Потерянный (джен)

Улицы покрывал ровный слой снега, чуть поблёскивая от тёплого света горящих фонарей. Новогодняя суета полностью захватила и это магическое поселение, и его жителей, которые в предпраздничной лихорадке сновали по узким дорожкам из магазина в магазин, каждый раз обрастая новыми свёртками с едой и подарками.

В эту ночь не было нужды в уличном освещении — его с лихвой заменял свет из окон домов. А там, за испещрённым морозными узорами стеклом, виднелись великолепные ёлки, украшенные гирляндами стены и уютные камины, около которых играли дети.

Дух Рождества проник в каждый уголок Годриковой Впадины, завладев умами сотен волшебников, населяющих её. И только один человек остался равнодушным ко всеобщему помешательству. На вид ему было около пятидесяти лет — крепкого телосложения и довольно высокого роста, не смотря на возраст сохранившего мужскую привлекательность, однако несколько испорченную угрюмым выражением лица и равнодушным взглядом карих глаз, в глубине которых время от времени разгорались красные огоньки. Облачённый в чёрную мантию, сплошным потоком спускающуюся до самых пят и с надвинутым на голову капюшоном, он брёл по главной улице под защитой дезиллюминационных чар.

Брякнул колокольчик, и из дверей продуктовой лавки вышел пожилой маг, загруженный объёмными свёртками, почти полностью скрывающими его худосочную фигуру. Аккуратно спустившись по ступенькам, он осторожно двинулся вперёд, придерживая угрожающе раскачивающуюся гору пакетов. Поравнявшись с волшебником под отвлекающими чарами, он вдруг испуганно замер — на какую-то долю секунды ему почудилась огромная тень, скользнувшая по стене дома напротив. Покрепче перехватив свои покупки, старик нащупал палочку в кармане мантии, верой и правдой служившей ему на протяжении стольких лет. Лорд Волдеморт лениво махнул рукой в сторону застывшего прохожего, и последний, вздрогнув, пожал плечами, а затем неуверенным шагом направился дальше, убеждённый в том, что тень была от старой вывески, висевшей на ближайшем магазине.

Мог ли знать этот престарелый маг о том, как повезло ему в эту ночь, и о том, что чуть ли не в первый раз в жизни величайший из тёмных волшебников сохранил жизнь грязнокровке? А если бы и знал, стал бы рассказывать кому-нибудь? Времена были неспокойные — недоверие, подозрительность крылись в каждом доме и в каждом сердце, омрачая светлый праздник. Что же касается самого Волдеморта — сегодня им владело какое-то особое настроение, неведомое прежде или же забытое в далёком детстве, когда другие звали его Томом.

В эту ночь он не находил себе места — тесным казался дом Малфоев, в котором собрался весь ближний круг. Льстивые улыбки, неискренние поздравления — фальшью было пропитано каждое слово. И тому, кто всегда очень чутко реагировал на ложь, казалось невыносимым присутствие в самом её центре. А потому, выслушав положенное количество поздравлений и пробыв на торжестве ровно столько, сколько требовали приличия, Тёмный Лорд незаметно аппарировал с приёма, оставив шумное празднество позади.

Итак, он оказался здесь — в тихом местечке, носившем незамысловатое название, занесённое снегом и почти опустевшее в этот час. Маг ощущал неприятное дежавю — отовсюду веяло теплом и любовью, в каждой семье царили праздник и ощущение счастья, и только он вновь был один как когда-то в детстве.

Волдеморт резко остановился. Снег слепо заметал безлюдные улицы, оседая на бархатной мантии. Том медленно откинул капюшон и невидяще посмотрел в небо, затянутое свинцовыми тучами. Воспользовавшись открывшейся возможностью, снежинки тут же облепили бледное лицо и чёрные волосы, стремясь всё окрасить в белое. Том Риддл устало провёл рукой по мокрым щекам — эта безлунная ночь и канун рождества вызвали в нём бурю воспоминаний. Не самых лучших и уж точно не таких, которые в одинокие вечера приятно вытаскивать из глубин своего сознания...

Ему снова было семь лет. Настало время сочельника, и в приюте во всю шли приготовления к празднику. Отовсюду слышалось загадочное шуршание обёрточной бумаги, а из гостиной отчётливо доносился запах недавно привезённой ели. Взрослые с самого утра суетились на кухне, убирали комнаты, украшали окна и рассылали поздравления по телефонам. Дети постарше занимались сервировкой стола, а совсем маленькие, не покладая рук, трудились над вырезанием бумажных гирлянд. Был среди последних и Том. Но, как бы он не старался, дело у него никак не шло на лад, и за несколько часов он смог смастерить всего пару украшений, в то время как его товарищи уже собирали внушительные стопки собственных трудов. Торопясь, в желании поспеть за остальным, он неловко дёрнул ножницами, глубоко порезав средний палец. Ойкнув, мальчик зажал кровоточащую рану. Он не заплакал — отнюдь, его глаза оставались абсолютно сухими и даже злыми. И у него были причины злиться — его, такого особенного, умеющего подчинять своей воле других детей и даже разговаривающего со змеями, заставили заниматься таким недостойным делом. А в результате он ещё и пострадал. Спокойно отняв ладонь от онемевшего пальца, он недовольно посмотрел на порез, и, словно устыдившись его взгляда, последний поспешно затянулся, оставив после себя несколько капель тёмно-красной крови. И надо же было так случиться, что именно в этот момент поблизости находился давний недруг Тома — Кристофер Финч.

