Клубничный блонд (гет)

Когда Лидия Мартин начинает встречаться с одним из игроков школьной команды по лакроссу, она думает, что это очередное увлечение на неделю. Если быть совсем честной, Лидия даже не до конца уверена, что правильно помнит его имя. Джейс, Джейсон, Джейк… Джексон. На самом деле его зовут Джексон. Мартин четко запоминает это имя, когда Уиттмор на третий день отношений с должным пренебрежением дарит ей телефон новой модели, предварительно записав туда лишь один-единственный контакт.

«Джексон».

Лидия любит перспективных — Уиттмор, являясь одним из лучших игроков в лакросс, подает большие надежды и метит на место капитана. Лидия предпочитает красивых — Джексон каждое утро не отлипает от зеркала, любуясь собственным идеальным телом и смазливым лицом. Лидия отдает предпочтение рыночным отношениям — Джексон ищет себе глупую куклу для игр и бессмысленных совместных посиделок за чашкой кофе в кафе.

Когда они не расстаются через месяц, Лидия признает, что она, кажется, нашла себе подходящую выгодную партию; еще через некоторое время Мартин полностью в этом убеждается: Джексона наконец-то назначают капитаном команды по лакроссу. Он делает вид, что ему наплевать. Небрежно надевая рубашку на еще мокрое после душа тело, Джексон всячески игнорирует одобрительные хлопки по плечу со стороны товарищей по команде и искренне не понимает всеобщего удивления.

— Они что, ждали кого-то другого на это место? — фыркает Джексон на следующий день и усаживается в школьной библиотеке на стул, стоящий за одной из парт.

Джексон разозленно открывает какой-то потрепанный учебник по истории и, если честно, даже сначала не замечает Лидию, которая вот уже несколько минут идет рядом, а потом так же следом за ним входит в библиотеку. Джексон лениво поднимает на неё свой взгляд и понимает, что Лидия без остановок о чем-то говорит всю дорогу от входной двери.

— Ты меня вообще слышишь? — упрямо спрашивает Лидия и делает недоуменное лицо.

— Нет, прости, — бесстрастно и без толики сожаления в голосе отзывается Джексон, снова утыкаясь в учебник по истории.

— Отлично, просто отлично. Ладно, Джексон, просто помоги выбрать мне гребаный цвет волос! — Лидия небрежно кидает журнал на стол, впиваясь взглядом в своего успевшего надоесть парня.

Лидия знает (думает), что Джексону наплевать — искренне наплевать на неё саму и на её будущий цвет волос. Зеленый, фиолетовый, желтый, хоть голубой в малиновую крапинку — всё равно. Джексон озабочен чем угодно: поломкой своего нового «Porsche», стильными шмотками, предстоящей игрой по лакроссу, но только не Лидией и её цветом волос. Конечно же.

— Джексон, ты слышишь меня? — непонятно зачем, но Лидия постоянно задаёт этот вопрос, прекрасно зная ответ изначально: не слышит.

Джексон постоянно слушает Лидию Мартин, но никогда — не слышит её; да и не то чтобы особо пытается это сделать. Капитану школьной команды по лакроссу вообще не обязательно кого-либо слушать — достаточно сносно учиться, забивать большую часть голов за матч и встречаться с красивой, но безмерно глупой, девушкой. И Джексону даже кажется, будто он без единой помарки справляется со всеми своими задачами, выполняя при этом лишь два пункта из трех.

Проблема в том, что Лидия Мартин решает в уме логарифмические уравнения.

— Слышу, — безучастно и запоздало отзывается Уиттмор и переводит свой взгляд на каталог, который вот уже пять минут лежит перед ним. — Клубничный блонд.

Лидия сначала даже не уверена, что правильно слышит и понимает его, но как только до нее доходит смысл сказанных слов, она категорически фыркает, скрещивая руки на груди и вскидывая брови. Лидии кажется, что ей все это надоедает.

— Что «клубничный блонд», Джексон?

