Гневник кота (джен)

Часть первая

Я схожу с ума! Я схожу с ума? Я схожу с ума, сидя на разобранном диване и тупо глядя на свой собственный почерк в лежащей у меня коленях толстой замызганной тетрадке. Тетрадка вся в каких-то пятнах; трава или рвота?..

(Днём ранее…)

— Кира, ты дома? — Милка, то есть Милана Святославовна Смарагдова, которую я по настроению зову… разными именами, судя по звуку, раздающемуся из нашей прихожей, добрыми советскими дядями спроектированной для гномов (притом худеньких таких гномиков!), пытается одновременно скинуть туфли и пристроить шуршащие пакеты между вешалкой и дверью.

— Нет, с вами разговаривает автоответчик.

— Продукты бы хоть взял, лодырь! Какая же ты свол… — начинает моя сокамерница, вваливаясь в комнату; после мирного окончания нашего романа мы так и остались жить вместе в снятой на долгий срок минидвушке ее двоюродного деда, укатившего на ПМЖ в солнечную Болгарию.

— С волками жить, по-волчьи… — едва успеваю парировать я, не совсем удачно отползая от рухнувшего на меня из порвавшихся ашановских пакетов счастья — батона докторской колбасы, трех упаковок морозовых пельменей и килограммового куска твердого сыра, судя по запаху — грюйера. — Почто такой банкет?

— Это не тебе, нахлебник! — Светка сбрасывает пятнадцатисантиметровые ходули и плюхается рядом. — А где йогурты, не понимаю! Кстати, на дачу поедешь?

— На хлеб не претендую, сама ешь — тебе полезно: потолстеешь — замуж выйдешь! — Я деликатно отковыриваю мастехином глыбочку душистой прелести. Обожаю сыр! — В Зиборово или, как там его, Бивнево? Да ни за что! Одного раза хватило — век не забуду. Всё зеленое — деревья там всякие шуршат, морковки-капусты немытые, кто-то постоянно летает, кусается и жужжит, асфальта нету…

— Ну и дурак, — не дослушав, Милка вскакивает и начинает раздеваться, бесстыд… бестрепетно явив в зеркальной дверке допотопного монструозного шкафа, стоящего прямо напротив моего ложа, одновременно загорелые ягодицы и бледные груди. — Я всего на недельку, тёте помочь. Может, дней на десять… в крайнем случае.

— Заметь, я политкорректно не отвечаю зубом за зуб, — говорю, жуя и наблюдая её обычный ежедневный стриптиз. — А после твоей поездки на Красное море, тебе, вообще, не жирно будет?

— Как раз и похудею. — Она оборачивается к своему отражению. — Тогда заберешь мою шубу из химчистки, и я оставляю на тебя Барсика, а то там нашествие клещей.

— Что-о-о?!

* * *

— Помоги мне достать чемодан! Пожалуйста. И быстренько. Чего разлегся, как кот. А то такси уже вызвала, — слышу через полчаса я, мирно прикорнувший, пока моя подруга собирается. И в дверной проем условно моей спальни просовывается её рыжая голова; ладно, не совсем рыжая.

Вот же странно, за последнюю неделю что-то случилось с моим цветоощущением: вместо ярких, сочных красок (особенно зелёной) вижу нечто в приглушённой гамме, серое, а точнее — только монохромное, типа черно-белого кино. Может, курить бросить?

— Зачем, ты же ненадолго? — Всё же встаю и тащусь в Милкину комнату доставать с антресолей наш общий парижский кожаный кофр.

— Еда в холодильнике, Барсик не гулян, запасные ключи в вазочке. Ты слышишь? — кричит она уже из ванной — последний марафет наводит. — Просто покидай там, что стопочкой на кровати лежит!

— Гадость ты! — отвечаю, лениво, но не зло заталкивая дамские тряпочки в чемодан.

— Всё готово? — Лана Светлановна Нахалкина забегает в спальню, на ходу докрашивая левый глаз и застегивая джинсы.

— А это что? — Я щелкаю замками и кивком указываю на валяющуюся на покрывале постели тетрадку.

— Не помню, наверное, рецепты или эскизы твои из Бивнева, прошлогодние. Кажется, тетя прислала. Ну всё, я пошла! Сноси багаж пока, я на минуточку.

— Ну понятно, — бурчу, вызывая лифт. — На дачу ехать, комаров кормить просто невозможно без боевой раскраски, чтоб аж самой испугаться и памперс промочить. Типично-то как!

— Что? — спрашивает Милка из-за двери туалета.

