Одна минута (гет)

О том, что повелитель собирается напасть на дом Поттеров и уничтожить их годовалого сына, Северус узнал ещё в начале осени одним из первых. Нет, Волдеморт не сказал ему напрямую — Снейп сам прочёл это из его мыслей, когда Лорд сидел у камина в огромной зале родового особняка Лестрейнджей и задумчиво глядел на огонь. Судя по всему, задумчивость эта была столь глубокой, что самый тёмный маг последних лет неосознанно ослабил контроль над своим разумом, и Снейпу, который уже на тот момент был прекрасным легилиментом, этого было вполне достаточно.

Но отнюдь не всегда наши таланты служат нам во благо. В этом Северус убедился, едва увидев помыслы своего повелителя, по-прежнему находясь у того за спиной, да так и застыл на пороге, хватаясь пальцами за холодную каменную кладку. Дыхание сбилось, грудную клетку пронзила отчаянная боль, и всё его существо охватило липкое, противное чувство, именуемое не иначе как страх: своими щупальцами он прочно укрепился в мозгу, где за секунду до этого обосновалось другое не менее жуткое ощущение: уверенность в том, что жизнь Лили под серьёзной угрозой. Сердце, будто птица в дьявольских силках, предательски трепыхнулось; склизкие ледяные щупальца добрались и до него, обвив и сжав так плотно, что, казалось, биться этот чёртов комок сосудов больше не будет.

Морщась от болезненного и гадкого ощущения, Северус тем не менее лихорадочно соображал, что можно сделать в этой ситуации. Шанс у него ещё был, поскольку Лорд не принял окончательного решения, чьего ребёнка он должен уничтожить — Лонгботтомов или Поттеров, но этот шанс был весьма призрачным.

Почему, почему ему по-прежнему есть дело до этой девчонки? Ведь уже два года, как она замужем, и четыре, как они не общаются. Почему?.. Однако этот вопрос был риторическим, потому что ответ на него Северус знал всегда. Он любил Лили. Любил той сильной, безумной, почти маниакальной любовью, которая в пиковые моменты доходила до самого настоящего идолопоклонничества. В этом Северус признался себе к концу четвёртого курса, когда в очередной раз попал в больничное крыло из-за издевательств, которые Мародёры невинно называли шутками. Лили тогда, в ярости высказав Поттеру и Блэку всё, что она о них думает, взяла штурмом больничное крыло, не побрезговав применить к дежурной колдоведьме Чары отвлечения внимания, и решительно прокралась к Снейпу в палату.

Они проговорили половину ночи; вторую же Северус провёл, неотрывно глядя на уснувшую прямо на кушетке Лили, раз за разом лаская взглядом любимые черты и не в силах отвести от неё глаз. Она манила его, притягивала и, пусть и неосознанно, держала рядом так крепко, что всей снейповской магии было бы недостаточно, чтобы разорвать эти путы. Лили была его личным божеством, воплощающим в себе все человеческие добродетели, и осталась таковой даже несмотря на свой брак с ненавистным Джеймсом Поттером. А может, как порой размышлял сам Северус на холодную голову, как раз таки не "несмотря", а благодаря, потому что теперь, когда Лили, его малышка Лили совершенно точно принадлежала другому — не просто гуляла с этим другим по берегу Чёрного озера и целовалась в укромных нишах замка, а была его женой и матерью его ребёнка — она стала для Снейпа в несколько раз недоступнее и вместе с тем желаннее.

И вот сейчас она могла погибнуть. Погибнуть из-за какого-то совпадения, поистине идиотского, потому что этому чёртовому раздолбаю Поттеру было угодно обрюхатить её именно в октябре позапрошлого года, вследствие чего их ребёнок родился в конце июля и попадал под описание младенца из пророчества.

Глупо, как же глупо! Сначала страшно сглупил он сам, как на духу пересказав Волдеморту часть подслушанного им в "Кабаньей голове" разговора о том, что грядёт человек, который сможет победить Тёмного лорда, а потом и сама судьба решила в очередной раз показать Северусу, насколько она несправедлива к нему и к тем немногим, кем он дорожит: распорядилась так, что Лили родила своего сына около одиннадцати вечера тридцать первого июля, чем поставила под угрозу существование всей семьи Поттеров. Продержись Лили всего один день, роди хотя бы первого августа — и была бы вне опасности! Но нет.

