Синяя стрела (джен)

Хестром Криз ненавидела отчитываться перед кем-либо. Ей казалось, в какой-то мере это унижает. Особенно, когда приходилось отчитываться за действия своего отряда "Синие стрелы", не так давно закончившего одну из операций по устранению заказанного кем-то из верха шишку на Элизиуме. Разумеется, она не знала ни имени заказчика, ни причины, по которой необходимо было устранить Цель — это её не волновало. С тех пор, как она попала в группировку "Синие светила" — одну из трех самых могущественных банд в Галактике — она научилась не задавать вопросы, а только исполнять работу и получать свою долю.

И в этом задании вопросы не звучали. Она и её ребята просто провернули очередную операцию — причем, довольно успешно — и устранили объект. Но за каждым финалом следовала утомительная процедура отчетности перед главой группировки, как будто речь шла не о заказном убийстве, а о налоговых перипетиях где-нибудь на стерильной Цитадели.

Хейс глубоко вздохнула, стоя перед дверью своего босса.

Она уже знала, что Солем Дел'Сера — официальный глава "Синих светил", заведующий всеми крупными заказами, начнет с обычного вопроса: "Как прошла операция?", — а потом, хитро оскалившись, довольно протянет: "Хотя я и так знаю". Эти фразы стали почти традицией и должны были раз за разом демонстрировать отвечающему за операции командору или центуриону "светил", что их босс в курсе каждого их действия. Миф, придуманный самим Солемом и тщательно им же и поддерживаемый, хотя он зачастую понятия не имел, что творят его люди в двух кварталах от его офиса.

Эту унизительную процедуру нужно было пройти. Но Хейс коробило от одной только мысли об этом. Все-таки её дело — нажимать на курок и создавать для "светил" репутацию блистательного исполнителя любого заказа, а не отчитываться за свои действия. Особенно перед батарианцем и особенно тогда, когда напряжение между двумя расами — людьми и батарианцами — достигает своего пика, и гляди, в скором времени, начнется просто колоссальное кровавое извержение.

Но не стоять же она будет перед дверью. И девушка, обреченно вздохнув, решительно постучалась и, не дожидаясь ответа, так как соблюдать формальности было не в её стиле, сразу же вошла в кабинет своего босса.

Кабинет был просторным и светлым, но обставлен ужасно безвкусно и больше напоминал место обитания торговца средней руки с какой-нибудь захолустной планетки, нежели кабинет главаря одной из могущественных криминальных организаций, где обсуждались самые важные дела и скреплялись крепкими напитками многомиллионные заказы. Повсюду виднелись предметы роскоши: картина какого-то неизвестного художника в золоченой рамке, шкаф, стол и стулья из дорогого дерева, пепельница, которой никогда не пользовались и главной целью нахождения которой была демонстрация её дороговизны, пара толстых книг на полках с серьезными названиями — но слой пыли на них подсказывал, что вряд ли их вообще открывали. Все вокруг было нацелено лишь на один результат: пустить "пыль" в глаза входящему, чтобы развить у него чувство собственной ничтожности и показать, насколько хозяин кабинета превосходит его по статусу. А для батарианцев статус имел огромное значение.

Лидер "Синих светил" восседал на своем стуле, больше похожем на трон, и делал вид, что не заметил своего гостя.

Хейс прошла внутрь и молча застыла на месте, давая своему боссу возможность потешить самолюбие. Потом, когда молчание совсем затянулось, она демонстративно закашляла, чтобы "напомнить" о своем существовании, поскольку торчать здесь больше необходимого ей совсем не хотелось. И так дел было невпроворот, и в списке на первом месте стоял план потратить свою долю вместе с ребятами из отряда в баре "Черепа". Хейс было просто необходимо сбросить напряжение последних дней.

— Ба, — по своему обыкновению, Солем обращался к ней исключительно с этого непонятного междометия, означающего, очевидно, "а вот и ты". — Присаживайся, стрела, я сейчас закончу.

Батарианец снова склонил свою неприглядную физиономию над своими бумагами.

Девушка послушалась и села. Тем более, ноги её так ныли от усталости, что она это сделала бы, даже не последуй приглашения.

Пока её босс что-то просматривал, Хейс рассматривала его, чтобы понять, зачем ему понадобилось сразу же вызывать её к себе, едва челнок с её отрядом приземлился на Камале. Такая поспешность могла быть вызвана лишь двумя причинами: что-то в ходе операции не удовлетворило Солема или же на неё снова нажаловался Брокк — её командир, в чье подчинение и попал отряд "Синие стрелы" две недели назад. А, может, и то, и другое, еще и приправленное.

