Желтая тьма (джен)

Я сладко потянулась в кровати, высунув ногу из-под одеяла. Солнце мягко освещало спальню, и я, протерев глаза, отметила, как замечательно смотрятся новые обои при свете солнца. Часы показывали половину десятого, и от того моё настроение стало ещё лучше. Никакой серой утренней суматохи и спешки, заспанного лица и едкого запаха кофе, давки в автобусе и противного утреннего гула, скрипа дверей и стука по клавиатуре. Никакой работы. У меня первый день отпуска! Пока школьники и студенты со слезами на глазах дарили букеты и пачкали корявыми почерками чистые тетради, я пила свежевыжатый сок на балконе и закуривала ментоловую сигарету. День обещал быть просто прекрасным. Я привела себя в порядок, потанцевала под радио-хиты, в кои-то веки приготовила себе нормальный изысканный обед и, довольная жизнью, позвонила друзьям.

О, как же прекрасно быть взрослой! Я никогда не хотела поскорее повзрослеть и каждый день радовалась тому, что я ребенок: игры, друзья, школа, летние лагеря и всё прочее. Но сейчас, когда я перешагнула за отметку в двадцать пять, я нахожу в себе силы радоваться тому, что я больше не ребенок. У меня есть возможность пить и курить, и я, увы, часто пользуюсь этой возможностью. Я могу общаться, с кем захочу, и никто не запретит. Могу сама зарабатывать себе на жизнь и ни от кого не зависеть. Могу смотреть, читать и говорить то, что действительно считаю нужным и уместным. Могу жить одна и делать всё, что душе угодно!

Я смаковала прелести своей жизни, покуривая после обеда. Измученные школьники тащили тяжелые портфели домой, и я сочувствовала им. Но, выбросив окурок, я выбросила и эти глупые мысли. Пора собираться. Когда к вечеру за мной заехали друзья, я в спешке добавляла к образу последние штрихи. Всё-таки предстоит насыщенный вечер, надо выглядеть на все сто. Это же мой день рождения. Мне вручили новенький экземпляр восьмой книги про Гарри Поттера, кольцо, гигантский торт со свечками и потрясающий букет цветов. Кольцо я тут же надела на палец и пообещала никогда не снимать, уж больно оно было красивым. Меня оттягали за уши так, что чуть слезы из глаз не брызнули! Мы много смеялись, было произнесено много тостов. Мы шутливо зачитывали «Проклятое дитя» по ролям, обсуждая весь идиотизм новой пьесы. В моей компании только я люблю Гарри Поттера, но даже мои недалекие в этой области друзья признали, что восьмая книга — полный отстой. Я поделилась своим пылкими переживаниями о том, что мои фанфики в сто раз круче, чем «Проклятое дитя», и они согласно закивали. Мы с жаром обсуждали каждый сюжетный поворот и в итоге пришли к тому, как логически всё можно было бы исправить и что вообще стоило бы делать Альбусу и Скорпиусу. После пылких разговоров кто-то, наконец, вспомнил, что принесли ещё и торт, и я мигом сорвалась задувать свечи.

Заветное желание как-то не придумывалось. Я метала взглядом по стенам в тщетной попытке ухватиться за что-нибудь важное, но так ничего не нашлось. И когда самый нетерпеливый крикнул: «Задувай уже!», мой взгляд остановился на книгах о Гарри, что почетно стояли на самой верхней полке шкафа. И я просто дунула на свечи, так и не поняв, чего же я на самом деле желаю. Мы за пару секунд умяли торт, и после допитой бутылки шампанского и пары сигарет было принято решение отправиться в клуб.

… Я не очень отчетливо помнила, как добралась домой. Коридор как-то странно перекосился, ноги меня не слушались, в глазах потемнело, и я никак не могла решить: мне лечь на кровать или присесть возле унитаза. Кажется, я флиртовала с барменом, много танцевала и пила… Пожалуй, я достойна кровати. Кое-как скинув обувь и куртку, я плюхнулась на постель. Попытки переодеться в пижаму провалились, и я погрузилась в крепкий сон.

Утром, странно, голова не болела вообще. Я, правда, не хотела открывать глаз, а лишь ворочалась сквозь сон, но последствия бурного вечера не проявлялись, что совсем не было похоже на мой организм.

— Эй, Кэтрин, вставай! — произнес кто-то по-английски и потряс меня за плечо. — Пора на завтрак!

Я резко отрыла глаза. Какая ещё Кэтрин?! Меня Виктория зовут! И почему говорили на английском? И почему я поняла всё, что сказали?

Всё выглядело абсолютно естественно и натурально, но я не могла поверить, что это правда. Собственно, я не могла до конца понять, что же это такое. Где я и что происходит? Может, мне это снится? Я ущипнула себя — нет, не снится.

Я, определенно, была не в своей спальне. Перед собой я видела нечто знакомое, но мне словно не хватало какой-то детали, чтобы понять до конца. Четыре высокие кровати с лоскутными одеялами, желтые занавески, мягкие коричневые ковры, очень много солнечного света. Я оглянулась на снующих мимо девочек. Да им лет по пятнадцать, не больше!

