Больше, чем инстинкт (гет)

Вас когда-нибудь ненавидели за ваше прошлое? Даже не ваше — за деяния ваших далеких предков, о которых вы и не слышали? Я, Николас Уайлд, столкнулся с этим с раннего детства, когда меня отвергли только за то, что я — лис. «Где ты видел лиса, которому можно доверять?! Твои хищничьи инстинкты все равно возьмут верх!» — кричали мне вслед бегемот, зебра, бобёр, хомяк... Да, их предки были травоядными животными, мои — хищниками, но я тогда очень хотел стать их другом...

Позже я понял, что любимая фраза большей части Зверополиса — «Каждый может быть тем, кем захочет» — всего лишь слова. Общество все равно будет видеть в тебе того, кого хочет видеть, и ты ничего не изменишь. Лис — хитрый жулик, и мне было проще стать таким, чем пытаться оправдываться перед теми, кто все равно откажется меня слушать.

А потом появилась Джуди. Это нелепое ушастое создание так быстро и спонтанно ворвалось в мою жизнь, что я даже не понял, когда успел настолько к ней привязаться. Наше общение не было простым, имела место (поначалу) и неприязнь, и соперничество, и даже обиды (когда мне показалось, что она усомнилась во мне). Потом она просила прощение, и я ей поверил.

Почему я хотел ей помочь? Потому что она воплощала в жизнь то, в чем уже давно отчаялся я: она продолжала ломать стереотипы, показывая всем, кем она является на самом деле. Где-то внутри меня теплилась надежда, что раз она, кролик, смогла доказать, что может быть полицейским не хуже крупных животных, то может быть и мне удастся переломить негативное отношение к животным моей породы?

...

И вот мы почти у цели. Осталось лишь передать найденное оружие в полицейский департамент, и хищные животные восстановят свое доброе имя. Но тут выясняется, что мисс Барашкис — вовсе не та милая овечка, за которую себя выдавала. Это алчное до власти животное не постоит ни перед чем для достижения своей цели.

— Так что же ты, убьешь меня? — спрашивает Джуди.

— Нет, это сделает он, — она указывает на меня.

Слишком поздно я понимаю, что она задумала... Тут раздается звук выстрела.

Боль... которая, впрочем, тут же сменяется страхом. Что же теперь со мной будет? «Одичать» — это и значит поддаться тем первородным инстинктам, о которых мне говорили еще в детстве? Вдруг судорога проходит по всему моему телу. Клыки щерятся в оскале, лапами я царапаю плитку на полу, пытаясь заточить потупившиеся когти, порой от неумения царапаю сам себя. Эти куски цветных тряпок, что сковывают мои движения, я разрываю в клочья. Странный, дикий и неукротимый гул раздается в моей голове, эхом повторяя лишь одно слово: «Убей!»

— Ник!.. Ник, нет...

Голос Джуди срывается. Дрожащими лапами она нащупывает газовый баллончик.

Я по-прежнему вижу цель, но теперь появляется и препятствие. Тот странный голос, звучащий в ушах подсказывает, что я уже раньше получал такой «заряд» в морду... но кто это был? Полевая мышь? Суслик?.. Не важно! Здесь есть кролик. Кролик! Такое нежное, теплое мясо... Мне осталось лишь выбить баллончик из кроличьих лап и одним лязгом пасти перегрызть жертве глотку, насладившись вкусом свежей крови.

Сквозь учащенный пульс, раздающийся гулом в ушах, слышу голосок, тоненький, дрожащий, полный надежды.

— Ник, я знаю, что ты не сделаешь этого! Ты мой друг, и ты нужен мне!

Сквозь настойчивый голос, требующий ее смерти, откуда-то изнутри доносятся слабые отголоски... Вот мы летим над пропастью, и она держит меня; вот просит прощения за опрометчивые фразы по поводу «озверения» хищников.

Хищники... это слово снова пробуждает во мне всю боль и горечь детских обид. Снова злость овладевает мной, и я готовлюсь к решающему броску...

Тут Джуди кричит: «Ты справишься, Ник! Я в тебя верю!»... и отбрасывает баллончик в сторону. Краем уплывающего сознания я слышу блеющий смех мисс Барашкис. Я резко разворачиваюсь и бросаюсь в ее сторону. Я бегу не столько потому, что хочу растерзать овцу — я не хочу вредить Джуди. Мои инстинкты требуют ее крови, но разум упорно отказывается причинять ей вред. Я чувствую, как эта борьба забирает мои силы.

Обессилев, я падаю на пол. Мне кажется, что мое тело горит огнем, на царапинах, оставшихся на лапах, проступают багровые капли крови. Я через силу слизываю их, надеясь, что они хоть немного увлажнят мой высохший от жара язык. И тут Джуди опускается рядом, поднося стакан воду к самому моему носу. Я пью жадно, прерываясь лишь, чтобы отдышаться, а она гладит меня за ухом. Надо же, я раньше даже не предполагал, что у кроликов такие мягкие и приятные на ощупь подушечки на лапках...

Другая же ее лапка гладит короткий мех около самой моей пасти. Я вижу, как Джуди подрагивает, глядя на мои ощерившиеся клыки, чувствую, как ёжится, когда ее обдает моим горячим дыханием. Да, ей страшно, это так естественно для кролика — бояться лисиц. Но она доверят мне, подвигаясь все ближе, и я практически утыкаюсь мордой в ее колени. Она чувствует мой жар и тут же сообщает о своем намерении отвезти меня в госпиталь.

— Джуди... — я пытаюсь высказать ей свои опасения. Сейчас действие дурман-травы утихло и я снова себя контролирую, но если подобный приступ бешенства повторится, я могу невольно ранить или даже убить ее. — Тебе надо держаться от меня подальше.

Джуди смеется, хоть и немного грустно.

— Я не боюсь тебя, Ник. Ты — мой друг, и ты меня не тронешь. Я верю тебе.

А я верю ее словам. Понимаю, что она — единственная (возможно, во всем Зверополисе), кто верит мне и в меня, несмотря на то, что я — хищник и лис. Вот уж точно — маленький глупый кролик!.. Но я не могу причинить ей зла! Даже если мои природные инстинкты снова потребуют крови, если я снова буду на грани безумия, я должен буду сдержаться. Ради Джуди. Потому что ее доверие выше всех инстинктов.