Рождество в Су-Фолс (джен)

Кофе обжигающий.

Не из лучших, конечно, но очень горячий. А для Дина, сидящего в холодной забегаловке, его температура имеет куда большее значение, нежели вкус. Он всегда пьёт горячий и горький. Это Сэм с тех пор, как ему позволили пить настоящий кофе, предпочитает… предпочитал наливать в чашку половину сливок и вбухивать пять ложек сахара.

Сэм.

Дин греет ладони в гловелеттах о стаканчик и сквозь грязное витринное стекло следит за распахнутой дверью в спортивный магазин. Брат вошёл туда пятнадцать минут назад. Долго. Какого лешего он там возится? Дин убрал всех, кто мог бы помешать, но вдруг какую-то тварь случайно занесло?

Ещё через две минуты Дин готов плюнуть на всё и бежать через улицу, чтобы выручить мелкого. Но всё же даёт копуше немного времени.

На исходе третьей добавочной минуты Сэм появляется на пороге, нагруженный двумя огромными сумками. В длинной, которую он несёт на плече, явно оружие; в бесформенной, что в руке, — боеприпасы.

Уф-ф…

Дин забывает об остывающем напитке, о промозглом холоде помещения, о вчерашнем огнестреле, по касательной выдравшем клок мяса из левого предплечья… Он смотрит только на брата, неторопливо спускающегося по ступеням к серому «Форду Эксплореру».

Лишь когда внедорожник благополучно отъезжает, Дин допивает кофе и накручивает крышку-стаканчик на термос.

Он укладывает термос в рюкзак, берёт со стола LR-300 и оглядывает кафешку, словно впервые видит давно запущенный зал, перевёрнутую мебель и осколки посуды на полу. Уличная дверь закрыта на висячий замок; выходящая на задний двор выбита, через неё нанесло опавшие листья и сухой снег.

Дин выходит в проулок, где стоит его «ямаха» — чёрная, мощная, стремительная хищница. Не Детка, нет. И не подруга. Соратница-сподвижница.

Ему всегда нравились азиатки, и эта не исключение. За полгода она не подвела ни разу — заводилась с первого прикосновения под дождём любой интенсивности, при любой температуре, не заглохла, не застряла, не боялась бездорожья и препятствий. Она не требовала ни ласки, ни уговоров, как покойная Детка. Она была злой, но никогда — капризной. Леди-байк. Пантера.

.

Дин знает, куда направляется Сэм, поэтому едет кратчайшим путём.

Сначала по пустым улицам с мёртвыми, брошенными второпях автомобилями, с разбитыми витринами первых этажей, с окнами, в которых давно не зажигался свет. Ветер гонит по мостовой обрывки бумаг, полиэтиленовые пакеты, горстями бросает в лицо крупитчатый снег. Звук мотора еле слышен — Леди словно понимает: шум здесь совсем ни к чему.

Потом напрямик через парк, по хрустящей под колёсами мёрзлой траве, к пологому холму, на котором стоит четырёхэтажное здание аскетического вида, окружённое высокой стеной из тёсаного камня.

Не доезжая до изрытой грунтовки, ведущей к воротам, Дин сворачивает направо, к реке. Возле свинцово-серой воды стоит небольшой ангар лодочной станции.

Винчестер слезает с мотоцикла и, опустившись на колено, разыскивает припрятанный под мостками ключ. Рука в кожаной перчатке без пальцев шарит по земле, по колкой траве, пока не натыкается на ледяной металл.

Он открывает замок, заводит Леди внутрь и укрывает сначала двумя одеялами, а поверх — куском толстой пластиковой плёнки.

— Не скучай, — говорит он сиплым от долгого молчания голосом. — Я скоро.

.

Дин знает: рядом с монастырскими воротами устроен замаскированный дзот. Более того, знает, что сейчас дежурит его приятель.

В нужном месте перед кустами он присаживается на корточки и чуть отодвигает в сторону голые ветви, чтобы увидеть амбразуру, ствол пулемёта и глаза Стива.

— Ты вовремя, — говорит Карсон вместо приветствия. — Через полчаса начнёт темнеть.

Дин бросает ему припасённую пачку сигарет.

— И это вовремя, — улыбается Стив. По глазам заметно — улыбается.

— Винчестер вернулся?

— Нет ещё. Сэм должен забрать ребят с электростанции… Да вот и он.

Рокот мотора «эксплорера», загоняемого на стоянку. Негромкие переговоры вылезающих из джипа мужчин, звуки шагов.

