За всё хорошее... (гет)

Я не хочу целовать Гермиону Грейнджер.

И никогда не поцелую.

В этом я абсолютно уверен.

Я — Драко Малфой.

И я предпочитаю себе не лгать.

Хотя бы себе... Почти во всём. И особенно в том, что касается поцелуев с Грейнджер — ни нежных, ни грубых, ни страстных, ни мокрых, ни беглых, ни долгих, ни романтичных...

Любых.

Их не существует в волшебном мире. Ни в каком не существует — даже в моей воспаленной фантазии. И им никогда не суждено стать реальностью...

Пока я жив.

А жить я буду долго.

Долго и счастливо.

И ни за что не поцелую Гермиону Грейнджер.

Не хочу.

Вообще, я много чего хочу с ней сделать. И делаю это прямо сейчас — между строк. Во всех мыслимых и немыслимых позах. Пошло и невозвышенно. Так, как хочу. Чем хочу и куда хочу. Просто потому что мне нравится такое представлять.

Время от времени.

Вру.

Я делаю это часто. Почти постоянно. Нагло.

Гермиона Грейнджер убила бы меня за эти мысли?

Смешно.

Да, я кайфую, когда трахаю её, так сказать, за глаза.

И в глаза.

О, да!.. Я кайфую вдвойне, когда смотрю в её чёртово-отчаянные глаза и трахаю-трахаю-трахаю. Стоит ей только открыть свой упрямый рот!

И единственное, что мне не хочется с ним сделать — поцеловать. Ни мельком, ни намеренно, ни невинно, ни глубоко...

Никак.

Я не позволяю себе этот бред. И раньше не позволял. Даже когда впервые трахнул её. Не в мыслях, естественно...

Да, я переспал с Гермионой Грейнджер. Когда-то мне и самому не верилось. Сейчас сложно вспомнить, что тогда я ей наговорил... Да и желания нет. Наверно, какую-то чушь... Вроде дурацкой правды. Но факт остается фактом — я занимался сексом с Гермионой Грейнджер.

Не поцеловав ни разу.

Никогда особо это не любил...

Нет, я целовал других девушек. Когда-то. Целовал жадно и жестко, томно и лениво. Целовал, если хотел. И мне это почти нравилось — на грани «вполне нравилось». И возбуждало. А почему нет? Я же Драко Малфой.

Но в этих поцелуях, кажется, всегда не хватало сущей безделицы...

Гермионы Грейнджер.

Необъяснимого пустяка. Несносной заумной мелочи. Чужой безродной девушки.

Близкой и далекой одновременно.

С тех пор как я осознал, что хочу поцеловать лучшую ученицу Хогвартса, я понял...

...что никогда этого не сделаю.

Я же не идиот!

И дело не только в моей крови. Я был абсолютно уверен в этом еще тогда.

Тогда даже больше, чем сейчас.

А сейчас я просто привык.

Спустя не один год я привык не целовать Гермиону Грейнджер. Сросся с этой мыслью душой и телом. Окончательно. Каждым нервом я пропитался непоцелуями с Грейнджер. Научился дышать безразличием к ее губам, какими бы прекрасными они ни казались.

Я давно запретил себе даже думать, каково это: пробовать их на вкус. Запретил увлекаться ими даже в похабных мечтах — вот такое дикое и вполне объяснимое сочетание понятий.

Никаких поцелуев.

Нигде.

Думаете, я идиот?

Возможно.

Но я состарюсь без губ Гермионы Грейнджер. Медленно и верно. Я смогу. Как бы ни тянуло меня поцеловать её в минуты слабости. Теперь, когда я привык к аромату ее волос и вздорному нраву. К нашим бессонным ночам и ссорам. К ее стонам и ласковому шёпоту. К тому, как она едва-едва выдыхает робкие признания.

Которые я стараюсь не слышать.

Из самосохранения.

Но я привык к Гермионе Грейнджер целиком и полностью.

Навсегда.

И к тому, как она запрещает приближаться к ее губам. Из врожденного упрямства.

И в этом я с ней согласен.

Как ни странно...

Потому что я не могу поцеловать Гермиону Грейнджер. Не имею права. Ради себя.

Но главное — ради неё.

Потому что однажды...

Это меня убьет.

Не смешно.

Но забавно.

Я сглупил в тот день, когда понял, что хочу поцеловать Гермиону Грейнджер.

Очень хочу. Постоянно хочу. Хочу навсегда.

Я не знаю, о чём думал отец, когда взял с меня Непреложный обет. И не знаю, о чём думал я, когда согласился. Когда пытался что-то кому-то доказать... Потому что тогда я боялся отца. Но еще больше я боялся поцелуев Грейнджер.

Я боюсь их даже сейчас.

Поэтому и не хочу.

Если когда-нибудь я поцелую Гермиону Грейнджер...

Я умру.

Но я умру в любом случае.

Может быть, однажды я всё-таки пойму, что это такое — целовать Гермиону Грейнджер. Нежно, мягко, жестко, страстно — всё мигом и разом.

С любовью.

Я много знаю о поцелуях.

Но по сути — ничтожно мало.

И я буду идиотом... если этого не сделаю.

А она идиоткой — если мне это позволит:

— Гермиона... — присаживаю ее к себе на колени. На свой сотый день рождения я на многое имею право.

— Даже не думай об этом, Драко, — она всегда упряма.

А когда целует меня у самых губ — еще и невыносима.

За это я её и люблю.