В ее руках (гет)

Онтари безразлично, кто правит Азгедой, она надблида и рано или поздно станет Хедой. Она не сомневается в успехе. Кто если не она: умна, жестока, решительна. Онтари будет держать весь народ в ежовых рукавицах. Пламень выберет именно ее, потому что кому нужны несмышленые мальчишки, которых учит Лекса. Сколько им? Восемь, девять? Они еще толком не понимают, чего хотят и как этого добиться, а Онтари устала ждать. Она родилась с осознанием собственного величия, а королева Найя только укрепила уверенность.

Ей должны поклоняться и целовать ноги, но королева скрывает ее происхождение. Пока. Онтари знает: ждать недолго. Чувствует, что скоро все откроется, и предвкушает реакцию. Только одно не вписывается в ее устройство мира: принц Роан едва ли замечает Онтари, иногда презрительно ухмыляется и уходит в очередной раз кого-нибудь выслеживать. Лучший следопыт и наследник трона Азгеды. Они бы идеально друг другу подошли. У него знатность и целеустремленность, у нее — черная кровь и бескомпромиссность.

Онтари разглядывает себя в зеркале и не понимает, почему не привлекает его. Гладкие темные волосы, глубокий взгляд с поволокой, чуть вздернутый нос, ярко очерченные губы. Какой мужчина проигнорирует? Она издевательски вздергивает бровь и показывает язык своему отражению. Она находит устраивающее ее объяснение: он ненормальный, которого интересуют мужчины. Такой расклад ей даже нравится. Можно сделать вид, что Роан никогда и не нравился, и забыть. Невозможное не должно занимать мысли, это иррационально, а значит, вредно и недостойно. Так ее учит Найя, и она соглашается. Ни к чему усложнять свою жизнь оттенками, черного и белого достаточно.

Онтари стало хорошо, когда она замазала Роана черными красками. Она едва ли следила за его передвижениями и вылазками, пока он не отправился за Ванхедой. Сердце екнуло, но она так и не смогла объяснить себе почему. Слухи наверняка преувеличены, а эта Ванхеда — очередная девчонка с ножом и звериным оскалом. Роан справится с ней в два счета.

И он возвращается, но лучше бы без Ванхеды, потому что его взгляд на нее лишает Онтари всякого сна. Роан более чем нормальный: в его глазах столько интереса и скрытого вожделения, что она готова прямо сейчас с воплем выбросить Ванхеду из окна. Но нельзя. Хеда требует Ванхеду и смотрит на нее еще более красноречиво. Что особенного в этой жуткой девице с лохматыми волосами и в изодранной одежде? Онтари сжимает кулаки. Скорее бы уехать из Полиса, скорее бы.

Вот теперь она обязана привлечь внимание Роана. Любыми средствами. Найя учила ее соблазнению, Онтари много тренировалась. Если не душой, то телом он должен быть ее. Когда он подходит к ней с королевой, то безразлично смотрит сквозь Онтари. Словно она пыльный никому не нужный предмет мебели на выброс. Ногти вспарывают кожу ладоней, она чувствует, как на пол капает кровь.

Ванхеда поплатится! За каждую каплю, за каждый сдержанный крик, за каждый пламенный — направленный не на Онтари — взгляд.

— Идем, — жестко командует королева, и она знает, что Роану не поздоровится. Таким тоном Найя приказывает казнить, а не помиловать. — Ты должен был привести ее ко мне, а не к Лексе. У нас было бы преимущество, — шипит она, как только они заходят в покои.

Онтари тихо отходит в угол. В это она точно не хочет вмешиваться, себе дороже.

— Какое? — резко вскидывается он. — Отрезала бы и этой голову и принесла Лексе в кровать? И что дальше? У нее союз кланов, а ты одна. Смирись! — почти кричит в лицо Найе.

Онтари пробирает озноб. Ей страшно, потому что может случиться что угодно. Королева никому не позволяет в себе сомневаться, принц никогда не отступает. Когда коса находит на камень, летят искры, и сейчас в комнате разгорается пожар. Ненависть пропитывает воздух, злость забирается под кожу, напряжение растекается предчувствием непоправимого по венам.

