Уметь ненавидеть (джен)

Регулус Блэк сидел в кафе Флориана Фортескью, ел мороженое и чувствовал себя нарушителем всех писанных и неписанных правил чистейшего и благороднейшего семейства. Он заказал несколько шариков мороженого: фисташковое с миндалем, шоколадное с карамельной крошкой, персиковое и новое, из драконьего фрукта. А ведь у него слабое горло, и мама категорически запрещала ему лакомиться холодным. Регулус уже привык. С раннего детства все вокруг ели здесь мороженое или фруктовые щербеты, и один он — пирожное. Мало этого, так еще приходилось терпеть поддразнивания Сириуса, который исподтишка с наслаждением облизывал свою ложку.

Но сегодня Регулусу мороженое можно — он стал Пожирателем смерти. Слабое горло теперь ему не указ!

Левое предплечье еще горело и подергивало, но он не собирался накладывать обезболивающие чары. Потерять хотя бы одно ощущение этого великого дня — кощунство.

Регулус осторожно подцепил ложечкой начавшее подтаивать мороженое, все же есть его ледяным — полное безумие, и отправил в рот. Глаза сами собой зажмурились от наслаждения, а язык принялся вылизывать пустую ложку, как когда-то старший брат. Хорошо, что Регулус занял место в закутке кафе, где его никто не увидит, и можно себе позволить есть, словно грязнокровка. Да, за такое вопиющее нарушение правил этикета мама выставила бы его голодным из-за стола.

Интересно, как воспримут родители его самовольное вступление в ряды Пожирателей смерти?

Папа на мгновение скривится, но потом похвалит и крепко пожмет руку. Это из-за того, что во время учебы в Хогвартсе тогда еще Том Риддл не очень жаловал отца. Так и не принял его в Вальпургиевы рыцари. Сплетню «Потому что неровно дышал на Вальбургу и ревновал к сопляку Ориону, за которого ей предстояло выйти замуж» Регулус знал, но не верил. Какой из отца боец? Он — любитель мягкого кресла и книг по истории магии. Вот кого бы в преподаватели Хогвартса вместо нудного профессора Бинса. Папа — великолепный рассказчик! В детстве перед сном Регулус всегда просил его не почитать, как мама, порядком надоевшие «Сказки барда Бидля », а рассказать что-нибудь о прошлом. Так и прошел все историю магии еще до поступления в Хогвартс.

А вот мама новость о принятии метки встретит с восторгом. Регулус помнил, как она отчитывала свою невестку Друэллу, когда та пожаловалась, что Беллатрикс вступила в ряды сторонников Темного Лорда. Из всех полукровок лишь только его Вальбурга признавала за настоящего волшебника.

— Рождение наследника Слизерина от простого маггла — плевок судьбы в лицо всем остальным двадцати семи семействам священного списка за то, что они бросили семью Гонтов в беде. Почему наши родители не забили тревогу, когда пьяница и мот Маволо куда-то исчез из волшебного мира вместе с женой и детьми? Почему не забили тревогу, когда ни Морфин, ни Меропа не появились на первом курсе Хогвартса? Подумаешь, Марволо промотал все деньги рода Гонтов! А попечительские фонды Хогвартса на что? Для грязнокровок? Если бы Меропа воспитывалась среди своих, то несчастья бы не произошло. — Вальбурга так кричала на весь дом, ругаясь с Друэллой, что в шкафах гостиной позвякивал хрусталь. — Печально, что Беллатрикс не может иметь своих детей. Зато ей предназначено судьбой позаботится о счастливом будущем детей всех чистокровных волшебников.

А вот теперь и он, Регулус, возложил на свои плечи заботу о всеобщем благе. Хорошо бы, если бы на глазах матери появились слезы радости. Слезы горя он уже видел в детстве, когда сова принесла страшную весть из Хогвартса о поступлении Сириуса на Гриффиндор. Сначала мама только ругалась, но когда со всех сторон посыпались письма с соболезнованиями как от чистокровных родов, так и примазывающимся к ним полукровных…

На самом деле они не жалели, а тыкали в нос этим позором. Мама рухнула в кресло и разрыдалась, закрыв лицо руками. Разом вспухший и покрасневший нос изуродовал такое красивое лицо. Регулус поклялся самому себе никогда в жизни не расстраивать маму, не доводить до слез. А теперь хочет, чтобы она во второй раз в жизни заплакала от счастья. Может быть, слезы радости волшебным образом омоют ее уже начавшее стареть лицо, и она превратится в прежнюю красавицу?