Джексон, сидя за партой, всё это время оценивающе смотрит на Лидию снизу вверх и пытается что-то отыскать в её глазах. Со стороны кажется, будто он либо раздевает ее взглядом, либо пытается понять, какое платье хочет видеть на Лидии сегодня за ужином. Джексон никогда не торопится с ответами. Он изучает, анализирует, прагматично и даже скрупулезно ищет какие-то вечные ответы, а затем с силой сжимает рукой пальцы Лидии и впервые смотрит на нее таким осмысленным взглядом. Лидии кажется, что это вообще первый раз, когда он смотрит ей в глаза. Она мимолетно дергается.

— Я хочу, чтобы ты покрасила волосы в «Клубничный блонд».

Лидия улыбается.

* * *

— У нас с Джексоном рыночные отношения, — с натянутой улыбкой как-то произносит Лидия за завтраком, не выпуская из рук телефон. — Какого черта он не звонит мне уже три дня? Я не буду кофе, спасибо.

По непонятным ей самой причинам, Лидия влюбляется в Джексона, когда просыпается апрельским пятничным утром. Не планируя и не предполагая, не собираясь и не думая, Лидия Мартин надевает серое платье в полоску, когда собирается в школу, наносит слой консилера на синяки под глазами и вдруг отчетливо понимает, что влюблена. Её рука неосторожно дергается: помада оставляет розовый след на щеке, а заодно и на сердце, которое резко начинает биться абсолютно по-другому.

Лидии кажется, будто она сейчас упадёт.

Но ни через день, ни через неделю, ни даже через месяц Мартин не падает. Спотыкаясь в школе о какой-то лежащий на полу рюкзак, а затем посреди города, возле больницы Бейкон Хиллс, натыкаясь на неровно лежащий асфальт, Лидия твердо остается стоять на ногах. Гордо вздергивая подбородок и откидывая волосы назад, Лидия Мартин твердит всем вокруг, что с ней все в порядке, и будто с каждым сказанным словом убеждается в обратном.

Лидия впервые говорит Джексону, что любит его, когда тот соглашается посмотреть с ней «Дневник памяти» во второй раз. Джексон ненавидит сопливые мелодрамы, и, если быть откровенной, то Лидия об этом прекрасно знает. Не то чтобы она сама их до безумия любила или ночевала возле кинотеатра перед премьерой того или иного фильма, нет. Конечно же, нет. Если уж совсем честно, то Лидия просто-напросто обожает раздражать людей и никогда не упускает момент над кем-либо поиздеваться.

А поиздеваться над Джексоном — тем более.

Он сначала категорически отказывается от просмотра этого «чокнутого нечта», но уже через несколько минут садится в машину, чтобы доехать до ближайшего проката. Джексон злится и, как кажется Лидии, очень смешно сжимает зубы, когда буквально впихивает ей в руки шуршащий пакет с многострадальным диском. Лидия смеется и пихает Уиттмора локтем в бок, но тот лишь отмахивается, недовольно отворачиваясь.

— Да ладно тебе, Джексон, — сдерживая смех, шепчет Лидия. — Обещаю, что это последний раз. Ну всё, хватит, Джексон, перестань. Я люблю тебя.

Лидия осторожно целует Джексона в щеку и, что-то еще прощебетав, включает фильм, удобно устраиваясь на подушке. Джексон крепко прижимает Лидию к себе и, конечно же, ненавидит мелодрамы, но именно во второй раз досматривает «Дневник памяти» до конца.

Лидия всегда следует собственному плану, который намечает ещё в далеком детстве. Ставя красивую галочку напротив каждого выполненного пункта, Лидия думает, что держит ситуацию под контролем. Мартин кажется, будто она является самым счастливым человеком на свете даже тогда, когда напротив слова «Влюбиться» в большом и длинном списке появляется незамысловатая галочка, поставленная шариковой черной ручкой.

Лидия улыбается — всегда и при любых обстоятельствах.

— У вас с Джексоном все серьезно? Ты любишь его? — как-то спрашивает у Лидии миссис Мартин, крутясь перед зеркалом, надевая строгий серый пиджак и собираясь вскоре отправиться на работу.