— Кэтрин, ты чего?

Ко мне подошла светловолосая девочка и обеспокоенно посмотрела. Она казалась мне знакомой, но что-то в ней было… Что-то не то. Как и в остальных двух девочках.

— Ладно, потом поговорим, — понимающе продолжала девочка. — Просто не думай об этом.

— О чём? — робко спросила я.

— Ну, ты ведь, — она заговорщицки зашептала, — вчера расстроилась из-за Кубка. Подумаешь, нам только четырнадцать, не беда! Ещё будет шанс!

— Ханна, ты идешь? — окликнули эту девочку в дверях.

Она мотнула волосами, улыбнулась мне и поспешила к дверям.

— Увидимся за завтраком, — на прощание сказала она. — И не забудь волшебную палочку, как вчера!

Ханна? Волшебная палочка? Кубок? Черно-желтая комната? Девочкам четырнадцать лет?

Мне хотелось закричать. От шока, ужаса, изумления, радости. Я не знала точно, что я чувствую. В такой ситуации сложновато определиться. Я с опаской подошла к зеркалу: это всё ещё была я, только в теле четырнадцатилетней. Зараза! Мои шикарные бедра, моя грудь — где всё это, где? Я заперта в теле худощавой вытянутой девчушки с невыщипаными бровями, жуть какая. Я снова оглядела комнату. Да, это женская спальня Пуффендуя, нет сомнений. Она была в точности такой, как описала Роулинг, но при этом совершенно другой. Я не могла себе это объяснить. Ощущение было такое, словно ты приехал в дом своего детства: это всё ещё твой дом, только полностью переделанный, но ты всё равно узнаешь его. И в ту же секунду меня посетила новая мысль — почему Пуффендуй? Да, тесты каждый раз давали разный результат, но всё же чаще выпадал Слизерин. Неужели я так сердечна, чтобы отправлять меня в Пуффендуй? И почему меня зовут Кэтрин, если я вовсе не Кэтрин? И кто я по крови, если я — это я? Слишком много вопросов роилось у меня в голове, и я не могла выделить самый важный.

Так, мой мозг быстро активизировался. В свои человеческие — маггловские — четырнадцать я вела дневник, где ныла о своих подростковых проблемах. И если я — это по-прежнему я, то я найду что-то подобное. После нескольких минут разгрома вещей я нашла записную книжицу, где — да, это в моём стиле — на первой странице было каллиграфическим почерком выведено, что автором является Кэтрин Хёрт. Ну, видимо, это я. Я старательно искала что-то важное, но, кроме очевидного, ничего не нашла. А очевидно было то, что я училась в Хогвартсе на Пуффендуе, и сейчас перешла на четвертый курс. Ханна Эббот в моих глазах подруга, а я в её — просто скромная тихоня, и пару страниц было отведено переживаний о ссоре с Теодором Ноттом. Видимо, он тоже мой друг. Или был моим другом когда-то. Про остальных в дневнике не упоминалось особо, так что я решила, что важности в них никакой нет. Я быстро надела школьную форму, отмечая, до чего же я ненавижу школьную форму, пусть даже и пуффендуйскую, и решила выглянуть в свет. Бросила в сумку волшебную палочку и какие-то тетради со стола, умылась и вышла в коридор.

Похоже, я заслуженно ненавидела утреннюю суету. Здесь, конечно, не было автобусной давки, но школьники и учителя сновали в таком потоке, что я еле удержалась на ногах. Я старалась не подавать виду, но, кажется, у меня плохо получалось: страх в моей голове смешался с диким восторгом. Я, как завороженная, разглядывала лица людей, стены школы. Не придавая особого значения, я растворилась в толпе и позволила течению понести меня вместе с большей частью школьников к Большому залу. Мне всё казалось дивным. Я, наконец, поняла, что у меня в сумке лежит волшебная палочка, настоящая, и я могу колдовать! И я иду на занятия по магии! Мой мозг ликовал, а сердце пело.

— Мисс Хёрт! — окликнули меня сзади.

Я обернулась, и радостная улыбка стала ещё более радостной и, даже, накуренной. Передо мной стоял профессор Снейп. Северус. Живой. Он был похож на того Снейпа, что описала Роулинг, но был иным. Словом, здесь всё было таким. Все и всё вокруг я узнавала с первого взгляда, но только на деле всё было сто раз лучше и… Иначе.

— Мисс Хёрт, — снова позвал Снейп.

Я опомнилась и подошла к нему, подавляя желание крепко его обнять. Интересно, знает ли он, что является лишь персонажем? Всего лишь выдумка? А выдумка ли это? Он реален? Или всё это — все эти люди — просто выдумано? Что, если…

Но строгий голос Снейпа прервал поезд моих мыслей.

— Что с вами? — спросил он. — Вы странно выглядите, мисс Хёрт. Приведите себя в надлежащий вид, — он презрительно поджал губы.

— Да, конечно, — я старательно закивала, хотя не понимала, о каком виде он говорит.

— Не забудьте о сегодняшней работе. Я жду вас в четыре.

