Санки (гет)

Гарри стоит несколько минут около двери — стоит и смотрит себе под ноги. Смотрит на усыпавший его ботинки снег, на трещинки в бетонных ступеньках.

Ветер дует со всех сторон, дует со всей силы — он почти сбивает его с ног. Он почти подкидывает Поттера в воздух, почти кидает его в огромный снежный сугроб. Гарри сопротивляется — выпячивает вперед грудь, гордо вскидывает подбородок.

Сейчас темнеет — почти ничего не видно. Звезды загораются еле заметными огоньками — они сверкают, будто гирлянды, будто украшения на новогодних вывесках.

Магазинные витрины на улицах призывают к себе, подмигивают — красными, зелеными огнями. Они заманивают каждого внутрь — погреться, выпить лимонного чая.

У людей идет пар изо рта — совсем как едкий дым, совсем как черное облако. Покусанные пальчики они прячут в карманах, трут лоб, кидают на кого-то ничего непонимающий взгляд. Глаза у всех заплаканные, воспаленные — они то и дело опускают вниз голову. Все одинаковые — все слишком похожие.

Еще один порыв ветра подталкивает Поттера впритык к двери, и он непроизвольно бьется об нее локтем. Роняет на пол пакет с оленями в синих шапочках, и чертыхается, поднимая его.

Сейчас ему хочется просто остаться здесь — не двигаться, ничего не видеть и не слушать. Просто замереть в скрюченной позе — просто остаться так навсегда. Ему не хочется смотреть на радостные лица, на красные варежки и серые шарфы. Гарри не может на это все смотреть — это тяжело, это слишком больно. Если он сможет мазнуть взглядом по ним — он не сможет больше никогда оторваться. Он останется на месте — он будет закусывать до крови губу, будет щипать себя за руки.

Гарри глубоко вдыхает прохладный воздух — он режет легкие, заставляет слезиться глаза. Поттер сжимает покрасневшими пальцами пакет — он прижимает его к груди, почти впитывает его в себя, как губка.

Звезды подмигивают все ярче. А вот луны — нет.

Гарри думает, что все это — не по-настоящему. Все — сплошной вымысел. Глупая сказка глупого автора.

Все кажется совершенно неживым, совершенно серым. Ступеньки под ногами, рубашка, даже олени на пакете — все серое.

Поттер задирает вверх голову, чуть не поскальзывается — и снова бьется о дубовую дверь. Он подпрыгивает на месте, трет ушибленную коленку.

Неожиданно щелкает замок — совсем тихо, почти неслышно. Гарри даже подается вперед, чтобы удостовериться, что ему это не послышалось.

Старенькие петли скрипят, дверь медленно отворяется — он ждет, что она откроется шире, но в образовавшуюся щель, которая никак за минуту не увеличивается, влезет только согнутый палец.

Гарри громко сглатывает.

— Кто там?

Он сразу узнает приглушенный голос, и сует нос в дверной проем.

— Гермиона, это я.

Дверь резко распахивается, Гарри даже не успевает отскочить в сторону — она бьет его по лбу, скидывает очки в маленький сугроб.

Он шипит, отходит назад, прижимает ладонь с пакетом к виску.

Рядом Гермиона оглушительно охает.

— Гарри!

Гермиона Грейнджер — да, это точно она, — выбегает на улицу в зеленых тапочках, в поношенном свитере. Ее волосы заплетены в тугую косу, но несколько прядей так и остались виться около щек.

— Прости!

Она подлетает к Гарри, отнимает руку от его лба — вместо этого кладет на висок свою теплую ладошку. Гермиона отдергивает пальцы, вытирает их о свой свитер — на нем остаются бурые разводы. Натягивает на запястье рукав, прижимает его к гарриному лбу, усердно на него дует.

Поттер чувствует себя как-то странно. Ему кажется, что Гермиона совсем не выросла — ей всего четырнадцать, она все так же грызет кончик пера, заламывает страницы книг. Она улыбается — она никогда не плачет. Кажется, можно опустить руку вниз, провести ладонью по плечам и снова почувствовать шелк школьной мантии.

Но Гарри знает, что это неправда.