— Не вздумай нацепить те отвратительные черные туфли, — в тон отвечает Лидия и поворачивается в сторону кухни. — Да, я люблю Джексона. И, кстати, не забудь отдать мне помаду, которую ты вчера так бесцеремонно вытащила из моей сумочки. До вечера!

Ты любишь Джексона, Лидия?

* * *

Лидии кажется, будто она уже сто тридцать четвертый раз идет по замкнутому кругу. Оглядываясь назад, Лидия понимает: её жизнь условно делится на «до» и «после» Джексона, причем одну из этих частей она абсолютно не помнит. Лидии кажется, будто Джексон изо дня в день делает из нее куклу, когда она сама этому совершенно не сопротивляется. На собственный день рождения Лидия сидит в машине Джексона и сжимает в руках огромный букет. Уиттмор долго и дьявольски красиво улыбается, а затем достает из пиджака большую красную бархатную коробку и незамедлительно ее открывает. У Лидии перехватывает дыхание.

— Ты же любишь зеленый, да? — Джексон самодовольно ухмыляется.

Лидия ненавидит зеленый.

— Это мой любимый цвет, — хрипящим шепотом произносит она. Глаза Лидии наполняются счастьем с какой-то масштабной благодарностью. Мартин встряхивает волосами и не может отвести взгляд от украшения. — Джексон, ты… ты настоящее чудо, спасибо!

Лидия всматривается в драгоценный камень, наклонив голову набок. Изумруд, обрамленный крошечными бриллиантами, переливается на свету, играет фиолетовыми, красными цветами, иногда отливает желтым и темно-синим. Лидия осторожно протягивает руку, проводит пальцами по украшению и счастливо улыбается, аккуратно поддевая цепочку снизу. Лидия ненавидит зеленый цвет — и ей отчего-то всё равно нравится.

Лидия считает себя поистине счастливой, когда просыпается утром четырнадцатого февраля и уже заранее знает, что сегодня Джексон обязательно устроит ей какой-нибудь сюрприз. И, если честно, он не заставляет себя долго ждать — Джексон появляется в спальне Мартин ровно через пятнадцать минут после того, как она выходит из душа. Лидия дергается в сторону и боится, что не понравится Джексону без косметики. Он даже не замечает.

— Если честно, то я недолго думал, что тебе подарить.

Джексон усмехается и одновременно с этим впускает в комнату Лидии крошечного щенка, который падает, даже не дойдя до кровати. Глаза Лидии наполняются слезами, руками она закрывает лицо и начинает дрожать всем телом. Как хорошо, что с утра ей всё-таки еще не удалось накраситься.

— Я мечтала о собаке с самого детства, Джексон, — шепотом говорит Лидия, улыбается сквозь слезы и тут же берет щенка на руки. — Наверное, я назову его…

Уиттмор на полуслове перебивает Лидию, забираясь с ногами к ней на кровать:

— Это девочка. Я уже назвал её «Прадо», — Джексон облокачивается на спинку кровати и зажмуривает глаза. Лидия отчего-то счастливо улыбается.

В их первый раз Лидия очень сильно волнуется и ничего особенного не ждет — изначально знает, что будет больно. Она тщательно подбирает платье, которое наденет вечером, покупает в магазине туфли из новой коллекции, около получаса крутится возле зеркала, решая, как уложить волосы. Лидия хочет, чтобы все прошло если не идеально, то максимально к этому приближено.

Джексон никогда и ничего не планирует, поэтому забирает Лидию из дома на два часа раньше, чем она того хочет. С одним накрашенным глазом и платьем, надетым наперекосяк, Лидия падает на пассажирское сиденье в машине Джексона и молчит всю оставшуюся дорогу. Мартин злится, поджимает губы и уже было хочет сказать ему что-то вроде «останови машину, я выйду», но Джексон опережает ее на несколько шагов, припарковываясь возле собственного дома.

— Джексон, я ведь даже не оделась нормально! — вскрикивает Лидия и дергает дверцу, чтобы выйти на улицу.

Уиттмор предвидит это, поэтому заранее ставит ту на блокировку. Он медленно поворачивается к Лидии и резко хватает ту за подбородок грубым движением руки. Джексон смотрит прямо в глаза и стирает второй рукой помаду с губ Лидии, предварительно вытаскивая заколку из ее волос.