Часть вторая

И вот сижу я в опустевшей квартире и под вой смекнувшего, что остался на моем недобром попечении керна с ужасом смотрю… Смотрю, как безумный, на черную ша…

— Ша! — говорю вслух. — Я сошел с ума… — И снова открываю первую страницу.

Г н е в н и к

к о т а

16 июля. Проснулся как белый человек! (То есть как черный кот!) Ни одна собака не будила; тихо, вода не льется, ножищами никто по полу не топает, как мамонт. Блаженство! Потянулся, повернулся на другой бок, еще поспал... Ну и что, подумаешь, два часа! Это мне положено! Ох, мать моя кошка! Ты ж уже в Египте, глумёнушка! Надо глянуть новости, не рухнул ли какой самолетец... хе-хе... таща твАю толстую попИщу! Вот, сказал... и никто меня за ухо не оттаскал — это и есть свобода!

ВИВА фридом — фри… дом, дом на моем попечении — ПОПЕ + печение (где, кстати?).

И чего было так высоко ставить, спрашивается??? ВОт! Теперь крошки дурацкие лапы колЮТЬ! Я пошел СПАТЬ! ВОТЬ!

P. S. Это ж надо, такую наглость иметь! Узнаешь, не... Познаешь еще гнев и месть (вот КТО теперя должет энти крошки месть? А?) КОТА с большой буквы (со всех больших буков), когда вернесссься (и если Я вапще в дом тебя пущу!). Я в состоянии крайнего возмущения даже есть как следует не смог — так, полизал чё-то.

*

17 июля. Это как это понимать? Мне подложили свинью! Оказывается, сей псевдо кот, как еврей замаскированный под хохла, Барсик — тут! То есть прямо тут, под моим ложем!!! А я думал, что это ветер воет ночью, а то — обморочная псина мне спать мешает: его, видишь ли, не вывели! Я ему на пальцах объяснил (с когтями-то пальчики — не горюй, маникюрец!), где видел его прогулку и его вместе с ней. (Я не о тебе в этот раз). И добавил, чтоб он срал и ссал в горшок — и точка! Он сказал, что... не попадет. Я высказал сомнение в том, что он мужик. Он признал, что нет, дескать, он — собака; и согласен даже на садо-мазо, потому что терпеть больше не может. И пусть будет ошейник с шипами, даже шлейка, подумаешь!.. Подумал… А занятно, не? Правда, пришлось мне надевать на него (фу! Псиной воняет!) ошейник с поводком и намордник... Понравилось. Мне. Ну, а потом мы побежали... побегали. Часок.

Видимо, он чокнутый от носа до хвоста — кто ж ночью в пейнтбол играет? Придурь явная, некурабельная! Не, курам, может, и сойдет... на смех: как начало его от одного дерева до другого швырять, ну и понаоставлял где "пейнт", а где "бол". Это как в такую небольшую собачатину стока вошло... то есть вышло! Загадка природы. Я набегался, лапы намочил, весь костюмчик в коре и иголках — досада! Придурок мне хвостом виляет — домой зовет. Ну что с него возьмешь — терьер! А я ему шиплю: "Убогий, слышь, ты особо губешки-то не раскатывай, это я сегодня с перепугу тебя ночью вывел... Правда, такого, как ты, — только ночью и только темной. О чем это я? Да, короче, куплю завтра ему таз, поставлю на балконе... упс! Этаж — то первый! (Это я позабыл). Так, поставлю в коридоре, на клетке… жалко, что лестничной. Но соседи скромней будут. И освежитель воздуха купить не забыть — "Буря в пустыне" называется…

Счет на рояле.

Сплю... отомщу (зарубка №2).

*

18 июля. Спал хорошо, много и сладко... вам назло! Слегка замерз хвост, когда самовольно, шалун мой пушистенький, соскользнул с шуб... с какой-то вещицы, которая ка-а-ак выпадет из шкафа — не пропадать же хорошей лежанке, правда? Поел, что Сахалинпродукт послал, потому что некоторые там у Красного моря наивно думают, что тренированный кот не сможет открыть простенькую жестяную банку! С красной икрой. А что, Новый год еще не скоро, икра может стать несвежей... Спас икру, вот! Выгнал собаку покупать тазик — самообслуживание блохастым! (Пусть там и делал дела свои вонючие). Засек время, за опоздание изругал, как последнюю собаку — чтоб знал свое место!