Пульсирующая боль в руке отвлекла Регулуса от раздумий. Первый вызов Темного Лорда? Какое счастье!

«Нет, это простая боль», — решил он, прислушавшись к себе, и опечалился. Ведь он готов денно и нощно выполнять приказы Лорда.

Раз за разом Регулус прокручивал в памяти события этого великого дня.

Готический подвал особняка Лестрейнджей, освещенный горящими факелами, настраивал на будущее торжество своей суровой красотой. Замшелые камни и стрельчатые арки уходили в непроглядную тьму, вздрагивали и колебались тени стоявших вокруг Темного Лорда волшебников. За масками и просторными мантиями Регулус не мог угадать никого из хороших знакомых или родственников. Зато теперь он по-настоящему понял значение выражения «ближний круг», которое проскакивало в разговорах Беллатрикс, когда она рассказывала об их организации.

Сегодня принимали двоих: Регулуса Блэка и Бартемиуса Крауча-младшего. Верных друзей, которые поклялись еще в Хогвартсе идти по жизни рука об руку. Круча-младшего Темный Лорд пригласил на получение метки первым, и Регулус мог наблюдать действо со стороны. Как знаток истории магии, он сразу заметил связь церемонии с прошлым: она явно повторяла посвящение в рыцари времен Вильгельм Завоевателя.

Вместе с воинством Вильгельма на землю острова вступили и двадцать восемь нормандских чистокровных волшебников. Здесь они столкнулись с местными колдунами, с их первобытной стихийной или друидской магией. У них не было даже волшебных палочек, только у старейших — посохи, которые использовались не для чар, а усиления магической мощи. Местным было наплевать и на чистоту крови: создавая семью, они следовали только зову любви.

Двадцать восемь чистокровных нормандцев напоминали одинокого рыцаря, окруженного толпой мужичья. Один на один кулак бессилен против меча, но толпа бесстрашных фанатиков и голыми руками одолеет кого угодно. Жизнь заставила нормандских волшебников забыть старые дрязги и всегда держаться вместе, потом необходимость вошла в привычку, а с прошествием веков — превратилась в традицию. Смысл уже забылся, но дух остался, поэтому чистокровные волшебники так болезненно воспринимали, воспринимают и будут воспринимать в своем обществе грязнокровок. Потомков бывших друидов, давно забывших среди магглов о своих корнях. Интересно, что священное число двадцати восьми так и не нарушается, хотя многие семейства уже вымерли по мужской линии. Но Блэки и Краучи из самых первых, и сейчас их последние потомки все возвращают на круги своя.

Прозвучали заключительные слова клятвы посвящаемого, и Темный Лорд дотронулся своей волшебной палочкой до руки Барти Крауча. Вспыхнул свет от заклятия, и Барти вскрикнул. Регулус увидел, как губы Темного Лорда презрительно скривились. Поэтому, когда пришло время ему вступить в священный церемониальный круг, он был готов приложить всю свою волю, чтобы достойно перенести боль. Главное — не опозориться в глазах своего кумира.

Лишь только когда Темный Лорд прикоснулся палочкой к руке коленопреклоненного Регулуса, тот понял, что такое настоящая боль. А ведь ловцу команды Слизерина было не привыкать к ней. Редко какой матч заканчивался без приема Костероста, особенно если приходилась играть против гриффиндорцев. Джеймс Поттер, чтобы не опозориться перед Сириусом проигрышем его младшему брату, бился за выигрыш не на жизнь, а на смерть. Регулус тоже никогда не уступал.

