Под крылом (джен)

Безмятежный сон Сэма Винчестера нарушает не верещание будильника, а поцелуй мамы. Мэри нежно касается губами лба: «Просыпайся, мой маленький…»

Он фыркает, сладкая дремота оставляет его. Сэму приятно и смешно одновременно: ничего себе «маленький» — почти шесть футов ростом и шестнадцать полновесных лет!

— С днём рождения, дорогой!

Сэм едва удерживается, чтобы не заорать, как в детстве: «Ура! Подарки!» По его расчётам, сегодня он должен получить нечто особенное, более интересное, нежели новый свитер или диск с игрой.

Комната залита солнечным светом. Лёгкий ветер колышет тёмно-жёлтые шторы, шевелит светлые волосы мамы, распущенные по плечам. Она такая молодая и прекрасная, с лучистыми голубыми глазами! И платье — белое в крупный синий горох; самое любимое Сэмом мамино платье.

Мэри снова целует его и подаёт небольшой свёрток в блестящей чёрно-серебряной бумаге.

— Не залёживайся. У папы тоже для тебя есть подарок.

— Он разрешил не ходить в школу? — смеётся Сэм.

В мамином свёртке оказывается фирменный футляр, а в нём — настоящие швейцарские часы Омега! Сэм застёгивает на запястье сверкающий браслет и в одних трусах минут пять крутится перед зеркалом, так и этак двигая принаряженной рукой.

Потом он одевается и спешит вниз, где восхитительно пахнет горячими блинчиками. Мама стоит у плиты и только улыбается, когда Сэм, обжигаясь, тянет оладью прямо со сковородки.

— Папа ждёт тебя в гараже.

* * *

В огромном помещении с низким потолком как всегда чистота и идеальный порядок. Сэм сызмальства знает, где находится нужный инструмент или запчасть. Мама часто ворчит, мол, мечтает видеть такой же ажур и в кабинете Джона.

Здесь находятся три автомобиля: отцовский «хаммер», мамина мадемуазель «пежо» и накрытая чехлом загадочная «Шевроле-Импала», возле которой и стоит отец. Гаражная дверь поднята, и ветер заносит внутрь пушинки одуванчиков.

— С днём рождения, сынок!

Отец бросает издали, а Сэм ловит… ключи! Господи! Это же ключи от машины!

Джон в два рывка стягивает чехол, и чёрная, блестящая, великолепная, головокружительная «импала» будто улыбается всеми своими хромированными частями.

— Вот ты и дорос до этой красотки, — подмигивает отец. И Сэм краснеет, легко и моментально, как это часто случается в последнее время.

— Пап, можно, я сяду?

— Конечно. Это же твоя машина.

Сэм гладит ручку, здороваясь. «Привет, детка, — думает он, не решаясь произнести сентиментальные слова вслух. — Мы подружимся, правда?»

Он открывает дверцу, та поскрипывает, и этот звук кажется ему лучшей на свете музыкой. Садится за руль. Ладони уверенно ложатся на кожаную оплётку.

Сэм не припомнит, сидел ли он когда-нибудь в салоне «импалы» раньше. Машина стоит в гараже лет пятнадцать, но лишь считанные разы удавалось мельком увидеть её. Отец почему-то не желал ни ездить на ней, ни продать.

Сэм поправляет зеркало, в котором отражается длинная буйная чёлка, ошеломлённо-радостные карие глаза враскос, нос уточкой, губы, растянутые в блаженной улыбке.

Импала! Его красавица! Его первая… первая машина! Он даже не рассчитывал на такой сказочный сюрприз, а то, что отец наконец решил расстаться с заветным автомобилем в пользу Сэма, делает подарок вдвое ценнее.

Он коротко нажимает на клаксон, наслаждаясь певучим голосом, включает-выключает дворники, открывает бардачок, наклоняется, чтобы заглянуть внутрь, но замечает что-то в пепельнице. Тянется туда и вынимает зелёного пластмассового солдатика. Неужели отец разрешал маленькому Сэму играть в драгоценной «импале»? Тогда почему он не помнит этого, как не помнит, чтобы у него была такая игрушка.