Было скучно... Где, я спрашиваю, лето? Лето, лето, лето. Птички, птички, птички... ГДЕ? Посидел на подоконнике, подразнил Барса глумного — так разтявкался… немузыкально, что у меня просто ушки заложило. За это свалил на него горшок с... не знаю, как называлось, что-то зеленое с листиками — визгу было! Посидел на шкафу, но как-то повеселело. Обошел дом дозором, когда этот припадочный заткнулся, видимо, заснула псина с устатку... Не допустил: с разгона на него как прыгну! И назад на шкаф. Вылизался, а то вдруг кобель заразный?

Сосиски понравились, но было мало. День прошел бездарно. За что мстить, еще не решил. Сел было писать, писАть, а ты что подумала?

Понял: отомщу за то, что было скучно.

P.S. Ни кофя, ни малака!

*

19 Юля, или как-то там... И писем нет, и продукты кончаются... Решил не кормить пса. «Росинант не вынесет двоих!» — это я ему ответил, когда он сказал, что я жру, как конь. Придурок, может, как кот?! Я его наказал, с ходу урезав ему паек. Что нашел, то и урезал. ХИ-ХИ-ХИ. (Не то, что ты подумала!)... Колбаса, кстати, гадкая! А ржал я потому, что этот придурок за мной решил по шторе лезть. На люстру. Где я с означенной колбасой и сидел (кстати, на ней какие-то знаки были, типа ГОСЗНАК, может, она из денег сделана? Только по запаху ничего, а так бумага-бумагой!), как на качелях под куполом цирка. Правда, она прикручена слабо (это я про люстру ту уродскую) и некрасивая совсем… была. К обоям совсем не подходила, их мы тоже выкинули, потому что этот дурацкий пес со шторы сорвался (а я так и думал!) и когтями на всех лапах тормозил, пока вниз съезжал. Ну, дурной, о чем говорить... Короче, скучно и голодно. Я тебя прощаю, приезжай уже... Ладно?

*

20 июля. Убил Барсика. Из пулемёта. (В войнушку играли). Я использовал старую железную штуку с ручкой. Пёс его знает, что это было. Пёс говорит, мясорубка называется. А ничего, прикольно было ручку крутить и, прищурившись, говорить "Трах-та-та-та-та-тах!" Барс смеялся. Но какая это мясорубка? Там и мяса-то нету и рубка маленькая (хотели в подводную лодку поиграть, но в рубке было мало места, вот! Он оборзел и сказал, что тоже хочет быть адмиралом. Наглый, да?). Пришлось играть в морской бой. Я выиграл всухую. Я вапче воду не очень, если только молочко. (Я этого не говорил!)

*

Того же числа. Вечер. Собака, притворилась слепой, и мы сходили в магАзин. Не, не так. Твоя наглухо слепая собака — шерсть в глаза лезет (не то что у котиков!) — решила играть со мной в собаку-поводыря. Мне завязали глаза, вынули из морозилки сало и ну кататься! Я потом у тебя выясню, как... КАК эта гадость там оказалась! Дождесся! Но паркет теперь — загляденье. В него не только глядеться стало так нормальненько, но и в случае голода лизать можно. Да, в магазине, на твою карточку хлама всякого накупили — Барсик теперь рыгает... А не надо было весь коньяк вылакивать. Короче, нам скучно. Отомстим на пару!

*

21 июля. Погода склоняла к прогулке, ушел в загул ночью. Блядовать не получилось — были одни фелины; некстати вспомнился поджарый Мурза... Решил в воскресенье съездить на выставку кошек. Но, может, и там одни сплошные кошки?! Котеночки там всякие — неразумные няшки в корзиночках с бантиками — презираю, кажется... Честно, не видел ни разу. Пустое... отринул! Спросил у Барса, когда он по моему приказу коридор мел, как у них, собак, с половым вопросом. Придурок сказал, что он почти закончил. Я спросил, он чё, старый очень? Потом вспомнил, что он вроде как не самец, а собака... особь третьего пола. Удивился. Он говорит, что не очень старый, а почти кончил — пол месть. Я ему запретил на чистый пол кончать — никакого стыда! Ни фига у этих собак не поймешь... Месть полу? Это как? Вот, вроде, собачий язык простой, а подишь ты — нюансы...

Меня ветер волнует, форточкой хлопает. Я у пса спрашиваю с угрозой: "Ты сидел, собака?" Он ответил, что зуб дает и чтоб ему век воли не видать — не сидел. Так, по порядку: на фига мне его кариозный зуб, воли ему я точно давать не собираюсь и... ну, наверно, не сидел — куда ему так высоко прыгнуть-то... А в Египту, небось, ду-у-ует! Так за меня Сохмет мстит! Вотъ!

