Спасение Шервудского леса (джен)

Ноттингемшир — прекрасное и опасное место. Красивейшие лиственные леса, где среди дубов порою попадаются настоящие древесные патриархи, о которых внимательно заботятся друиды. Глухие чащобы и залитые солнцем берёзовые рощи. Чистейшие родники и хранящие память о невинно пролитой крови жертвенные камни. Всё это и многое другое есть в лесах, помнящих многие века развития человеческой цивилизации. Первобытные охотники, языческие жертвоприношения, топоры дровосеков, обозы торговцев, одинокие друиды и великие маги — многие бывали в этих лесах и всех их леса пережили. Но они могли не пережить спустившееся с северных гор племя великанов.

Племя было большим — почти пять десятков огромных, практически неразумных существ, отдалённо напоминающих людей. Они шли неведомо куда и неизвестно что сподвигло их отправиться в этот путь. И сами-то они лесу не слишком сильно вредили — ну, вырвут с корнем несколько молодых деревьев, ну поломают ветки старым дубам, ну загадят родник или растопчут удобный для водопоя берег ручья, такие раны лес затягивает за несколько лет, а то и месяцев. А вот вред, который великаны причиняют поселениям людей, он посильнее будет.

Обычно после великанов на месте деревни остаются только обломки домов и разбежавшиеся по округе домашние животные. И то только если деревня была большая, и всему племени хватило для насыщения людей. Человеческое мясо — любимое блюдо великанов. Но, если деревенька попадается маленькая, например, как Эдвинстоу, тогда великаны не оставляют в живых даже самой тощей курицы, да ещё и дерутся между собой за каждый кусок мяса. Именно в Эдвинстоу они так сильно подрались, захмелев от найденного у старосты деревни бочонка браги, что убили кого-то из своих.

Наблюдавший за той сценой молодой друид рассказывал, что тела сородичей они тоже съели.

Именно из-за такого поведения великанов Шервудскому лесу, одному из самых старейших и красивейших лесов Ноттингемшира, грозила опасность со стороны людей. Именно этот лес отделял жителей небольшого городка Ноттингем от великанов, и они собирались поджечь лес, чтобы обезопасить себя от них.

Эдун был в печали. Его, как старейшего друида Ноттингемшира, отправили в Ноттингем — предупредить жителей об опасности, исходящей со стороны великанов. Он был в неплохих отношениях с тамошними стариками, и его должны были послушать. А в помощь ему придали Оллуна — того самого молодого друида, который лишь год назад вышел из ученичества и которому не повезло собственными глазами наблюдать за нападением великанов на деревушку людей.

Но Эдун никак не мог подумать, что люди, узнав об опасности, примут столь радикальное решение — сжечь лес. Кто вообще в здравом уме может только подумать о подобном. Лес — дом всех животных и растений, кормилец, источник строительных материалов и дров для самих этих людей. Нет, старый друид никак не мог взять в толк, почему его уважительно, но настойчиво отправляют обратно к остальным друидам и просят передать им, что их лес скоро сгорит, а им надо искать себе новое прибежище. Еле-еле Оллун смог увести его с городской площади, подальше от беды и от разъярённого городского головы, готового уже послать куда подальше дремучего старца, который принёс плохие вести, да ещё смеет что-то запрещать и не разрешать.

Оказавшись в родном лесу, Эдун немного пришёл в себя и смог собраться с мыслями. Он смотрел на вязы, березы, ясени и дубы, трогал их кору и понимал, что они имеют гораздо больше прав на жизнь, чем люди, появившиеся в этих местах гораздо позже деревьев. Он твёрдо решил не дать людям совершить задуманное, помешать им. Надо лишь придумать как. А для этого стоило спросить совета у самого леса. Старый друид послал молодого коллегу вперёд, передать общине слова людей, но наказал ему не слишком спешить. Сам же выбрал полянку среди дубов, на центр которой ещё падали лучи солнца. Лёг в траву — прямо на спину, положив свой посох у головы и раскинув руки в стороны.

Он слушал лес, слушал траву, слушал ветер, ощущал корни деревьев, протянувшиеся от стволов подо всей поляной. Через эти корни, через ветер и при помощи магии Эдун искал разговора с лесом, и лес отвечал своему маленькому другу. Лес любил этого друга и иногда обращал своё внимание на его просьбы. В этот раз друг просил поискать и подумать, и лес нашел.

В ста лигах от Ноттингемшира, на другой стороне родного острова, лес нашёл ещё одного своего друга. Годрик Гриффиндор по жизни не был к лесу добр, как Эдун, но заслуживал уважения и дружбы хотя бы тем, что мог говорить с лесом даже тогда, когда сам лес этого не хотел. Он мог помочь, пять десятков великанов — это проблема как раз уровня великого мага.