Я даже не знала, сколько сейчас было времени, но плевать. Я приду. Снейп бросил на меня оценивающий взгляд и, развернувшись, ушел. А я снова вклинилась в толпу, тянущуюся к Большому залу. Трепет под ребрами всё нарастал, мне стало жарко. С каждым шагом мне становилось все страшнее и все интереснее. Неужели, сейчас я увижу всех этих волшебников? Гарри, Гермиону, Рона, Драко, Симуса, Полумну… Их всех! И учителей! Хагрид, Стебль, Флитвик, Дамблдор… Дамблдор! Тоже ещё живой! И в своих планах. После седьмой книги Дамблдор для меня стал отрицательным персонажем, и я понятия не имела, как реагировать сейчас.

Большой зал был великолепен. Такой простой и в тоже время для меня, обычной смертной, удивительный. Всё, что описала Роулинг в книге, — всё это было там, и даже лучше. Я посмотрела вперед, и моё сердце забилось быстрее: Мерлин, вот он, прямо передо мной! Гарри Поттер! Тот самый, о ком написано семь книг! И Рон, восхитительный Рон! И Гермиона!

Мне сразу стало так стыдно. Я метнула взгляд на стол Слизерина. Ноги сразу стали ватными. О, Драко! Мне сию минуту захотелось подойти к нему и пощупать, убедиться, что он существует. Я снова перевела взгляд на Гермиону. Если бы эти двое только знали, какую жесть я пишу про них в своих убогих фанфиках. Стыд престыдный. Может, они и тут вместе, но просто скрывают? А что, в моих же фанфиках скрывали. А что, если я попала в свой фанфик? Хотя, нет, я же про четвертый курс не писала никогда. Или писала? Черт, я писала столько всего, что уже и не помню. Ладно, допустим, это не фанфик, а реальный мир. Стоп, это Хогвартс! Какой, нафиг, реальный мир?

С этими внутренними противоречиями я села за стол Пуффендуя. Мне казалось, что я по горло сыта своими мыслями, и для завтрака места не найдется. Но для вида пришлось поковыряться в тарелке с овсяной кашей. К тому же, зная себя, я была уверена, что на занятиях точно захочу есть. Моя голова разрывалась: роились мысли о Хогвартсе, том, что мне предстоит. Почему я вообще здесь? Как мне вести себя? У меня было слишком много вопросов, и мне захотелось упасть лицом в текилу и забыться. Я напомнила себе, что мне уже четырнадцать. Вашу мать, я снова ребенок! То есть, мне нельзя пить, курить, материться и пошлить? Надо бы вспомнить, как принято себя вести в четырнадцать.

Я оглянулась по сторонам. Окружающие меня люди внезапно показались наивными детьми, а я почувствовала себя взрослой и забитой мамашей, которая уже вкусила жизнь. Разница между нами почти в десять лет! Мне надо о чем-то с ними говорить, поддерживать беседу, но я совершенно не знала, что делать.

В одном я была уверена точно: не стоит никому говорить о том, кто я на самом деле. Я даже не понимала, почему не стоит, но внутреннее чутье было именно таким. Казалось, я разрушу весь их мир этим заявлением. И всё-таки я была уверена, что мне стоит с кем-то это обсудить. Мне нужен был совет. Вот только чей совет?

Я не заметила, как быстро пролетело время завтрака. Все постепенно стали выходить из Большого зала. Я понятия не имела, куда мне идти и стоит ли идти вообще, поэтому просто двинулась за Ханной Аббот. Она мягко — и даже снисходительно — улыбнулась мне, и я поняла, что такая ситуация ей привычна. Неужели я всё время просто ходила за ней «хвостом»? Это так унизительно. И тут я вспомнила, что такое было и в моей школе, когда я была ребенком. Что ж, если я здесь такая же, как и раньше, то пора что-то менять.

Я знала мир волшебства только из книг и фильмов. Да, я когда-то читала нечто общее об этом мире, но не заучивала наизусть. А когда перешла на фанфики по Драмионе, так и вовсе перестала обновлять свои знания. И я дико боялась, что не смогу ничего сделать на занятиях. Из всех заклинаний я знала только основное и не была уверена, что смогу правильно применить, если понадобится. Про историю школы я вообще молчу. Я не могла вспомнить имена призраков, гуляющих по замку. И так было практически во всём. Ноги словно подкосились. Мне казалось, что я иду за Ханной вечность. Мы прошли через школу и вышли к теплицам. Я едва сдержала страдальческий стон. Только не Травология! Я помню, разве что, мандрагору. А если из-за моей глупости с Пуффендуя снимут очки?

Господи, я здесь всего час, а уже переживаю за свой факультет. Мне захотелось удариться головой о стену, причем, много-много раз.

Кто-то пихнул меня плечом.

— Что, теперь и здороваться не будешь?

Я сбавила шаг и обернулась. Это был Теодор, я без раздумий узнала его. Хотя даже не помнила его внешность из книг или фильмов.

— Извини, я не заметила.

Его явно задели мои слова. Что же между нами такого произошло? Какого масштаба была ссора? Я оглянулась и поняла, что сейчас потеряю Ханну из виду. И то же время, казалось важным помириться с Теодором. Слишком много событий, слишком много.