*

22 июля. Как только я расположился спокойно и вольготно с косячком в лапах на рохлищиной кровати — бамс! — звонок. Врывается ОНА, как всегда орет-рыдает; забыла, говорит, попрощаться, когда улетала. Вот, вернуться пришлось.

— С кем попрощаться? — нежно так спрашиваю (по-кошачьи, естесьно!).

— С Джозем, — говорит, — он мне, наверно, за эти дни изменил и, ваще, налево ходит.

— Если налево, — говорю, — то, наверно, сказки говорит. Вот направо — это тяжелый случай, мда. Сколько знаю этого джозя (а хто это, кстати?) слух у него есть, а голоса бог не дал (это я про «песнь заводит», если тут необразованные есть). То есть, в рог, — говорю, — дам, если дам при мне, живом коте, который тут отдыхать изволю, обижать попробует. И не упоминай его при мне боле! Джозя этого...

Однако конфуз вышел: оказывается, это меня глумёнушка Джозем зовет, и еще мне какую-то бумажку в нос сунула, дескать, ОНА МЕНЯ купила у заводчика... Я в непонятках: у работника завода или за водку? Всё, решено — учу ее кошачьему... достала!

Или это был сон? Тоскливо что-то, сиротливо… Когда уж ты приедешь, касатка моя? Так хочется чем-нибудь до тебя коснуться… Когтями, например!!!

*

… ля. Не просто шутка — волны гнева и месть! Вот об этом подумал тщательней: плевать на мелкие побрякушки — их мельче сделать уже не представляется возможным... так, клочки по закоулочкам... Всерьёз задумался о более телесном наказании. Кожаным перчаткам, дубленке, шубе мстить? Было хоть и приятно, но недолго и как-то банально — что может против гневного кота дохлая контрафактная норка... контрмеры кота-то? Но порвал её, контру... — немного полегчало. Прошелся по кухне — наказал холодильник: месть — блюдо, которое надо подавать холодным. Совком выгреб лед из морозилки, поскользнулся, но гнев слегка остудил. Раскидал мясо — твердое, бе, есть расхотелось — мертвятина ашановская, из таджиков, что ли, производят? Побил банки с вареньем, на диван насса... насладился покоем; ну и полизал сладенького, чтобы силы восстановить. И что? Всё ж какая ни есть, а глюкоза, — не всё же не есть... (Поел). И пошел громить ванную: все бутылки переколотил (некоторые оказались пластмассовые — дешевка, досада!), остальное в унитаз — так тебе, негодяйка! Вернулся, стал искать деньги и драгоценности… ценности, документы... огртехнику... Все провода пооткусывал (кисленькие, щипучие) — теперь всё как у огров — Привет от Шрека, гы-гы! И что?! Может ли у глумёнушки быть организованная техника? Фигли. Телевизор — слабак, только для собак! (Это каламбур, собака ты блохастая. Что смотришь, охранничек Барс называется! Не видел кота в гневе? Барсик, хренопёс кошкообразный, боисся?! Ещё не то будет!) Ой, как я зол! Как я разошелся... Придется поспать... устал и расстроился очень. Проснусь — накажу все тапки... уги (ха-ха!) для подленькой подруги. С тобой — как с предательницей! Пощады не проси...

Zorro, во!

*

… ня. Честное слово, пора положить этому конец, пора в ООН писать, в Страсбургский суд, и жаловаться, жаловаться, жаловаться! Да, Страсбург — это наше всё: страсть и город. В город хочу, к цивилизации! «Страсбургские клятвы», 842 год, как щас помню Карла Лысого. Там еще и артиклей-то не было, люблю я французский, как Пушкин писал «И Пуша — пламень голубой» — это он про соседнего Пушка. Ой, чую, не британский он, а просто голубой!.. И еще про еду классик не побрезговал:

«Пред ним roast-beef окровавленный,

И трюфли, роскошь юных лет,

Французской кухни лучший цвет,

И Стразбурга пирог нетленный

Меж сыром лимбургским живым

И ананасом золотым… ЭХ!

Психологический садизм, измывательство пренебрежением, пытки скукой!

