Ледяной дракон (джен)

Бран открыл глаза.

Странно. Отчего так холодно? Отчего так тихо? Он же сражался, только что сражался с упырями в теле Лето и ощущал их холодную, вязкую кровь на своих клыках. Но сейчас вокруг царила неестественная, неправильная тишина. Бран прислушался — бессмысленно. Он чувствовал лишь пустоту и скользкий, холодный лед под пальцами. А ведь кажется, мгновение назад он был не один. Он чуял. Чуял запахи своих братьев и сестры. Чуял Лохматика, Нимерию, Призрака — и еще одну сестру, но в человеческом теле. Пусть Леди мертва, но Санса тоже была с ними. Они были вместе, снова, как прежде, одной стаей... семьей — и сражались. И Мира, Мира стояла рядом с ним и защищала его человеческое, слабое тело, пока дух Брана перешел в Лето. И он любил, бесконечно любил и бился за нее.

Каждый укус, когда пасть полнится мертвой упыриной плотью, — ей, Мире. Каждый вдох обжигающего пасть воздуха, каждое движение усталого тела — ей.

И теперь он в одночасье снова остался один, в оледеневшей пустоте, полной беззвучия. Он попробовал крикнуть, позвать кого-нибудь — но звуки застревали в горле: тишина отторгла, с ненавистью отринула их.

Тогда Бран пополз вперед.

Никогда он так сильно не презирал собственную беспомощность, но, увы, рядом не было никого, кто мог бы стать для него ногами. Рядом не было никого живого, и ледяной туннель, по которому полз Бран, все не кончался. Тело становилось все более тяжелым и непослушным, все труднее было скользить вперед по гладкой ледяной поверхности.

Острая кромка льда под цепкими пальцами ранила кожу, и царапины невыносимо жгло болью и холодом.

Наконец Бран сдался. «Я больше не могу ползти, — сказал он себе, — но нужно же как-то выяснить, где я нахожусь».

И с этой последней полуугасшей мыслью он выскользнул из тела и устремился вверх, вверх — сквозь толщу льда, от маленького, скорчившегося и абсолютно беспомощного тельца с окровавленными ладонями.

Он воспарил легко и высоко над своей странной ледяной темницей. На мгновение ощутив единство со всем сущим (так всегда бывало, когда Бран покидал телесный мир полностью) и подавив желание слиться с ним, оставшись навеки в этих камнях и деревьях, Бран обратил свой взор туда, откуда пришел.

Но это была отнюдь не темница. У темниц не бывает крыльев из тончайшего хрупкого льда и ужасной разверстой пасти. Это была не темница. Это был ледяной дракон. А его сломанное человечье тело осталось внутри этого чудовища.

И тогда Бран вспомнил. И яростный крик Миры, старавшейся его защитить — но что она могла со своим трезубцем против порождения древнейшего зла?

И огромную тень, упавшую сверху и загородившую полмира.

А потом...

Осознав, что с ним произошло, Бран беззвучно закричал, а вместе с ним исступленно кричали и камни, и деревья.

Возвращаться в собственное тело было мучительно и больно — и Бран чувствовал себя неимоверно усталым.

В полузабытьи он слышал голос трехглазого ворона и ощущал себя все меньше, меньше и слабее, как догорающая свеча.

— Что мы знаем об Иных? — спрашивал древовидец.

— Они приходят из-за Стены, они враги всего живого, — отвечал Бран.

— Есть только один Великий Иной, — возражал ему голос. — Все прочие когда-то были смертными, Брандон Старк. Жертвы... люди из застенья, одичалые, сами жертвовали свою кровь Иным, и они проснулись, размножились, стали сильны как никогда. Вот где корень всех бед, Бран.

— Вы же были рядом! — вскинулся он. — Почему вы не остановили это? Вы были так близко... Вы же могли: звери, птицы, деревья — все подчинялось вам.

— Чем ты ближе, тем сложнее увидеть правду, — тихо сказал древовидец. — Я ошибался, Бран.

Он ощутил, как безнадежность охватывает его душу.

— Мы боролись, помните? Но даже драконы оказались бессильны.

— Я не говорил, что путь будет прост, — усмехнулся древовидец. — Борись дальше. Не сдавайся!

Бран открыл глаза.

Щека, касавшаяся поверхности льда, совсем онемела. Он попытался приподнять плечи — и не смог. Уставшие руки отказывались держать его.

Лед под животом пульсировал как живой — а может быть, это он сам дрожал от страха.

«Как же мне выбраться? — подумал Бран в ужасе. — Как найти выход?»

А выбираться нужно было как можно скорее. Где-то там Джон Сноу и Арья сражались с Иными. Где-то там осталась совсем беззащитная Санса. И самое ужасное — Бран больше не чуял Лето.

Когда-то давным-давно он плакал оттого, что он сломанный и не может защищать своих родных. Трехглазый ворон научил его снова быть сильным, а теперь... теперь, проглоченный драконом, он вновь беспомощен, как и раньше.

Брану захотелось заплакать. Что, если его семья уже погибла? Что, если Мира умерла и Лето умер?

Если бы рядом был кто-то сильный и живой, чье тело он мог бы занять...

Слезы застряли в горле. «Дракон, — шепнул Брану чей-то насмешливый голос. — Ты внутри ледяного, но вполне живого дракона, дурень!»

Подавить холодную волю чудовища было почти невозможно. Острая, злобная, она вспарывала его разум и отчаянно сопротивлялась.

Но Бран был упрямей.

Ему казалось, что он слышит песни детей Леса и они помогают ему. Он слышал даже ласковый голос матери — и это придавало ему сил. Это была его личная битва. Бран подумал, что она похожа на то, как если бы один-единственный рыцарь в одиночку штурмовал целый замок.

И хотя это было почти невозможно, его стены пали.

Бран взмахнул сильными крыльями и взлетел вверх.

На мгновение он подумал, что следовало бы исторгнуть собственное тело наружу... но нет. На это не было времени.

Его ждал бой. Пока еще не все потеряно, они должны сражаться все вместе.

В мире сказок старой Нэн добро побеждало зло, или же наоборот, если она хотела попугать Брана. В мире обыкновенном не существует ни добра, ни зла.

Есть только жизнь и смерть — и выбор, к кому присоединиться.

Смерть побеждала — и это было так же ясно, как то, что они больше не увидят рассвета.

Меч Джона Сноу погас, слабо светясь только на кромке лезвия.

Это значило, что надежды почти не осталось.

Кольцо Иных смыкалось вокруг.

Им не победить.

Все кончено.

Дракон опустился на землю и распахнул пасть, приготовившись умереть как настоящий рыцарь, ведь ледяная чешуя не спасет от их мечей.

«Будь смелым, смотри им в глаза».

И страх отступил, на смену ему пришло странное, легкое ликование.

Бран-дракон успел заметить нездешний ужас в синих глазах Иных и, распахнув тонкие искристые крылья, ринулся в битву.

За трехглазого ворона, за братьев и сестер. За Миру Рид.

И за Джона Сноу, чей меч засветился вновь.

Голубое пламя — в тысячу раз холоднее льда — распороло воздух.