Сидевший перед ней батарианец совсем не походил на тех "зеленых человечков", о которых на родной планете Земле ходили легенды еще двадцать лет назад, до того, как Человек впервые столкнулся с внеземной расой — турианцами. С тех пор Человечество уже научилось — ну или усиленно делало вид, что научилось — жить бок о бок с представителями различных видов инопланетной жизни, будь то прозрачные ненормальные ханары или же синекожие азари. Вот только с батарианцами отношения были самые что ни есть напряженные, и Хейс решила, что этому не в последнюю очередь способствовали страшные рожи последних. Четыре глаза, редкие противные волосы возле рта, плоские приплюснутые носы с большими парными ноздрями, выступающие хрящи на линии глаз и тянущиеся вверх и вниз — уже одного этого достаточно, чтобы захотеть размозжить эту страшную физиономию из своего пистолета. Когда-то люди вторглись в Скиллианский Предел, территорию, которую осваивали батарианцы, почему-то решившие, что имеют на неё "больше" прав, и с тех пор между двумя видами воцарилась неприкрытая ни какой дипломатией неприязнь.

Но в "Синих светилах" различий между расами — по крайней мере, это был один из официальных принципов — не было. В группировке куда важнее был тот факт, выполняешь ли ты задание и приносишь ли ты прибыль. Если да, то всем было плевать, что ты из себя представляешь, будь ты хоть пузатым генномодифицированным волусом с рогами из пятой точки.

И все же это не отменяло того простого обстоятельства, что Хейс не особо любила батарианцев.

— Как прошла операция? — наконец, спросил Солем, отвлекшись от своих бумаг.

Девушка скорчила кислое выражение.

— Отлично. Сам же знаешь.

— Знаю, — босс смерил её внимательным взглядом всех четырех глаз. — Заработок составил около пятидесяти тысяч кредитов — что довольно неплохо. Я уже приказал Нуккету распределить доли между всеми "светилами". Твоему отряду, раз они непосредственно участвовали в операции, я накинул пару сотен сверху каждому.

Хейс склонила голову влево, выказывая своему боссу уважение и благодарность, хотя сама идея того, что заработанные за заказ деньги были распределены между всеми членами группировки, её изрядно раздражала. Получалось, одни надрывали задницы, чтобы выполнить заказ, другие попросту отсиживались, но долю получали все. И где же справедливость? Особенно учитывая то неприятное обстоятельство, что на самые сложные задания все чаще брали её ребят, зарекомендовавших себя отличными бойцами, и, следовательно, риск для них увеличивался вдвое. А мелкие прихлебатели, занимавшиеся лишь незначительными сделками, от этого испытывали едва ли не финансовый оргазм.

Но Солем видел в таком распределении средств свои плюсы. Это привлекало новобранцев и заставляло каждого радеть за безупречное выполнение как своего, так и чужих заказов; сводило конкуренцию между отрядами к минимуму и вообще делало всех членов группировки почти "братьями". И все жили бы долго и счастливо, если бы не одно "но": это было лишь утопией мечтательного и немного глуповатого Солема. Споры внутри "Синих светил" как были, так и остались. Почти ежедневно кто-то из ребят простреливал другому башку, просто по-братски. И несмотря на видимость строгих наказаний — а Нуккет, помощник Солема, наказывал в основном тех, кто ему просто не нравился — все в группировке знали, что надо приглядывать за собственной спиной, не то туда угодит чей-то утопически братский нож.

— Я здесь только из-за этого? — спросила Хейс, откинувшись на спинку стула. — Или Брокк опять наябедничал?

Солем усмехнулся, от чего стал похож на жабу, только что проглотившую жирного комара.

— Конечно, наябедничал, — ответил он. — Твой командор тебя просто не переносит на дух. Он рассказал, что ты ослушалась его прямого приказа.

— Цель была на крючке, — безапелляционно заявила девушка, даже не подумав извиняться. — Это был отличный шанс. Если бы я не приказала своему снайперу нажать на курок, Цель бы ушла, и неизвестно, сколько времени потребовалось бы, чтобы снова отследить её.

— Возможно, — согласился тот, тоже откинувшись в своем кресле, словно показывая, что он не против неформальности. Он пригладил своими руками топорщившийся воротник. — Брокк бывает слишком осторожным.

— Есть большая разница между обоснованной осторожностью и трусливой нерешительностью. Если бы не мой приказ, задание вообще можно было списывать в долгострой. Цель была обоснованно осторожной, и не так-то легко было её выследить.

