Сердце мое спокойно... (гет)

— Последний Септим становится достоянием истории, — словно молитву или заклинание прошептала под нос Кэролин, в который уже раз пытаясь снять со стойки тяжёлое седло.

Тщетно. В животе предупреждающе кольнуло и глаза её защипало от сдерживаемых слёз. Шмыгнув носом, бретонка смерила проклятое седло ненавидящим взглядом, зло пнула стойку и… разрыдалась, плюхнувшись на охапку соломы под растерянным взглядом наблюдавшего за ней Ахилла.

— Может, откажешься от своей дурацкой идеи? — вздохнул, наконец, он.

— Нет! — яростно рявкнула она, повернув к бывшему — да, бывшему! — собрату-Клинку залитое слезами лицо. — Я должна… Мне нужно туда. Увидеть… Сказать…

— Он мёртв, Кэролин, — мягко сказал Ахилл.

— Я знаю, — она сгорбилась на охапке соломы. — Но… мне нужно. Понимаешь?

Тот только вздохнул и снял злополучное седло со стойки.

— С грандмастером будешь объясняться сама, — проговорил он.

— Разумеется, — сердито шмыгнула носом Кэролин.

Странный взгляд, брошенный ему в спину, занятый седловкой Ахилл не заметил...

* * *

…Новости в Сиродииле всегда разлетались быстро. А плохие новости — в особенности. И кто бы что ни говорил, для Кэролин услышанная накануне новость была хуже некуда. Несмотря даже на то, что внутренне она уже знала.

Мартин Септим был мёртв. Пожертвовал собой ради победы над Мерунесом Дагоном…

В Храме Повелителя Туч устроили праздник. Кэролин не праздновала. Сославшись на плохое самочувствие — благо повод так говорить имелся уже четыре месяца как — она сначала вышла на стену в надежде найти покой и уединение. Однако вскоре вернулась — зрелище взмывающих в ночное небо над Брумой фейерверков, в честь все той же победы над Дагоном, подействовало на неё угнетающе. И Кэролин ушла в покои, которые до недавнего времени делила с Мартином на правах… кого? Любовницы? Сосуда, в котором вызревал следующий Септим?

Да и да. Но не только.

К побегу следовало подготовиться…

Пришедшая на ложе императорского бастарда по приказу главы ордена Клинков, Кэролин далеко не сразу смирилась с новым положением. В расшитых бархатных платьях, без давно привычных тяжёлых акавирских доспехов, она чувствовала себя голой. Уязвимой. Слабой. А необходимость кокетничать с Мартином… этого она вовсе не умела и не хотела учиться. Не раз и не дважды молодая женщина рыдала в покоях Джоффри, умоляя освободить её от унизительного задания. Тщетно… требование главы ордена оставалось прежним: династия Драконорождённых императоров должна продолжиться. Если Мартин погибнет, не оставив наследника — Империя обречена. И выносить этого "наследника" должна была Кэролин… потому что она, в отличие от других возможных кандидаток, происходит из боковой ветви Камберлендов, королевской династии Вэйреста. Слишком дальней и захудалой, чтобы на что-то претендовать, но королевское происхождение есть королевское происхождение. А проклятый жрец до приезда в Храм Повелителя Туч мало того, что не был женат, так ещё и вёл излишне целомудренный образ жизни…

Все изменилось внезапно. Просто, выходя от Джоффри после очередной истерики, Кэролин случайно столкнулась с Мартином, чьи покои, как она вдруг осознала, были совсем рядом с грандмастерскими. Через стену, так что каждое произнесённое слово ему наверняка было отчётливо слышно. Резко выпрямившись, она уже открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость… и закрыла. Встретившие её взгляд серые глаза светились сочувствием… и точно такой же бессильной тоской, как та, что глодала её саму.

Тем же вечером, стоило им уединиться в его покоях, Мартин негромко спросил:

— Что будем делать, госпожа Кэролин? Боюсь, что Джоффри настолько озабочен получением гаранта сохранения императорской династии, что скоро начнёт лично контролировать… — он покраснел, но договорил, — процесс зачатия этого гаранта.