— Ты красивая, — шепчет он ей куда-то в шею, когда на руках выносит Лидию из машины. Она не сопротивляется и завороженно разглядывает его лицо. — Лидия, я всегда выбрасываю фантики от конфет. Не в них же вкус, знаешь ли.

Лидия знает. Знает и убеждается в этом на практике, когда, умиротворенная, засыпает лишь под утро в объятиях Джексона. Во сне Лидия улыбается.

Через несколько недель миссис Уитмор приглашает Лидию на ужин, предварительно попросив Джексона передать ей эту новость. Лидия радуется — сначала сильно и по-настоящему, а потом молча и со всей серьезностью — рыдая в женском туалете. Лидия думает, что это будет худший вечер в ее жизни: что говорить, как себя вести и когда улыбаться она попросту не знает. И наверное, ошибается.

— Лидия, дорогая, какой сок будешь? — спрашивает миссис Уиттмор, когда все четверо уже собираются за кухонным столом. Несмотря на все наивные девичьи страхи, атмосфера, царящая вокруг, разряжается с самой первой секунды.

— Апельсиновый, — моментально отвечает Лидия и тут же замирает в нерешительности, ее губ касается еле заметная усмешка. — Джексон обычно пьет апельсиновый. А я буду вишневый.

Джексон заинтересованно смотрит в сторону Лидии и многозначительно улыбается, еле ощутимо сжимая рукой под столом ее пальцы. Лидия расслабляется моментально.

Они вместе празднуют Рождество. Джексон, по правде говоря, ненавидит Рождество; Лидия, украшая его дом к празднику, понимает, что обожает ёлочные игрушки. Мартин весь день проводит на ногах: подбирает цветовые гаммы, выбрасывает то, что приходится Джексону не по вкусу, развешивает по потолку яркие гирлянды и случайно рвёт собственное платье за час до начала праздника. Пытаясь не расплакаться прямо на месте, Лидия искренне не понимает, почему Джексон в этот момент улыбается.

— Хочу, чтобы это Рождество ты встретила в одном белье, — просто говорит Джексон и наклоняет голову набок. Лидия мгновенно успокаивается.

— Джексон, это облегающее платье от Valentino. Ты действительно думаешь, что под ним есть хоть что-то? — Лидия пренебрежительно фыркает и возводит глаза к потолку: ей кажется, что у Джексона хоть и есть вкус, но он совершенно не разбирается в моде.

— Будет, — пожимает плечами Уиттмор, исчезает на несколько минут и возвращается обратно с огромной коробкой. — Это новая коллекция от Victoria’s Secret, все двенадцать комплектов. Хочу, чтобы ты выбросила всё, что носила до этого.

Джексон снова ухмыляется, замечая горящий взгляд Мартин. Лидия, конечно же, обожает Рождество и хочет выпить бокал полусладкого шампанского в полночь, но проводит этот вечер и ночь в спальне Джексона. Уже следующим утром она выбрасывает абсолютно все комплекты своего прошлого белья.

* * *

Лидия, чисто по привычке, улыбается, когда Джексон бесцеремонно бросает её через СМС. Он пишет ей то ли одно, то ли два предложения и перекрывает Лидии какие-либо пути к отступлению. Мартин думает, что это шутка. Всё так уже улыбаясь, она в считаные секунды находит Джексона в школе и хочет, чтобы тот хоть как-то объяснил своё странное поведение. Джексон смотрит на неё, как на глупую куклу.

Лидия абсолютно ничего не теряет, когда получает то глупое СМС, и вместе с этим совершенно точно понимает, что остается будто голая стоять на улице. Джексон тогда пренебрежительно называет ее «балластом» — Лидия в корне с ним не соглашается.

Не соглашается, не соглашается, не соглашается… Какая к черту разница? Лидия плачет в школьном туалете порядка двух часов, когда Джексон окончательно бросает её посреди коридора школы. Рыдая навзрыд и размазывая соленые слезы по лицу, Лидия думает, будто сейчас упадет. Медленно скатываясь по стене и прижимая к себе сумку с учебниками, Лидия еле удерживается от того, чтобы закричать. Кулаками ударяя стену позади себя, Мартин наивно предполагает, что зудящая боль в руках как-то поможет заглушить немой визг внутри.