Через кончик волшебной палочки Темного Лорда в тело Регулуса словно втекал раскаленный металл. Он сжигал все на своем пути, и Регулус закусил губы до крови, чтобы не закричать во весь голос или не отдернуть руку. Наконец-то острая боль начала утихать, а на предплечье посвящаемого расцветать зловещий череп. Из его разверстанной пасти показалась голова змеи с шевелящимся языком, который будто бы пробовал на вкус новую жертву. Темный Лорд что-то прошипел на парселтанге, и змея, кивнув головой, принялась выползать наружу из черепа. Ее тело казалось огромным, оно все ползло, ползло, ползло…

Но вот, закрутившись в бесконечность восьмерки, змея по-хозяйски улеглась на предплечье Регулуса. В голове нового Пожирателя смерти скользнула шальная мысль, что-то в этой церемонии переврало традиции, но он уничтожил ее волевым усилием и честно посмотрел в отливающие красным при свете факелов глаза своего Повелителя. Тот в ответ улыбнулся, и Ближний круг откликнулся глухими ударами волшебных палочек о маски.

Такого не было при посвящении Барти, но все мигом разъяснила Беллатрикс, подошедшая по зову Повелителя с новенькими маской и мантией.

— Как же я горда за тебя, — шепнула она на ухо Регулусу, набрасывая ему на плечи мантию и вручая маску. — Стоически перенес боль. Не посрамил имя Блэков.

Позже она объяснила, что такими «аплодисментами» Ближний круг традиционно выражает свое почтение новобранцу идеально прошедшему посвящение.

— Теперь тебе только осталось освоить Круциатус и Аваду Кедавру — и с нами в бой! — сказала Беллатрикс, когда все уже сидели за праздничным столом.

Радостное настроение Регулуса мигом испарилось, а уголки губ привычно поползли вниз. Ну почему у него, лучшего по чарам в Хогвартсе на своем потоке, ничего не получается с двумя этими заклятиями? У него, который перечитал все книги по черной магии в семейной библиотеке Блэков и в шутку получил среди Пожирателей смерти прозвище «личный библиотекарь Повелителя». Ведь даже до посвящения Регулус находил в домашней библиотеке и копировал, необходимые Темному Лорду книги.

— Ты — теоретик темной магии, мой дорогой братишка, — продолжала застольную беседу Беллатрикс. — А вот для того, чтобы творить ее, нужно познать ненависть в ее первозданной красе. Но я буду не я, если не натаскаю тебя в этих заклятиях.

Она крепко ухватила Регулуса за свежую метку на руке, он зашипел от боли и зло зыркнул на кузину.

— Ну вот! — рассмеялась Беллатрикс. — Первый шаг уже сделан.

Регулус обиделся: растревожив рану, она лишила его хорошего настроения и аппетита. Вот поэтому-то он и решил заглянуть в кафе-мороженое Флориана Фортескью. И настроение поднять, и полакомиться в честь такого события.

Занятое им место давно облюбовали парочки, которые хотели скрыться от любопытных глаз. Нарушивший материнские правила Регулус тоже прятался, только, похоже, от самого себя. Из его уголка был хорошо слышан разговор двух волшебниц за соседним столиком. Один голос Регулус опознать не смог, зато другой, напоминающий пронзительный крик фламинго, принадлежал известной сплетнице Мюриэль Пруэтт.

Сейчас она перемывала косточки собственной племяннице.

— Вышла замуж без спроса за нищеброда Уизли. Слава Мерлину, хоть чистокровный! Так теперь плодятся, словно твои кошки, дорогая. Мало ей троих мальчишек, так в добрых традициях нашего рода еще и двойней окотилась. Я ее спрашиваю: «Ты не знаешь о существовании предохранительных чар?», а она смотрит на меня коровой и лыбится. Ну не идиотка ли?

Самого Регулуса мать частенько ловила на таких же взглядах и улыбках. Так само собой получалось, если он вспоминал о лучшем друге Барти. Похоже, Вальбурге тоже был известен этот печальный взгляд и загадочная улыбка, прячущаяся в уголках губ.

— Мой мальчик вырос? Смотрю, влюбился. На здоровье! Но заруби себе на носу, что женишься только на той девушке, которую тебе выберем мы с отцом, — постоянно твердила мать и угрожающе хмурила брови, словно ожидая и от младшего какой-нибудь каверзы.