— Не терпится приступить… к процессу, твоё высочество? — не удержалась от колкости напуганная перспективами Кэролин.

— Отнюдь, — сжал челюсти Мартин, — вопреки вашему обо мне представлению, я все-таки не племенной жеребец, чтобы крыть любую приведённую к нему кобы… — он осёкся. — Простите, я не хотел вас оскорбить… Просто я все же предпочёл бы, чтобы женщина отдавалась мне по собственному выбору, а не по чьему-то приказу. И уж точно не хотел бы, чтобы это происходило при свидетелях. Но если права выбора меня лишили, то хотелось бы избежать, по крайней мере, прилюдного унижения.

Они сумели. Два чужих друг другу человека, вынужденно связанные друг с другом и неохотно играющие навязанные роли. Пленники чужой воли… Преодолев стыд, отчаяние, неприязнь друг к другу и отвращение к себе, они успели-таки зачать "гарант сохранения императорской династии" до того, как мрачные предположения Мартина начали сбываться.

Узнав об этом Джоффри, до того пребывавший в состоянии непрерывной озабоченности, повеселел. И начал строить планы на будущее, на воспитание и обучение следующего Септима. И не замечал, как слушая его разглагольствования, всякий раз яростно сжимает кулаки и челюсти Септим нынешний.

А Кэролин заметила, как разительно изменилось отношение к ней со стороны тех, кого ещё недавно она считала братьями и сёстрами по ордену. Словно стена пролегла. Она больше не была одной из них. Сосуд для вынашивания следующего Драконорождённого. Чрево на ножках…

Только Ксарес, мальчишка-данмер с Вварденфелла, нашедший последнего из Септимов и спешно, в обход всех традиций и правил, принятый Джоффри в Клинки, каждый раз, сталкиваясь с Кэролин в стенах Повелителя, смущался и с недоумением и сочувствием на кукольной сизой мордашке хлопал раскосыми красными глазищами. Это раздражало. Что бы он понимал, дикарь морровиндский…

Время шло. За стенами Храма Повелителя Туч открывались все новые врата Обливиона, Мартин вчитывался в добытый Ксаресом "Мистериум Ксаркса", рыцари-Клинки готовились отражать возможное нападение на Храм, а Кэролин… Кэролин познавала, каково это — носить ребёнка. И, если верить его отцу, неплохо справлялась.

Нет, любви и страсти между ними так и не возникло. Было взаимное уважение и приязнь, постепенно перераставшие в дружбу. Было доверие, выросшее из осознания — больше им доверять некому.

Она помнила, как однажды, после оброненной Джоффри фразы на тему будущего воспитания "следующего Драконорождённого", Мартин взорвался, наговорив грандмастеру множество резкостей, и закрылся у себя в покоях. Когда позднее она вошла, он спросил только одно:

— Осуждаешь?

— Я Клинок, — пожала тогда плечами Кэролин, — и моё дело — служить Драконорождённому.

После смерти императора Уриэля и в связи с неясным статусом самого Мартина в храме Повелителя Туч все чаще вместо фразы "служение императору Тамриэля" звучало "служение Драконорождённому". И, привычно произнеся эти слова, Кэролин вдруг поняла, что за ними скрывалось. С подачи ли грандмастера, или просто так сложилось, но никто в храме не верил, что Мартин Септим, даже остановив вторжение дэйдра, станет императором. Или, если все же станет, надолго задержится на Рубиновом троне, уступив место… кому?

Тому, кто придёт следом за ним. Кто будет воспитываться и направляться Клинками с самого рождения, тем самым дав им — вольно или невольно — больше власти, чем орден когда-либо имел за всю свою историю… Не потому ли грандмастер озаботился тем, чтобы у будущего Драконорождённого было достаточно высокое происхождение и по материнской линии тоже? Не было ли именно это целью Джоффри — пусть и не для себя, а для всего ордена Клинков? И понимал ли это Мартин? Кэролин не решилась спрашивать… Однако помнила обронённые однажды слова:

— Я бы не хотел, чтобы мой сын стал игрушкой в чужих руках…

И помимо воли, сама задалась вопросом — а хотела бы она своему ребёнку такой судьбы?

