь, барабанящий по капюшону тяжёлыми, грузными каплями, превращал голоса в монотонный гул.

Питер залез в небольшой округлый люк броневика, думая, зачем королю столько железа, что большая часть жителей города — все, кто родился без дворянского титула, вынуждены гнуть спины в шахтах и на плавильнях? Неужели для создания таких вот металлических монстров, зловещих пулеметов и собак-ищеек?

Он сел на невысокое твёрдое кресло рядом с солдатами. Здесь было темно, а шум дождя усиливался стократно, обращаясь в неукротимый грохот.

— Поехали, — крикнул один из солдат, и машина тронулась. Броневик подпрыгивал на каждом камешке, отчего Питеру казалось, что его внутренности находятся то в пятках, то в горле.

Поначалу он хотел спросить о еде для горожан, но теперь ему было всё равно.

Питер не знал, сколько времени они ехали; солдаты всю дорогу молча пялились в пол, отчего Сансу казалось, что они, как и их псы, не живые, а сделаны из метала. Он уже успел привыкнуть к тряске, к монолитному гулу, когда броневик остановился.

— Выходи, — буркнул один из солдат, и когда Питер вылез наружу, то понял, что находится в королевских садах. Он никогда раньше здесь не был, но сразу догадался — это они.

Аккуратные кусты походили на разнообразных мифических животных, золочёный робот, из тех, о которых Сансу доводилось только слышать, подстригал их огромными ножницами, торчавшими у него вместо ладоней. Впереди два могучих дерева свивались между собой ветвями, образовывая подобие арки, а за ними сверкала главная постройка города — королевский замок.

— Вперёд, — приказал солдат, и Питер двинулся к дворцу.

Столько золота ему в жизни не доводилось видеть. Блестящие ступеньки, ведущие к массивным металлическим воротам, которые послушно разошлись перед ним, длинные коридоры дворца, украшенные портретами в серебряных и золотых рамах, блестящие зеленоглазые роботы-уборщики и прислужники.

"Вот зачем ему это всё?" — подумал Питер.

— Сюда, — конвоирующий солдат показал на массивную деревянную дверь.

Санс вошёл внутрь и замер от удивления. Перед ним за огромным столом в исполинском кресле восседал сам король Алистер Мерфи. Человек, возраст которого на вид не определишь, да и никто не знал этой цифры. Одни давали ему около сорока, другие считали, что ему давно за шестьдесят. Он окинул взглядом Питера, пригладил свою чёрную бороду. Что-то во взгляде короля показалось Сансу необычайно знакомым.

"Зачем меня сюда привели? К самому королю?"

А потом его глаза нашли на стене портрет. Небольшое полотно в массивной раме, из которого смотрело гладко выбритое мужское лицо. Лицо самого Питера Санса.

— Здравствуй, мой спаситель, — улыбнулся король.

* * *

Абигейл Кашнир было не впервые возвращаться домой под утро. Пекарня, где она трудилась, работала круглосуточно — она была единственной в этом районе города, и за её счёт кормилось несколько сотен тысяч горожан. Ночная смена закончилась пятнадцать минут назад, и Абигейл, по маршруту, который за годы работы она выучила наизусть, шла домой.

Она не обращала внимания ни на клубящуюся вокруг молочную дымку, ни на лай собаки где-то вдали, ни на топот чьих-то шагов — она знала: ничего с ней не случалось раньше — не случится и сегодня. Как бы зловеще ни выглядело покрытое туманом кладбище по правую руку от неё, как бы громко ни ухал филин, чьи шаги ни раздавались бы там за спиной — все будет обычно. Сейчас она придет домой, позавтракает свежеиспечённым хлебом, который бесплатно раздавали работникам пекарни, и ляжет спать до вечера.

Шаги за спиной приближались, становились всё громче, отчетливее, и по спине Абигейл пробежал холодок. Несмотря ни на что, в её сердце медленно закрадывалось чувство опасности.

"Но ведь ничего плохого не может случиться, — заверяла она себя. — Всё как обычно: знакомая улица, знакомая брусчатка под ногами, ставшая родной луна в небе".