— Я… Давай поговорим позже, — быстро сказала я на ходу. — После обеда, ладно?

Я не стала дожидаться ответа и бросилась за Ханной. Она уже вильнула за поворот и как раз зашла в теплицу, когда я догнала её. В теплице было душно, пахло сырой землей и гнилым мясом. Запах шел от растений. Это были высокие кусты, практически до самой крыши, ветки были тонкие и двигались, как змеи. Я нащупала в сумке волшебную палочку.

— Кэтрин, давай быстрее! — мне помахала веселая девчушка, и в моей голове стразу выстрелило её имя: Сьюзен Боунс.

Когда я подошла, мне выдали садовые перчатки, бежевый плащ до пят и шляпу с сеткой. Я без лишних вопросов оделась и ждала дальнейших указаний. Девочки рядом обсуждали, кто из Пуффендуя достоин бросать своё имя в Кубок Огня.

— Я готова поставить на Седрика, — честно призналась Ханна в разговоре.

Мое сердце замерло. Седрик! Он ведь умрет! Это четвертый курс, это несчастный Кубок! Он погибнет! Он погибнет от руки Хвоста! И Волан-де-Морт вернется! И начнется война, люди будут умирать каждый год!

Я сорвалась с места и помчалась к выходу, но тут в дверях появилась мадам Стебль.

— О, мисс Хёрт, вы хотите помочь? — улыбнулась она. — Отлично, вот, подержите, — она протянула мне корзину с фруктами. — Идемте.

— Я не могу, мне надо… — я осеклась.

А что мне надо? К кому я собиралась бежать? Кому это сказать и как вообще это объяснить? Что я видела будущее? И как я это объясню? Маховики времени ведь так не действуют, а в мой дар прорицания вряд ли поверят.

У меня тряслись руки, когда я ставила корзину с фруктами на стол. Мадам Стебль говорила что-то вдохновляющее про новый учебный год, и ученики даже похлопали ей в конце.

— Ну, а теперь за работу, — задорно сказала профессор. — Разбирайте фрукты и накормите наших малюток, — она любовно посмотрела на жуткие змеиные кусты. — Не забудьте про заклятье Умножения, мисс Боунс! Одного фрукта им будет недостаточно. И обрежьте усики. Поделитесь по трое и занимайте свои сектора. Номера вы должны помнить с прошлого года. Хорошей работы!

Она снова улыбнулась и, вытащив волшебную палочку, пошла вглубь теплицы. Я стояла как вкопанная. Как работает заклятье Умножения? И с кем я в секторе? И какой номер у моего сектора? Вот теперь я точно чувствовала себя четырнадцатилетней: я совершенно не понимала, что происходит, и со страхом ждала, когда всё это закончится. Ханна и Сьюзен окликнули меня. Очевидно, я работаю с ними.

— А зачем мы всё это надели? — спросила я, поправляя сетку на шляпе.

— Ты, что, забыла, что у них стебли ядовитые? — с опаской шепнула Сьюзен.

Я сглотнула и прошлась взглядом снизу вверх. Нет, я всегда восхищалась змеями, но эти растения меня пугали до жути. Они были метров по десять в высоту, хаотично, медленно двигались, опускались к нам бутонами, словно головами, и из сердцевины высовывались лепестки, как змеиные языки. Усиками был усыпан весь стебель, и они то и дело норовили заползти под плащ или сквозь сетку, но не получалось. Я огляделась в поисках ножниц, но, конечно, все пользовались палочками. Я вспомнила Режущее заклинание, но не была уверена, работает ли оно на таких растениях. А будет ли слушаться меня моя палочка? И вообще, это точно моя палочка?

— Секо! — без жалости произнесла Ханна, и «змея» скрючилась в устрашающей форме.

Усики начали опадать вниз, а из бутона с шипящим звуком к Ханне спустились лепестки, словно облизывая сетку, защищающую лицо.

— Ешь и не ворчи, — усмехнулась она и положила на лепесток яблоко.

Лепестки тут же свернули яблоко и исчезли внутри бутона. И так всё повторилось, пока Ханна не скормила ему дюжину яблок. Я дрожащими руками вытащила палочку из сумки и направила её на стебель.

— С-секо, — робко сказала я.

Упал один усик.

— Секо, — уже тверже повторила я.

Вдруг я почувствовала будто бы некую связь со своей палочкой, она была как бы живая в моих руках. Я ощущала её тепло через перчатки. Все усики упали, и я сразу выставила вперед руку с грушей.

Так мы обработали весь сектор. Я чувствовала себя уверенно и уже приноровилась к этой работе. Даже смогла отпустить пару шуточек, что немного удивило Сьюзен. Видимо, раньше с юмором у меня было печально. За физическим трудом я смогла немного отдохнуть и собраться с мыслями, правда, никакой гениальной идеи мой мозг не смог сформировать. Мы сняли плащи, перчатки и шляпы, сложили всё в шкаф, и направились вглубь теплицы, к мадам Стебль. Раздвинув лапчатые ветки, мы оказались в другой теплице, где гриффиндорцы выдавливали из каких-то жутких растений гной в колбы. На всю теплицу разносился запах бензина.

