Здравствуй, я твое прошлое (джен)

Аврору-стажеру Люпину доверили расследовать одно из ответвлений дела о незаконной торговле темными артефактами.

Аврор-стажер Люпин в скрипящей от новизны униформе отправляется на Ноктерн-аллею холодным ноябрьским вечером, чтобы опросить пару-тройку людей.

Аврор-стажер Люпин в силу неопытности не учитывает, что пара-тройка людей не склонна сидеть и ждать, пока он придет. Потому, поотиравшись рядом с подозрительными личностями, аврор-стажер Люпин заходит в местный перекошенный трактирчик — если не повезет найти кого-то, связанного с подозреваемыми, то хотя бы погреется. Помещение крохотное, в пять шагов обойдешь, задымленное и чудовищно грязное.

Аврор-стажер Люпин гипнотизирует взглядом чарку огневиски, прикидывая, будет ли он в состоянии что-то еще делать и соображать после нее. Немногочисленные посетители, похоже, тоже задаются тем же вопросом, тихо посмеиваясь над его кожаными штанами и широкополой шляпой с плоским верхом и блестящей пряжкой с большой "М" на тулье.

Аврор-стажер Люпин залпом проглатывает содержимое чарки, выдыхает и со стуком ставит ее на столик. Но волнение и неуклюжесть, унаследованная от матери, дают о себе знать — и донышко чарки отваливается.

— Репаро! — шепчет аврор-стажер Люпин и касается осколков палочкой, краснея до корней волос, а под шляпой и волосы начинают менять свой цвет на ярко-алый.

— Ахахаха! — раздается рядом с ним лающий хриплый смех. — Ты тут первый такой, кто чинит посуду, вместо того, чтобы швырнуть ее в морду трактирщику, да еще и плату за ненадежность требовать!

Тедди внутренне содрогается и поднимает голову, перехватывая палочку так, чтобы в случае чего иметь возможность обороняться. Рядом с ним сидит оборотень — один из тех, кто не привык стесняться собственной природы и принял свою волчью суть. Такие — самые опасные. У него неопрятные седые волосы, похожие на серую свалявшуюся шерсть, густые черные бакенбарды и глубокий, неправильно заживший шрам, пересекающий левый глаз, переносицу и правую щеку.

— Оно и видно, молодо-зелено, — хрипит оборотень. — Только пай-щеночки из Министерства появляются тут, чтобы очаровать всех своей галантностью да разнюхать чего.

— Я не щеночек, и я не разнюхиваю, — врет Тедди с непроницаемым лицом, сдвигая шляпу на затылок. В его деле кто угодно может оказаться полезным информатором. — Погреться зашел.

— Это сюда-то? — оборотень заходится громким смехом, плавно перетекающим в грудной кашель. Успокоившись, он вдруг всматривается в лицо Тедди. Он смотрит, точно хочет просверлить своим желтым прищуром дырку во лбу Теда. — Слушай, что-то моська у тебя знакомая какая-то, пацан... Мы ни в какой подворотне не встречались?

Тедди отрицательно качает головой, а в его голове, чуть глубже, чем основные мысли, непроизвольно начинается подсчет того, какими были бы его шансы при встрече с таким субъектом в подворотне.

— ХАХ! — оборотень громко хлопает широкой мохнатой ладонью с длинными грязными ногтями по столу. — Да ты же копия Пушистика Ансбаха!

— Кого?.. — хлопает глазами Тедди, на секунду забыв, что он — суровый аврор-стажер Люпин.

— Был у Грейбека в стае такой. Пока не обратится — только что не мурлыкал, но как становился волком... — оборотень крякнул и качнул головой. — Самый опасный в стае был, свои его боялись. А потом пропал куда-то. Весело было с ним за магглами...

— НЕТ! — бледнеет Тедди. Пытаясь нервным жестом поправить шляпу, он смахивает многострадальную чарку локтем на пол, но даже не замечает этого. — Не было там никакого... Пушистика! Я читал это дело!

Глаза его собеседника сужаются до янтарных щелочек.