Он видит складочку между гермиониных бровей, видит, как она рассеянно бегает глазами по его лицу. Она трет его лоб слишком сосредоточенно — она не смотрит ему в глаза. Грейнджер цепляется взглядом за его волосы, за старую куртку — только не за глаза.

Гарри берет ее ладонь в свою, не обращая внимания на красные пятна — он крепко зажимает ее пальчики в своих. Он рад, что она рядом — рад, что она сейчас здесь.

Поттер натянуто улыбается.

— Привет, — тихо говорит он.

Гермиона молча поднимает голову.

И только сейчас Гарри замечает, какие у нее впалые щеки, какие темные круги у нее под глазами. Он не знает, что ему сделать — не знает, как ей помочь.

— Гермиона, ты замерзнешь, — растерянно говорит он, продолжая с усилием тереть ее ладонь.

Гермиона свободной рукой проводит по своим заостренным скулам, отводит от Гарри взгляд. Быстро кивает, наклоняется, поднимает очки и цепляет их Гарри на нос. С них струйками стекает вода, но Гермиона не обращает на это внимание — резко разворачивается. Она не выпускает из пальцев поттеровскую ладонь, она крепко стискивает ее в своей.

Гарри снова прижимает к груди позабытый им пакет, позволяет увести себя с мощеной дорожки.

В небе ярче вспыхивают звезды — как конфетти, как праздничный салют.

Это красиво — звезды всегда казались ему красивее солнца. Это лучше голубого неба и пушистых облаков — это спокойнее.

За Поттером захлопывается дверь, как только Гермиона затаскивает его в дом.

Она, наконец, отпускает его.

— Привет, — выдыхает Грейнджер и оборачивается к нему.

Она пытается улыбнуться, пытается показать, что все хорошо — Гарри не верит. Он ей больше не верит.

Гарри вздыхает.

— Это тебе, — он протягивает ей пакет.

Гермиона недоуменно смотрит, как-то ежится — Гарри становится не по себе. Поттер все еще держит пакет в вытянутой руке, когда она поднимает на него взгляд.

— Гарри, прости, я не знала, что ты придешь! У меня ничего нет для тебя, я даже ничего не приготовила...

— Нет! Не надо ничего, Гермиона, — говорит он, и бессмысленный поток слов прекращается.

Поттер мягко ей кивает, Грейнджер аккуратно берет из его рук пакет.

— Подожди меня здесь, — говорит она и Гарри снова кивает.

Гермиона прижимает подарок к груди, на пятках разворачивается и быстро вылетает из комнаты.

Поттер даже не осматривается — он знает этот дом наизусть. Он запомнил каждую трещинку, каждое пятно на обоях — он даже знает, куда Гермиона в следующий раз положит книгу.

Гарри не снимает ботинки, проходит в середину гостиной, садиться за старенький диванчик. Под его весом он тихо скрипит, спинка делает дугу и прогибается.

Поттер тихо выдыхает, прикрывает глаза. Он слышит, как на втором этаже поскрипывают половицы — слышит, как за окном завывает ветер.

Он не хочет поднимать голову — он слушает только его.

Сейчас совсем все по-другому — сейчас все совершенно изменилось. У Гарри внутри пусто — совсем ничего нет. У него пусто в голове, пусто в груди — пусто на гермиониных книжных полках.

Нет больше старых книг, нет больше квиддича и победных воплей. Нет косых улыбок, нет усмешек — больше нет Малфоя.

Гарри знает — нет и Снейпа, нет Рона и вязанных свитеров. Нет больше ничего — никогда не будет.

Он сидит скрючившись, неловко подогнув под себя ногу — ему все равно. Он не хочет двигаться, не хочет стереть влагу с очков — ничего не хочет. Он не замечает, как Гермиона спускается вниз, как она рассеянно поправляет шапку — Гарри не видит, как она подходит к нему вплотную. Он запоздало чувствует ладонь на своем плече, дергается, подскакивает на ноги.

Гермиона стоит полностью одетая — в меховой серой куртке, в красной шапке. Ее щеки разрумянились, и Поттер думает, что это от холода — конечно, от холода. Она просто замерзла — это не от неловкости.

Хотя он знает, что ей не холодно. Здесь слишком жарко.