Когда магию творят великие маги, она совсем не похожа на то глупое махание палочкой или посохом, которое показывают всякие молодые адепты. Эдун просто лежал на земле, даже не касаясь своего посоха, а Гриффиндор перекусывал вяленым мясом в тени раскидистого граба, его посох тоже лежал в стороне. Эдун скривил бровь, будто спал и видел неприятный сон. Гриффиндор перестал жевать и уставился прямо перед собой, будто о чём-то задумался. Эдун расслабил бровь и растянул губы в улыбке. Гриффиндор нахмурился и откинул голову назад, коснувшись затылком коры дерева, дававшего ему тень. Ещё минуту в обоих концах острова ничего существенного не происходило, а потом ещё нестарый маг в дорожной мантии закинул в рот недоеденный кусок мяса, жуя, встал, собрал сумку, взял в руку посох и, ударив им об землю, исчез с очень громким хлопком. С ветвей граба спорхнули несколько птах, напуганные внезапным звуком.

Гриффиндор был поистине великим магом, одним из самых сильных и самых известных магов в Европе. А ещё его считали самым лучшим боевиком и задирой, охочим до драки. Но вот это уже было верно лишь отчасти. В молодости он действительно давал волю своему горячему нраву, чем и заслужил такую славу, но с тех пор прошло уже много лет. Теперь великий маг не бросался сломя голову в любое мероприятие, где можно было проявить свои таланты. Он научился выбирать средства и находить решения, думать, рассчитывать... И побеждать.

Узнав о проблеме своего старого знакомого друида, Гриффиндор пообещал помочь. Он сразу же сказал, что великанов не получится перебить, но их можно развернуть. И спросил, нет ли у Эдуна готовой основы для оборотного зелья.

Зелье нашлось у другого друида, а у Оллуна нашелся палец мёртвого великана, который он сумел добыть, чтобы доказать, что великанов не сам придумал. Очень странный, надо сказать, поступок для друида. Гриффиндор уже лет шестьдесят как не был брезгливым, и зелье с куском плоти некогда живого существа не смущало его желудок и разум, а собственной магии должно было хватить на то, чтобы превратиться в существо с многократно большей массой тела. Но пить зелье он собирался не сразу.

Сначала Гриффиндор отправился в Ноттингем, где ему пришлось отрубить заклинанием ногу городскому голове, посмевшему перебивать великого мага и перечить ему. Он убедил жителей не поджигать лес и вообще ничего не делать, продолжая жить обычной жизнью, и не думать о великанах. Там же в таверне он снял комнату и заказал подать тёплую воду — почему-то не с вечера, а ранним утром.

Плотно поужинав, Гриффиндор поднялся в комнату, надёжно запер дверь, запечатал заклинанием окно, сделал пару глотков из прихваченной с собой бутылки огневиски и начал раздеваться. Ему пришлось снять с себя абсолютно всю одежду и даже оставить в комнате магический посох. Для перемещения сквозь пространство посох не был необходим, а в ночной вылазке толку от него не предвиделось — видели ли вы когда-нибудь великана с магическим посохом? Он, конечно, опасался, что посох могут украсть или таверна может сгореть или… ну, там огненный камень с неба упадёт, пока его не будет рядом. Но это уже, пожалуй, перебор и буйство фантазии.

Оставшись в чём мать родила, великий маг глотнул ещё немного огневиски, взял в руку склянку с зельем и, за неимением посоха, топнул ногой об пол и исчез. Топать было совсем не обязательно, но он так привык, что уж поделаешь.

Появился Гриффиндор в лесу, недалеко от ночной стоянки великанов. Там он выпил зелье, превратился в точную копию съеденного недавно великана и вышел из леса навстречу смертельной опасности и очередной авантюре. Ему удалось наплести великанам какую-то чушь про воскрешение из мёртвых, про разговор с великим горным отцом и подгорной матерью. Удалось отбиться от тумаков какого-то совсем молодого великана, который при разделе туши того бедняги, за которого Гриффиндор себя выдавал, получил только пятку и она оказалась очень жесткой и почти несъедобной. Потом он выдержал более серьезную битву с одним из предводителей племени, не верившим его словам о том, что горный отец и подгорная мать велят своим детям возвращаться в горы.

Но всё же он всё вытерпел и всё смог. Утром великаны развернулись и отправились в обратный путь к родным горам. Они забирали западнее, чтобы по дороге было чем питаться, и поэтому какие-то людские деревни ещё должны были пострадать. И они совсем не заметили, что воскресший из мёртвых сородич, принёсший откровение горного отца и подгорной матери, снова куда-то исчез.

А Гриффиндор утром вернулся в свою комнату в таверне, принял ванну, съел плотный завтрак и отправился в путь. Он жил в дороге, одно приключение закончилось, пора было искать другое.