Хо-хо-хо, ублюдок! (гет)

Не люблю Рождество. И вообще праздники не люблю. Они хороши для тех, у кого есть семья, дети. Что может быть лучше уютного семейного ужина в Сочельник, весёлой возни детей под ёлкой и радостного аханья супруги, разворачивающей подарок. Каждый чёртов праздник я могу только мечтать об этом.

Эй, Санта, ну серьёзно, сколько можно? На позапрошлое Рождество я загадал жениться, а меня объявили в розыск. На прошлое загадал встречу с идеальной девушкой, а меня упрятали в психушку. Здесь нет ни одной женщины! Я пытался обойтись без твоей помощи и создать себе идеальную женщину самостоятельно, но получались только шлюхи.

Санта, если ты есть, помоги! Ты не можешь меня не услышать в этот Сочельник, хватит меня игнорировать! Ты исполняешь самые безумные желания, а моё так естественно, так просто. Пусть в этой клинике появятся женщины. Не обязательно идеальные, я способен сам довести невесту до совершенства. Мне просто нужна женщина взамен всех этих вульгарных мужчин.

Так я размышлял, глядя на разрисованные инеем окна. В коридорах клиники царила тишина, но тут сверху раздалось несколько глухих ударов, словно по крыше бродили лошади. Или северные олени. Я изумлённо прислушался и различил тонкий, хрустальный звон бубенцов и приглушённое «хо-хо-хо». А потом всё стихло.

Некоторое время я сидел, слушая стремительный стук собственного сердца и наливаясь радостным предвкушением чуда. И оно таки произошло. За стеной, где, как я знал, прятался Деннис, послышался нежный женский голос. Окрылённый надеждой я вскочил, поправил жилет, пригладил волосы и бросился на звук. Надо было перехватить незнакомку, пока до неё не добрался этот псих.

Денниса нигде не было видно, а на груде ящиков сидела его женская копия и яростно ругалась со своими многочисленными личностями. Похоже, в этот Сочельник Санта меня всё-таки услышал, и вместо Денниса появилась… Дениза. Креативно.

— Э-э-э… — неуверенно протянул я.

Дениза отвлеклась от дискуссии и посмотрела на меня. Лицо её просияло несколькими улыбками.

— Какой же ты красавчик, дорогой! — воскликнула она.

— Да ну, ничего особенного, — возразила вторая личность. — Вряд ли он способен заполнить пустоту внутри нас.

Две другие тем временем поигрывали бровями и старательно подмигивали. Впечатление при взгляде на Денизу складывалось неутешительное. Я всегда был за многогранность натуры, но это явный перебор. А ещё в мои планы не входило заводить гарем. Тут одна женщина способна начисто вынести мозг, а если их пять в одной? Я поёжился. Да, Дениза настолько далека от совершенства, что с ней даже не хотелось возиться. Ну, если никого больше не найду, вернусь и попытаю удачи.

Пришлось поползать по лабиринтам из самого разнообразного хлама, пока весь в пыли и паутине я не выбрался в один из коридоров. Тусклая лампочка освещала унылые бежевые стены и множество дверей. Я наклонился смахнуть со штанов паутинные нити, а, выпрямившись, уткнулся носом в обнажённую женскую грудь пятого размера.

Я остолбенел и громко сглотнул. На меня, соблазнительно скалясь ощеренной пастью, смотрела Кристина Уокер. Сделав пару шагов, она припёрла меня своей мощной грудью к стене и хрипло, с придыханием проворковала:

— Вот ты где, мой поросёночек. Тебе больше не нужно быть одному. Я заполню тебя собой.

М-да, Кристины хватило бы заполнить половину клиники и отряд спецназа в придачу. Но мне категорически не хотелось быть заполненным… этим.

— Мнэ-э… женщина, — промямлил я, — мне как бы дышать нечем.

Кристина придвинулась ещё ближе, вызвав у меня приступ паники. Намерения этой страшной женщины не оставляли сомнений. Хоть сиськи её были шикарны и способны вскормить несколько сотен детишек, я пришёл к выводу, что идеальная женщина — это не только сиськи. Поэтому поджал ноги, сполз по стене и прошмыгнул между ног Кристины на свободу. Вслед мне раздалось обиженное рычание, с потолка посыпалась штукатурка. Кристина бросилась вдогонку… а следом за ней мчалась Дениза.