— Стрела, — Солем покачал головой. — Твоя независимость сведет тебя в могилу. Мне, признаться, она импонирует, но лишь до тех пор, пока ты выполняешь свое задание и приносишь прибыль. Как только ты потерпишь из-за неё провал — я спущу на тебя всех своих варренов, и ты это прекрасно знаешь. Научись быть более уважительной по отношению к своему командору. Либо реши проблему по-своему и сама стань командором, чтобы мне не пришлось выслушивать жалобы Брокка после каждого задания.

Солем хитро улыбнулся, пробуравив её заговорщицким взглядом.

Хейс не спешила с ответом, поскольку не могла сказать точно, что это было: завуалированная просьба устранить надоедливого командора или ловушка, попав в какую она навсегда подтвердит своему боссу, что ею, как членом "светил", невозможно управлять и легче её попросту ликвидировать. Или это был своеобразный привет от Солема по поводу её прошлого и того способа, благодаря которому она стала центурионом?

Видя, что он не добьется от неё реакции, батарианец вздохнул.

— Но ты здесь и по другому делу. У нас намечается крупный заказ. Охрана Объекта.

Поскольку разговор по душам был закончен, Хейс сосредоточилась.

— Что за Объект?

— Какая-то дамочка связалась с нашим вербовщиком и сообщила, что ей нужна самая серьезная охрана для сопровождения на Цитадель. Ей нужно, чтобы "Синие светила" обеспечили ей безопасную транспортировку на станцию, провели через таможню и устроили ей встречу с другом.

— Не поняла, это что, встреча двух любовничков? — нахмурилась Хейс. — Пусть этим займутся наши пешки.

"Пешки" — так пренебрежительно называли в группировке новобранцев и новичков, которым еще было рискованно поручать серьезные задания, поэтому они занимались охраной малозначительных клиентов, обеспечивали прохождение небольших сделок и вообще занимались всем тем, что не относилось к костяку операций, приносящих основную прибыль. Когда-то Хейс и сама была такой "пешкой", но вовремя сообразила, что для продвижения нужно "по-братски" прострелить своему командиру башку и обыграть все так, словно она ни при чем. Это была её маленькая кровавая месть за то, что ей приходилось почти два года терпеть, как этот урод пыхтит, навалившись на неё всем телом.

Конечно, её обман не мог пройти незаметно, и Солем каким-то образом догадался о той подставе, которую она устроила. И если бы не случайная протекция аж самого Видо Сантьяго, "серого кардинала" группировки и её основателя, рассмотревшего в инициативе Хейс потенциал, ей бы тогда пришлось совсем несладко. Хоть понятия чести в "Светилах" не существовало, субординация здесь поддерживалась всеми возможными способами: пешки не должны были рыпаться на ладью, а та в свою очередь — на ферзя и так далее.

— Все несколько сложнее, — ответил Солем, прикрыв свои верхние глаза. — Клиент запросил самых лучших людей и уже перевел нам аванс — сто тысяч кредитов.

Хейс даже присвистнула.

— И это только аванс? — удивилась она, но тут же помрачнела. — Стало быть, у Клиента серьезные проблемы.

— Видимо, это так. Я поручил это Брокку — дело кажется не слишком сложным. Он уже набирает людей. И запросил тебя к себе в подчинение.

— Мой отряд будет готов. Хотя я не понимаю, зачем Брокк снова запросил мой отряд, если он меня терпеть не может.

— Он запросил не отряд, — Солем оскалился. — А только тебя.

Повисла короткая пауза, в течение которой Хейс переваривала услышанное, а её босс с наслаждением наблюдал за её замешательством. Впрочем, оно длилось недолго — Хейс быстро взяла себя в руки.

— Меня одну? Он пояснил почему?

— Он сказал, что раз Клиенту нужны лучшие люди, без тебя ему не обойтись, так как ты — одна из них, — произнес Солем.

Хейс, не сдержавшись, презрительно фыркнула.

— Только не говори, босс, что ты на это купился.

— Разумеется, нет, — батарианец снова поправил свой воротник. — Полагаю, он просто хочет показать тебе кто главнее. Немного усмирить. Поставить на свое место, лишив поддержки твоих людей. И, если честно, думаю, не такая это уж плохая идея, стрела.

— Я могу отказаться?

Солем снова хитро улыбнулся. Хотя улыбка батарианца больше была похожа на хищный оскал уродливой четырехглазой акулы.