— Что ты предлагаешь? — спустя вечность — или несколько секунд? — спрашивает Найя.

— Оставить посла в Полисе, втереться в доверие и нанести удар исподтишка, когда Лекса расслабится.

Онтари косится на него с сомнением. Она почти уверена, что Роан просто хочет подольше бы рядом с Ванхедой. Или это пресловутая ревность? Нет, резко отмахивается, чувство собственничества. Принц Азгеды не должен вздыхать по какой-то… девчонке без роду и племени.

— И этим послом хочешь быть ты? — королева Найя складывает руки на груди. — Ты всегда сторонился дипломатии…

— Я единственный, кто смог поймать Ванхеду, — многозначительно выгибает бровь он. — Чем не козырь в рукаве?

— Сын, я слишком хорошо тебя знаю. В чем подвох?

— Вот только не делай вид, что заботишься обо мне! — вспыхивает он.

«Лучшая защита — нападение», — невзначай отмечает про себя Онтари.

— Лекса не отменила ссылку, — чересчур легко для почти заключенного роняет он.

Онтари не верит ни одному его слову, и Найя не верит. Он и сам это понимает — кажется, — но не показывает вида. Слишком гладко, слишком просто, слишком…

— Если она не сдержит свое слово, я смогу протолкнуть вотум недоверия. Лекса будет вынуждена пойти на поединок, ты убьешь ее, и Онтари станет следующей Хедой.

Роан только закатывает глаза.

— Хеда из Азгеды — твоя голубая мечта, я в курсе. Хочешь заявить об этом во всеуслышание?

— Я не учила тебя пресмыкаться! Не думаешь обо мне, вспомни о своем клане!

Их крики оглушают. Онтари кажется, что каждый в башне слышит эту перепалку. Роан — сын своей матери, что бы она ни говорила. Упрямства и силы духа ему не занимать. Онтари обескуражена и восхищена. Никто так в открытую не противостоял королеве льда. И Роан никогда при ней так самозабвенно не спорил. Он пойдет до конца. Ему есть за что бороться. Или все-таки за кого… Собственные мысли режут больнее металла. Ее не должны беспокоить его мысли, чувства или вкусы, но цепляют. Он должен быть ее! Онтари всегда получает то, чего хочет.

— Если станет легче, можешь оставить Онтари шпионить за мной! — вклиниваются в ее внутренний монолог слова Роана, и она вздрагивает.

Это как знак вселенной, ведь так?

— Останешься с принцем, — словно назло ему бросает Найя, даже не поворачиваясь к Онтари. — Обживешься в Полисе, выждешь подходящий момент и займешь место Лексы. Это приказ! Вряд ли мой дражайший сынок на это способен.

Она хлопает дверью, уходя, а Онтари переводит взгляд с разъяренного Роана на место, где только что стояла Найя. С какой стороны ни посмотри, она попадет под горячую руку, и неизвестно, чья окажется опаснее.

— Собирай вещи, пока она не уехала в Азгеду, — почти рычит Роан, и Онтари не спорит. Не в этот раз.

Она хочет верить, что царственно удаляется, но на деле скорее выскакивает вслед за королевой. Путается в коридорах и едва успевает ее застать.

— Не оставляй его одного ни на секунду, — наставляет та. — Ты — мои глаза и уши здесь. Она смиряет Онтари уничижительным взглядом. — А ты знаешь, как я поступаю с неугодными. То, что ты надблида, не спасет.

Онтари сглатывает, но гордо вскидывает подбородок и с вызовом чеканит:

— Я не подведу.

Найя удовлетворенно кивает и ухмыляется, прежде чем оставить Онтари одну.