Но что-то внутри словно говорило: надо бежать. Сердце начало биться сильнее, а ладони покрылись холодным потом. На миг ей показалось, что туман смотрит в неё, что там, в белёсой дымке, клубящейся по узким улочкам, что-то притаилось. Что-то зловещее выжидало подходящего момента, чтобы вцепиться в её шею.

Абигейл мысленно начала считать свои шаги. Она знала, сколько приблизительно их нужно, чтобы добраться до дома.

Стук.

Зловещий грохот донёсся словно отовсюду одновременно, заставив Абигейл перейти на бег. Уже несясь со всех ног, она поняла, что это всего лишь ветер пошалил на чьей-то крыше.

Но шаги...

Тот, кто шёл сзади, тоже ускорился. Она слышала топот, который, отбиваясь от стен домов гулким эхом, смешивался с её сердцебиением. Абигейл хотела закричать, но не могла. Её горло словно сковало цепями, и вместо крика получился лишь тихий хрип.

Шаги за спиной казались всё более громкими. Абигейл показалось, что она слышит отрывистое дыхание своего преследователя, чувствует его запах, ощущает веющий от него холодок.

Дыхание с каждым шагом сбивалось всё больше, а липкие пальцы страха сжимали Абигейл всё сильнее.

Сколько ещё удастся пробежать? Что произойдет раньше: она доберется до дома или упадёт без сил, отдав себя на милость несущемуся сзади монстру?

Ей казалось, что ноги вязнут в холодном густом тумане, что к её спине привязали тяжеленный груз, который тянул её назад. Под ногами что-то чернело, словно сама Земля разинула пасть, желая принять Абигейл в свое лоно. Она поняла — это тень. Тень того, кто бежит за ней. С каждой секундой он был всё ближе. Она уже чувствовала, как тянется его рука, как его пальцы вот-вот сожмутся на её одежде, заставляя остановиться.

Что это?

Впереди, в тумане, мелькнула чья-то тень. Человек это был, или Абигейл показалось, но она поняла, что это её единственный шанс на спасение.

— Стойте! Помогите! — из последних сил крикнула она.

Тень медленно выплыла из тумана, обретая человеческую форму, и Абигейл уже успела обрадоваться.

— Абигейл Кашнир, — громко сказал тот, кто стоял впереди и представлял для неё единственную возможность спасения. Лица она не видела, только смутные очертания, словно перед ней стоял призрак.

— Спасите! — крикнула она.

— Вы должны умереть, — произнёс призрак, а в его руке блеснуло лезвие ножа.

* * *

За три часа до того, как во дворец привели Питера Санса, Алистер Мерфи изрядно нервничал. Несмотря на позднюю ночь, король не спал. Вместо этого он сидел во главе длинного дубового стола в комнате совещаний и всматривался в лицо раздатчика еды по имени Кристофер.

Пол огромной залы был немного наклонён, из-за чего король смотрел на всех собравшихся свысока, а Кристоферу, сидевшему за противоположным краем стола, Алистер казался огромным и зловещим.

— Ты уверен, что видел именно этого человека? Того, который нарисован на портрете? — спросил король, прикоснувшись пальцем к своему пересечённому внушительным шрамом лбу.

— Да, нет никаких сомнений. Это он, — испуганно бормотал Кристофер. — Я часто его вижу. Даже позволял ему несколько раз взять двойную порцию еды. А вчера увидел этот ваш, — он секунду помедлил, — портрет и решил доложить. Его зовут, кажется, Питер.

— Хорошо, — буркнул Алистер и повернулся к сидящему рядом с ним генералу. — Утром пошлёшь своих людей на площадь, пусть доставят мне этого человека.

— Слушаюсь, ваше величество, — кивнул генерал.

— А сейчас оставьте меня наедине с Ильмаром, — король посмотрел на невысокого, начинающего лысеть человечка, сидящего от него по левую руку, а потом окинул взглядом зал. — На выход! Все! кроме Ильмара! — крикнул он.

Генерал, его первый помощник, два министра и раздатчик Кристофер поднялись из-за стола и спешно покинули кабинет.