Так уж повелось, что с первой их встречи мальчики возненавидели друг друга. Том как-то завёл ручную змейку, подобрав её в парке неподалёку, а Кристофер, прознав об этом, не замедлил рассказать всё надзирателю. Что и говорить, животное отобрали, и именно с этого момента пятилетний Том научился причинять боль своим вредителям. Так у них и повелось — стоило Тому сделать что-то, выходящее за рамки дозволенного, как Кристофер тут же сообщал об этом взрослым. Вот и в этот раз, увидев подобное, Финч уже открыл было рот, но Том его опередил. В гневе он дал волю разбушевавшейся магии — Кристофер захрипел и схватился за горло. Бросив ножницы и бумагу, юный волшебник круто развернулся и побежал к выходу. Подальше от этого неприветливого места, где все считают его странным, вперёд-вперёд, туда, где не будет надоедливых детей и воспитателей, туда, где, быть может, его смогут принять. Он бежал, не разбирая дороги, и не задумываясь, куда она может его привести. Он бежал, не чувствуя усталости и не желая останавливаться.

Выбившись из сил, ребёнок завернул в один из переулков поблизости. Там, свернувшись калачиком на забытой кем-то картонке, он долго лежал, невидяще смотря, как падает снег, уносясь в темноту и без следа исчезая в ней. В полудрёме мерещились праздничные огни и тёплые руки, кутающие его во что-то мягкое, а ещё запах корицы и апельсинов. Вздрогнув, Том резко разлепил отяжелевшие веки — запах был вполне реален и доносился откуда-то поблизости. Собрав оставшиеся силы, он со стоном оторвал гудящую голову от своей жалкой подстилки и побрёл вперёд — прочь из тёмного закоулка. Резкий свет на секунду ослепил его, глаза отчаянно слезились, и Том остервенело тёр их в надежде что-то рассмотреть. Когда же зрение вернулось, он застыл, не в силах сдвинуться с места. Тысячи огней из многочисленных окон окружали его. И в каждом из них он видел улыбающиеся лица. На глазах внезапно появилась подозрительная влага, никак не связанная с ярким освещением. Слёзы одна за другой катились по покрасневшим щекам. Он плакал и не мог остановиться. И это было странно, ведь он славился на весь приют своим каменным сердцем и неспособностью проявлять слабость. Он плакал как никогда в жизни, впервые почувствовав себя по-настоящему одиноким. И не просто одиноким — Том плакала так, как может плакать только брошенный ребёнок: жадно, навзрыд, судорожно хватая ртом недостающий воздух. Он вложил в этот плач все чувства, накопленные им за свои недолгие семь лет. Недолгие и несчастные, что уж тут говорить.

Внезапно дверь продуктовой лавки неподалёку с треском распахнулась, и на порог вылетел багровый от злости продавец.

— Ах ты паршивец, всех клиентов мне распугаешь! А ну брысь отсюда!

Замахнувшись зажатым в кулак полотенцем, он уже хотел было хлестнуть им ребёнка по лицу, как вдруг остановился, поймав взгляд Тома. Пальцы мужчины разжались, он весь как-то съёжился и попятился назад, в ужасе уставившись на мальчика перед собой. На него злобно смотрел грязный оборванец, но было в его взгляде нечто такое, что заставило взрослого человека в страхе отступить. Ещё неокрепшая душа ребёнка не могла вместить такое количество боли и ярости, и в следующее мгновение последовал стихийный выброс.

Деревянное крыльцо лавки разлетелось в щепки вместе со своим владельцем, а рождественская музыка утонула в криках...

С тех пор глаза Тёмного Лорда всегда оставались сухими, а сердце было твёрже камня. И всё же картины далёкого прошлого затронули нечто, давшее едва заметную трещину в его непробиваемой броне.

Сбросив с себя так некстати навалившееся оцепенение, Волдеморт уверенным шагом пошёл вперёд, тёмным пятном скользя по главной улице.

Он шёл и шёл, пока не наткнулся на особняк — дорога здесь заканчивалась тупиком. За невысоким забором Тёмный Лорд смог рассмотреть мужчину и маленького мальчика, которые вместе мастерили снеговика. Он получался кособоким и неровным, но увлёкшихся магов это не волновало — они самозабвенно катили снег, то и дело падая и хохоча. Почему-то лицо мужчины расплывалось, не давая взгляду зацепиться за него. Да и сам дом был как будто призрачным, сотканным из дыма и дымом являющимся. И только лицо ребёнка ярким пятном доказывало реальность происходящего. Зелёные глаза и непослушные чёрные вихры... Волдеморт сосредоточенно прищурился, но в тот же момент лицо мальчишки расплылось, превратившись в облако тумана. Неясное тревожное чувство заставило волшебника схватиться за деревянный забор. Пальцы свободно прошли сквозь препятствие. Встряхнув головой и отгоняя странный морок, Волдеморт рывком надвинул капюшон обратно, пытаясь подавить смутное волнение. Уже готовясь аппарировать, он в последний раз бросил взгляд в сторону померещившихся магов и поражённо замер. Прямо на него через ограду серьёзно смотрел чёрноволосый ребёнок, пронзая насквозь своими широко распахнутыми глазами.

— Эй, Гарри, малыш. Что ты там увидел?

Джеймс Поттер внимательно оглядел ограду дома, силясь различить за ней нежданных визитёров. Но нет — улица была абсолютно пуста. Пожав плечами, он подхватил притихшего сына на руки, и поспешно отправился в дом.

Снег падал всё быстрее и чаще, бессильно пытаясь замести застывшего человека, всматривающегося в исчезающий особняк. Ещё секунда, и на месте дома уже возвышались снежные горы, а в воспоминаниях Тёмного Лорда образовывалась пустующая брешь. Раздался чуть слышный хлопок аппарации, и тёмные глаза, на миг полыхнув красным, окончательно растаяли в белой метели.

У них ещё было время...