Она с размаха плюхается на стул. Ей не перехитрить Роана, но можно приблизиться, показать, что она ничем не хуже Ванхеды, а намного лучше. Пусть та милуется с Лексой, а Роан должен быть только ее! Онтари твердо решает, что сегодня же ночью докажет, чего стоит. Она не строит детальных планов, все равно все пойдет наперекосяк. Когда речь идет о Роане, она ни в чем не уверена. Чересчур непредсказуем и импульсивен. Даже в этом он противоречит своей матери, отказываясь от характерных для Азгеды хладнокровия и расчетливости. Вихрь эмоций и кладезь противоречия. Принц Роан. Онтари прикусывает губу и представляет, какой он в постели. Впервые позволяет себе помечтать. Не стесняется своих желаний: сегодня она воплотит их в жизнь. Наверняка.

Вечер наступает быстрее, чем она ожидает. Ее никуда не вызывают, ничего не говорят. Онтари понятия не имеет, принято ли решение назначить Роана послом, да ее это и не интересует. У нее есть приказ королевы на крайний случай, всегда сможет оправдаться им, пока никто не знает, что она чернокровка. Надо бы подсмотреть, как тренируются другие, хотя бы из праздного любопытства.

Мысль испаряется так же стремительно, как приходит в голову. Потом. Все потом. Сейчас она идет к Роану, шагая так тихо, как только возможно. Как ни удивительно, дорогу к его покоям она помнит четко и ни разу не ошибается с поворотом.

В его комнате тихо и темно. Она различает его ровное дыхание и жмурится от предвкушения. На ощупь добирается до кровати, судорожно вспоминает, где что стоит, надеясь, что Роан ничего не поменял, и юркает под шкуру, которая мало что скрывает. Она ощущает исходящий от него жар, непроизвольно облизываясь. Вот он, на расстоянии протянутой руки. Горячий и наконец доступный. Она заставит его забыть обо всем, кроме нее. Ладонь невесомо скользит по телу и опускается на член, чуть сжимает. Онтари вздрагивает от его хриплого стона и увеличивает нажим. Такой отзывчивый, податливый. Член удобно ложится в руку и подрагивает от прикосновений. Онтари глупо и совершенно по-детски хихикает, будто перед очередной шалостью, как в детстве, проводит пару раз по стволу и больше не сдерживается: наклоняется и обхватывает головку губами. Как она и представляла, Роан терпкий на вкус. Аромат его тела выталкивает из головы все связные мысли, остаются только инстинкты. Она хочет сделать ему приятно, хочет, чтобы мир сосредоточился только на ощущении ее рта на его члене, жаждет подарить удовольствие, которое он еще не испытывал. Она заставит его забыть об остальных, вывернется наизнанку, чтобы быть единственной. Онтари пропускает член глубже, плотно обхватывая, и стонет, когда он толкается навстречу. Роан тянет ее за волосы, царапая ногтями кожу головы, и ей нравится эта боль. Она раззадоривает. Онтари заглатывает еще глубже, втягивает щеки еще сильнее, стонет протяжнее. Чувствует, что он все ближе к оргазму, но в ее планы не входит, чтобы все закончилось так быстро. Онтари отрывается и поднимает на него взгляд. Роан недовольно дергается, но не требует продолжения. Сразу. Изучающе смотрит на нее сверху вниз, периодически опуская взгляд к губам. В свете луны наверняка видно, что они сейчас ярко-красные и блестят от слюны. Онтари облизывается, как кошка, и трется об его бок.

— И что это за самодеятельность?

— В Азгеде я всегда спала в покоях вашей матери, — невозмутимо тянет она и упивается звуком хриплого, слегка лающего смеха.

— И как же мать тогда оставила мне такое сокровище?

— Следить, — как само собой разумеющееся выпаливает она.

— Тогда мне придется найти способ заткнуть тебе рот, — он потирает ее губы большим пальцем, и Онтари проходится по нему языком.

— Думаю, мы договоримся.

Роан хмыкает и резко подминает ее под себя.

— Как будто у тебя есть выбор.

Исходящая от него власть подавляет, разливается наркотиком по телу. Здесь и сейчас только он и она. Онтари получает принца Азгеды в безраздельное пользование и не упустит ни мгновения. Она побеждает в схватке за этого мужчину. И никакая Ванхеда ей больше не помеха.