О долгах (джен)

База «Свободы» встретила нас уютным светом костров, взрывами задорного смеха и тихим гитарным перебором. Кислый отправился сбывать добытый Сусликом артефакт, оставив нас у одного из таких очагов, хозяин которого, судя по витавшему в воздухе сивушному аромату, в данный момент пребывал глубоко в мире пьяных грез. И, соответственно, против нашего с Сусликом соседства ничего не имел.

Я едва успел помочь другу обработать полученные в борьбе за сегодняшнюю добычу ожоги и заняться собственным прокушенным бедром, как вернулся наставник. Как всегда с постной миной. За тот месяц, который Кислый водил нас по Зоне, мне ни разу не удавалось увидеть, чтобы сталкер улыбался. Уксус он что ли по утрам пьет для поддержания образа?

— Ну что, мясо. Считайте, по паре косых за сегодня отработали.

Я кивнул, показывая, что принял к сведению. Мдя. Такими темпами мы не только не заработаем нихрена, а рискуем всю оставшуюся жизнь пропахать на чужого дядю, отрабатывая вложенные в наше снаряжение деньги. Если раньше не сдохнем, тягая из аномалии какой-нибудь вшивый «Выверт», как Хакас вчера. Интересно, за сколько на самом деле Кислый загнал арт и какой процент с этого он скинул с нашего долга? И на сколько этот самый долг вырастет, пока мы тут будем залечивать свои болячки?

От обдумывания тяжкой доли «отмычек» меня отвлек звук чужих шагов за спиной.

— Здорово, бродяги! — К костру подошел высокий статный фримен. Мы с Сусликом завистливо уставились на шикарнейший «Энфилд» у него на плече. Эх. Нам до таких, как до Китая раком. Даже Кислый, почитаемый на Кордоне за матерого ходока, щеголяет покуда обычной «трещоткой». — Как Зона топчется?

Кислый, заметив наши восторженные взгляды, недовольно пожевал губами, буркнул:

— Топчется. Тебе чего, мужик? Если дело какое — излагай, а нет, так топай дальше, не до тебя сейчас.

— Ты, мен, не хами. У нас тут хоть порядки и вольные, но за хамство и ответить можно, — посерьезнел парень.

До наставника, похоже, дошло, что задираться с хозяевами базы себе дороже и он примиряюще поднял раскрытые ладони:

— Ну, чего ты пристал? Не видишь, «отмычек» у меня потрепало, на нервах я. Мне тут с ними не резон торчать — заказ выполнять надо.

— Ну, так оставь, приглядим. Заберешь на обратном пути.

Мы с Сусликом переглянулись — на Складах нам понравилось. Остаться мы были совсем не прочь.

— Кислый, а, может, и правда, мы тебя тут подождем?

— Свалить решили, с-суки? — тут же ощерился учитель, вмиг позабыв про топчущегося рядом свободовца. — А долг кто возвращать мне будет? Монолит?

Суслик притих, втянув голову в плечи. Вообще, как я успел заметить, факт наличия не отданных долгов, угнетал и выбивал из колеи моего друга гораздо сильнее, чем перспектива лезть в очередную неведомую аномальную хрень под «чутким» приглядом дяди-Кислого. Отчего-то парень чувствовал себя жутко виноватым в своей финансовой несостоятельности. Я же, наоборот, чем дольше ходил под руководством Кислого, тем больше убеждался, что нихрена ему не должен и пора бы валить нафиг, пока мужик нас не угробил. За прецедентом далеко ходить не надо, достаточно Хакаса вспомнить. Земля ему пухом. Хотя, хоронить-то там как раз было и нечего.

— И много они тебе должны? — голос у свободовца насмешливый, пренебрежительный даже. Ох, похоже, будет драка.

Однако, вместо того, чтобы лезть в бутылку, наставник озвучил цифру.

Фримен молча скинул рюкзак, порылся в нем, и протянул сталкеру тяжелый контейнер.

— Этого хватит, а если на Кордоне толкнешь, даже в плюсе останешься, — насмешливые нотки в голосе «свободного» никуда не делись.

Я заглянул Кислому через плечо и обомлел — в контейнере, переливаясь, лежала «Ночная звезда». Самая настоящая!

— Зачем ты это? — я подал голос, едва Кислый скрылся из вида. «Свободный», кстати, уходить и не думал. Наоборот, пристроился у костра, примостил на углях открытые консервы. — Это ж целое состояние!

— А! Еще найду! Не люблю я так, чтоб у людей выбора не оставалось, понимаешь?

— Да как-то не особо, — друг тоже подал голос, пододвинувшись ближе к огню.

— Люди должны сами решать, как им жить. А не вкалывать, как рабы на галерах за банку тушенки. По-моему, просто все.

— Так мы ж, все равно, теперь тебе должны, — Суслик, как и я, не мог поверить в подобный аттракцион щедрости.

— Ну и отдадите, — беззаботно отмахнулся парень. — Когда сможете.

Мы с Сусликом переглянулись:

— А проценты?

— Ну, бутылку поставите. Иль две, — похоже, воспринимать ситуацию серьезно анархист отказывался напрочь.

— А если мы тебя кинуть решим? Почем ты знаешь, что нам верить можно.

Наш собеседник пожал плечами:

— А я и не знаю. Просто Зона — она все видит. И дает каждому по заслугам. Если поймете — не кинете, а не поймете, так Она сама накажет.

— Блин. Это фатализм какой-то получается, — я даже растерялся как-то. Такого мне не встречалось даже на «большой земле».

— Ну смотри. Был у меня этот артефакт. Ну, продал бы я его, ну патронов бы там прикупил, пожрать чего, ханки там иль ганжи... И че? А так вон вроде людям добро, кхм... причинил. Говорят, добро, оно возвращается, а?

— Говорят. Спасибо тогда, что ли. Я Ара, — я подал руку, ощутив крепкое, уверенное пожатие.

— Миха-Босяк.

— Суслик, — грызун, по ходу, как и я, находился в некоторой растерянности от того, что опытный, по всему виду, сталкер вот так запросто сидит и болтает с двумя «отмычками». — А почему — Босяк?

— Таки я ж из Одэссы! — рассмеялся парень. — С Привоза как раз. Так, пацаны. Че тут сидеть-то, как не родным, пошли с пиплом познакомлю что ли?