"Я должен спасти её. Должен, чего бы мне это ни стоило".

Собрав всю свою волю и сжав кулаки, Снейп сделал решительный шаг вперёд.

— Прошу меня извинить, милорд, — сказал он ровным голосом, ничуть не боясь гнева повелителя: страх от того, что Лили может умереть, с лихвой перекрывал все прочие эмоции.

— А, Северус... — лениво отозвался Волдеморт, поворачиваясь к своему слуге так медленно, будто прекрасно знал, что тот уже несколько минут стоит на пороге залы. — Слушаю тебя.

Его когтистая рука поглаживала подлокотник кресла, увенчанный выпускающей раздвоенный язык змеёй, и глядя на эту псевдоласку, таящую в себе опасности больше, чем нацеленная в грудь палочка, Снейп позволил себе мстительную мысль о том, что если Лорд убьёт только Джеймса, ему это будет однозначно на руку. Но стоило зельевару набрать в лёгкие побольше воздуха, чтобы начать уговаривать своего повелителя сохранить жизнь Лили, как тот прервал его неспешным взмахом руки.

— Когда ты волнуешься, Северус, ты слишком громко думаешь, — насмешливо сказал Тёмный лорд. — Да, я планирую уничтожить младенца Поттеров. Ты ведь это хотел узнать?

— Почему не Лонгботтомов, милорд? — Северус цеплялся за любую надежду, будучи готов пожертвовать даже Фрэнком и Алисой, хотя в действительности считал их непревзойдёнными мракоборцами и искренне уважал.

— Потому что я чувствую, что именно отпрыск Поттеров таит в себе истинную угрозу для моего могущества. Но ведь тебя заботит не сам ребёнок, не так ли? — красные глаза хитро блеснули. — Тебе нужна его грязнокровная мать.

Северус не выдержал этого испытующего взгляда красных глаз и опустил голову. Он попал в такое положение, в котором отнекиваться и отрицать очевидное было бесполезно, но всё ещё можно было повернуть ситуацию в свою пользу.

— Именно, — сказал он, вновь встречаясь взглядом с Волдемортом. — Я хотел заполучить её ещё в Хогвартсе, но мне не удалось этого сделать — чёртов Поттер со своими дружками вечно ходил за ней конвоем.

Тёмный лорд рассмеялся хриплым холодным смехом.

— Да, я наслышан о твоих неудачных романтических похождениях, если можно так сказать; точнее, прочёл об этом из твоих мыслей. Что, не хочешь оставаться в дураках, Северус?

— А кто же хочет, — невозмутимо откликнулся Снейп.

— Хм... Что ж, думаю, я могу тебе помочь. Мне нужен мальчишка, а не его родители. Убью ребёнка, а эту Поттер... — увидев, как Снейп неосознанно скривился, Волдеморт, хоть и не без ухмылки, но всё же поправил себя: — ...эту Эванс отдам тебе. Можешь делать с ней всё, что хочешь. Как тебе такая перспектива?

Северус изо всех сил постарался, чтобы его улыбка выглядела хищной, а не счастливой, а свои мысли заполнил теми картинами и образами, которые на самом деле были ему глубоко противны. Повелитель ждал от него жажды разврата и мести, а он хотел лишь заслужить — нет, не любовь, а хотя бы благосклонность — Лили этим спасением. Конечно, положа руку на сердце, он был бы рад избавиться не только от Джеймса, но и от его отродья, чтобы Лили принадлежала только ему, всецело и безраздельно, но Северус был человеком умным и прекрасно понимал, что, во-первых, Лили как всякая любящая мать никогда не простит ему такого кощунства, а во-вторых, если именно Гарри и есть тот самый ребёнок из пророчества, то для самого Северуса лучше было бы, чтобы тот выжил.

— Перспектива превосходная, — наконец ответил он самым довольным тоном, на какой был способен.