Сэм обшаривает бардачок и вместе с древним мятым буклетом вытаскивает крохотный жёлтый грузовик без одного переднего колеса.

Какой-то ребёнок играл здесь давным-давно…

Когда он молча протягивает находки отцу, тот вдруг сразу стареет на два десятка лет, а глаза становятся ещё темнее.

— Не показывай их маме, — в голосе Джона такая мольба, что сыну делается не по себе. Приподнятое настроение смывает холодной волной тревоги. Даже шикарные часы вдруг становятся тяжёлыми и неудобными.

* * *

В следующие полчаса привычный, уютный мир Сэма если не переворачивается с ног на голову, то подвергается серьёзному катаклизму.

Оказывается, у него был старший брат!

— Почему вы о нём никогда не говорили?! Он… умер?

Джон молчит, опустив голову и глядя на железяку, которую вертит в руках, так, словно интереснее этой штуки нет на всём свете. Спустя две минуты отвечает — глухо и напряжённо:

— Он пропал.

— Как? Где?

И отец, по-прежнему не поднимая головы, рассказывает быстро, захлёбываясь словами, пытаясь выговориться, чтобы поскорее закрыть эту тему.

Второго ноября одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года Сэму Винчестеру исполнилось шесть месяцев. Его брату Дину было четыре года. Позже Джон показал сыну старую фотографию, которую носил в бумажнике; на ней ясноглазый мальчик со светлыми волосами «шапочкой» держит на коленях щекастенького младенца.

Родители и старший брат, как обычно, пожелали Сэму сладких снов. Потом Джон и Мэри уложили Дина и ушли, оставив дверь в его комнату приоткрытой. Как обычно.

Они ещё посидели в обнимку на диване в гостиной, посмотрели телевизор и отправились спать. Ночь прошла спокойно и ничем не отличалась от сотен предыдущих.

А наутро кроватка старшего сына оказалась пуста.

— Полиция не нашла никаких следов, малыш просто исчез, — бормочет Джон. — Фотографии на молочных пакетах мы размещали в течение пяти лет. Обращались ко всем экстрасенсам и ясновидящим, которых только могли найти…

Только одна чернокожая, Миссури Моусли, самая первая, к которой пришли безутешные Винчестеры, сказала единственное: «Ваш мальчик жив».

— Но почему вы мне не говорили о брате?

Отец наконец-то поднимает на Сэма тоскливые глаза.

— Не хотели, чтобы ты мучился, как мы с мамой.

Когда Мэри зовёт своих мужчин завтракать, Сэм почти пришёл в себя, и у него вполне натурально получается изобразить полный восторг от папиного подарка. Однако Джон не может справиться с подавленным состоянием и на вопрос жены отговаривается нытьём старой раны. Он даже разрешает сыну не ходить сегодня в школу, но Сэм не может остаться с родителями наедине. Только не после того, что узнал!..

* * *

Конечно, направляется он не в школу. Идёт на набережную Уакарусы, на любимое место возле старого моста. Много лет назад, ещё во время стройки, здесь свалили горкой серые валуны, да так и не вывезли. Потом кто-то посадил рядом два бука, кто-то поставил немудрёную скамейку, вокруг сами насеялись цветы — и получилось отличное уединённое место на любителя.

Сэм был любителем. И сейчас ему просто необходимо забраться на тёплый камень, посидеть и подумать о том, каково это — быть младшим. Наверное, было бы так здорово играть вместе с Дином… да, с Дином!.. маленькими, а потом, в школе, знать, что рядом есть защитник. Да и обсудить было бы что; не обо всём ведь можно поговорить с отцом или мамой…

Сэму очень нужен старший брат! Нестерпимо хочется узнать, где он, и вернуть! Если он действительно жив, значит, его можно найти. Надо отыскать эту Миссури и побеседовать; скорее всего, за прошедшие годы появились ещё какие-то сведения. Сэм никогда не доверял экстрасенсам, не верил в сверхъестественное, но сейчас готов ухватиться за любую ниточку, ведущую к брату. Дину уже двадцать; увидеть бы, каким он стал!..