И глубоко ошибается.

Лидия сбегает в тот день с оставшихся двух уроков и абсолютно не помнит, как добирается до дома. Влетая в собственную комнату, Лидия не может остановиться и судорожно ищет в аптечке хоть какое-то успокоительное. Бледно-желтые таблетки, голубоватые, белые… Лидия в истерике отбрасывает все их в сторону, трясущимися руками сжимая нужную стеклянную баночку. Кажется, что если разожмет кулак, тут же утонет.

Лидия злится и долго смотрит в зеркало на собственное отражение. Проглатывая рвущиеся наружу слезы, Мартин проклинает тот момент, когда влюбляется в Джексона Уиттмора, и одновременно с этим считает, что ничего особенного в её жизни сейчас не происходит. Стискивая зубы и с силой хлопая ладонью по столу, Лидия действительно думает, будто у нее в жизни есть что-то еще, помимо Джексона.

Лидия думает, что сильная, когда выбрасывает в мусорное ведро собственный телефон. На момент, когда её затапливает волной, Лидии даже кажется, что от этого действия ей становится легче. Мартин останавливается посреди комнаты и очень хочет закричать, когда понимает, что похожа на куклу. Лидия остервенело вытряхивает все ящики с драгоценностями от Джексона, срывает с себя все золотые кольца и подвески, истерично мнёт в руках дорогие платья, швыряет в сторону мягкие игрушки и разбивает об асфальт под окном любые склянки с духами. Лидия выбрасывает почти все вещи, подаренные Джексоном, и замирает на месте лишь тогда, когда в комнату вбегает Прадо. Мартин падает на пол и подхватывает щенка на руки.

Лидия сидит неподвижно несколько часов или, как ей самой кажется, дней. Не говорит, не думает, не реагирует, не слышит. Не хочет слышать.

Лидия Мартин наконец-то разрывает бесконечную цепочку, расположенную по кругу, и с треском вырывается наружу, когда небо застилается черными тучами. Лидия пытается убедить всех и саму себя, будто знает, что делать дальше. Улыбается — истерично улыбается — и морально готовится признать, что совершенно не ориентируется в пространстве. Знает, когда выйдет новая коллекция красных платьев, умеет проводить сложнейшие реакции в органической химии, помнит, где купить шикарные туфли к выпускному, и кое-что смыслит в статике.

Проблема в том, что Лидия Мартин хоть и решает в уме логарифмические уравнения, но ничего не смыслит в жизни без Джексона.

Лидия больше не плачет — принимая уже пятую по счету таблетку успокоительного, Мартин отмечает, что ей действительно становится легче. Лидия всегда думает, что быть чьей-то куклой — не так уж и плохо. Улыбаться, когда надо, смеяться, когда попросят, вести себя так, как подобает, и не задавать лишних вопросов. Не принимать самостоятельных решений и быть во власти уверенных мужских рук. Лидия искренне не видит в этом ничего плохого, когда изо дня в день приезжает в школу на машине Джексона, говорит ему на ухо что-то вроде «До вечера» и думает, будто это навсегда.

Когда Джексон разбивает её теорию на куски, Лидия по-прежнему думает, что сможет — сможет вернуться в нормальное русло и сделать вид, будто все так, как и должно быть.

Лидия действительно думает, будто у нее в жизни есть что-то, помимо Джексона.

Лидия думает об этом даже тогда, когда вечером падает рядом с Эллисон на кровать, беря в руки тетрадку по геометрии. Лидия действительно не плачет. Старается не плакать и думает, что сможет. Главное — не падать. Держаться. Держаться, держаться, держаться, кому говорят! Не падать.

— Лидия, я всегда хотела спросить, — голос Эллисон успокаивает. Мартин кажется, будто на миг у нее получается забыть о Джексоне. — Какой у тебя цвет волос?

Цвет волос. Лидия истерично усмехается и, не сопротивляясь, падает.

— Клубничный блонд, Эллисон.