Баба должна сидеть дома! Вот как в древнем Риме говорили даже о матрёне — дома сидела, шерсть пряла. Поняла, рохлища, латынь учи! (Там прямо про тебя есть — Domi sedet, LANAm ducit(1), душит в смысле). Чью шерсть прясть? Ясен пень — мою, пушистую и прекрасную, на экспорт там шапочки-носки (ты вообще умеешь?). Я ж не возражаю. Но чтоб самой куда!.. Ни-ни, ишь, взяла моду то в Тверь, то за кордон! Распоясалась, ну явисси мне… пересчитаешь все шерстинки на лысой своей шубке, обрыдаешься в раскаянии! (Это не я линял, ошибаешься, не дождесся! Я не рыжий!!!)

*

17.06. С утра оскорблял птиц, но они хихикали, не оскорблялись, видно, из Таджикистана, по-русски ни бум-бум.

Чирикали: «Ах, смотрите, милый какой!» Это я милый?! Я?! Извращенки пухозадые! Глазки свои бусинки щурят — всё же филиппинки, наверное. А что, щас в Москве очень популярны няньки-филиппинки, пусть Смарагдище нам с Барсиком няньку заведет, будет за нами кривоногенькая ухаживать, сказки на ночь читать по-своему, по-удмурдски. Муркам — по удмурке! А то, чуть что: «Ты кот ученый, давай песнь говори, а то на цепь посажу…»

Так, лишь бы с форточки не рухнуть, я им покажу! Когда ты греешь попу на пляже или просто без дела в огороде торчишь, я становлюсь раздражен (а раз или дваждыдражен — то есть я страшен до дрожи!..) Дрожи, Изумрудина, там, на югах. Юги — не утюги, юги — не уги. Чтоб у тебя дождь пошел со снегом! Впрочем, мы тут посовещались с Барсом, если со Снеггом, то мы не против. Надоела ты нам — пора замуж отдавать. Так просто не давай! Или кольцо, или через крыльцо! (У вас там крЫльца есть?) Как Пушкин завещал: Лаура, говорил он, не давай! Честь-совесть береги, хотя…

Не стал делать из колбасы культа, съел… Всю.

*

18.06. Спал.

*

19.06. Ну сколько можно?! Дома ни порядка, ни еды, ни развлечений. Пошел по девкам в поисках новизны и удовольствий. И что в них (в девках, уточняю) народ находит? Глупые, как мыши, но не такие приятные и визгучие. Вот, ешь, например мышулю: весело, щекотно и тёпленько. Правда, мяса мало и… короче, тебе не понять.

Мышь я, во-первых, не поймал, а, во-вторых, вспомнил, что пофигист, то есть пальцыпист или нет, пальметрист (что это?), короче, атропоморфист с буддистским уклоном. Уклонист! А возмущалась ты, да? О мышках. Испугалась? Разводка, глупая ты… Шуток не понимаешь.

*

20 июня. Вспомнил о любви к природе и искусству. Но оно принадлежало народу, так что побаловаться не удалось. А вот природа разочаровала всерьёз: гадкая она, дождливая и совсем не родная! Это июнь вообще? Где жар и истома, где ягоды-огурцы, где, в конце концов, сыр и рыба, я спрашиваю! Обиделся на мерзоздание — ушел лежать на шкафу.

*

21.06. Ой, чё делается! Ничего не делается… в смысле, делать ничего не хочется и колется жгучее сознание, что и не захочется даже насильно.

Берешь, эта, в ру… лапы перо, а оно какое-то тяжеленное и неудобное до страсти. А голова у кота должна быть холодной, лапы чистыми, а вместо сердца пламенный мотор, сиречь — урчалка беспроводная и безотказная. Всё на месте — а творить не хочется. Видимо, не сезон и не резон. Жду.

Двадцать второе! Злюсь, даже, если бы и хотелось чего делать — придушил на корню.

P.S. Про погоду — это НЕ я!

*

23 июня. Точно самолеты из Бролгарии до нашей деревни летают? Всё утро смотрел — ни одного! Отчитал всех — жду.

Я прочитал этот бред и мне как-то поплохело. Да не писал я такого! И события все спутаны. Этаж… Даты… Имена… Вот в каком году Милка в Болгарию ездила? В четырнадцатом? А на Красном море только неделю назад была…

И тогда меня осенило — я тронулся! И побежал на кухню, относительно быстро нашел свой телефон, сфоткал пару страниц и послал на номер Смарагдовой.

Набрал дрожащими пальцами: "Что ты видишь?"

Через пару минут пришел ее ответ:

«Ты псих? Там на рисунке дом с синей крышей — вроде, мой, и в траве какой-то серый щенок. Если Барсик — то не похож. Откуда это?»

________________

(1) Сидела дома, шерсть пряла (лат.) — идеал хорошей жены в очень древнем Риме

http://www.pichome.ru/llS