— А как ты думаешь? Тебе придется участвовать, если не хочешь, чтобы я скормил тебя своему ручному ягу. Но мне бы совсем не хотелось этого делать, учитывая, что я обязан тебе своей жизнью. Поэтому сделай одолжение, стрела: засунь все свои возражения себе в задницу и просто выполни это задание в отряде Брокка, спокойно и сделав вид, что ты поняла, как непростительно глупо не слушаться его приказов. Мне уже осточертела ваша война и его нудные причитания. Или реши эту проблему сама. Поняла?

Хейс пришлось приложить максимум усилий, чтобы не сорваться. Она терпеть не могла, когда её вынуждали. Но Солем был прав: их противостояние с Брокком, вылившееся в открытую неприязнь, пора было завершить, поскольку она мешала "светилам" слажено работать. Но и устранять Брокка — себе дороже, даже если об этом завуалировано просит босс. У командора были верные ему люди, которые будут мстить, а Хейс совсем не хотела постоянно оглядываться по сторонам. Её профессия и так это предполагала, так зачем наживать еще больше врагов?

— У меня встречное предложение, — ровно произнесла она. — Я буду выслушивать и исполнять все бредовые приказы Брокка и даже признаюсь ему в любви, если после этого задания ты переведешь меня в командоры и позволишь самой выбирать, с кем мне работать. Мы будем с ним на равных — и, возможно, это позволит нам меньше пересекаться. Идет?

Какое-то время Солем обдумывал её предложение, а потом, ухмыльнувшись, кивнул.

— Идет. Тогда это все, стрела. У меня еще много других дел.

Получив жирный намек валить восвояси, Хейс поднялась и зашагала к выходу. Она была довольна результатом беседы. Когда, после выполнения этого задания, её повысят, она сможет с чистой совестью послать Брокка ко всем чертям и даже — если повезет — вонзить ему нож прямо меж его злобных четырех глаз.

* * *

В баре "Черепа" музыка гремела так громко, что вынуждала всех посетителей повышать голос в попытках донести слова до своих собеседников. Но это никого не смущало. Более того, к этому уже все давно привыкли, поэтому и не обращали внимания ни на по инерции орущих между паузами в треках посетителей, ни на какофонию нечленораздельных звуков, вырывающихся из всевозможных глоток, ртов и пастей, стоило диджею убавить звук лишь на децибел для того, чтобы поприветствовать гостей бара в очередной раз.

Ниро сидел за столиком, расположенном в самой глубине, и тревожно поглядывал на свои часы в прокачанном до невозможности и модифицированном инструментроне компании "Совет Арамали". Чтобы купить такую модель, ему потребовалось использовать всю свою долю за прошлый месяц, но оно того стоило: в этой модели чего только не было, от обычных часов и терминала в экстранет до сверхмощного взломщика электроники и резотрона, которым, впрочем, Ниро никогда не пользовался. И сейчас, потратив на эту модель кучу кредитов, он считал вполне нормальным постоянно демонстрировать окружающим, насколько он крут. Хотя такое мальчишеское ребячество было скорее свойственно подросткам, а не двадцатипятилетнему мужчине с щетиной и уверенностью в собственной неотразимости.

— Да хватит тебе, — хмыкнула рядом Джесс, осушив свою порцию кроганского ринкола. Кажется, это была её третья порция и она изрядно ударила женщине в голову, поскольку глаза её разбегались, а поза стала менее напряженной, но в то же время слова её прозвучали четко. Ниро никогда не стал бы пить ринкол — слишком уж крепкий напиток для людей, но Джесс, эта гром-баба из отряда "Синие стрелы" так не считала. — Пялишься в свой омни-табурет каждые три минуты. Хочешь повыпендриваться или так беспокоишься о Хейс?

Мужчина нажал на кнопку, чтобы скрыть свой инструментрон. Откинулся на спинку дивана, потом поднес бокал с виски к губам и сделал пару глотков, чтобы немного прочистить свои мысли. И посмотрел на своих напарников.

С ним в бар пришли только Джесс, Казара и Тулус. Батарианцы Тор и Каха решили остаться в штаб-квартире "Синих светил" на Камале, объяснив свой отказ какими-то семейными неурядицами. Они были братом с сестрой и постоянно ссорились, и в такое объяснение можно было бы поверить, если б Ниро не считал, что они просто предпочли не показываться в баре с людьми. В разгар нарастающего политического кризиса между двумя расами это могло вызвать непонимание и агрессию их сородичей, несмотря на то, что в отряде "Синие стрелы", сформированном более двух лет назад и официально считающимся одной из самых прочных и результативных боевых единиц группировки, не было месту ксенофобии. Но одно дело — бой, когда успех выполнения задания напрямую зависит от прочности отряда и его слаженности, а совсем другое — попойки в местном баре, завсегдатаями которого были представители всех рас и который неформально считался местом для алкогольных вояжей членов группировки.