Занятый своими мыслями, Сэм ступает на проезжую часть, не глядя по сторонам.

Получив внезапный сильный толчок в плечо, он летит вверх тормашками, и в футе от его головы проносится — с рёвом, с гулом, с порывом ветра — нечто огромное, стремительное, бело-голубое.

Сэм лежит на обочине, придавленный чем-то тяжёлым, и не сразу осознаёт — его только что едва не сбил междугородный автобус. Если бы не отбросили в сторону, валяться ему переломанной, окровавленной, мёртвой куклой в день своего шестнадцатилетия.

Спаситель ещё несколько мгновений лежит на Сэме, и Винчестер совсем близко видит его глаза — светлые, прозрачно-зелёные с золотыми проблесками — в длинных пушистых ресницах и несколько веснушек на переносице.

Потом тот отжимается от земли и, поднявшись, протягивает Сэму руку, помогает встать.

— Цел?

— Да… — ссадина на локте не считается. — Ты же спас меня! Спасибо!

Парень старше Сэма и на несколько дюймов выше ростом. Смешной взъерошенный «ёжик» светло-русых волос, точёные черты лица, пухлые красивые губы. На груди, на синей футболке, поблёскивает необычный кулон в виде рогатой маски.

— Работа у меня такая.

— Прости… Какая работа?!

Он улыбается — ярко и чуть смущённо.

— Присматривать за тобой. Я же твой ангел-хранитель.

Отойдя на несколько шагов от ошеломлённого Винчестера, парень оборачивается и говорит:

— С днём рождения, Сэмми!

Сверху, с безоблачного майского неба, медленно и плавно спускается невероятно-белое пёрышко и ложится на плечо Сэма, обтянутое клетчатой рубахой.

Сэм машинально снимает его и держит на ладони, невольно рассматривая. Снежная пушинка отвлекает, и, когда он поднимает взгляд, «ангела-хранителя» уже нет.

Винчестеру становится жутко, когда он понимает, что уже не единожды видел это маленькое контурное перо с пухом в основании опахала. Память, сдаваясь под напором эмоций, услужливо подсовывает воспоминания, которые до сего момента были затёрты, задвинуты в самые укромные уголки.

* * *

Видел в пять лет, когда потерялся в торговом центре на рождественской распродаже: отошёл от мамы посмотреть на красноносого оленя Рудольфа и оказался в толпе снующих туда-сюда совершенно незнакомых людей, растерялся в мельтешении ярких красок и блёсток.

Сэм тогда даже заплакать не успел, как к нему подошёл светловолосый мальчик в большом для него сером свитере и крепко взял за руку: «Пойдём искать твою маму».

Встревоженная Мэри нашлась через десять минут. Она целовала, осматривала сына и, отряхивая его куртку, сбросила с воротника ослепительно-белое пёрышко.

* * *

Видел в семь, когда тонул в озере.

Они только что приехали в лесную хижину. Отец рубил дрова, мама занялась обедом, и у Сэма не хватило терпения дождаться, когда они смогут пойти на берег. Он улучил момент и помчался по узкому пирсу, уходящему чуть ли не на середину озера.

Прогнившая доска подломилась, и не умеющий плавать Сэм полетел в воду. Отчаянно барахтаясь, он вынырнул и увидел, как кто-то прыгает с пирса. Этот кто-то схватил его под мышки и с трудом вытащил на мелководье. Задыхаясь и отплёвываясь, Сэм разглядел спасителя. Мальчику было лет десять-одиннадцать, он тоже кашлял, наглотавшись воды. Поймав взгляд малыша, он подмигнул из-под прилипших ко лбу волос: «Ничего не бойся, Сэмми…»

Сэм помахал в ответ на крик спешившего к нему отца, мол, всё в порядке, а когда повернулся, мальчика уже не было. Только на поверхности взбаламученной воды крохотным корабликом покачивалось белое перо.