Мне как-то резко поплохело. Удвоив скорость, я без труда оставил дам далеко за спиной, не побоявшись, однако, показаться невежливым. Завернув за угол, метнулся в ближайшую дверь и захлопнул её за собой. Привалился спиной, тяжело дыша. Ну, Санта! Пропади ты пропадом вместе со всеми своими оленями! Попадись только мне, быстро срежу всю вульгарность.

Я перевёл дух, осмотрелся и вздрогнул всем телом. Помещение, куда я вбежал, оказалось кухней. За стойкой буфета стояла Фрэнни Манера. Поминутно подбирая слюну, она пыталась игриво улыбаться.

— Дорогой, — сказала она, — я так рада, что ты пришёл ко мне. Мы будем красивыми.

Я бросил один-единственный взгляд на её жёлтые зубы и впалый живот анорексички и содрогнулся. Этой жертве Бухенвальда ничего уже не поможет. Даже татуированный орёл на обвисшей груди Фрэнни выглядел донельзя потрёпанным жизнью и готовым суициднуть в любой момент. Бочком, бочком я медленно протиснулся через кучи объедков мимо буфетной стойки. В руках Фрэнни противно взвизгнула пила, нервы мои не выдержали. Я заорал и бросился, куда глаза глядят.

А глядели они через коридор на призывно мигающую лампочку у лифта. Прыгнув в него, я вдарил по первой попавшейся кнопке. Двери закрылись, кабина пошла вверх, а я облегчённо вздохнул и слегка расслабился. Однако клиника стала опасным местом. Женщины какие-то пошли бесстыдные, ни капли скромности. И вообще достали они плагиатить мои фразы! Хорошо, хоть тут спокойно и тихо.

Рано я радовался! Лифт остановился, звякнул и, прежде чем я успел среагировать, открыл двери. Меня уже ждали. Какая-то скудно одетая дама в ватно-марлевой повязке вырубила меня замечательным хуком с правой. Предварительно поздоровавшись, ага. Вежливая.

Очнулся я в инвалидном кресле с надёжно зафиксированными руками. Проанализировав своё состояние, я пришёл к выводу, что все мои органы на месте и функционируют, как положено, поэтому в инвалидное кресло меня усадили по ошибке.

— Девушка, — проникновенно сказал я, пытаясь обернуться, чтоб посмотреть на неё, — а девушка? Отпустите меня, душевно прошу.

Кресло остановилось. Девица в клеенчатом фартуке на голое тело вышла вперёд и представилась:

— Меня зовут Рэйчел Трагер, приятель. Я везу тебя в свою операционную, чтобы сделать красивым. А потом мы дополним друг друга.

Ну вот, опять. Я раздражённо вздохнул. Нет, фигурка у Рэйчел была что надо, особенно попка. Но меня постоянно отвлекали громадные ножницы Рэйчел, которыми та щёлкала в опасной близости от моего мужского достоинства. Отчаяние придало мне сил. Я хорошенько напрягся, и ремни, не выдержав моего стремления к свободе, лопнули. Прямо с места я, игнорируя законы гравитации, взвился вверх и скрылся в вентиляции.

— Эй, приятель, — позвала Рэйчел и ещё раз щёлкнула ножницами, — я с тобой не закончила. Иди сюда!

Ага, сейчас! Я может и псих, но не идиот. Грохоча коленями и локтями по коробу вентиляции, я полз до тех пор, пока не вывалился прямиком в часовню. Сначала мне показалось, что здесь никого нет, но потом я заметил стоящую на коленях у алтаря мать Мартишу. Её вдохновенное лицо и благочестиво опущенные глаза произвели на меня приятное впечатление. Вот она — девушка моей мечты! Скромная, набожная, тихая и послушная.

— Здравствуй, дорогая, — ласково сказал я и улыбнулся.

Мать Мартиша обернулась и поднялась на ноги, глаза её блеснули в свете свечей.

— Подойди сюда, сын мой, — властно велела Мартиша. — Ты был плохим христианином. Я должна исповедовать тебя и наложить епитимью.

С этими словами мать Мартиша сорвала с себя монашеское платье и осталась в одних высоких сапогах и кожаных стрингах. В руках её грозно извивалась многохвостая плеть. Сказать, что я был разочарован, значит сильно преуменьшить действительность. Я был поражён в самое сердце. Как бывает всё-таки обманчива внешность!