Джесс и Казара громко рассмеялись напротив над какой-то своей, девичьей шуткой. Эти двое были так непохожи: крупная и грубоватая Джесс и стройная гибкая Казара, — но прекрасно ладили друг с другом и даже, как подозревал Ниро, имели более близкие отношения, нежели у двух подружек. Хотя последний совершенно не понимал, зачем Казаре, такой симпатичной и сексуальной женщине, с яркой азиатской внешностью, понадобилось развлекаться в постели с некрасивой и квадратоподобной Джесс, когда рядом ходил самый нормальный мужик. Он, Ниро. Это даже в какой-то мере уязвляло его самолюбие. Но он успокаивал себя тем, что Казара была приписана к отряду "стрел" не так давно, всего-то шесть месяцев назад, а в это время уже все подозревали, что Ниро спит с командиром отряда Хестром Криз. Или Хестром Криз спит с ним. В этом еще предстояло разобраться.

— Не беспокойся, — подал голос сидевший рядом турианец Тулус. — Хейс может о себе позаботиться. К тому же, это стандартная процедура — отчет перед Солемом — и она проходила это уже сотни раз.

— Не об этом я беспокоюсь, — пробурчал мужчина, кинув недовольный взгляд на высокого худощавого турианца, больше похожего на доисторического птеродактиля. — А о том, что успел наболтать этот говнюк Брокк и как это отразится на нас.

— Это был верный приказ — проигнорировать приказ Брокка, и ты это знаешь, — с умным видом произнес Тулус, попивая свой безалкогольный напиток. Турианец был заядлым противником алкоголя вот уже два с половиной года, с тех самых пор, как в один ужасный день, надравшись турианского виски и решив продемонстрировать окружающим, какой он замечательный и профессиональный техник-взрывник и как он может за три секунды обезвредить взрывчатку, едва сам не превратился в турианский фарш. О том моменте, окончательно посадившем его на трезвую диету, каждый день напоминали ужасные шрамы на физиономии и оторвавшийся кусок на верхней левой жвале.

— Если бы Хейс не приказала тебе сделать выстрел, мы бы здесь не сидели, а до сих пор бы мотались по трущобам Элизиума, скрываясь от собак Альянса, — добавил турианец то, что и так все знали. — Но вот и она...

Он указал своей трехпалой рукой на вход, и Ниро увидел, как в бар вошел их командир.

Глядя на стройную и даже хрупкую Хестром Криз, Ниро всякий раз спрашивал себя, как так могло оказаться, что он, прослуживший в "Синих светилах" более десяти лет, вдруг оказался под началом восемнадцатилетней девчушки, которая пробыла в группировке вдвое меньше его. Это казалось ужасно несправедливым, но мужчина достаточно хорошо знал Хейс, чтобы тут же отвечать самому себе на этот простейший вопрос.

У неё было то, чего никогда не было у него: острый ум. Она была крайне дотошна в планировании каждого задания, могла предвидеть развитие ситуации и выходила сухой из воды из любой заварушки. Это был её талант. Или чистое везение, но Ниро никогда не встречал людей, которым бы так часто везло. Значит, дело все-таки в уме. Хейс была амбициозна, инициативна и крепка, как кремень, физически подкована — но это можно было сказать о половине "Синих светил", так и не выбившихся в ряды командоров. Быть может, всем остальным не хватало её расчетливости, холодного взгляда на ситуацию и скрупулезного внимания к деталям? Хотя насчет холодности тоже можно было бы поспорить, поскольку Хейс зачастую была весьма вспыльчива.

Остановившись у барной стойки, девушка огляделась в поисках своих друзей. Ниро поднял руку, чтобы она заметила их среди слоняющихся посетителей. Она поймала его взглядом и решительно направилась к ним через танцпол, пробираясь между кривляющимися азари, представительницами собственного вида, облаченными в свои самые сокровенные наряды и мечты, и даже просочившись между группой батарианок, нечаянно толкнув одну из них и не обратив на это никакого внимания.

Ниро усмехнулся. В этом была вся она — Хестром. Она всегда презрительно отзывалась о девяносто девяти процентах представительниц женского рода Галактики, которые ничего не умели, кроме как плясать под мужские дудки и жить только на их денежные крохи, великодушно падавшие с мужского стола. Это сравнение тоже она придумала, называя его "гребаной метафорой". Сам Ниро понятия не имел, что такое метафора. Возможно, поэтому она была его командиром.