— Я подумала, что нам лучше прогуляться, — она говорит быстро, запинается, но на Гарри не смотрит. — Я ведь ничего не...

— Хорошо, — просто говорит Поттер.

Гермиона неуверенно кивает, снова поправляет свою шапку — Гарри не понимает, почему она нервничает. Он не понимает, что с ней происходит — не знает, что он может сделать.

— Гермиона...

Поттер тихо выдыхает, подается вперед, берет ее за руку.

Он не знает, что сказать, не знает, что делают в таких случаях — но говорит.

— Я... Гермиона, я знаю, что это... что это... — запинается он, а она заглядывает ему в глаза. Смотрит уверенно, с какой-то детской надеждой и грустью. — Я...

— Гарри! — Гермиона сжимает его дрожащую ладонь. — Я знаю, Гарри.

Поттер дергает головой, вскидывает подбородок — смотрит на Гермиону в упор, смотрит, как смотрел бы на ее с Роном свадьбе.

Он отводит взгляд, смотрит себе на ботинки, когда понимает, что они не на свадьбе, что Гермиона устала, у нее слишком покрасневшие глаза — а Рона рядом нет.

Гарри снова наклоняется вперед, невесомо целует ее в уголок губ — он чувствует, как она крепче сжала его ладонь.

Ему хочется замереть, хочется покрепче сжать ее в крепких объятиях — он не хочет ее отпускать. Но Гарри знает — что так нельзя, он так не сможет.

Поттер резко отстраняется, чуть пошатывается. Гермиона тихо выдыхает — ее щеки снова красные.

— Идем,— говорит он и тянет ее к выходу.

Грейнджер поправляет шарф, странно дергается. Гарри не обращает на это внимания — он крепко держит ее за руку, смотрит себе под ноги, смотрит на пушистый красный ковер.

Гермиона щелкает замком, когда они выходят на улицу. Поправляет на Гарри съехавший с плеча черный шарф и тихо выдыхает.

— Скоро полночь, — тянет Гарри, но по лицу видно — ему все равно.

Грейнджер жмет плечами, отпускает руку Поттера и они идут на выход в улицу.

— Невилл несколько раз отправлял тебе сову, Гермиона. Они беспокоятся.

Она опять цепляется за гаррину ладонь, притягивает его ближе. Гарри чувствует, что она снова хочет что-то сказать — но не скажет.

Они заворачивают за угол на слабо освещенную улицу.

— Я знаю, — говорит Гермиона. — Я не хочу отвечать. Если я отвечу — они приедут, Гарри. Я не хочу их видеть, я не хочу, чтобы они видели меня.

Гарри бросает на нее косой взгляд, скашивает глаза на ее волосы, усыпанные пушистыми снежинками. Ему почему-то хочется их сдуть.

— Ладно, — отвечает он.

Они несколько минут молчат — кидают осторожный взгляд на друг друга, смотрят себе под ноги и молчат. Гарри понимает, что ему придется начать разговор первым — ему придется крепко сжать ее ладонь, ему нужно будет ее успокоить. Он все понимает — но не может.

Через секунду Поттер резко тормозит, Гермиона как-то сдавленно выдыхает.

Он знает, что ей это не понравится — конечно, не понравится. Но по-другому он не хочет.

Гарри выдирает из ее пальцев руку.

— Гарри? Что такое?

Гарри быстро ей кивает, разворачивается на пятках, подбегает к калитке чужого дома. Он знает, что Гермиона не сможет разглядеть что он делает — он знает, что это только к лучшему.

Поттер заметил их случайно — наверное, никогда бы и не увидел, если бы не громко кричавшая ворона, сидевшая на деревянных прутьях.

Птица последний раз каркает и спрыгивает с санок, отлетая куда-то за плечо Гарри.

Он отвязывает их от старенького забора, отряхивает от снега и только тогда выходит к Гермионе.

Он видит, как она рассеянно трет щеки, вмиг разрумянившиеся на морозе — видит, как она хмуро оглядывается.

— Гарри, — выдает Гермиона, когда Поттер выходит в свет одинокого фонаря.

Гарри широко улыбается, вывозит за собой санки и они бьются о его голень, останавливаясь.