— Что, неприятно такое про папку-то слышать, а, дрессированный министерский констеблик? — злорадно воркует он, обнажая слишком острые для обычного человека клыки.

— Мой отец был достойным уважаемым человеком! — кричит Тедди, больше не заботясь ни о своем имидже, ни о деле, за которым он сюда пришел. Он вскакивает и направляет палочку в хищное лицо собеседника. — И превращения не делали его таким, как вы, сэр!

— Ну конечно... — скалится оборотень. — Он превращался в нежного единорога, исцеляющего сирых и убогих волшебным поцелуем. Проснись, пацан! Твой батя был оборотнем, волком, и перегрыз не одну глотку, гоняя с Грейбеком. И убери палочку, глаз еще выколешь.

Тедди задыхается. Его мозг раздирают противоречивых мыслей — осознание, что его отец действительно был оборотнем, действительно имел дело с такими, как этот, со шрамом, и действительно мог охотиться и убивать в стае, потому что в облике волка оборотни не помнят себя, — и уверенности, что Римус Люпин не мог такого делать, просто не мог, он не такой! Тедди сует руку в карман, швыряет на стол горсть кнатов и сиклей и через два шага оказывается на улице.

Холодный ночной воздух иголками впивается в щеки, и Тедди поднимает воротник униформы повыше, а шляпу натягивает поглубже. Форменный платок только для красоты, ни капельки не греет. Похоже, скоро будет снег. Тедди быстрым шагом идет по кривой улочке, глядя себе под ноги. Он сжимает палочку в ладони так сильно, что, кажется, сейчас ногти проколют кожу. В голове — сплошная каша.

И вдруг его точно окатывают ледяной водой.

— Осторожнее, сэр! — чуть выше его головы раздается потусторонний женский голос. — Этот путь ведет в тупик, а потайные выходы оттуда могут привести вас в места, откуда вы никогда не выберетесь!

Тедди задирает голову, его широкополая шляпа падает на спину, удерживаемая на его шее узкой черной лентой. Он прошел сквозь привидение, и это оно, точнее, она с ним сейчас говорила.

— Благодарю за заботу, мадам, — он пытается улыбнуться, но в свете недавних событий у него получается только странная гримаса, будто лимон лизнул.

— У вас что-то случилось, сэр? — участливо интересуется призрачная женщина. — Вы выглядите очень встревоженным.

Призрак опускается ниже, и он видит, что это пожилая женщина с необычайно ласковым взглядом.

Как человек с таким взглядом может быть привязан к такому месту, как Ноктерн-аллея, удивляется про себя Тедди. При жизни она была довольно старомодной, отмечает он, взглянув на мантию с высоким воротничком кроя прошлого века. Почему она умерла? Отравили? Прокляли? Но вслух говорит совершенно другое:

— Как мне отсюда выбраться, мадам?

— О, я провожу вас, сэр! — обрадованно восклицает женщина и указывает на поворот, который он едва не проскочил. — Вам просто нужно пройти сюда!

И когда она поворачивает голову, край ее призрачного воротничка чуть опускается, и он видит длинную рваную рану на ее шее. В его голову стучится осознание некоего факта, но он упрямо игнорирует это. И смотрит на нее, на эту рану — слишком, слишком долго, и его собеседнице самой приходится вытащить его из задумчивости:

— Что-то не так, сэр?

— Как вы умерли, мадам? Почему вы остались здесь? — в другое время Тедди ни за что не позволил бы себе такую бестактность, но сейчас — не другое время.