— Мадам Помфри будет счастлива, — заметила профессор Стебль, затыкая пробкой последнюю бутылку. — Гной бубонтюбера — великолепное средство от самых тяжелых форм угреватости, так что студентам не надо будет прибегать ко всяким отчаянным способам, чтобы избавиться от угрей.

— Как бедняжка Элоиза Миджен, — тихо сказала Ханна. — Она свои попыталась свести заклятием.

— Глупышка, — покачала головой профессор Стебль. — Но мадам Помфри в конце концов прикрепила ей нос на место.

Я опешила. Прикрепила нос на место?! Ах, да, это же магические приблуды, всё в порядке. Мой взгляд остановился на Гарри. Господи, он даже не представляет, какой ад его ожидает. И я знала наверняка, что ему рассказывать ничего не нужно. Гарри слишком импульсивен, и мог натворить глупостей. Я посмотрела на Гермиону: стоит ли говорить ей? Она ведь гений. Но мы с ней едва знакомы, даже за время учебы до четвертого курса, я понимала это. Она не поверит.

Вдруг раздались удары колокола, и лица у всех стали на порядок счастливее. Гриффиндорцы рванули куда-то вниз, а я, поудобнее перехватив свою сумку, направилась за пуффендуйцами в замок.

— Ох, ненавижу Трансфигурацию, — вздохнула Сьюзен по дороге.

— А у нас сейчас Трансфигурация? — поинтересовалась я.

Ханна рассмеялась.

— Кэтрин, ты с каких пор перестала зазубривать подобные вещи? — усмехнулась она.

Я пожала плечами. На секунду захотелось возразить, что я вообще не имею отношения к магическому миру, но её усмешка была более, чем дружеской, и я успокоилась.

На Трансфигурации мне захотелось повеситься. Мало того, что я не понимала ничего из сказанного, так всех ещё и припугнули СОВ. Сьюзен наклонилась ко мне:

— СОВ будет на пятом курсе, а нам уже сейчас мозги парят. Учебный год только начался! — горячо прошептала она.

— И, тем не менее, к СОВ следует готовиться заранее, — снисходительно прокомментировала МакГонагалл за нашими спинами.

Сьюзен покраснела и опустила голову.

— Начнем с ежей, — МакГонагалл взмахнула палочкой на пару коробок со своего стола.

Всё вокруг было словно в тумане. Я не понимала, что делать, все мысли путались. Я, правда, испугалась, что меня выгонят с урока или поставят плохую оценку за корявость, поэтому старалась изо всех сил — нужно было превратить ежа в подушку для иголок. Ханна сидела впереди меня, никто не стал занимать место рядом. Видимо, она сама не разрешала никому садиться рядом. Потому что я не могла до конца понять, какие ещё были причины у Сьюзен садиться вместе со мной. К слову, у Сьюзен дела обстояли ещё хуже, чем у меня: она не могла трансфигурировать животное ни на йоту, а мой еж превратился, правда, реагировал он, как еж, а не как подушка для иголок.

Звон школьного колокола оживил всех. Я поняла, как же сильно я проголодалась. Сорвавшись с места, весь класс мигом выскочил в коридор. И мои мысли занял обед и обсуждение горы домашней работы, которую задала МакГонагалл.

— Немыслимо, — возмущалась Сьюзен. — Это больше, чем, наверное, за все предыдущие годы вместе взятые!

— Согласна, — я кивнула.

И вдруг: дура, с чем я могу быть согласна? Я ведь даже не помню, как там было, в эти предыдущие годы! Но липкая суматоха показалась мне уже менее важной, чем манящие запахи из Большого зала. Ханна извинилась и поспешила к середине длинного стола Пуффендуя, подсела к Седрику и принялась что-то бодро рассказывать. Я дернула Сьюзен за рукав и попросила сесть чуть ли не у самых дверей. Я боялась, что — банально — не смогу узнать людей вокруг, уж тем более не справлюсь с разговором. Я поймала себя на том, что снова стала думать, как трусливая закомплексованная четырнадцатилетняя девочка.

Мы спокойно обедали. Боунс рассказывала мне что-то про своё лето. После еды её голос казался таким далеким, что я без стыда позволила себе не обращать внимания и решила заняться более важными вещами.

— Что у нас дальше? — спросила я, отодвигая пустую тарелку.

— Ну, у меня Нумерология, — Боунс пожала плечами. — А ты говорила, что у тебя, кажется, остаток дня свободный. О, погоди! — её глаза блеснули. — Ты ведь записалась на дополнительные занятия к профессору Снейпу!

Я ударила себе по лбу рукой. Он ведь сказал прийти сегодня, и как я могла забыть?!

— А который час? — с опаской спросила я.

— Без двадцати три, — смакуя апельсиновую дольку, сказала Сьюзен.

Я поднялась со скамьи, бросая взгляды на стол преподавателей. Место Снейпа было свободно. Вот чёрт, я ведь даже не знаю, куда мне идти!

Я подхватила сумку, махнула Сьюзен и быстрым шагом направилась к лестницам. На подоконнике угрюмо сидел Теодор. Я едва удержалась, чтобы снова не ударить себя по лбу. Я ведь обещала поговорить с ним после обеда. О, Мерлин… Отлично, я уже выражаюсь, как маг.