— Ильмар, скажи, что твоя машина работает как надо. Время пришло, пора, — прошептал король, склонившись к придворному учёному, словно не хотел, чтоб его расслышали.

— Всё так же, ваше величество, — испуганно пробормотал Ильмар, вжимаясь в мягкое кресло. — Сдвигов нет. При переносе стирается память, а сам объект живёт лишь несколько часов, а потом умирает нелепой смертью. Под колёсами машины, споткнувшись и ударившись головой, напоровшись на игольчатую изгородь. Вселенная словно сопротивляется такому вмешательству.

— Сегодня всё пройдет как надо, я знаю это, объект не умрёт.

— Это невозможно, — развёл руками учёный. — Это будет шагом против мироустройства.

— Мы уже против него идем. Через несколько часов объект доставят сюда, и он спасет Абигейл Крашнир. Это важно, — король уставился на Ильмара с видом, будто был готов проглотить его. — Большая часть народа работает на плавильнях только ради твоей машины.

— Я постараюсь, — вздохнул учёный.

— Не старайся, делай! — ударил кулаком по столу Алистер.

Ильмар всмотрелся в глаза короля, пробежал взглядом по его бороде, уродливому шраму на лбу.

"Сегодня тебе придёт конец, правитель", — подумал он.

* * *

Перед ним стояла Абигейл Кашнир. Только что она со всех ног бежала от него, но сейчас застыла как вкопанная. Её очертания были еле видны в погустевшем тумане. Где-то впереди замерцал фонарь, освещая раскинувшийся перед ним каменный мост.

Дышать было тяжело. Догоняя Абигейл, он истратил все свои силы. Он пытался окликнуть её, но та не слышала, только бежала со всех ног, словно за ней гналась стая голодных псов.

Он попытался отдышаться, сделал шаг вперед и увидел в сизой дымке ещё одну фигуру.

Убийца. Он должен спасти Абигейл Кашнир от убийцы. А тот человек впереди, несомненно, хотел лишить её жизни. Он окинул взглядом брусчатку в поисках чего-то, что можно использовать как оружие, одновременно обшаривая свои карманы.

В одном из них он нащупал что-то твёрдое. Нож. Это был длинный охотничий нож в кобуре из кожи. Оголив лезвие, он бросился вперёд.

Вспышка фонаря на миг осветила тёмную фигуру убийцы.

"На силача не похож", — подумал он.

Абигейл кричала, но он не обратил на неё внимания. Целью была тёмная фигура, проступающая среди тумана. Собрав все оставшиеся силы, он нёсся вперед, но его противник среагировал вовремя. Убийца отступил в сторону, и лезвие ножа пронеслось мимо.

Он почувствовал удар под рёбра, от которого перехватило дыхание, а потом рядом с его глазом что-то блеснуло. Только чудо и взявшийся словно ниоткуда прилив сил помогли ему отбить выпад убийцы.

Он отступил на два шага назад и упёрся во что-то твёрдое. Перила моста. Один-единственный несильный толчок, и он улетит вниз.

— Беги! — крикнул он Абигейл, но та была в шоке и вряд ли могла что-либо услышать.

В свете мерцающего фонаря промелькнуло лезвие ножа, он рефлекторно выбросил руку вперёд, и лезвие застыло в нескольких сантиметрах от его глаза. Оно тряслось, казалось живым, вот-вот готовым войти в него. Его тело напряглось, из последних сил пытаясь спасти себя от неминуемой гибели. А силы убийцы словно нарастали. Он давил всё сильнее, а смертоносное лезвие находилось всё ближе. Фонарь снова замигал, и ему показалось, что каждая вспышка отсчитывает секунды до его гибели.

Лезвие прикоснулось к его лбу, и он почувствовал горячую жидкость, стекающую на глаз.

Или сейчас, или никогда, подумал он и сделал резкий шаг в сторону.

Нож промелькнул перед его взглядом, а руки на миг стали свободными. Собрав все оставшиеся силы, он ударил кулаком в лицо противника, а потом, воспользовавшись секундным замешательством, вогнал нож ему в живот и почувствовал, как тело убийцы обмякает у него на руках.

