Легенда (гет)

Испытание

Черный конь быстро мчался, четко выделяясь на слепящем фоне пустыни. Его мощные ноги могли вынести любой путь — даже путь в песках, хоть он и не был для этого предназначен. Безумный бег подходил к концу и оба — и сам конь, и его всадник — понимали это.

* * *

… Такейи знала, что им будет трудно. Знала и о той вражде, что длилась веками, и не прекращалась ни на минуту, потому что с самого детства ей внушали мысль о ненависти к роду Аэрис. Она улыбнулась — до чего же все люди похожи — ведь Дайкен прошел ту же самую школу в отношении рода Шайен.

Она понимала, что все равно не сможет жить без него, и эта Жертва окажется напрасной. В жизни и в смерти, они всегда были, и всегда будут вместе. Только если они уйдут вместе, не будет древней вражды. Не будет больше смертей. А они будут вместе. Всегда.

* * *

… Она услышала песнь стали, и сердце ее забилось сильнее от одной только мысли о том, что это он. Только его клинок может так петь Песню Смерти. Только он умеет сражаться хладнокровно, медленно, но верно, идя к своей цели. Кое-как поднявшись с ложа, пошатываясь, она вышла на террасу. Зрелище, представшее перед ее глазами, было ужасным и прекрасным одновременно — Дайкен, окруженный семью воинами, шаг за шагом, теснил их всех, в то же время, щадя противников — за несколько минут боя, он не только не дал ранить себя, но и не поцарапал своих врагов, щадя их ради нее.

— Стойте, — раздался голос. В смятении обернувшись, Такейи увидела своего отца. Воины отступили, дав Дайкену пройти вперед. Он молча склонил голову в поклоне.

— Зачем ты пришел? — спросил Седзуки.

Воин опустился на колено, положив свой клинок на землю.

— Я люблю твою дочь, Глава Клана. И знаю о вражде, древней, как сама земля и Время, посеявшей раздор между нашими кланами. Я знаю, что никогда не будет твоего согласия и благословения на наш союз.

— Тогда зачем ты пришел? — в голосе Главы Клана слышалось удивление.

— Я знаю, что Такейи больна.

Девушка лишь вскрикнула, сделала шаг, и начала медленно оседать… Словно молния метнулся Дайкен, чтобы успеть подхватить ослабшее тело. Подняв любимую на руки, он лишь молча последовал за Седзуки.

* * *

Дайкен мягко спрыгнул с коня, потрепал его по мокрой морде:

— Спасибо, друг, — и шагнул навстречу неизведанному. Сердце бешено колотилось, но он уже справился с дыханием. Он больше не оборачивался назад, зная, что прошлое остается за его плечами вместе с тем, что было его жизнью, его любовью, его счастьем. Время почти истекло. Он должен поторопиться, чтобы эта Жертва не стала напрасной.

* * *

…Опустившись на колени у ложа любимой, он с печалью посмотрел на сурового человека, стоявшего перед ним.

— Ты прав, Дайкен. Она больна, — плечи Главы Клана поникли. — Никто из тех, кто требовал права называться ее женихом, не решился добыть лекарство.

— Почему? — тихо спросил воин. Его темные, словно ночь, глаза с удивлением смотрели на отца той, кто была ему всех дороже. Седзуки видел в них вопрос, но он не мог дать ответа. Пока не мог.

— Дайкен, — тихо произнес Седзуки, — ты любишь ее?

— Я живу ею, Повелитель, — бросив нежный взгляд на любимую, ответил Воин.

— Ты готов умереть ради того, чтобы она могла жить?

Дайкен лишь улыбнулся:

— Ее жизнь стоит много больше моей. — Он вытащил из-за пояса кинжал:

— Если это и есть лекарство, мы теряем драгоценное время. Я все равно не смогу быть без нее…

— Нет, Дайкен. Твоя жизнь в обмен на ее. Этого требуют Высшие. Воин, — он пристально посмотрел в глаза мужчины, — готов ли ты к Песне Смерти в Храме Огня?

* * *

Никто уже не помнил причин, по которым два клана приступили к военным действиям — так давно это было. В Древние Времена Мудрость и Справедливость процветала в землях Вечных Гор. Не было войн. Не было вражды. Была Гармония и Процветание. До тех пор, пока воин из клана Аэрис не похитил девушку, предназначенную в жены Главе Клана Шайен, накануне свадьбы.