Увидев меня, Тео слез с подоконника, деловито засунул руки в карманы и оперся спиной о стену.

— Ты говорила, что мы встретимся после обеда. Я ждал тебя двадцать минут. Вас в Пуффендуе уважению не учат?

Мне хотелось закатить глаза так, чтобы был виден белок. Бедный обиженный мальчик, сколько я таких за свою жизнь видела. Правда, я пока так и не знала, почему он обижался.

— Давай обсудим всё по дороге. Мне нужно к трём часам быть у Снейпа.

— О, с тобой вечно так! Даже сейчас тебе всё равно!

— Ну, что ты, мне не всё равно! — взволновалась я. — Просто профессор будет ждать меня, мне же назначено…

— Что ж, спасибо за поддержку, — с сарказмом произнес Тео. — Я другого от тебя не ожидал.

— Да что я такого сделала? В чем провинилась?

— Только не делай такой наивный вид, Кэтрин! — разозлился он. — Ты прекрасно знала, что у Снейпа ограниченное количество мест. И знала, прекрасно знала, что я очень хочу у него заниматься. И всё равно записалась к нему на курс, заняла мое место! Знаешь, что мне за это устроили родители?

— Твоё место? — рассвирепела я. — Он ведь явно не за внешность выбирал, очнись, Тео! За знания или навыки какие-то. За что меня винить? Знаешь, если ты не подошел, то это вовсе не моя вина.

Я умудрилась поссориться с новоиспеченным другом, о котором не знала ещё вчера вечером, а сегодня выяснилось, что мы уже в ссоре, и я только сделала хуже. И почему я вожу дружбу со слизеринцем, да ещё и с таким истеричным?

— Нам ведь все равно по пути, давай просто пройдемся, м? — с материнской заботой спросила я. — Молча. Ты знаешь…

— Пошли.

Он опустил голову и кивнул на лестницы. Мы, правда, шли молча. Потому что я не знала, что делать в таких ситуациях: с такими неженками я давно не сталкивалась и, видно, весь опыт общения растеряла. Тео остановился у кабинета Снейпа, обиженно посмотрел на меня и пошел дальше, наверное, к гостиной Слизерина. Вспомнилось утреннее замечание Снейпа. Я поправила школьную форму, подтянула галстук, завязала волосы в хвост. Я немного стушевалась: я знала историю Северуса Снейпа, но я не знала, каков он на занятиях. И, тем более, на индивидуальных занятиях. Я робко постучала и открыла дверь. Профессор тут же возник в проеме.

— Что вам нужно, мисс Хёрт? — бархатным голосом спросил он.

— Я… Я пришла на занятие, — рассеянно ответила я.

— Ваше занятие назначено на четыре. Сейчас три. У меня другой урок.

И он хлопнул дверью у меня перед носом. Третий раз за день хотелось ударить себя по лбу. Может, стоит завести ежедневник, как раньше? Записывать туда все важные и неважные дела, чтобы не забыть ничего и не выглядеть идиоткой, как, например, сейчас. Я присела на корточки и принялась ждать. Изучила стены, пол, потолок. Потом опомнилась: я утром бросила в сумку какие-то тетради. Может, там найдется что-то занятное?

Записи оказались весьма интересными. Я обнаружила у себя расписание на семестр и обрадовалась, что у меня не будет сдвоенных занятий с когтевранцами: они немного пугали меня. На дне сумки валялись сломанные перья, пара карандашей, лакричная палочка и обертки от конфет. Вполне в моем стиле "сумочной свиньи". Конспекты были только по Истории магии и Зельеварению. Я уже привыкла к тому, что все вокруг говорят на английском, и я тоже. Но записи на английском — тем более, с моим-то почерком — ввели меня в ступор на пару минут. Правда, сосредоточившись, я смогла разобраться. Я вспомнила, как все стонали от досады и тоски на занятиях по истории, однако в тетради было столько всего интересного, что я с трудом оторвалась от чтения. Все-таки, меня сейчас ожидает Зельеварение, лучше прочесть что-то по нужной теме.

Конспект по Зельям больше был похож на раскраску: чертежи, зарисовки разрезанных на части жуков и змей, схемы по потрошению жаб. Одни ингредиенты зачеркивались, выше писались другие, потом они тоже зачеркивались, и стрелка указывала на первый вариант. Похоже, что я изобретала собственные зелья. Ух ты, какая я, оказывается, классная.

— Тебе меня не переплюнуть, Хёрт, — рыкнул кто-то сверху.

Я подняла голову и увидела Драко Малфоя, что только что вышел из кабинета Снейпа. Внутри смешался трепет и презрение.

— Я в тебе не сомневаюсь, Драко. Помнится, ты во всем лучший, — улыбаясь своим мыслям, сказала я.

Я заметила в его руках «Ежедневный Пророк», и вдруг вспомнила: он зачитает статью про Артура Уизли, Гарри и Рон поссорятся с ним, он нападет со спины — и Грюм превратит его в хорька. Грюм! Мерлин, слишком много событий.

