Предрасположены к насилию (гет)

Барашкис стреляет без промедления.

Джуди, будто в замедленной съемке, видит несущуюся ядовитую пулю. У Ника в глазах ужас и мольба, а Хоппс, черт, не успевает оттолкнуть наглую лисью морду. По шерсти расплывается темное синее пятно, заливая ворот рубашки.

— Знаете, милочка, вы мне всегда нравились. Жаль, что умрете в таком непримечательном месте и таким непримечательным образом. Быть растерзанной своим дружком. Какая ужасная история!

Мисс Барашкис, растягивая слова, хищно вглядывается в глубину, намереваясь, видимо, рассмотреть все детали «ужасной истории».

Уайльд лежит, а Джуди хочется по-волчьи взвыть. Холод пробирается до кончиков усов, и Хоппс подергивается. Почему он не поднимается? Почему не звереет? Он же не… Джуди протяжно свистит, запуская в потрепанные легкие кислород.

— Ник?

Лис, будто реагируя на голос, вскакивает на все четыре лапы и скалится, светя белыми клыками.

— Милая, это конец. Этот парень — хищник, не стоит пытаться его переубедить. Сама же говорила, «они по природе своей предрасположены к насилию». Счастливой поездки на небеса, дорогуша.

Джуди, пропуская слова, острием впивающиеся в кроличье сердечко, несется на противоположную сторону. Лапа адским огнем горит, а глаза будто пленкой прикрыли. Джуди никогда не плачет; она давится жизненными лимонами, падающими на нее почти все ее существование, но в результате с остервенением их прожевывает и добивается своего.

Ник, хотя никакой он не Ник сейчас, это Хоппс знает наверняка, выпускает когти и хватает ее за израненную лапку. Джуди взвизгивает и усилием воли удерживает сознание на плаву. Зубы у лиса острые, и шкурка крольчихи рвется с противным хлюпаньем.

Хищникам доверять нельзя, особенно лисам. Это правило Джуди выучила после того, как Гидеон, рыжий хулиган детства, оставил след своей лапы на ее щеке. Но Ник был таким потерянным и печальным, что Джуди решила, была не была, дать ему шанс. Они столько времени провели плечом к плечу, лапа к лапе, что крольчиха, несмотря на свой же запрет, привязалась к наглой морде.

— Ник! Ник! Нет! Господи, нет! Посмотри на меня, чертов идиот!

Лис поднимает запачканную кровью морду; Джуди мутит, и в горле стоит отвратительный ком. Глаза Ника, всегда такие хитрые и чуток насмешливые, на Хоппс сейчас смотрели дико и безумно. Расширенные до предела зрачки почти не давали увидеть радужную оболочку. Зеленую. Кролики любят зелень во всех ее проявлениях, поэтому, наверно, у Джуди все время перехватывало дыхание, когда она глазами сталкивалась с Ником.

— Ник, борись. Прошу…

Вы когда-нибудь видели, чтобы газель усовестила льва в дикой природе? Сомневаюсь. Джуди приходит в голову, что это не ее театральная постановка, и здесь ее разглагольствования о цивилизации не спасут. Никого.

Уайльд, гепардом бросаясь вперед, зубами делает захват на шее, и Хоппс, впервые, теряет надежду и дает волю слезам.

Как там сказала Барашкис, это конец? Джуди, уничтожая под корень голосовые связки, уже не дергается, потому что сил уже нет. Это конец. Хоппс надеется, что Ник разорвет в клочья ее сонную артерию, и она наконец-то умрет.

А потом скальпели исчезают, и Джуди с пассивным удивлением смотрит на корчащегося Ника. Глаза у него бешеные до сих пор, но из глотки вырываются слова.

Морковка.

Хоппс сверкает фиолетовыми глазами, лапкой ощупывает свои повреждения и удивляется: все не так и плохо. Уайльд скребет когтями по земле, и Джуди становится жутко. Да, жертва она, но куда хуже быть карателем не по своей воле.

— Ник, — голос слабый и дрожащий, — наглая лисья морда, держись. Ты немного запутался, но все будет в порядке. Я с тобой. С тобой. Всегда.

Глаза у лиса тухнут, а когти прячутся под рыжей шерстью. Ник дышит прерывисто и скуляще.

— Морковка, я…

Джуди дрожит больше, чем в первую встречу с дядюшкой Багзом, но ее лапка твердо сжимает кончики его пальцев.

— Молчи. Ты победил.

Хоппс мысленно обещает себе не дать Нику загрызть себя. Морально.

Уайльд в голове прокручивает: «Я с тобой. С тобой. Всегда» и, может быть, впервые чувствует дрожь на кончиках когтей. И он кому-то нужен.

Пока они будут держаться друг за друга, мир вокруг не утонет в отходах безнравственности и боли.

— Морковка?

Джуди приоткрывает и протяжно тянет что-то среднее между «хм» и «хах».

— Будь со мной.

— Всегда.