Успокаивать себя удавалось лишь тем, что как раз ей вставать между долгом Клинка и растущим материнским стремлением защитить своё дитя не придётся — бастард и сын бастарда, будь он хоть сотню раз Драконорождённый и потомок Септимов, не сможет претендовать на трон. Мелькала даже робкая мысль, что, возможно, ей даже позволят воспитывать сына — или дочь — самой… До тех пор, пока не стало известно, что Мартин твёрдо намерен возглавить оборону Брумы.

Джоффри не раздумывал — тем же вечером Кэролин стала женой претендента на престол. Где грандмастер сумел откопать в такие сроки жреца, заключившего брак, знал только он сам. От вопросов Мартина Джоффри старательно уклонялся, а Кэролин, не единожды бывавшей в брумской часовне Талоса, пожилой измождённый имперец с седым пушком, обрамляющим лысину, был незнаком. Она не противилась, зная, что это бессмысленно — ей просто вновь напомнили бы о долге перед орденом, перед Империей... Да и поздно теперь было противиться. И не плакала, бесстрастно отвечая на положенные вопросы жреца и слыша такие же бесстрастные реплики стоящего рядом почти-мужа. Хотя внутренне была готова выть от отчаяния. Только на миг прикрыла сухие до рези глаза, слушая традиционное объявление их с Мартином мужем и женой…

Путь назад был отрезан. Храм Повелителя Туч, долгие годы бывший ей домом, окончательно стал тюрьмой, а брак — кандалами, от которых не было ключей. Освободиться она теперь могла только после смерти — своей, не Мартина: случаев развода в императорской семье не было. А вот скоропостижные смерти "неугодных" императриц — были. Самые разнообразные. И Кэролин была почти уверена, что знает, когда и какой именно конец уготован именно ей: самый что ни есть "естественный". Ведь что может быть естественнее смерти роженицы? Ей ведь уже за тридцать… Рожать — это всегда риск. А в этом возрасте рожать в первый раз — риск куда больший. В её же случае, с учётом всех обстоятельств — однозначно смертельный. Собратья-Клинки будут скорбеть, может, даже меч с её именем повесят в зале Славы. Они ведь не понимают… или все давно всё поняли? И вычеркнули её из своих рядов, принося в жертву? А безутешному императору после обязательного траура подберут другую невесту. Более выгодную и "правильную", чем почти безродная в глазах придворных шаркунов бретонка. А ребёнок? Что тогда будет с её ребёнком?! Будет расти на какой-нибудь ферме — как когда-то его отец — чтобы в нужный момент его так же достали, точно туза из сапога?

Мысль бежать из Храма Повелителя Туч возникла легко и естественно. Вопроса "когда?" Кэролин себе не задавала — до родов. Беременность пока не доставляла ей слишком больших проблем, но она знала, что это ненадолго. Тело ещё не ослабло, успев забыть тренировки, но чем дольше она будет тянуть, тем меньше у неё шансов спастись. Но куда бежать? И как? Кэролин не знала. Деньги… Деньги были. Но недостаточно — ведь зарабатывать на жизнь она ещё долгое время не сможет. К тому же, Джоффри явно что-то заподозрил — Кэролин почти перестали оставлять одну. Она не возражала. И не выказывала недовольства. Выжидала.