Добравшись до столика, Хейс уселась с краю и, откинувшись на спинку, сразу же подозвала официанта-волуса и тоже заказала себе виски. Сколько Ниро её знал, "дамскими" напитками она никогда не увлекалась.

— Ну, как прошло? — спросил он, внимательно оглядев своего командира и снова поразившись тому, как она непохожа на члена криминальной группировки. Она уже успела переодеться: избавилась от экипировки и облачилась в облегающие темные брюки, футболку и кожаную куртку. На поясе её висел длинный нож: все огнестрельное оружие, по правилам бара, на входе сдавалось, поскольку хозяин заведения не хотел, чтобы разнесли его дорогостоящие бутылки с алкоголем, а вот до холодного оружия никому не было дела, как и до того, что посетители могли прирезать друг друга: отмыть кровь с пола намного легче, чем восстановить убытки от разбитых бутылок. Ниро знал, что нож на поясе Хейс предназначен скорее для демонстрации под лозунгом "не лезьте ко мне", а вот основное оружие, вроде стилета, спрятанного в сапоге, и шприца с сильнодействующим ядом, скрытого в рукаве, предназначалось как раз для дураков, посмевших посягнуть на её жизнь.

А такие частенько встречались, введенные в страшное заблуждение её безобидной внешностью и привлекательностью. Посмотреть, кстати, было на что: красивое лицо с яркими голубыми глазами, стройная фигура с аппетитными формами и почти зовущие к поцелую губы. На мужской взгляд Ниро, Хейс немного портили около десятка колец в ушах, короткая стрижка и выкрашенная в ярко-синий цвет длинная челка, и ему иногда думалось, что отрасти она длинные волосы — выглядела бы в разы сексуальнее. Но Хейс всегда делала лишь то, что хотела. По крайней мере, со своей внешностью. Так она выказывала свою независимость.

— Этот чертов ублюдок, конечно, нажаловался, — сказала она, имея в виду Брокка. — И Солему уже надоело выслушивать жалобы этого идиота. Он предложил мне разобраться с проблемой самой.

Услышав это, Джесс, до этого хохотавшая со своей подружкой Казарой, тут же посерьезнела.

— То есть как самой разобраться? — подняла она свою кустистую, совсем неженскую бровь. — Так, как я подумала?

На губах Хейс проскользнула улыбка.

— Ага. Похоже, Брокк — еще та заноза в заднице Солема.

— Но ты же этого не сделаешь, а, Си? — осторожно спросил Ниро, которому эта идея совсем не понравилась.

Хейс недовольно скривилась.

— Прошу, не называй меня так, — огрызнулась она. — Я тебе не собачонка на привязи. Разумеется, я этого не сделаю. Я не такая дура. Солем хочет избавиться от своей проблемы с моей помощью: наверняка он уличил Брокка в мелком мошенничестве, а, может, просто ему действительно надоело выслушивать его жалобы. Но я не стану марать руки, пока это не будет безопасным для меня и отряда. К тому же, я заключила сделку.

— Сделку? — Ниро хотел приобнять свою собеседницу, но та, явно будучи не в духе, чуть отстранилась.

— Да. У "светил" новое задание. Брокк включил меня в свою группу.

— То есть нас? — уточнил Тулус.

— Нет. Только меня, — Хейс осушила свою порцию виски, чуть скривилась, но потом снова подозвала волуса и заказала еще. — Вы остаетесь не у дел.

Ниро покачал головой и нахмурился.

— Это не к добру. Если Брокк включил тебя в группу...Но что за сделка?

Хейс усмехнулась, не ответив. Вместо этого она снова осушила бокал с виски, потом еще один. И, захмелев, она наконец расслабилась.

— Не важно, — пробормотала она спустя минуту. — Мне это тоже не нравится, но если все получится, я избавлюсь от надзора этого поганого четырехглазика и буду с ним наравне. И смогу послать его куда подальше....

Дальше разговор зашел о вещах, совсем не интересующих Ниро: о последних новостях и видео экстранета, о слухах, ходивших среди "светил", о действиях их прямых конкурентов — "Кровавой стаи" и "Затмения", о нарастающем влиянии турианской банды "Когти" на Омеге; Джесс, имея в отряде роль тяжелого пехотинца, принялась рассказывать о том, как улучшила свою пусковую установку ML-77 и снабдила её усовершенствованной схемой "свой-чужой", потом разгорелся спор — как обычно — из-за лучшей модели штурмовых винтовок: Тулус настаивал, что только "Защитник" может стрелять с такой точностью, в то время как две подружки-лесбиянки отстаивали свой любимый "Мститель". Ниро не видел особой разницы, но предпочитал не вмешиваться в этот извечный спор о том, что лучше: яйца в профиль или в анфас.