Фонарь замерцал, и на миг он смог разглядеть лицо того, кого только что лишил жизни.

Он не знал, как выглядит, но почему-то сразу понял, что перед ним его отражение. Точная копия. На него смотрели его собственные глаза, а его собственный рот пытался что-то сказать, но мог лишь хрипеть.

Он застыл в удивлении, а его ноги сами отступили назад.

Фонарь то загорался, то снова тух, а лицо, возникающее в тумане, казалось, молило о пощаде. Но он не мог ничего сделать. Только стоять и смотреть, как двойник переваливается через перила.

Спустя секунду послышался плеск воды, а потом топот ног убегающей Абигейл Кашнир.

Он выполнил свою миссию. Он защитил её от убийцы.

Сейчас он стоял и смотрел в туман, сжимая в руке окровавленный нож. Темная жидкость стекала на его глаз, лишая зрения, но он не мог пошевелиться. В голове один за другим всплывали вопросы: "Кто я?", "Где я?".

* * *

— Проходите сюда, мистер Санс, — Ильмар открыл перед Питером тяжёлую медную дверь лаборатории.

Буквально только что этот Санс выглядел как последний оборванец, подумал ученый. Но сейчас — дорогая одежда, выбритое лицо, причёсанные волосы — после работы королевских слуг его можно было принять как минимум за барона.

Лаборатория встретила их уже привычным для Ильмара запахом озона и блеском металла. От огромного медного резервуара в центре отходили сотни труб и проводов, вздымающихся к потолку, по которому раз за разом, треща и мигая, пробегали ветвистые молнии.

Когда-то давно для Ильмара эта машина была целью его жизни, он мечтал воплотить свою мечту в реальность, но когда ученый пришел к прежнему королю со своим проектом, тот счёл постройку подобной технологии абсурдом и выдворил Ильмара из дворца, сказав напоследок, что сможет предложить ему разве что должность придворного паяца. Но потом власть сменилась, и ученый пожаловал к новому королю — Алистеру Мерфи, который принял его с распростёртыми объятьями и пообещал всячески способствовать постройке машины.

Но сейчас Ильмар сам жалел, что как только идея этого механического монстра появилась в его голове, он не закопал её поглубже в землю. Топливом для машины служил металл, и его нужно было гораздо больше, чем предполагал учёный, а король стал буквально одержим этим проектом и отправил большую часть населения королевства работать в плавильнях и в добывающих шахтах.

Еды не хватало, медикаментов — тоже, ведь вся индустрия работала на его чёртово изобретение.

Но сегодня Ильмар понял конечную цель желаний Алистера, и в его голове созрел план, как не дать им воплотиться.

"Именно сегодня я смогу отстранить от власти безумного короля", — раз за разом раздавалось в его голове.

— Пожалуйста, сюда, мистер Санс, — Ильмар указал Питеру на резервуар, но тут же заметил Алистера Мерфи, тихо стоящего в углу лаборатории.

"Неужели ничего не выйдет? — по коже Ильмара пробежала дрожь. — Его не должно здесь быть!".

— Я кое-что забыл, — сказал король, подходя к Питеру. — Вот, — он достал из кармана какие-то бумаги и положил во внутренний карман пальто Санса. — И вот, — король протянул Питеру охотничий нож в коричневой кожаной кобуре. — Это вам пригодится.

Санс на миг замешкался, взял нож, отправил его в карман.

— Это новый способ казни? — спросил Питер, окинув взглядом машину.

— Нет-нет, скорее, начало новой жизни. Вам неимоверно повезло, — усмехнулся Алистер. — Только запомните эти слова: спасти Абигейл Кашнир. Это важно. Просто запомните их.

Ильмар вздохнул. Память этого человека после перемещения будет полностью стёрта, останутся лишь слова, о которых он будет думать во время процедуры. И эти слова станут его целью. Нужны другие слова. Другая программа. Не нужно, чтобы он спасал Абигейл Кашнир.

— Входите в машину, мистер Санс, — Ильмар открыл дверцу на резервуаре.