Справиться с этой озверелой монашкой мне не составило бы труда, если бы не одно «но». Точнее, два «но». У двери возникли две обнажённые соблазнительные близняшки. Похлопывая по ладоням своими мачете, они без всякого стеснения обсуждали, как будут пользовать бедного меня. Вероятно, мне должно было польстить такое единодушное внимание и бешеный успех, но я испугался. Я не трус, но я боюсь… боюсь, смогу ли я… способен ли…

Нечего и говорить, что и от этих дам я бежал, как от чумы. Коридоры сменяли друг друга, мелькали лестницы, кружились калейдоскопом двери, окна и решётки. Дважды я натыкался на Кристину, один раз на Денизу и раз пятнадцать на Рэйчел. Последняя была особенно настойчива в своём желании наполнить меня собой. Ну, а мать Мартиша со своими близняшками плотно повисла у меня на хвосте.

Сочельник превратился в оживший кошмар. Какого дьявола мне понадобилось загадывать желание этому оленю Санте, чтоб он околел?! Только когда шум за спиной стих, я остановился, чтобы перевести дух и осмотреться. Белые, полукруглые стены, навевающие ассоциации с самолётом, и яркие, бестеневые лампы говорили о том, что я в подземной лаборатории. Это место хранило массу неприятных воспоминаний, но сейчас тут было тихо, спокойно и отсутствовали оголтелые, шизанутые невесты.

Я в изнеможении присел на какой-то контейнер и утёр пот. За углом вдруг послышался металлический скрип. Ещё и ещё. Ближе и ближе. Из-за угла треща колёсами вырулило инвалидное кресло, в котором скрипя артритом и щёлкая вставной челюстью восседала старая кошёлка Вернике. Увидев меня, она страстно захлопала седыми ресницами и принялась строить подслеповатые глазки и взволнованно попукивать кислородной подушкой.

Сердце моё ухнуло в мошонку. Вернике надвигалась с неотвратимостью смерти. Вся моя жизнь промелькнула перед глазами. Я, конечно, не очень хорошо жил, грешен, каюсь. Безусловно, заслуживаю наказания, но Вернике — это уж слишком! Стремительно развернувшись, я бросился обратно к лифту.

— Дорогой, куда же ты? — прошамкала старая перечница. — Я заполню тебя!

— Лучше смерть! — завопил я в отчаянии. Я и, правда, готов был скорее умереть, чем сдаться этому ожившему ортопедическому музею.

Вожделенные двери лифта вдруг распахнулись и выпустили: Рэйчел Трагер с ножницами; Фрэнни с ручной пилой; Денизу со всеми своими личностями в комплекте; мать Мартишу с близняшками. А над ними горой возвышалась Кристина Уокер со своим пятым размером.

Я понял, что дни мои сочтены. Проклятые невесты надвигались подобно снежной лавине. Им было плевать, что я уже передумал жениться и мечтал теперь остаться холостяком на всю жизнь. Короб вентиляции над моей головой затрещал и вдруг рухнул на пол. Из него вывалилась симпатичная блондинка в больничной пижаме и не менее симпатичная брюнетка в кожаной курточке и джинсах в облипочку. Они вскочили и направили на меня видеокамеры.

— Улыбочку, дорогой! — пропела блондинка.

— Сейчас будет небольшая интервьюшка для моего эксклюзивного репортажика! — сказала брюнетка и захлопала ресницами.

Я подумывал, может, разбежаться и убиться об стену. Когда я уже был морально готов к этому поступку, вентиляция снова загрохотала и изрыгнула старого шутника в красной шубе, шапке с помпоном и красных пидорских сапожках. Следом вытянулось длинное чёрное облако нано-частиц.

— Глускин мо-о-ой! — потусторонним голосом взвыла Белинда Хоуп и накинулась на Кристину.

Девушки как по команде вцепились друг дружке в волосы. Крики, визг, писк. Но меня сейчас интересовало другое. Я схватил Санту за белый воротник красной шубы и злобно прорычал:

— Попался! Хо-хо-хо, ублюдок!

Я размахнулся ножом и вонзил его в красную шубу по рукоять. Вместо крови мне в лицо полетело разноцветное конфетти. Я вздрогнул и… проснулся. Заполошно осмотрелся, но ни женщин, ни Санты, ни конфетти не было. Сверху несколько раз приглушённо стукнуло, словно по крыше бродили лошади. Или северные олени. Я сделал вид, что не слышал. В моей холостяцкой обители и так неплохо.