Calling me to come home again (джен)

— Они готовятся к празднику, если тебе интересно.

— Мне не интересно.

— Миссис Хадсон сорок минут выбирала охлажденную утиную тушку в супермаркете.

— Как всегда педантична в мелочах.

— Потом она вернулась домой и попыталась навести порядок...

— Кажется, люди занимаются этим перед "особыми днями".

— ...но внезапно нашла на шкафу коробку со старыми снимками.

— Внезапно? Уволь — для этого ей пришлось поставить табурет на тумбу и взобраться на него, тревожа бедро.

— Возможно, что-то привлекло ее внимание.

— Невозможно. Это сентиментальные человеческие отмазки, Майкрофт. "Меня повлекло", "что-то потянуло", "оно нахлынуло" — пассивные глагольные формы, заметь. Людям не нравится отвечать за свои побуждения.

Сантименты, сантименты, сантименты. Почему он вообще это выслушивает? Из динамиков звучит смешок, и Майкрофт говорит — совершенно непонятно, зачем ему этот разговор:

— А сейчас она допекает утку в сладком соусе и украшает дом безвкусными

раритетными гирляндами.

— В прошлый раз, когда она пыталась их включить, розетку коротнуло.

— Если это случится, пожарная бригада приедет через две минуты. Мы установили дополнительные датчики.

Хорошо. Но разговор — с какой стати он все еще тратит на это время? Шерлок ерзает на старом диване, с которого и так сползает темная потертая кожа, изрезанная ножом. Хозяин гостиницы предупреждал, что номер не сдается и что в нем собрана самая негодная мебель, но привередничать не приходилось — какая разница, где провести ночь, если, к тому же, занят делом?

В динамиках подозрительно шуршит, а потом на грани слышимости раздается стук и хруст.

— Майкрофт.

— М-м? — Мычание вместо приличного ответа в лучших традициях выпускников ораторских курсов колледжа усугубляет подозрения, и Шерлок запрокидывает голову и хмыкает в потолок:

— Ты что, ешь конфеты?

— Съел одну.

— Я слышу, как ты шуршишь.

— Это Антея.

— Это самое глупое оправдание, какое я когда-либо слышал.

— Антея?

— Да, мистер Холмс. Добрый вечер, второй мистер Холмс. — Женский голос, и правда, принадлежит Антее. С каких это пор Майкрофт угощает подчиненных сладостями? Уж точно не в честь Рождества. — Это небольшая премия за то, что я согласилась задержаться до десяти.

— Британские чиновники теперь получают премии сластями? Надеюсь, не в красных чулках.

Шерлок прикрывает глаза. Он прекрасно видит и вежливую улыбку Антеи, которая, разумеется, не прикоснулась к конфетам, и плутоватую ухмылку брата. Несомненно, это он сейчас дожевывает свою праздничное вознаграждение.

— Минуту назад пришли Грег и Молли, — выдержав паузу, продолжает Майкрофт. — Молли, кажется, принесла пудинг...

— Наверняка переслащенный.

— ...а Грег...

— Коньяк или виски.

— Коньяк.

— Предсказуемо.

Некоторое время они молчат. Из динамиков льется размеренное дыхание. Шерлок представляет, как Майкрофт смотрит в экран ноутбука, на котором сверкает ужасными гирляндами гостиная на Бейкер-стрит. На пустом отполированном столе — скомканные обертки от конфет. Восемь из десяти, что галстук у Майкрофта распущен: судя по недавнему тону, он в одном из своих моментов благодушного настроения. Может, поэтому он и решил поиграть в Санту-почтальона.

— Миссис Хадсон то и дело смотрит на часы.

— Наверное, ждет, когда испечется индейка.

— Утка, Шерлок. Не думаю.

Что ж, довольно. Шерлок встряхивает головой, выныривая из министерского полутемного кабинета, едва заметно пахнущего молочным шоколадом. Он вдруг понимает, что динамик хрипит, и фильтровать это не получается. Шерлок хмурится в полуголую стену в ошметках зеленых обоев.

— Сообщишь что-то важное, или это звонок ради нелепых сантиментов? — по-деловому отрывисто осведомляется он. Мысли, до этого словно застывшие, начинают разгоняться, становится отчетливее сквозняк из окна с рассохшейся рамой, и Шерлок передергивает плечами. Надо включить фильтр на холод.

— Не прикидывайся, что тебе не интересно, Шерлок.

— Мне не интересно.

— Но ты не бросил трубку.

— Я занят, Майкрофт.

— Но ты вряд ли забыл, как сбрасывать вызов. И хотя тебе не интересно, все-таки скажу — Джон только что пришел.

