Телом и кровью (джен)

— Я хочу, чтобы ты отправил его служить на остров Кайрил, — заявил Петр.

Эзар приподнял бровь.

— Полагаешь, что дела пойдут так плохо? — мягко переспросил он. — Я не позволю загубить твоего сына. Доверься мне в этом. Это дело с убийством политофицера скоро уляжется. А победа была блистательной и славной.

— Загубить человека можно по-разному, и кое-что легче предотвратить, — ответил Петр. — Прошлым вечером он снова связался с Форратьером... с этим. — При всем богатстве своих казарменных выражений, Петру не хватало достаточно мерзких слов, чтобы охарактеризовать этого Форратьера. — Когда он наконец заявился домой поздним утром, то был... не в порядке. Я думал было, что с этим покончено. И не позволю начать снова. На остров Кайрил Форратьер за моим парнем хотя бы не поедет.

Взгляд Эзара был понимающим. Наверняка Негри уже рассказал ему всю историю, и он знал больше, чем сам Петр. Единственный вопрос, который Петр задал камердинеру своего сына — вызвали ли врача, но увидеть он успел достаточно.

Эзар склонился и подлил бренди в обе стопки.

— Форратьера сейчас никак не тронуть, ты же знаешь, — сказал он, омочив губы. — Надо было позволить тебе двадцать лет назад отправить его вслед за его сестрой. А теперь он запустил когти и в моего мальчишку, и уже слишком поздно.

Вот еще одна причина, отчего Петр не интересовался слишком пристально, что Форратьер сотворил с его сыном — если он узнает всю правду, то может решиться и на убийство, а там будь что будет, к черту все политические последствия. Эйрел — мужчина, а мужчины сами решают свои проблемы... но все же это его сын и сын Оливии, и на ее могиле Петр некогда поклялся защитить его.

— А ты не думаешь, что если мы отправим его на Кайрил, там он просто сопьется до смерти? — иронически скривился Эзар.

Петр поморщился: сказанное было близко к истине.

— Если уж дойдет до такого, лучше это, чем Форратьер. Но Эйрел на удивление не умеет пить — для человека, который предается этому занятию столь обильно. А если убрать его отсюда, это поможет. — Он сделал глоток бренди и покатал его на языке. Далеко не лучшее, но, что ж, ему никогда не удавалось привить Эзару настоящий вкус.

— Верно. Хотел бы я отправить туда и своего парня. Но снова слишком поздно. Тебе с сыновьями больше повезло.

Петр ничего не ответил — что тут можно было ответить? — и наступила долгая пауза. Он чувствовал, как что-то невысказанным повисло в воздухе, и ждал.

— Доктора дают мне три года. Может, пять, если повезет, — наконец произнес Эзар. Он уставился в огонь камина, решительно избегая взгляда старого друга.

Бренди во рту неожиданно сделался горьким. Петр сглотнул. Он не стал тратить время на банальные соболезнования, поскольку знал, что Эзар ценит их так же мало, как и он сам.

— Кто еще знает?

— Только доктора. И ты. Тебе нужно это знать.

— Почему? — Уж точно не во имя старых времен, в этом Петр был уверен.

— Потому что если мы не придумаем ничего лучшего, тебе придется избавиться от него, когда меня не станет.

Петр неприлично выругался.

— Я уже слишком стар для новой войны.

— Тогда береги своего сына, потому что это станет его дракой. А в конце концов — его империей.

Ледяные мурашки пробежали у графа по спине при этих словах.

— А что если будет младенец? Наследник?

Эзар раскрыл ладонь.

— Негри проследит за этим, но... если Карин выносит сына до срока, это окажется чудом. У нее уже дважды были выкидыши. Дважды чудом — если он переживет младенчество. А твой сын уже в полной мере полководец, готовый возглавить войну. — Он вздохнул: — Возможно, той ночью ты был не прав. — Не было нужды уточнять, какой такой ночью. — Тебе стоило самому занять трон.

— Я знаю, что выбрал и почему. Трон мне никогда не был нужен.

— И ты знал, что мне одновременно хватит дурости стремиться к трону и ума — учиться у тебя. Если бы ты смог выучить и моего сына... — Он допил стопку. — Зато ты сумел выучить своего. Хоть он и ведет себя порою странновато. Он умеет сражаться, вести за собой людей и побеждать, и это то, что нужно Барраяру. — Эзар встал, и Петр заметил, что тот сейчас двигается с трудом. Петр тоже поднялся и глядел, привалившись к стене, как император меряет шагами маленькую библиотеку.

— Итак, — произнес тот, останавливаясь напротив. — Мы сделаем то, что будем должны. В этом деле с Эйрелом я спущу Гришнова с поводка — до трибунала, конечно, не дойдет, в конце концов, этот идиот политофицер не был фором — но ему светит разжалование, мое неодобрение и официальная опала. А потом на несколько месяцев — остров Кайрил. Затем... затем, полагаю, мы действительно захотим его убрать отсюда, и чем дальше — тем лучше. Командование одиночным кораблем или двумя, в этом он хорош. Прежде, чем все уладится, будет еще большая неразбериха, но я хочу, чтобы твой сын вернулся военным лидером, а не просто еще одним игроком в грязных играх. Я его знаю, он найдет способ совершить что-нибудь по-настоящему любопытное, и тогда мы вернем его домой в ореоле славы прежде, чем я умру. — Он произнес эти слова очень ровно, и Петр едва заметно одобрительно кивнул. Люди живут и люди умирают, но великий человек использует свою смерть в собственных целях, как раньше использовал для этого жизнь. Вот чему он должен был научить Эйрела, который пытался растратить свою смерть на глупости. Эзар уловил его жест, и на мгновение Петр увидел в императоре своего давнего подчиненного и заметил довольный блеск в его глазах.

Затем перед ним снова предстал император Барраяра.

— Для моего мальчишки слишком поздно. Но не для твоего. Сохрани его в безопасности. Петр. Он мне нужен.

Петр сам учил Эзара использовать любой инструмент, любое оружие, которое у него под рукой, чтобы защитить Барраяр. Он вряд ли мог бы жаловаться, что теперь таким инструментом стал его сын. И все же в желудке у него сжался холодный ком. Он избежал трона сам лишь затем, чтобы проклясть этим бременем сына. Но он не видел ни одного изъяна в рассуждениях Эзара. Зерг уже сейчас был так же плох, как Юрий, и делался все хуже, и не было никакой гарантии, что родится новый наследник. Эйрел был следующим в линии и мог с этим справиться.

— Он Форкосиган, — рассудительно согласился Петр. — Умение выживать у него в крови, сир. И он будет служить. Телом и кровью.

Когда-то Петр отдал Эзару трон, а теперь отдавал ему сына для посмертного возжигания в костре Империи. А до тех пор он сделает все, что в его власти, чтобы сохранить ему жизнь.

"Прости, Оливия. Но ты тоже Форбарра. Ты понимаешь, почему я не могу его от этого уберечь".