Я захотела остановить Малфоя, но решила, что ему крайне необходима взбучка. Да, Рон разозлится, но оно того стоит.

— Оставила бы ты свои глупые надежды, — глянув на мой конспект, Драко покачал головой. — Снейп же говорил тысячу раз, что зельями их не вернуть.

Внезапная волна злости захлестнула меня.

— Иди, куда шёл, Малфой, — прорычала я.

Драко снова покачал головой и ушел. Я опустила голову и удивленно дернулась. Я даже не заметила, правда: я дописывала и исправляла карандашом последнее из всего конспекта зелье. Хотя по ощущениям, я даже не знала, как называется половина ингредиентов.

Двери снова открылись. Я мигом поднялась на ноги (оказывается, они затекли) и, прижав к груди тетрадь, быстро зашла.

— И так, — послышался сбоку голос профессора, — чем хотите заняться в этом году, мисс Хёрт?

— Вот этим, — я положила тетрадь на стол и продвинула её вперед.

Снейп расставил на верхнюю полку какие-то склянки, закрыл шкаф и плавно подошел к столу. Я внимательно вглядывалась в лицо Северуса. От этого человека веяло теплотой и спокойствием. Да, он выглядел несколько злобным и подавленным, но я знала правду. Жизнь обошлась с ним жестоко.

Снейп посмотрел на записи зелья и поджал губы.

— Это невозможно, — сказал он. — Вы просто взорвете школу и моё терпение.

Я ухмыльнулась.

— Мне просто очень хочется заняться этим зельем. Вы прекрасно знаете, что вы лучший для меня зельевар. Если бы вы внесли коррективы…

— Мисс Хёрт, перестаньте мне льстить, — он поднял руку вверх, — вы никогда не умели этого делать. Я уже говорил вам, что данное зелье невозможно изготовить. Я пробовал сам…

— Когда-то драконьей крови не могли найти применения! — в сердцах бросила я. — И вот теперь двенадцать способов придумалось! Вдруг и у нас будет так же?

— Вы не вернете их, — тихо сказал Снейп. — Смиритесь.

Я внезапно поняла, о чем идет речь и почему внутренний голос так рьяно вцепился в затею с этим зельем. Кажется, мои родители погибли, я пытаюсь их вернуть. Стоп, у меня погибли родители? Черта-с два я смирюсь! И как давно они умерли? И почему умерли? И почему оба? Моё сердце разрывалось на части.

Я закрыла тетрадь и бросила её в сумку. В глазах Снейпа читалось сочувствие.

— Предлагаю вам вот что: этот семестр будет посвящен противоядиям. Собственно, противоядиями вы будете заниматься на уроках. А на этих занятиях я могу ознакомить вас с ядами.

— Напиток Живой Смерти, — вслух подумала я.

— Это программа для шестого курса.

— Я справлюсь.

В конце концов, я уже продвинулась дальше шестого курса. Дальше школы и университета. Дайте мне сварить чертово зелье, чтобы успокоить нервишки!

Профессор дотронулся волшебной палочкой до песочных часов на столе, их окрутила голубоватая лента заклинания. Он указал мне рукой на парту, сам направился за стеллажи. Я действовала на автопилоте: подготовила котёл, почистила нужные инструменты, принесла весы. Снейп вернулся быстро, за ним по воздуху парил поднос с нужными колбами и мешочками.

Приготовление зелья оказалось самым занимательным процессом из всего, что я когда-либо делала в своей жизни. Профессор рассказывал мне всё в мельчайших подробностях про каждый ингредиент, я тут же записывала это в тетрадь. На минуту он оставил меня наедине с бобами, а сам пошел за русалочьими слезами.

— Как вы собрали сок? — удивленно произнес он, вернувшись.

— Ну, я подумала, что лучше будет не резать бобы, а раздавить, — я пожала плечами с видом наивной дурочки.

Снейп чуть заметно улыбнулся.

Я не вела счет времени, но было двоякое ощущение: с одной стороны, казалось, что я провела тут вечность, с другой стороны — эта вечность пролетела за секунду. Когда мы закончили с зельем, раздался слабый звон, исходивший от песочных часов. Профессор детально пояснил мне, как определить, правильно ли всё приготовлено, по цвету этого зелья, его запаху и завиткам пара над котлом. Мы прибрали всё со стола, разлили зелье по бутылькам и поставили в шкаф.

— Что ж, вы прекрасно себя проявили сегодня, — выдавил из себя Снейп.

Было видно, что похвала давалась ему с трудом. И ему даже не следовало этого говорить: я прекрасно поняла всё без слов. Вряд ли на обычным уроках он допускал спокойное общение с учеником без унижений и снятия баллов.

— Поищите в библиотеке что-нибудь интересное для следующего занятия.

— Да, спасибо, профессор, — я кивнула, поправляя волосы.

Он открыл дверь, указывая мне на выход. Но мне не хотелось уходить. Я вдруг поняла для себя, что как раз Северусу я смогу доверять. И довериться. Он уж точно умел хранить секреты. Но вместо этого я выпалила совершенную глупость:

— Профессор, я хочу задать вам один вопрос.