* * *

Видел в десять, когда тётя Гвен, у которой он гостил, отпустила племянника ночевать к другу, а вместо этого Сэм пошёл на берег моря высматривать пиратский корабль. Бриг с чёрными парусами должен был появиться на закате.

Сэм вскарабкался на скалу повыше, лишайник под подошвой кроссовки пополз, оборвался, и мальчуган соскользнул в расщелину. Он не ушибся, но сразу понял, что пропал. До края не дотянуться, ногу поставить некуда — кругом заглаженные выступы. Никто не знает, куда Сэм отправился, поэтому будут искать по всей округе и вряд ли скоро найдут. А без воды долго не протянуть…

Сэм заплакал, размазывая слёзы ладошкой по чумазому лицу. В отчаянии он попробовал звать на помощь, хотя был уверен, что его не услышат… Солнце уходило к горизонту, небо наливалось краснотой, наверное, скоро приплывёт парусник, но Сэму его уже не увидеть. И вообще ничего больше не увидеть, кроме каменных стен!..

Силуэт вихрастой головы, возникший над краем обрыва, примерещился; конечно, примерещился, — откуда здесь взяться какому-то подростку? Но сверху упал ремень, и мальчишеский голос сказал: «Хватайся, Сэмми». Он был настолько потрясён, настолько счастлив, что даже не задался вопросом, откуда спаситель может знать его имя…

Мальчик не смог его вытащить, силы не хватило. Сэм опять запаниковал. Больше всего он боялся, что мальчишка сообщит: «Пойду позову взрослых» и уйдёт, а Сэм останется один, в сумерках, переходящих в вечер, в ночь, в тьму непроглядную.

Но тот не ушёл. Соскользнул вниз, к Сэму, шепнул: «Не реви» и вытер ему лицо подолом своей рубашки. Потом подставил плечи, Сэм вскарабкался на него и дотянулся до куста, росшего на краю; мальчишка со стоном от непосильной тяжести приподнял Сэма за ступни, и он вылез. Вылез! И побежал за помощью.

О, как он бежал, зная, что спаситель остался вместо него в каменной могиле и ждёт. Летел, не глядя под ноги. И споткнулся, вывихнув лодыжку… Было очень-преочень больно, но Сэм не думал останавливаться, хотя передвигался с черепашьей скоростью. Наступала темнота. Дом был уже виден, когда тётя Гвен, плача от радости, выбежала навстречу. Оказывается, Сэма уже начали искать.

Когда дядя Билл и кузен Уэйд привезли Сэма обратно к скалам и осветили фонарями расщелину, там никого не было. Только под свежим морским ветром трепетало белое пёрышко, воткнувшись очином в незаметную трещину.

* * *

Ещё раз видел…

И ещё…

И ещё…

И ещё…

Почему он забыл об этих случаях?! Неужели ангел-хранитель, оберегая Сэма, нарочно затуманивал тяжёлые воспоминания?

И предпоследний раз, стараниями не только зеленоглазого ангела, но и психотерапевта загнанный за самые прочные ментальные перегородки.

Это случилось полтора года назад. Джон и Сэм ехали в гости к пастору Джиму. Пустое шоссе — отрезок между двумя магистралями — скучно и ничем не примечательно. Сэм был поглощён головоломкой на телефоне и выронил мобильный при резком торможении.

Отец отстегнул ремень безопасности и, бросив: «Сиди на месте!», выскочил из «хаммера». На асфальте лежала неподвижная девушка в грязном белом платье. Джон наклонился над ней, проверяя пульс на шее, но неожиданно она взметнула руки, обхватила его предплечья и всей тяжестью повисла на Винчестере. Из-за деревьев выскочили двое мужчин, и тот, кто был выше и крупнее, ударил Джона по голове бейсбольной битой. А второй, прыщавый юнец, обшарив карманы, вытащил бумажник и с улыбкой показал старшему пачку наличных.

