Контролёры (джен)

Мастер и Маргарита неспешно прогуливались по Чистым прудам, то и дело заговаривая с незнакомцами, стреляя у них папиросы и выискивая Иванушку среди сотен бездомных. Под сенью липы оживленно ссорились Гелла и Бегемот. Теплый весенний ветер то и дело доносил до случайных прохожих слова «ведьма» и «обормот». Переходы в метро закрывались. Оставалось дождаться трамвая, уповая, чтобы Аннушка не разливала масла. 

— А как мы пройдем в вагон? Нас же четверо? — забеспокоился Мастер.

— Успокойся, любимый, мы за всё заплатили. У меня есть одна поездка, у тебя целых десять. Я пройду вперёд, а по твоему проездному проедут Гелла и Бегемот, раз он сегодня такой обормот.

Бегемот и впрямь был сам не свой. Предлагал дамам водку без капли чистого спирта, пел песни, попросту орал на все лады, запрыгивал на деревья, и Мастер чего только не выдумывал, уговаривая его слезть.

Вскоре Коровьев подогнал для них подходящий трамвай, зачем-то нацепив солнечные очки среди ночи, пыхтя недозволенной трубкой в трамвайное окно. С ними в вагон вместился Азазелло, не принимавший, впрочем, никакого участия в этом полуночном променаде. Турникет встретил их радостным писком и довольным кряхтением. Голубые картонки проездных билетов счастливо упокоились на дне карманов.

Трамвай увозил их все дальше от центра. Маргарита влюбленно глазела по сторонам, лицо Мастера отражало свет ночных ламп под потолком.

Но вот зашли они. Первым в вагоне показался критик Латунский в форменной темно-синей куртке. За ним едва поспевала гнусная мадам Жорж, со счетной машинкой в руках. Последним ввалился сам Берлиоз. Вошел, немного шатаясь, держась одной рукой за поручни, а другой бережно поддерживая тяжелую сумку, висящую на его плече. Головы на плечах не было.

Маргарита ощетинилась. Бегемот растерянно обернулся к Мастеру:

— Что делать? — жалобно мяукнул он.

Мастеру снова захотелось сжечь все рукописи:

— Скажем, купили одноразовые билеты и выкинули.

Критик Латунский тут же оказался поблизости и гнусаво пропел:

— А что ж вы, голубчики, правил не знаете? Билетик-то надо сохранять до конца поездки. Сейчас мы штраф выпишем.

Гелла медленно обернула голову:

— Мне вмешаться?

Маргарита в ответ лишь взметнула кудрями:

— Мы за всё заплатили! Мы провели четверых по двум карточкам, но мы за всё заплатили!

— По каким-таким карточкам? — поинтересовалась мадам Жорж.

— Вот, — Маргарита достала небесно-голубые картонки. — Вот они. Здесь.

Не выдержал и подошел Азазелло.

— Я видел, эти четверо за всё заплатили, карточки прикладывали всякий раз, — говорил он тяжело и внушительно, повторяя слова раз за разом, пока его не услышали. Только Маргарита заметила, как одной рукой он придерживал пистолет, готовый пустить его в ход, если придётся.

— Что ж вы то одно говорите, то другое? — прищурив хитрый глаз дознавался усердный критик.

— Но чего вы от нас ожидаете в два часа ночи посреди трамвая? — Маргарита в упор смотрела на него, взглядом обещая разгромить ещё не одну его квартиру.

— Проверьте нас, — склонил голову Мастер.

— Давай, — скомандовал Латунский своей подпевале Жорж, и они принялись за хитроумную машинку, выясняющую, кто в этой стране больше всех врёт. Она щелкала и недоуменно пожёвывала картонки, пока не распробовала их до конца, пискнув отчет.

— Всё сходится. На этой карточке нет поездок. С этой списали полчаса назад, — констатировала Жорж.

— Отдайте им карточки, — вынул, наконец, голову из сумки сам Берлиоз.

Маргарита уставилась на него, возопя о мщении:

— Вы не извинитесь?

— С чего бы? — булькнул он. — Это наша работа.

Мадам Жорж вернула карточки.

— А какая из них бесполезная? — неожиданно спросил Мастер.

— Не спрашивай их больше ни о чём. Сами узнаем, потом. В метро, — ответила Маргарита.

Азазело кивнул и вышел на следующей остановке. Маргарита места себе не находила, пока контролёры не покинули трамвай на одной из остановок, перестав, наконец, цепляться к заблудшим пассажирам.

Коровьев лихо покрикивал на автолюбителей и пешеходов, среди ночи перебегающих дорогу перед трамваем. Он вёз их, набирая скорость, трезвоня колокольчиком на перекрестках. На резких поворотах от скрежета колес хотелось выть на только что показавшуюся луну. Плечи Мастера поникли под грузом вины.

— Ну, зачем, зачем ты так? Зачем врал? — не могла понять Маргарита. — Как ты мог?

— Прости, дорогая, — шептал Мастер. — Прости.