— Конечно, мама, вам же со стороны виднее, кто будет для меня хорошей женой, — успокаивал Вальбургу послушный сын.

Да какая Регулусу разница, какую девицу выберут ему в жены родители! Если он любит парня, а тот любит его. Брак им все равно не заключить ни по каким законам: хоть магическим, хоть маггловским.

Правда, Барти подслушал один разговор отца с матерью. Тот ругал магглов, у которых появилось и крепнет движение за права гомосексуалистов. Геи и лесбиянки в США даже дали отпор их полиции, что-то вроде Аврората, и теперь уже ежегодно устраивают парады в честь Дня освобождения Кристофер-стрит — улочки, на которой традиционно селились однополые парочки. Отца очень беспокоило, как бы это новое веяние, распространяющееся со скоростью эпидемии по всему миру, вместе с магглорожденными не занесло и в магическое общество.

— Не хватает нам еще этой дряни! Собственного бы сына убил, узнав об этом.

— Бартемиус, что ты придумываешь? Наши мальчики Барти и Регул дружат с самого раннего детства как родные братья. Они же хоть дальние, но родственники. Вот если бы вокруг Барти крутился непорядочный Сириус, то я бы точно заволновалась. А так пусть у Поттеров голова болит!

Голос Мюриэль выдернул Регулуса из воспоминаний. Отвечая собеседнице, она так пронзительно взвизгнула, что привлекла его внимание.

— Что толку от этих родов, если имя Пруэттов умирает после трагической гибели мальчиков. Мне что ли рожать в моем-то возрасте?

— Все из-за этого самозванца Тома Риддла. Мой сын про него много чего рассказывал, когда учился в Хогвартсе. Хорошо, он был на Рейвенкло и не попал под его влияние. Пройдоха и самозванец этот лорд Волдеморт.

— Не говори глупости, дорогая! Причем здесь какой-то самозваный лорд, который тешит свое самолюбие, если мои мальчики связались с мерзавцем Дамблдором. Уж как я их предупреждала! Ведь я такое знаю про эту семейку. Не послушались, сорванцы, только целовали любимую тетку и смеялись. Вот и досмеялись!

— Сама ты говоришь глупости... — фыркнула собеседница, но потом, видимо, решила не сориться с приятельницей. Быстро перевела разговор с острой темы. — Мерзавцем и пройдохой окажется тот, кто проиграет в этой заварушке. Историю всегда пишут победители!

— В корень зришь, дорогая! — хихикнула Мюриэль и быстро перескочила на подброшенную хитрой собеседницей тему для разговора. — Да, многим несдобровать после окончания войны. Зато наши чистейшие и благороднейшие сразу поставили на двух лошадок. Один сыночек ходит под Дамблдором, а другой трется у этого лорда Волдеморта. Кто бы ни выиграл, а Блэки при своих денежках и славе!

В этот момент Регулус понял, о чем толковала ему Беллатрикс. Круциатус, а может быть, и Авада Кедавра могли бы сейчас получиться у него с первого раза. Ненависть к сплетницам, доведенная до состояния ярости, плескалась в душе, как ядовитое зелье в котле. Регулус еле сдерживал себя, чтобы не выхватить волшебную палочку и не кинуться к выжившим из ума старухам.

* * *

И все же это была еще не настоящая ненависть. Что взять с глупых сплетниц, которым только и удовольствия, что почесать языками? Регулус вспыхнул, но смог удержаться в рамках приличий. Знал, что всем сплетникам рты не заткнешь, а завтра, в гостях, та же Мюриэль Пруэтт с его матерью будет хулить кого-нибудь из полукровок. Например, нашумевшее обручение Джеймса Поттера с грязнокровкой. А ведь в Поттерах есть кровь Блэков! Недавно умершая Дорея теперь наверняка в гробу переворачивается.

А вот просто ненавидеть кого-то, лишь за факт существования, Регулус так и не научился. Не прошло и года после случая в кафе-мороженом Флориана Фортескью, как Регулус, перепрыгнув ступеньку безусловной ненависти, сразу вступил на вершину этого чувства.

Он пожертвовал собственной жизнью, чтобы немного раньше остановить своего бывшего кумира.