Снейп едва не сжег меня взглядом. Четырнадцатилетняя девочка во мне жалобно заскулила.

— Я, безусловно, люблю Зельеварение и уважаю вас. Я счастлива, что вы отобрали меня для индивидуальной подготовки, но… Почему вы не взяли Теодора Нотта? Он очень сильно хотел попасть к вам!

— Я принимаю учеников за знания, а не за статус крови, мисс Хёрт. Да, вы магглорожденная, но это никак не умаляет ваши способности. А теперь идите на ужин, я не имею желания вас хвалить.

Магглорожденная скромная девочка со способностями к зельям? Что ж, хорошо, что я учусь на Пуффендуе, а не на Гриффиндоре.

— Да, но, может быть, мы могли бы заниматься вместе с Теодором…

Дверь захлопнулась.

Я пару секунд простояла возле кабинета, смакуя своё занятие, и пошла к Большому Залу. День клонился к закату, мягкое осеннее солнце грело пол, и я ненароком вспомнила, что таким же оно было вчера утром, когда я была дома, и мне было двадцать пять. Черт, здесь даже сигарету не выкурить! Но, пока я не вспомнила об этом, мне вовсе не хотелось курить. Эх, ладно, всё равно я собиралась бросать.

На новом повороте меня чуть не сшибла Гермиона. Мы обе так спешили, что совершенно не смотрели по сторонам. От неё пахло горячей едой и старым пергаментом, глаза выдавали волнение, но в целом Грейнджер выглядела радостной.

— Ох, извини, я бежала в…

— Библиотеку, — смеясь, закончила я. — Да, я тоже тебя не заметила, извини, Гермиона.

Мы попрощались, и мне оставалось только посмотреть ей вслед. Кажется, сегодня она придумала Г.А.В.Н.Э. Что ж, я могла лишь пожелать ей удачи.

За ужином я была более внимательна, чем прежде. Набралась смелости и решительно подсела к компании девчонок, среди которых я уже точно знала Ханну и Сьюзен. Девочки наперебой рассказывали о своих планах на этот год. Я ела и слушала, все больше погружаясь в этот волшебный мир. Эти люди показались мне даже более реальными, чем моё окружение в обычной жизни. Мне стало так уютно и тепло. Хотя, впрочем, возможно, дело было в сытном вкусном ужине, а не девчачьих разговорах. Я взглянула на расписание: через полчаса начнется История магии. Мне хотелось хлопать в ладоши, в то время как остальные подобной радости не проявляли.

— Эй, Кэтрин, есть карандаш? — окликнули меня сбоку.

— Да, конечно.

Я, даже не глядя на просившего, скользнула рукой в сумку и, нащупав карандаш, положила его на стол.

— Чертова Нумерология! — ругнулся тот же голос.

Я с любопытством посмотрела на него. Что-то подсказывало мне, что это Эрни МакМиллан, но я не знала, откуда я вообще это знаю.

— Помочь? — предложила я.

— Помочь, — вздохнул Эрни. — Ты ведь ненавидишь Нумерологию.

— Да, это на меня похоже, — снова я ненароком озвучила свои мысли.

— Ну, спасибо, что спросила, в любом случае, — печально улыбнулся Эрни.

Ханна пихнула меня в бок и указала на время: время Истории магии. Мы встали из-за стола, я пожелала МакМиллану удачи, положив руку на плечо, и направилась на занятие. По правде, я была одной из немногих, кому было интересно, что рассказывал профессор Бинс. Его голос был такой успокаивающий, почти усыпляющий. Но всё, о чём он говорил, было настолько мне интересно, что я переборола дремоту и внимала каждому слову. Он задал огромное домашнее задание, и класс обреченно застонал. Только когда мы вышли из кабинета, усталость навалилась на мои плечи непомерным грузом. С трудом переставляя ноги, мы вернулись в гостиную. Сьюзен окликнула Эрни, и они сели за работу по Нумерологии. Ханна вытащила из сумки книгу по Травологии, а я в окружении чернил, пера и пергамента принялась за сочинение по Истории магии.

В гостиной было людно, но не слишком шумно. Пуффендуйцы, как я уже поняла, любили тихие скромные вечера. Ко мне на колени запрыгнул большой пушистый белый кот. Под потрескивание поленьев в камине, мурлыканье кота, плавные голоса вокруг я окончательно расслабилась и откинулась на спинку стула, забыв про сочинение. День вышел просто потрясающим. Это был совершенно обычный день для всех и совершенно необычный — для меня. Я была абсолютно счастлива и мечтала, чтобы этот день не заканчивался никогда. И только когда я легла в постель, меня посетила мысль о том, что «завтра» для меня может и вовсе не наступить. Кто знает, сколько я здесь буду? И почему же я всё-таки здесь? Как это произошло?

Мурлыка-кот лег на подушку, уткнувшись мордочкой мне в шею. Совершенно так, как моя старая кошка делала в моём детстве. Я засыпала с улыбкой на губах, отпуская на ночь все сумбурные мысли. Даже если завтра я проснусь в своей маггловской квартире, это не будет иметь значения. Этот день навеки останется для меня самым лучшим.