Питер вздохнул и вошел в металлическое яйцо.

— Спасти Абигейл Кашнир, — повторил король. — Думайте только об этом, — он перевел взгляд на учёного. — Начинайте.

Ильмар вздохнул, подошел к вентилю рядом с резервуаром. Сорок оборотов. Сорок лет в прошлое.

— Я буду ждать вас на балконе, — сказал король и покинул лабораторию.

Ильмар бросил взгляд на массивный шкаф, в котором лежало ружьё. Он уже думал об этом — просто застрелить Питера Санса, но убить человека он не может. Ему просто не хватит духу спустить курок. Нужно было действовать иначе. Абигейл Мерфи. В девичестве Абигейл Кашнир. Если её не станет — не будет ни короля, ни этой машины.

Он бросился к резервуару, в котором стоял Питер, а по его телу змеями вились электрические разряды.

— Убить Абигейл Кашнир! — крикнул Ильмар. — Слышишь меня! Убить! Не спасти, а убить!

Учёный словил на себе недоумевающий взгляд Санса. Молния, ещё одна, и снова разряд. А потом Питер исчез.

— Ничего не вышло! — прошептал про себя учёный, чувствуя, как повышается ритм его сердцебиения. Ведь если бы мать короля умерла до его рождения — он сейчас не стоял бы здесь. Пальцы Ильмара сжались в кулак и со всей силы ударили по металлическому резервуару.

— Ты сделал всё правильно, — услышал учёный знакомый голос за спиной и обернулся. Перед ним стоял король, а в его руке поблёскивал хромированный пистолет. — Абигейл Кашнир не моя мать. Я подделал документы в архивах, чтобы ввести тебя в заблуждение.

На лице Ильмара застыла гримаса удивления, он отступил назад.

— Тогда зачем это всё? — дрожащим голосом спросил он.

— Потому что я помню, — безразлично говорил король. — Ты мне описывал принцип действия своей машины, способной пронести человека сквозь время. Ты сказал, что в прошлое летит лишь разум, сознание, тело разрушается, а потом опять создается на месте назначения из материалов вселенной. Потом вселенная разрушает его, словно поняв, что этого человека здесь быть не должно. Следовательно, нужно было обмануть вселенную. Подкинуть человеку две конечных мысли, тогда его сознание раздвоится и погибнет лишь один двойник. Я помню, как убил собственного двойника. Я помню, смутно, но помню, как стоял в этой машине, а ты говорил мне эти слова "Убить Абигейл Кашнир". Нужно было воспроизвести всё в точности так, как это было в моих воспоминаниях, иначе могло не получиться, и ты мне в этом помог, Ильмар. Ты помог мне переродиться. Спасибо и прощай.

Прогрохотал выстрел, и учёный начал оседать на пол. Боли он не чувствовал, только взгляд резко затуманился, а силы начали стремительно покидать его тело.

"Я помог ему. Помог отправить в прошлое самого себя", — было предсмертной мыслью Ильмара.

* * *

"Кто я?", "Где я?" — раз за разом он задавал себе одни и те же вопросы.

Туман понемногу рассеивался; из-за горизонта промелькнули первые лучи солнца; послышался грохот машины, крик петуха.

Он выронил из руки нож, который с лязгом упал на брусчатку, принялся рыться в карманах. В одном из них нашлись какие-то бумаги.

Паспорт.

Паспорт на имя Алистера Мерфи.

"Меня зовут Алистер Мерфи".

И еще что-то. Лотерейный билет.

"Значит, я играю в лотерею. Нужно спросить торговца лотереями, возможно, он знает, где я живу и чем занимаюсь".

С этой мыслью он отправил бумаги обратно в карман и пошел на восток, навстречу солнцу.

В нескольких сотнях метров от него Абигейл Кашнир не могла уснуть. Она успела разглядеть лицо своего спасителя, и оно никак не выходило из её головы.

Абигейл стояла перед мольбертом, нанося на полотно аккуратные мазки. Вот из него уже проглядывали серые измученные глаза того, кто её спас. Она не знала, что рисует первый в истории портрет будущего короля.