— Смотри, что здесь, — он берет ее за руку, тянет на себя. — Садись.

Грейнджер смотрит недоуменно, смотрит на Гарри, будто на двинутого.

— Гарри, что...

— Садись, Гермиона, — резко перебивает он ее. — Ты же любила кататься в детстве — я знаю.

— Нет.

Пауза.

— Нет? Почему? Давай, Гермиона.

Она отходит от Гарри на шаг назад.

— Нет, я не буду, — Поттер улыбается во весь рот, когда она совсем по-ребячески морщит лоб.

Он хочет ее обнять, хочет сказать, что все же хорошо — все отлично, что ты делаешь? Разве ты не понимаешь, что ничего не вернуть?

Разве ты не понимаешь, что этого не изменить? Ничего больше не изменить.

Гарри опускает уголки губ вниз — он медленно, словно нехотя выставляет руку вперед. Он кидает разноцветную веревку, прикрепленную к санкам в маленький сугроб.

— Хорошо, — тихо соглашается он.

Ветер бьет Поттера в макушку, юноша зябнет под пристальным взглядом Гермионы. Он уже не знает, что ему делать. Он больше не знает, как ей помочь.

Несколько секунд проходят в молчании, но тут Гермиона подается вперед, хватает его за руку. Она пытается поймать его взгляд, но Гарри не хочет, чтобы она увидела горечь в его глазах. Он не хочет, чтобы она вообще что-то видела.

— Гарри...

— Нет. Не надо.

— Гарри, пожалуйста...

Гермиона всхлипывает, втягивает носом воздух — Гарри становится не по себе, он хочет ее обнять, хочет прижать к себе. Но она делает это вместо него.

Грейнджер шагает вперед, нежно, почти невесомо касается его губ своими. У Поттера перехватывает дыхание, он забывает, как дышать — он забывает обо всем. Он забывает, что его зовут Гарри, забывает, что он делал минуту назад.

Он обнимает ее за талию, притягивает ближе — он чувствует, как нос щекочут ее пушистые волосы. Гарри хорошо, ему просто замечательно — он знает, что Гермиона не обиделась, она просто боится, она боится ему рассказать. Она боится сказать ему, как ей тяжело.

Губы у нее шершавые и немного обветренные, он чувствует вкус мяты и каких-то шоколадных конфет. От Гермионы пахнет книгами, от нее пахнет чем-то теплым — ему хочется залезть к ней в объятия, укутаться в них, как в пледе.

Ему приятно, ему очень уютно стоять рядом с ней — Гарри нравится чувствовать запах ее волос, тихое шуршание книг, которые Гермиона всегда оставляет на кресле. Он всегда любил чувствовать ее рядом.

Она отстраняется от него, выпускает его руку из своей. Гарри наблюдает за тем, как она отходит от него, наклоняется над санками, вкладывает в его ладонь веревку.

— Хорошо, — говорит Гермиона, и Гарри чувствует, что взлетает.

Они летят вместе, летят с высокой горы — падают куда-то вниз, почти на смертельную глубину. Гарри знает, что они больше не выберутся, они больше не вдохнут глоток воздуха.

Гермиона радостно вскрикивает, она вопит на всю улицу, пока Поттер за собой тянет ее на санках. Он улыбается, он громко смеется, когда набирает скорость и начинает бежать.

Грейнджер громко кричит, цепляется за железные прутья, пытаясь удержаться на санках. Прохладный воздух хлещет ее по щекам, она уклоняется от него, как от надоедливой букашки.

Гарри поскальзывается, чуть не падает — Грейнджер хохочет, когда санки заносит куда-то в сугроб. Она почти падает в снег, но Поттер вовремя успевает удержать равновесие. Он снова разбегается, его шарф почти сполз с плеч — но ему все равно.

Где-то наверху ярко вспыхивают звезды, они ярко переливаются на черном небе. Фонари горят через один, улица совершенно безлюдна.

Гермиона снова что-то выкрикивает, Поттер продолжает бежать в неизвестном направлении. Какая-то облезлая кошка перебегает ему дорогу, но он не останавливается.

Гарри понимает, что больше ничего не изменить. Он понимает, что они умирают даже сейчас, когда знают, что все хорошо.