У анархистов нынче аллергия на лопату (джен)

Майор Орловский не выспался. Майор Орловский был раздражён. Именно раздражён, а не зол — злость он берёг для врагов. Причиной его плохого настроения на этот раз был его новый напарник, не так давно навязанный генералом. Федька — так звали напарника — всего вторую неделю ходил в рядах «Долга». Ну, как полагается новичкам, косячил. Вот только неудачливым был Федя, неловким — косячил в два, а то и в три раза чаще остальных новеньких и, кажется, ничуть этого не стеснялся. Даже Косяк — боец, навеки застрявший в звании сержанта и чемпион «Долга» по косорукости, дивился потенциалу рядового.

— И угораздило же тебя свалиться именно на мою голову… — бормотал майор, неспешно просыпаясь под аккомпанемент недовольного ворчания Немца.

Вечером Орловский поручил Феде задание проще некуда — покараулить пленных свободовцев. Казалось бы, что сложного? Захваченные живьём анархисты никогда не были замечены при попытке к бегству — по крайней мере, при майоре. А теперь Немец, несчастный Немец, которому выпала участь сторожить свободовцев вместе с Федькой, пытался вкратце объяснить начальству ситуацию. От смеха напополам с возмущением у него это плохо получалось.

— Я к Петренко тогда отошёл — понадобился ему зачем-то. Возвращаюсь и вижу: мчит твой красавец с лопатой наперевес… И сделать-то ничего не успел…

— Ой, Сеня, не гунди… — майор зевнул, поднимаясь на ноги. И ведь не ляжешь потом доспать! — Разберёмся.

Утро было на редкость туманным и потому ещё более мерзким. Орловский скосил глаза на КПК. Судя по времени, должен был заниматься рассвет, но из-за тумана майор не видел дальше трёх метров, что уж было говорить о солнце. Переглянувшись с Немцем, Орловский тяжко вздохнул. А ведь это только начало дня…

Федя ждал их на месте преступления, залихватски опираясь на полюбившуюся лопату. Рядом лежал анархист, подозрительно недвижный.

— У тебя ни дня не проходит без приключений, а? — устало поинтересовался майор у новичка, подходя ближе. Тот пожал плечами:

— А что я должен был делать? Сбежал же, еретик.

Майор склонился над свободовцем не без гримасы отвращения на лице. Попытался прощупать пульс на бледной шее.

— До тебя, Федя, никто не сбегал, — буркнул он, поднимаясь. И прибавил, но уже в сторону: — Надо бы тебя к врагу поближе отправить, авось натворишь и им бед немножко… А анархист мёртв, с чем я тебя и поздравляю, — заключил Орловский, зловеще сверкнув глазами.

— С одного удара? — недоверчиво покосился на труп Немец. — Я ж видел… И слышал.

— Ну, что поделать, слабые нынче свободовцы пошли, — майор развёл руками. Эта ситуация начала его веселить. — Зато Федя сильный. Вот пусть он фримена и закапывает.

— С хуя ли? — справедливо возмутился Федя.

— Ну, ты же убийца. Да и за инвентарём ходить не надо, — кивком Орловский указал на лопату. — Считай, что удобряешь почву. Что анархисты, что дерьмо — одно и то же, правильно я говорю? — он обвёл немногочисленных собеседников взглядом. Те согласно закивали. — А ты, — он пнул под рёбра внезапно «ожившего» свободовца. — Будешь знать, как на вражеской территории с новичками играться. Ну… в следующей жизни, — майор выжидающе посмотрел на ошарашенное лицо Федьки. — Чего замер? Копай, кому сказано!