Так повелось, что два Клана совершали брачные обряды, отдавая своих сыновей и дочерей друг другу, дабы родственными узами более тесно укрепить свой союз. Никогда Ложь и Ненависть не проникали в их ряды, и не разъединяли их. Они всегда помогали друг другу, но, видимо, боги на этот раз рассудили иначе… И почему так случилось — ведомо только одним богам. Но — дело было сделано. Оскорбление было нанесено. Война объявлена.

Где была Мудрость в тот опасный момент? Или Гнев затмил ее? Никто этого не может сказать. Но прошло немало лет, вражда не ослабевала, и тогда к воротам обоих кланов пришли странствующие Мудрецы. И было Слово их к Главам Кланов.

«Война будет длиться до тех пор, пока юноша одного Клана не полюбит девушку другого всем сердцем настолько сильно, что решится отдать за нее свою жизнь, принеся великую Жертву Богам».

* * *

В молчаливом изумлении он осматривал величественно возвышающиеся стены Храма, и видения прошлого вторгались в его мозг…

Лес и трава… Спящая Такейи, и он, охраняющий ее сон. До заката ей нужно вернуться в клан, а пока он наслаждается ее присутствием…

Ночь и звезды… Радость Любви и Познания друг друга… Клятва Любви и Верности…

Счастье ожидания и боль потери… Ее смех и слезы… Возможное счастье… И ее болезнь…

* * *

...Ни один мускул не дрогнул на лице Воина. В последний раз он посмотрел на любимую, живущую в его сердце и душе. Склонившись над ней, он мягко коснулся ее губ своими губами:

— Да хранят тебя Высшие, Жизнь моя... — последний раз он прикоснулся к любимой, мягко очерчивая кончиками пальцев овал ее лица. — Прости меня. Я не смогу сдержать Клятву…

Медленно выпрямившись, он посмотрел на Главу Клана:

— Мне нужен самый быстрый конь, Повелитель. Я должен успеть до заката.

Седзуки молча кивнул, и жестом приказал следовать за собой. Они вышли на ту самую террасу, где несколько минут назад Дайкен бился с охраной. Те же воины молча расступились перед ним, давая пройти к великолепному черному коню. Дайкен обернулся:

— Еще одна просьба, Повелитель. — Седзуки лишь кивнул, будучи не в силах произнести ни слова.

— Скажите ей, что я люблю ее. И всегда буду… Пока живет Душа…

— Обещаю…

Один из воинов передал поводья Дайкену, и протянул ему его меч, оставленный на земле:

— Я был бы горд, если б мог назвать тебя братом.

Воин узнал в юноше одного из старших детей Главы Клана. Посмотрев на меч, он сказал:

— Мне он больше не понадобится, Мавари. Пусть он также верно служит тебе… Брат… — Легко взлетев в стремя, Дайкен пришпорил коня.

Мавари подошел к отцу:

— Он достоин, Повелитель.

Седзуки кивнул:

— Возможно. Но достойна ли она?

* * *

Пропасть разверзлась под ногами, но страха больше не было. Больше никогда страх не овладеет ее разумом. И неважно, что песок этой жизни уже кончается, и скоро последняя песчинка упадет на дно часов, прерывая эту краткое, подобное искре, существование. Она вдохнула чистый воздух полной грудью…

* * *

— Дайкен, — Такейи открыла глаза. Увидев отца, она лишь повторила вопрос.

— Он на Пути к Храму, Кейи.

— Нет, ты не должен был!

— Он сделал выбор, Кейи! — голос Главы клана несколько смягчился. — Он просил сказать тебе, что любит. И всегда будет… Пока живет Душа.

— Пока живет Душа… — как эхо повторила Такейи. — Оставь меня. Я хочу побыть одна…

Седзуки вышел из ее комнаты и прошел в свои покои. Мавари ждал его там:

— Он уже приближается к Храму.

— Сможет ли он? — тихо сказал Седзуки.

— Думаю, мы не ошиблись.

— До заката стался час, сын мой…

* * *

Жертва

Своды древнего Храма хранили каждый отзвук его шагов, мягко шелестящих в тишине. В середине святилища он увидел Алтарь. Воин начал Танец, и голос его, эхом касаясь сводов Храма, пел Песню Смерти. Солнце клонилось к закату, приближая мгновение Вечности. С каждым шагом он все ближе и ближе подходил к Алтарю. Сталь зазвенела, нарушая тишину древних стен, клинок блеснул на свету…

* * *

Но была и еще одна часть Легенды, о которой помнили только старейшие. «Если та, ради которой Воин пожертвует собой, разделит с ним Вечность, мир вернется на иссушенную войной землю».