* * *

Тридцать первого октября с самого утра зарядил дождь, который к вечеру превратился в самый настоящий ливень, да ещё и со шквалистым ветром. Северус, с этого учебного года занявший пост преподавателя зельеварения и декана Слизерина в Хогвартсе, целый день был занят, хотя на этот раз впервые за все годы пребывания Снейпа в школе совместным педагогическим составом было решено не отмечать праздник Хэллоуина. За окном шла война, аврорат терял своих бойцов, с каждым днём становилось всё больше жертв среди гражданского населения, и хотя Дамблдор всегда стремился дать ученикам повод для радости даже в таких непростых обстоятельствах, на этот раз он был вынужден нарушить традицию.

Северус знал, что основной причиной такого решения являлась круглосуточная и неустанная работа директора над защитой тех двух мальчиков, что подходили под озвученное в пророчестве описание. Сам же он круглосуточно и неустанно рвал на себе волосы и корил за то, что год назад рассказал об этом драккловом пророчестве Тёмному лорду, чем подписал приговор не только Поттерам, но и самому себе.

"Если бы можно было отмотать время назад, я обязательно наложил бы на себя Обезъяз, да покрепче!" — каждый раз мысленно ругался Снейп, отправляясь на собрание Пожирателей смерти. Когда Метку жгло особенно сильно, его вновь охватывал тот же ужас, что и в каминной зале Лестрейндж-холла; на этих собраниях он боялся, как последний трус боялся узнать, что Гарри Поттер убит, а вместе с ним и Лили, а потому едва удерживался от соблазна проникнуть в мысли повелителя, которому теперь служил лишь номинально.

Однако в этот раз Северусу не пришлось одёргивать себя — Волдеморт сам поведал слугам о своих планах.

— Сегодня вечером я лично навещу Поттеров в Годриковой впадине, — коварно усмехнувшись, сказал он. Сердце Снейпа тут же пропустило удар, однако Волдеморт этого не заметил, так как несколько других Пожирателей осмелились предложить ему свою помощь, но Тёмный лорд пресёк их робкие попытки высказаться одним мановением палочки. — Вы сомневаетесь в моих силах, господа? — спросил он таким высоким голосом, что многие вжали головы в плечи, боясь попасть повелителю под горячую руку. — Этому мальчишке чуть больше года, и мне хватит нескольких секунд, чтобы раздавить его как соплохвоста. И даже не пытайтесь мне помогать. Этот молокосос якобы избран Судьбой для того, чтобы бросить мне вызов, поэтому у меня с ним личные счёты. Я с лёгкостью справлюсь один, а кто в этом до сих пор не уверен — выходите вперёд, обсудим этот вопрос тет-а-тет.

Все присутствующие, включая Мальсибера, Эйвери и Беллатрикс Лестрейндж, готовых минутой ранее отправиться в Годрикову впадину вслед за своим господином, потупили глаза. Получить изрядную порцию Крициатуса не хотелось никому. Лорд обвёл властным взором всех своих слуг и, по-видимому, остался доволен результатом.

— Что ж, прекрасно. Оставайтесь здесь. Думаю, хорошие новости не заставят себя ждать.

* * *

Ожесточённый настрой Тёмного лорда стал для Северуса единственным фактором, удержавшим его от того, чтобы ринуться вслед за повелителем и молить — уже открыто, унизительно, при всех! — о пощаде Лили. Его не покидало стойкое ощущение, что Волдеморт или забудет о данном им слове, или в яростном запале не пожалеет ни отца, ни мать, если те посмеют преградить ему путь к цели. А они посмеют, и ещё как, в этом Снейп был уверен. Поэтому, едва отделавшись от назойливых Селвина и Трэверса, пытавшихся его остановить и как мантру твердивших, что Лорд приказал всем оставаться на месте, и объяснив остальным, что его ждут срочные дела в школе, он бросил горсть Летучего пороха в камин и сказал: "Хогвартс, кабинет Альбуса Дамблдора". Однако это было сделано лишь для отвода глаз, и Снейп, предсказуемо не застав директора на месте, тут же переместился в дом Батильды Бэгшот, что жила по соседству с Поттерами.

Как только зелёное пламя камина в крохотной гостиной погасло, Северус на несколько мгновений застыл и прислушался — привычка осторожничать давала о себе знать даже в такой экстренной ситуации. Старая хозяйка была дома, но возилась на кухне и так гремела посудой, что попросту не могла слышать, что к ней пожаловали гости. Тогда Северус, на ходу отряхивая мантию, тёмной тенью проскользнул мимо Батильды и выбрался из дома, так и оставшись незамеченным. Где-то на краю сознания, мимолётом, он даже успел отметить этот факт как счастливый знак... но в следующий же миг понял, что подарков от судьбы ждать не придётся.