Мартин тоже молчал, время от времени бросая на неё нечитаемые взгляды. Только складка между бровей стала глубже. После битвы под Брумой он заметно изменился. Стал жёстче, замкнутее… Мрачно просиживал целые дни в зале Славы над мёртвым рисунком врат в Рай Каморана, бездумно листая книги и дожидаясь появления мальчишки Ксареса с Амулетом Королей. А мелкий данмер все не возвращался…

...Прощание вышло холодным и сухим. Короткий поцелуй — не в лоб, ободряюще, как наедине — в плотно сжатые губы. Без тепла, равнодушно, словно отдавая дань приличиям — выстроившиеся во дворе Клинки смотрели во все глаза на бесплатное зрелище. Никаких прощальных объятий, только стынущие на морозе кисти рук в широких мужских ладонях. Царапнувший кожу запястья клочок пергамента в рукаве. И краткий — на полмгновения — прищур: поняла ли?

В записке было только два слова: "Беги. Сейчас". И Кэролин, бросая в пламя камина измаранный чернилами — так, чтобы никто ничего не смог прочесть — клочок, позволила себе улыбнуться. Открыто и радостно. Впервые за последние месяцы. И благодарно прошептать, почти не размыкая губ:

— Как прикажете, мой император…

А потом… Кэролин с трудом помнила, как, собираясь, вдруг осела на край постели, вслушиваясь в знакомый голос, звучащий так, словно его обладатель стоял у неё за спиной, в то время как он должен был находиться в столице, за полпровинции от Храма Повелителя Туч:

"Мерунес Дагон — побежден. Амулет Королей — уничтожен. Последний из Септимов — становится достоянием истории…" — и разрыдалась, обнимая руками живот, как-то сразу поняв, что это означает.

Мартин был мёртв.

* * *

Едущая в повозке Кэролин откинула с головы капюшон и улыбнулась в ответ на вопросительный взгляд сидящей рядом Каллии Бинкал, дурашливо сморщившись от щекотки, когда ветерок сдул на лицо волосы. Отрастающие белокурые пряди были выкрашены в тускло-рыжий цвет. Так себе маскировка, но вкупе с дорожным плащом, скрывшим фигуру, и компанией переселенцев этого оказалось достаточно, чтобы выбраться из столицы неузнанной, пока опоенный зельем усталости Ахилл спал в пансионе Лютера Брода. Впрочем, ордену сейчас не до неё — Джоффри тоже мёртв. Умер тихо, во сне, за день до их с Ахиллом приезда…

— Волнуешься? — заботливо поинтересовалась Каллия.

— Немного, — призналась Кэролин. — Чувствую себя бедной родственницей…

— Глупость какая, — проворчал сидящий на козлах Бартель Гернанд, отец Каллии. — Мы получили помощь, когда в ней нуждались, теперь наша очередь позаботиться о ком-то. Иначе что за люди мы будем?

— Тебе у нас понравится, я уверена.

— Да-да, — включился в разговор молчавший доселе муж Каллии, Алоиз, — наш новый дом, конечно, меньше того, что был в Хай Роке, но мы построили его собственными руками, — с гордостью проговорил он.

Кэролин вновь благодарно улыбнулась.

Где может спрятаться одинокая бретонка? Беременная и скрывающаяся от поисков? При условии, что искать её будут профессионалы, знающие, к тому же, как она выглядит? Проще всего было укрыться в Хай Роке — лист лучше прятать в лесу, а бретонку среди других бретонцев. Но это понятно не только ей — именно там её будут искать особенно тщательно. Не говоря о том, что туда ещё надо добраться…

Впрочем, в других местах её соотечественников не намного меньше. Кризис Обливиона многих заставил сорваться с насиженных мест, ища спасения вдали от родины. И семья Гернанд-Бинкал — одна из них. Кэролин посчастливилось встретиться с ними практически на выходе из разрушенного храма Единого. Каллия как-то сразу взяла её под свою опеку, да и её муж с отцом неожиданно отнеслись к случайной знакомой с теплотой и участием. И как-то само собой получилось, что она сейчас едет с ними в долину реки Корболо, в новопостроенное поселение Кропсфорд.

Кэролин задремала. Снился ей тёплый камень драконьей лапы под кончиками пальцев и тихий, на грани слышимости, шёпот, вселяющий уверенность, что все будет хорошо:

"Сердце моё спокойно…"