* * *

… В то же мгновение Такейи закрыла глаза, тихо прошептав:

— Дайкен… Любимый… В жизни и в смерти — с тобой…

* * *

…Он услышал ее, находясь за много лиг от того места, где в данный момент была она…

…и лезвие мягко вошло в грудь Воина…

… и сделав шаг, Птица расправила крылья…

…обагряя кровью Алтарь…

…и скалы стали красными…

…мир взорвался тысячами красок, смешивая прошлое, настоящее и будущее воедино…

…соединяя роды и роды тех, кто был, есть и будет, положив конец бессмысленной вражде, принеся в Жертву то, что было единственным сокровенным и стоящим жизни…

— Такейи… любимая… В жизни и в смерти с тобой….

* * *

Вечер плавно уступал место ночи. Звезды зажигались на небе, образуя причудливый хоровод созвездий, благоприятных сегодняшней церемонии. Храм был освещен тысячами факелов и свечей. В центре его, на Алтаре, пылал Огонь, животворящий и соединяющий. Люди расступились, образуя проход с двух сторон: приветственные крики отзывались радостью в сердцах Предназначенных.

Такейи все еще была бледна, но любовь придавала ей внутренний Свет и Гармонию. Она лучилась счастьем, и мягкая улыбка выдавала ее Радость.

Сегодня она была самой прекрасной невестой, когда-либо переступавшей порог Храма. Мягкая черная блуза без рукавов, была расшита по краям золотом. Длинная черная юбка, также расшитая золотыми ниями, спускалась от бедер до щиколотки, открывая безупречность формы и красоту тела. Мягкие черные сапоги приятно облегали ноги, позволяя бесшумно ступать по каменному полу.

Длинные светлые волосы девушки были собраны на затылке в хвост и перевиты жемчужной сеткой, словно короной, покрывшей голову. Амулет из Камня Света висел у нее на груди. Жемчужные серьги украшали уши. Две золотых змеи перевили ее предплечья, сияя сапфировыми глазами. Кольцо любимого украшало безымянный палец ее левой руки.

С другой стороны навстречу ей шел Дайкен. Он также был одет в праздничные одежды. Черная замшевая рубаха, и штаны, украшенные ремнем с золотой пряжкой. Кинжал на поясе и плащ за спиной. Амулет Камня Света, подарок Высших, висел на груди. И кольцо, подарок Предназначенной, украшало его палец.

Ровно в шаге друг от друга они остановились. Дайкен протянул любимой руки, и она сделала шаг, чтобы через мгновение оказаться в его объятиях.

Затем он опустился на колено, и, склонив голову, согласно Древнему Закону, произнес:

— Госпожа моя, Владычица сердца моего, и Свет моей Души, будешь ли ты благосклонна к тому, кто слагает жизнь свою у ног твоих и смиренно молит тебя о счастье и любви?

— Да будет жизнь моя счастьем твоим, Воин, — девушка взяла золотой обруч со шкатулки, поданной ей отцом, и водрузила его на голову любимого.

Он медленно поднялся. Такейи взяла его за руки, и, глядя в глаза, произнесла слова древнего обряда:

— Господин мой, Повелитель сердца моего, и Свет моей Души, будешь ли ты благосклонен к той, ради кого отдал жизнь? Внемлешь ли смиренной мольбе о счастье и любви?

Нежно запечатлев поцелуй на ее руках, Дайкен надел брачные браслеты на любимые руки.

— Да будет жизнь моя счастьем твоим, Единственная.

Затем, подняв Предназначенную на руки, он обошел Алтарь семь раз.

И воздух взорвался приветствиями и поздравлениям новобрачным. Толпа снова расступилась, образуя один-единственный проход. И тогда Единственная, смело вложила свою ладонь в руку Воина, и они сделали первый шаг вместе.

Они шли, осыпаемые лепестками роз, принимая поздравления, излучая Счастье и Гармонию. Мавари переглянулся с отцом и едва заметно кивнул:

— Мы не ошиблись, Повелитель.

Радостная улыбка сияла на лице Главы Клана. Новобрачные остановились перед ним, склонив головы. Седзуки молча обнял дочь, и, повернувшись к Дайкену, тихо сказал:

— Я рад приветствовать тебя, Сын, — и, соединив их руки, добавил:

— Наши кланы гордятся вами обоими…

* * *

Пламя Алтаря взметнулось к звездам… Ночь приняла Истинный Союз Предназначенных, связанных Любовью не только в Жизни, но и за Гранью, неподвластной Времени и Вечности…