— Ах, это... — грустно улыбается призрак и касается края раны кончиками пальцев. Видно, что ей приятен интерес к ее гибели. — Я служила гувернанткой здесь при одном доме, вон там, на втором этаже. Лет двадцать назад. Я сквибка, и была рада любой работе среди волшебников, даже в месте с такой дурной славой. Тогда Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть был очень силен и давал своим прислужникам полную свободу действий. А в этот трактирчик, откуда вы только что изволили выйти, иногда заходил страшный оборотень по имени Грейбек с его подельниками, особенно в дни полнолуния, перед самым восходом луны. Они выпивали, потом выбегали на улицу, превращались в волков и бежали на охоту. На этой улице они никого не трогали, потому что здесь в основном проживали и вели свои дела темные волшебники, а те, кто из маггловского рода, и даже полукровки и нос сюда боялись сунуть. Потому стая бежала дальше, к краю улицы, а оттуда аппарировала к какой-нибудь маггловской деревеньке на отшибе и устраивала там свои ужасные игрища. Затем им наскучили беззащитные магглы, и они стали нападать на деревни волшебников, желая проверить, что быстрее — палочки волшебников или их зубы. Кто-то из них умирал, а кто-то уже на следующее полнолуние выходил вместе со стаей на охоту. И говорили, был среди них один странный оборотень... — женщина сделала паузу, точно это удивляло ее до сих пор. — Он старался не убивать никого. Прижмет для виду, гаркнет так, что человек без чувств от страха лежит, и уходит. Самое страшное, что он мог сделать — это исцарапать, и даже царапать он старался в таких местах, чтобы крови было много, а важные вены не задевать. Шрамы от таких царапин останутся, но человек выживет, и оборотнем не станет. Но его собратья этого не видели, они замечали только кровь жертв, лежащих без сознания. Странный он, правда, сэр?

В ответ Тедди неестественно, как манекен на шарнирах, кивнул.

— А однажды они решили, что им лень куда-то аппарировать, и принялись охотиться прямо здесь, на Ноктерн-аллее. Так страшно на этой улице, как в ту ночь, никогда еще не было! Все в панике, разбегаются кто куда! И, как назло, хозяйский ребенок в это время выбежал из дому, а я за ним! Схватила за одежду, и не успела швырнуть его обратно за дверь, как меня повалил на землю один из волков — что куклу тряпичную, сэр! Он прижал меня, но не спешил ни кусать, ни ранить, точно ждал чего-то. И только когда с ним рядом нетерпеливо завыл другой оборотень, тот, который держал меня, дернул меня за платье, показывая второму, что собирается порешить свою добычу. Второй вроде как остался доволен, завыл снова и побежал дальше, а тот, что поймал меня, продолжал меня держать. И мне стало так страшно, что я начала вырываться и кричать, и он попытался снова прижать меня к земле, но не рассчитал сил и длины когтей, и проехался рукой по моей шее, аккурат по сонной артерии.

Женщина вздохнула, и печальная улыбка снова озарила ее полупрозрачное жемчужно-белое лицо. Тедди не смел даже дышать.

— И вы... решили остаться здесь? — выдавил он из себя каким-то чужим, сиплым голосом.

— Я ведь сквибка, а мы, сквибы, привязываемся к местам, где живем, — развела она руками, словно извиняясь. — Меня тут Доброй Энни называют, сэр, если понадоблюсь вам когда-нибудь еще — зовите.

Тедди кажется, что температура на улице стала июльской, хотя в воздухе закружились легкие снежинки. Или это у него жар? Снежинки испаряются, едва коснувшись его пылающей кожи. Он благодарит призрака и поспешно прощается с ней. Он спешит к выходу из переулка, и уже через секунду бежит по Диагон-аллее, припорошенной нежным тонким покрывалом первого снега, мимо спящих лавок и заведений.

Аврор-стажер Люпин лежит в одежде на своей кровати в крохотной съемной квартире в Лондоне. Ночь почти на исходе, но он не может уснуть, он смотрит в серый потолок, и мысли в его голове змеятся какими-то странными путями, иногда сталкиваясь и запутываясь друг с дружкой. Когда его глаза наконец закрываются от усталости, он видит отца, в той же мантии, что и на фотографиях в старом альбоме. Отец закрывает лицо ладонями и повторяет: "Прости меня, прошу тебя, прости, пожалуйста." По щекам спящего аврора-стажера Люпина катятся слезы.

________________________________________________

Примечание: Почему оборотень со шрамом не в Азкабане? Возможно, его оправдали, и он избежал наказания, а может, уже отсидел.