Дом Поттеров, стоявший через улицу, был наполовину разрушен.

Издав мучительный стон, Северус метнулся вперёд.

"Нет, Мерлин, умоляю, она должна быть жива, она просто обязана, чёрт побери! — взывал он к небесам, пытаясь аппарировать с крыльца дома Бэгшот сразу на второй этаж поттеровского особняка, чтобы сэкономить время: внутренняя лестница, судя по всему, была снесена. Однако эти попытки не увенчались успехом, и Снейп кинулся к ненавистному крыльцу, сходя с ума от тревожной неизвестности и ненормальной тишины (похоже, Лорд наложил Заглушающие чары): — Останься со мной, Лили, любимая моя девочка, прошу тебя, оста..."

Бешеный поток его мыслей прервал вид тела, загораживающего проход к разрушенным ступенькам. Карие, остекленевшие, как линзы очков, глаза Джеймса Поттера невидяще уставились в потолок. Он был мёртв, Северус понял это ещё издалека, но весь его вид выражал решимость и готовность принять смерть, готовность погибнуть за свою семью, и у Снейпа, ухватившегося за сломанные перила и бросившегося вверх по лестнице, ненароком мелькнула мысль — а смог бы он так? Возможно, и сейчас было самое время это признать, Поттер не был таким уж мерзавцем, каким Северус считал его на протяжении всех семи лет в Хогвартсе. Да, он не раз издевался над ним, но основная причина снейповской ненависти крылась в ревности и завистливом бессилии: у Поттера были любящие родители и друзья, он был популярен, богат, чистокровен, играл в квиддич и достигал успеха практически на любом поприще, за исключением одного: завоевания сердца непокорной Эванс. Но и то до поры до времени.

А теперь получалось так, что Поттер, тот самый Поттер, злоба на которого столько лет сводила Снейпа с ума, лежал там, внизу, убитый, но не поверженный.

Северус карабкался вверх по остаткам деревянных ступеней, то и дело оскальзываясь и скатываясь обратно, и старался думать не о трупе, а о том, что Джеймс Поттер ему больше не соперник, и сейчас у него, Северуса, есть от силы одна минута, чтобы всё исправить, пока Лили снова свободна, пока она — он отчаянно верил в это — ещё жива.

"Скорее, скорее! — подгонял он себя, нещадно обдирая руки и ноги о торчащие тут и там стропила. — У тебя лишь минута, чтобы спасти её, чтобы вновь попытаться воскресить былую если не дружбу, то хотя бы терпимость, чтобы любоваться ею не во снах, а наяву, чтобы всё исправить..."

Его мантия была разорвана в клочья, пот градом катился по лицу, несмотря на промозглую октябрьско-ноябрьскую ночь, а кровоточащие руки мелко подрагивали от усталости, когда он наконец взобрался на то, что некогда было вторым этажом, и, держась за единственную оставшуюся относительно целой стену, со всей возможной быстротой начал боком продвигаться к приоткрытой двери в дальнем конце коридора.

"Святая Моргана, пусть она будет жива! Пусть он ранит её, пытает, но только сохранит ей жизнь!" — молил Северус, приближаясь к своей цели и словно гипнотизируя приотворённую дверь в надежде хоть что-нибудь увидеть. Вокруг стояла всё та же вакуумная, оглушительная тишина, и он слышал лишь своё сбивчивое хриплое дыхание, в любой момент рискуя свалиться вниз, к Поттеру, но всё равно упорно продолжал делать шаг за шагом.

И когда ему оставалось всего пару футов, щель между стеной и дверью озарилась ядовито-зелёным светом. Дважды.

Не нужно быть арифмантом, чтобы понять: по вспышке на человека. Сердце заходилось в агонии; оно уже поняло, что потеряло ту ниточку, за которую цеплялось последние десять лет и ради которой билось, но разум всё ещё отказывался верить в непоправимое. Дрожа всем телом и едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Снейп схватился за ручку двери и с рёвом раненого зверя рванул её на себя.

Чтобы убедиться: он не успел.