Девица подошла к «хаммеру» и дёрнула заблокированную Сэмом дверцу, повернулась к главарю и выразительно развела руками. Рослый накачанный мужчина в майке, открывающей татуированные бицепсы, встретился взглядом с обмершим подростком, ухмыльнулся и занёс биту над головой безжизненного Джона.

Сэм, не помня себя, вылетел из машины: «Папа! Нет!!!» Девушка перехватила его и толкнула к юнцу; тот ловко заломил правую руку Сэма за спину — так, что боль не давала парнишке двинуться.

Крепыш подошёл ближе, почёсывая затылок рукоятью. Он оглядел Сэма с головы до ног, — нехорошо оглядел, грязно. «Твой папаша поделился с нами денежками. Ты тоже можешь кое-чем поделиться… Кларк, я же рассказывал тебе, как на зоне мы использовали смазливых малолеток. Правда, этот мелковат, но сойдёт. Хочешь попрактиковаться? После меня, конечно».

Бандит аккуратно положил биту на асфальт и стал расстёгивать пуговицу на Сэмовых джинсах. Парнишку затошнило от ужаса и отвращения, он попытался вырваться, но Кларк со смешком завернул руку ещё больнее, а рослый тип сдёрнул с Сэма штаны вместе с трусами…

И вдруг — налетел этот вихрь, бесстрашный и беспощадный, — неизвестно откуда взявшийся парень с двуствольным обрезом. Первым взмахом приклада он уложил девку, вторым ударом на развороте свалил юнца, который, падая, потащил за собой Сэма. Третье движение — выстрел в колено бандита.

А потом сказал, яростно сверкая глазами, — или послышалось Сэму после грохота выстрела, на фоне воплей поверженного налётчика, что незнакомый парень сказал: «Не трогай моего брата, тварь!»

Он помог встать, помог натянуть одежду и шепнул, странно назвав по имени: «Не бойся, Сэмми…»; или опять почудилось…

Вдвоём они затащили невероятно тяжёлого Джона на заднее сиденье. Сэм сел за руль, но спаситель, кажется, не собирался влезать в машину. Сэм умоляюще проговорил: «Не уходи. Пожалуйста!»

Парень, держа обрез стволами на плече, свободной рукой взъерошил свой светло-русый «ёжик» и сказал без улыбки: «Я всегда с тобой».

Он захлопнул дверцу, и Сэм был вынужден тронуть «хаммер», потому что позади застонал отец. Порыв тёплого ветра в открытое окно бросил в лицо Сэма пыль, сухую траву, заставил прижмуриться и чихнуть… Когда он смог взглянуть в зеркало заднего вида, то на шоссе остались лишь три лежащие фигуры.

А снежное пёрышко планировало перед глазами, словно выбирая, куда ему сесть, — на руку Сэма или на его колено.

* * *

Сэм стоит на мостовом парапете. Под ногами, в неизмеримой глубине несёт свои коричневато-зелёные воды Уакаруса.

Сэм давно умеет плавать и даже прыгал с десятиметровой вышки в бассейне. Но с такой высоты никогда не бросался. Ему совсем не хочется умирать, ему страшно до дрожи в коленках, до заходящегося в бешеном ритме сердца, но желание снова увидеть Дина и сказать, насколько он необходим младшему Винчестеру, уже не просто желание, даже не жажда, а невыносимый пожар, сжигающий изнутри.

И он знает, как его загасить, как сделать, чтобы старший брат пришёл.

Сэм наклоняется над пропастью, удерживая себя лишь лёгким прикосновением к ферме.

Ему всё равно — ангел ли его брат, демон или просто человек, оторванный от родных и загнанный в тупик непонятными, сложными, чудовищными обстоятельствами. Они всё смогут обсудить и решить, как выпутаться из любой ситуации.

Они смогут всё, если будут вместе.

Сэм отчаянно надеется, что сумеет объяснить это Дину, что убедит его остаться.

Он молится:

— Дин, пожалуйста, успей…

И опускает руку.