Хестром тоже молчала, пропуская все мимо ушей. Она о чем-то сосредоточенно думала, попивая виски и постоянно окрикивая официанта. В конце концов, он поставил перед ней бутылку и ушел.

— Тебя что-то тревожит? — тихо спросил мужчина, пытаясь понять, хорошо это или плохо — её молчание.

Она вздохнула.

— Возможно, Брокк хочет подставить меня... — задумчиво проговорила она. — И избавиться от меня. Кто знает, может, Солем тоже намекнул ему об этом?

— А, может, это просто твоя паранойя.

Она хмыкнула. Не так давно Хестром призналась ему, будто ей кажется, что за ней следят. Пару раз она замечала одного и того же мужчину в совершенно разных местах, между которыми было лишь одно связующее звено — она сама. Но все её попытки обхитрить этого неизвестного преследователя не удавались: он всегда таинственно исчезал. Или его просто не существовало. Ниро думал про последний вариант, но его он не озвучивал — Хейс, если что-то вбила в голову, невозможно было переубедить.

— Я знаю способ, как снять твое напряжение, — хитро прошептал он ей на ухо. — И я могу воспользоваться своими секретными уловками, если мы уйдем отсюда в твою квартиру...

В этот момент краем глаза он увидел приближающуюся к ним группу, состоящую из трех батарианцев.

Весь задорный тон испарился. Ниро проговорил:

— Глаза на затылке, — это был их неофициальный позывной, означающий "смотри по сторонам, надвигается серьезная опасность".

Хейс тут же подобралась и повернулась в сторону приближающихся. Хохот и лепет подружек сразу же смолк, рука Тулуса напряглась: наверняка, он осторожно вытащил свой нож.

Тем временем, батарианцы приблизились непозволительно близко и один из них, очевидно, главарь, даже имел наглость упереться своими руками об их столик и нависнуть над Хейс.

— Чем-то могу помочь? — обманчиво любезно спросила та, окидывая их ленивым взглядом.

— Человек, ты проявил неуважение к моей любимой рабыне, — прогнусавил вожак стаи. — И ты должна извиниться за это.

Хейс вскинула брови с выражением, как бы спрашивающим, как называется эта комедия и кто в главных ролях. Она склонила голову вправо, тем самым, по обычаям этой расы, демонстрируя свое презрение к собеседнику. Ниро, готовый броситься на четырехглазиков в любую секунду — оставалось лишь дождаться сигнала своего командира — почувствовал, как напряглось тело девушки и понял — драки не миновать.

Но пока Хейс, очевидно, решила немного попудрить им мозги, потому что произнесла с деланным раскаянием:

— Твою рабыню? Боже мой, как я могла быть настолько неосмотрительной? За это я буду гореть в Аду! Пожалуйста, не убивай меня, великий и могучий воин!

— Ты еще смеешь насмехаться? — вспылил тот, задетый её тоном за живое. — Ты должна извиниться!

— С какой кстати я — я! — должна извиняться перед твоей шлюхой? — Хейс, позабыв про свои насмешки, посерьезнела и чуть привстала. — Ты, верно, новичок в этом месте, и не знаешь, кто мы такие, так что давай, пораскинь мозгами, и, если через десять минут все еще захочешь подраться, приходи — будем только рады.

— Я тут уже не в первый раз, — не сдавался тот. — И никогда еще не видел ни тебя, ни твоих дружков, человек. Возможно, ты тупая и не поняла, что я....

Он не успел договорить, так как Хейс в ту же минуту схватила бутылку из-под виски и огрела ею батарианца по его физиономии, заставив заткнуться. Это был сигнал для всего отряда — очевиднее не придумаешь. Джесс сорвалась с места и набросилась на ближайшего батарианца, Ниро схватился с другим, а Хейс с криком бешеной амазонки почти запрыгнула на оглушенного главаря, выдавливая ему пальцами верхнюю пару глаз. Причем делала она это так искусно, не позволяя ему сбросить себя, что батарианец заорал, и этот крик ужаса раздался в баре громче музыки.