— Наверняка в дурацком свитере, — бурчит Шерлок, закатывая глаза от нетерпения. Почему ему не дадут нормально поработать?! — С какими-нибудь пошлыми оленями или санями.

— Хм, это, кажется, снежинки.

— Не лучше. — Шерлок сопит некоторое время, раздраженно постукивая пальцами по коленке. Ну и что он молчит?! Раз уж отрывает от дела... Но вместо голоса в динамиках раздается очередное шуршание и нарочито отчетливый хруст. Издевается. Шерлок терпит ровно две минуты и в конце концов не выдерживает: — Ну, и что там дальше? Они уже подпоили Джона и усадили есть дурацкую индейку?

— Утку, — флегматично поправляет Майкрофт. — Миссис Хадсон только вытащила ее из духовки — попыталась, говоря точнее. Доктор Уотсон помогает ей опустить ладонь под воду.

— О-о, да чему там можно помогать! Эта женщина держала в этих ладонях наркопритон! Она в состоянии справиться с ожогом!

— Доктор Уотсон, предположу, всегда демонстрировал склонность к несколько мнительной опеке, — замечает Майкрофт как бы между делом, и Шерлоку тут же вспоминается, как Джон приставал к нему самому со всякими мелочами. Выпей таблетку, Шерлок, выпей чай, дай я обработаю твою царапину, чья это кровь на твоем плаще... Нелепость. Он не более беспомощен, чем миссис Хадсон. Почему Джон вечно вокруг них прыгает? — Но я не солгу, если скажу, что иногда это качество приходилось очень кстати. Верно, Шерлок?

— Джон — хороший врач. Ты говорил, недавно он получил повышение.

— Отбоя нет от пациентов.

— Но свои свитера все еще носит.

— Все мы — рабы своих привычек, — вздыхает Майкрофт и, не таясь, разворачивает еще одну конфету. — Миссис Хадсон в порядке. Они поднимают первый тост.

— За счастье, любовь и прочую эфемерную чушь.

— Не думаю.

На том конце повисает пауза, и Шерлок невольно напрягается. Холод из окна неприятно лижет шею, запуская мурашки. Шерлок, не отрывая телефон от уха, встает захлопнуть шторы плотнее. Изморозь покрыла стекло полностью, снаружи подвывает ветер, гоняя в теплых пятнах света коричневую листву вперемешку с хлопьями снега. Шерлок захлопывает шторы.

— И что это значит? — недовольно торопит он. — Что значит "не думаю"?

— Они пьют, не чокаясь, Шерлок. Думаю, первый тост — за тебя.

Шерлок поворачивается к окну спиной. Нашаривает на стене выключатель и щелкает. Под потолком вспыхивает люстра — две лампы из пяти. Выходит сумрачно и тоскливо... Но какое это имеет значение? Шерлок неторопливо возвращается к дивану, падает на него — скрип и стон — и закидывает на подлокотник ноги.

— Надеюсь, Молли держит лицо, — подумав, нейтрально говорит он.

— Да, — после паузы отвечает Майкрофт. — Ты не ошибся, когда выбрал ее.

— Я знаю.

Секунда, три, четыре — не дождавшись продолжения, Майкрофт коротко желает:

— Счастливого Рождества, Шерлок.

— Счастливого.

— Будет замечательно, если ты позвонишь мамуле.

— Сам позвони. Я, вообще-то, на важном секретном задании, если ты забыл, — ерничает Шерлок и сбрасывает вызов.

Через полчаса в комнату стучатся: приходит хозяин гостиницы и, скрипя согласными и сутуля спину, предлагает гостю праздничный ужин и чашку пунша.

— Что на ужин? — без особого интереса спрашивает Шерлок, походя отмечая хлебную крошку на ворсе брюк, блестящий обод кольца и обветренные руки — явно от работы на свежем воздухе без перчаток.

— Утка, мистер, — улыбается хозяин широким ртом. — В сладком соусе.

Мгновение Шерлок раздумывает, а потом быстро кивает:

— Давайте. Спасибо.

— Могу принести вам гирлянды, если желаете. А то как-то у вас тут нерадостно...

А может быть иначе? Шерлок молча мотает головой, и хозяин понятливо вздыхает. Гирлянда — такой же бессмысленный атрибут праздника, как все эти тосты, утки, коробки в яркой бумаге и елочные шарики. И ему все равно не до того — у него есть дело.

И если он закончит как можно скорее, то, вероятно, на Бейкер-стрит больше не будут поднимать за него бокалы, не чокаясь.