Аптекарь (джен)

Ветер играл с прядями травы, насвистывал что-то свое, пролетая меж труб и гигантских цистерн. Ветер — он вообще себе на уме. Летает, где вздумается, бормочет вечно...

Можно слушать его, пытаясь понять, что он хочет сказать. А можно просто сидеть, глядя, как он колышет светлые пряди и пытается взметнуть пестрые рукава кимоно.

— А кто вы, если не секрет?

— Я простой аптекарь.

— А-а... А я тогда путешественник, — он замолчал, щурясь от нестерпимой голубизны неба. — Люблю ходить по таким заброшенным местам... Пусто, тихо... Все ушли отсюда.

— Только люди.

— Ну да, звери-то конеч...

— Здесь остался мононоке.

— Кто? — не понял он, поворачиваясь к собеседнику.

— Злой дух.

— А-а, городские легенды... расскажете?

— Нет, — он удивленно глядел, как собеседник легко спрыгнул с трубы на землю, будто не чувствуя тяжесть большого короба за плечами.

Зашагал было куда-то, потом остановился. Чуть обернулся, глядя через плечо, так что виден был край алой обводки глаза.

— Но можете пойти со мной.

* * *

Та же труба — а может быть, другая.

Так же греет солнце и дует ветер.

Они сидят так же — но он уже другой. И место то же — но другое. Где-то в траве неуверенно застрекотало какое-то насекомое. Робко тренькнула севшая на край цистерны птаха.

— И все-таки, кто вы? — тихо, почтительно.

— Просто аптекарь.

— Как скажете... А можно... — он замялся. Смутился, когда Аптекарь покосился вопросительно, и все-таки спросил:

— А можно я вас сфотографирую?

— Да.

Он торопливо спрыгнул на землю, отошел, прикидывая, как лучше взять кадр.

С тихим щелчком сработал затвор фотоаппарата.

* * *

Потом он не раз бродил по той заброшенной станции. Слушал ветер, вдыхал запах нагретого на солнце старого металла. Смотрел на спутанные космы пожухшей от жары травы.

Но теперь все было по-другому. Каким-то... живым, что ли?

И только синее небо напоминало о том дне, когда миры смешались и раскололись снова.

Небо и затертая, но не утратившая своей яркости фотография, с которой смотрел кто-то по имени Аптекарь.