Ниро тем временем быстро расправился со своим противником, пару раз ударив его по голове, отчего тот мгновенно отключился, а Джесс с Казарой заломили руки третьему и уткнули его мордой в пол. Турианец Тулус, видя, что его друзьям не требуется помощь, сел обратно и, ухмыляясь, снова спрятал свой нож.

В этот момент музыка резко заглохла, зажегся свет. Посетители, наблюдавшие за этой сценой, повставали со своих мест, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Никто даже не подумал вмешаться — такое здесь случалось сплошь и рядом.

Так как музыка уже стихла, то на весь нижний зал стали раздаваться вопли батарианца, которому Хейс по-прежнему выдавливала глаза, сидя на нем верхом и не обращая внимания на его попытки сбросить её. В ту секунду, когда она, высвободив правую руку из глазниц своей жертвы, чтобы быстро достать из сапога свой стилет, занесла её вверх для удара, раздался выстрел.

Все пораженно замерли и Хейс в том числе: в двух шагах от неё стоял Брокк и угрожал ей своим дробовиком.

— Достаточно, стрела, — прошипел он, и его плоский нос сморщился. — Оставь моего сородича в покое.

— Не то что? — Хейс даже усмехнулась. — Пристрелишь меня?

— Да, я подумываю над этим, — Брокк сильнее сжал ствол дробовика.

Батарианец вполне мог выполнить свою угрозу — Ниро это видел по его глазам. Как знал и то, что эти двое просто не выносили друг друга.

— Ты не убьешь меня, — уверенно заявила Хейс, оглядевшись. — Только не на глазах всех остальных посетителей, среди которых полным полно наших с тобой коллег. За этим последует наказание, ведь столь явное убийство не поощряется. Кто захочет работать с тобой после этого? Я бы точно не стала.

— Хочешь рискнуть?

— Зачем тебе наживать себе неприятности и портить свою репутацию? — продолжала Хейс холодно. — Нет. Только не ради ублюдков, случайно забредших в бар и решивших поиграть во взрослые игры. Так и быть, я не стану убивать твоего сородича. А ты не станешь убивать меня. Но мне нужна сатисфакция за оскорбление: я выколю ему еще один глаз — и мы разойдемся по домам, дружно и по-братски, договорились? Или можем поубивать друг друга. Ты начнешь первым, а мои ребята покончат с тобой. Тулус уже взял тебя на прицел: неужели ты решил, что он просто так уселся обратно за стол и забыл взять тебя на мушку? Не ты один нарушаешь правила бара.

Хейс блефовала. Не было у Тулуса никакого оружия с собой. И турианец это знал, но ничем не выдал обмана: под грязной скатертью ясно читались очертания чего-то, похожего на ствол пистолета.

Но Брокк не был уверен. Он пробуравил всеми глазницами ненавистного центуриона, потом опустил дробовик.

— Один глаз. И покончим с этим.

Хейс жестко улыбнулась. Батарианец под ней, услыхав про условия этой маленькой сделки, заерзал и снова застонал, но поздно: занесенная над ним рука тут же опустилась и острый стилет вошел в его нижнюю левую глазницу так резко и глубоко, что по залу прокатился дикий вопль.

— Это тебе за Мендуар, сука, — прошипела Хейс и поднялась. Потом бросила на Брокка последний взгляд и решительно направилась прочь. Ниро и все члены отряда, не сговариваясь, поспешили за ней, оставив на столе пару купюр.

После того, как они все получили свое оружие на выходе, они остановились в нескольких метрах от бара. На улице было холодно и сыро — недавно прошел дождь.

— Это тебе за Мендуар? — удивленно спросил Ниро, взглянув на застывшую Хестром. — Как-то неактуально уже, не кажется?

— Не кажется, — сказала она, как отрезала. — Сегодня — как раз тот самый день, когда пять лет назад эти уроды перебили всю колонию.

— Хм, не знал, — нахмурился Ниро. — Ты в порядке, Хейс?

— Все отлично, — разумеется, она ответила так, как отвечала всегда. — Тулус, спасибо тебе за маленький спектакль.

— Всегда пожалуйста, — покачал тот головой.

— Ниро, — тон Хейс стал жестким и не терпящим возражений. — Собери отряд и будьте готовы. Завтра Брокк посвятит свою группу в суть нового задания, и мы его сразу же начнем — будьте неподалеку. Чувствую — это не к добру. А пока отдыхайте. Я пошла.

Она хотела было уже уйти, но Ниро схватил её за руку.

— Си...Хейс, — сказал он негромко. — Мне пойти с тобой?

— Нет, — она вздохнула. — Я хочу побыть одна.

И пригладив свою синюю челку рукой, решительно направилась прочь.