Черный кузнец (гет)

— Белоснежка!

Девчушка торопливо трет руки жесткой щеткой.

— Белоснежка!!!

Шаги приближаются, но она почти успела.

— Белоснежка, опять ты за свое?!— не по-женски сильные пальцы обхватывают её кисть, поднимают распаренную розовую ладошку из горячей воды. Под ногтями и на кончиках пальцев еще видны пятнышки гари.

— Сколько раз я тебе говорила, что это занятие не для юной леди?!

* * *

— Знаешь, девочка пугает меня...

— Чем, моя королева?

— Это тяга к грубой мужской работе... — она прикладывает надушенный платок к переносице, пытаясь унять разыгрывающуюся мигрень. От собственных криков болела голова, но так было нужно. По-другому эта маленькая паршивка не понимала. Можно было подумать, что от грохота молотов у нее вечно были заложены уши — если бы не мрачный, настороженный взгляд на мачеху.

— В их роду...

— Вот именно, в их роду!— она зло сжала тонкую ткань. — Кому, как не тебе знать, чем заканчивал их род?

— Да, госпожа...

— Проследите, чтобы у нее не было ни малейшего шанса подойти к кузнице.

* * *

Девочка торопливо спряталась за портьерой, присела на корточки, потирая руки. От воды и мыла те болели куда больше, чем от грубых рукояток инструментов, к которым было так приятно прикасаться, размышляя о тех мастерах, что ковали ими раньше.

Девочка не по-детски тоскливо вздохнула. В доме все неожиданно стало чужим. Будто даже древние камни ополчились против нее, перестали давать укрытие и защиту. Даже её собственное имя было предано забвенью ею самой.

Белоснежка. Как же она ненавидела голос, прервавший увлекательное дело этим словом.

А ведь когда-то она почти поверила, что мачеха её любит.

«Какая же ты... Белоснежка», — рассмеялась тогда женщина, глядя на чумазую падчерицу, извлеченную слугами из кузни. Только вот, еще тогда в её черных глазах плескался страх.

И потому это имя стало принадлежать девочке. Она подняла его, будто рыцарь — вражеский стяг, сделала собственным знаменем.

Белоснежка. Маленькая негодница, которую обожали кузнецы и мастеровой люд.