Дину не нужно оборачиваться, чтобы посмотреть на Сэма. Он видит брата затылком, спиной, третьим глазом, всей кожей. Видит длинную худую фигуру в суконном бушлате с поднятым воротником, руки в вязаных перчатках, узи, висящий на груди, осунувшееся, какое-то потемневшее лицо и коротко стриженые волосы. Сэму не идёт Динов «ёжик», совсем не идёт, но об этом никому не известно, кроме брата; здесь лохматого Сэма никто не видел.

— Привет, Стив! — говорит младший Винчестер.

— Все целы? — это Карсон опять вместо «здорово».

Дин замирает, опустив голову. Хотя его трудно узнать, почти невозможно. Отросшие волосы непонятного светлого цвета — русые, сильно пробитые яркой сединой. Неровно заживший шрам от правого виска до подбородка. Глаза прикрыты фотохромными очками — не ради маскировки, зрение изрядно село после того, как Желтоглазый приложил его затылком об опору моста.

Как и ожидалось, Сэм не обращает внимания на вихрастого парня в чёрной косухе, сидящего к нему спиной. Дверца в воротах немного приоткрывается, и группа заходит внутрь монастырского двора.

Дин, прощально махнув приятелю рукой, поднимается и идёт следом.

Сразу за воротами построена баррикада, как понимает Винчестер, чисто для моральной поддержки, ведь для того, кто пробьётся через окованные железом створы, она не станет сколь бы значительным препятствием.

Он проходит в узком, не более ярда, пространстве и сталкивается с Макнамарой. Командир ниже Дина на полголовы, лысина прикрыта легкомысленной лыжной шапочкой, рыжие усы обгорели при отбивании недавней атаки демонов.

— Янг? Отлично, ты последний, сегодня все вернулись. Чем порадуешь?

— Тишина, — отвечает Дин Винчестер, он же Нил Янг. — Не нравится мне это.

— Затаились, — кивает Макнамара, — готовятся. Если нас сомнут, людей в округе практически не останется. Да и не только в округе, похоже… Конец света, мать его. — Его взгляд останавливается на наскоро пришитой заплатке к левому рукаву кожанки. — Как рука?

— Нормально, — говорит Винчестер. — Я в порядке.

.

Он поселился в обители два месяца назад, с тех пор, как узнал, что туда пришли отец и брат. В сентябре ещё многие приходили и приезжали. В октябре — как отрезало, штат словно вымер. А может, и не словно…

Дину досталась крохотная келья — три ярда на два — в самом конце коридора, где жили Джон и Сэм. Здешние дверей не закрывали, поэтому, проходя мимо кельи Винчестеров, Дин мог мельком видеть родных.

Он и сейчас заглядывает в комнату, и этой секунды хватает, чтобы потом восстановить в памяти и рассмотреть мимолётно увиденную картину. Отец сидит за столом — спиной к окну, лицом ко входу; Сэм ставит перед ним две бутылки с текилой, отец хватает — да, не берёт, а хватает — бутыль и, звякая горлышком о стакан, наливает до краёв. У Джона одутловатое сизо-багровое лицо непросыхающего алкоголика, глаз не видно под набрякшими веками.

Как он сказал сыну при последней встрече? «В Аду ломаются все. Это лишь вопрос времени». Тебе виднее, папа.

В келье холодно так же, как на улице, разве что ветра нет. Голые стены, выкрашенные кремовой краской. Небольшое окно закрыто ставнями изнутри. Кроме деревянной лежанки и табурета, мебели никакой.

Дин ставит автомат к стене. Вскрывает упаковку крекеров, вынутую из рюкзака, и с печеньем в зубах раздевается. Снимает кожанку, свитер — повязка на предплечье пропиталась кровью, но уже сил нет перевязываться, — сбрасывает ботинки и, оставшись в футболке и джинсах, залезает в спальный мешок. Несколько секунд прогревает зажигалкой каталитическую грелку и со вздохом облегчения вытягивается на лежанке, чувствуя, как спальник начинает наполняться живительным теплом.

Несмотря на усталость, Дин не может заснуть. Болит раненная рука, ноют замёрзшие ноги, голова гудит от бешеной карусели мыслей. У него давно проблемы со сном. Он принял бессонницу, как принял всё прочее, — расплату за своё решение.

Охотник догадывается, что сказали и что сделали бы с ним Стив Карсон, Мэтт Макнамара и остальные, если бы узнали, что в происходящем конце света виноват он, Нил Янг.

Нет — Дин Винчестер.