Хозяин леса (джен)

Звонкий голос трубы разнесся над небольшим городком, созывая народ на площадь.

Герольд, за спиной которого скучали стражники, терпеливо ждал, пока подойдет побольше людей, и лишь после развернул украшенный печатями пергамент.

«Указ его величества, Райла Второго, Избранного!

Об упразднении церквей Сокрытого и почитания его в связи с поражением от рук других богов.

Тем же, кто упорствует в верности ему, его величество повелевает отправиться в земли, где пролилась кровь Сокрытого бога, дабы они наконец утвердились в правдивости слов шести церквей и не разносили более веру в несуществующего бога!

Все недвижимое имущество после их ухода переходит в казну. Разрешается брать лишь то, что можно увезти.

И таковым надлежит начать сборы немедля, дабы покинуть занимаемые ими посты и должности».

Докричав указ, герольд неторопливо свернул пергамент, сунул его за пояс и деловито сказал одному из стражников громким, звонким голосом, вызвавшим смешки в толпе:

— Ну, я пошел, а то еще полдня добираться.

— А алебарду-то я выкупить так и не успел, — пробурчал другой стражник, вертя оружие в руках. Потом вздохнул и протянул товарищу.

— Ты чего мелешь? — изумленно уточнил тот, все-таки берясь за древко.

Первый ухмыльнулся, стянул грубую кожаную перчатку. На тыльной стороне кисти, мгновение назад чистой, расцвела татуировка, просто, в несколько штрихов изображавшая многоглавого змея.

— Пожитки мои при мне, а приказ есть приказ, сам знаешь, — сказал он, натягивая перчатку обратно, и, уже не оборачиваясь, направился следом за герольдом сквозь расступающуюся толпу.

* * *

Королевство лихорадило.

Нет, это было мягко сказано.

Королевство трещало по швам.

Самые неожиданные люди оставляли свои посты, дома и пускались в путь, повинуясь долгожданному для шести церквей указу.

Король, честно говоря, был уже совершенно не рад, что поддался уговорам глав церквей и подписал-таки его. Особенно когда почти вся тайная стража подала письменные прощения об отставке в связи с его же указом.

Прошения неряшливой стопкой громоздились на столе начальника тайной стражи. Начальник сидел за столом, с печальным видом глядя на вышагивающего перед ним крайне раздраженного короля. Печаль начальника, Стокса Копера, объяснялась просто: мало того, что он в одночасье остался практически без подчиненных, так еще и его собственная лояльность короне была под вопросом. Но сейчас у его величества не было выбора — и только потому Стокс сидел за столом, а не в тюремной камере.

И внимал мрачному голосу своего повелителя, жаловавшегося на все и разом. Подобное запустение нынче царило не только в тайной страже, а и во множестве подобных ведомств, вплоть да самой городской страже — и все это по всей стране.

Мало того, уходили купцы со своим товаром и капиталом, уходили ремесленники, закрывая мастерские, уходили даже военные, порой целыми отрядами.

О, если бы его величество знал, к чему приведет его указ, то он бы ни за что не стал его подписывать. Из королевства собиралась уходить почти что одна седьмая населения. Уходить в неизвестность, весьма пугающую и неуютную. Та часть земель, где не так давно, всего-то каких-то пару лет назад, отгремела битва богов, была, мягко говоря, непригодна для жизни.

Дул с той стороны сухой, резкий ветер, несущий колючую мерзкую пыль. Временами над далекими холмами, плавно превращавшимися в низкие, сглаженные веками горы, бушевали страшные бури. Даже с застав было видно, как сотни молний буквально раскалывали небо. О том же, что творилось за выжженными до голого камня горами, никто и думать не хотел. Смельчаков, отважившихся проверить, что же там, не было.

А теперь вот туда уходили люди. Много людей.

Уходили практически на верную гибель.

* * *

Походный шатер не отличался удобством, как и весь временный лагерь. Шумно, людно и как-то даже не тревожно — суетно — было в нем.

Так и в шатре повисло не злое, но напряженное ожидание.

Пожилой глава церкви Сокрытого, официально носивший странный титул Конец, сидел за простым столом на деревянном табурете, перебирая какие-то бумаги и, казалось, не обращая внимания на стоящих неподалеку мужчин в доспехах. Все уже было обговорено и объяснено: не с ним главнокомандующему иметь дело. Конец управлял лишь в мирное время. В тревожное же власть брал в свои руки Начало, который вот-вот должен был прибыть.

Полог откинули в сторону, и в шатер быстрым, уверенным шагом зашел молодой еще мужчина в легких парадных доспехах.

Главнокомандующий его прекрасно знал, и уже собирался было поинтересоваться, что один из его генералов делает здесь, когда тот подошел к столу и молча сел на освобожденный для него табурет. Оперся локтями о столешницу, спокойно взглянул в глаза бывшему — а может, все-таки и нынешнему начальству.

— С этого момента детей Сокрытого веду я, — спокойно заметил он.

Главнокомандующий во второй раз поперхнулся, не найдясь, что сказать, и только мрачно взирал на того, которого через пару лет собирался сделать своим приемником. Похлопывая по ладони внушительным свитком, он размышлял.

Потом резко шагнул к одной из освещавших шатер толстых свеч. Пламя жадно мазнуло по краю свитка, тут же окрасив его в черный.

Начало с легким изумлением смотрел, как огонь пожирает бумагу, на которой, несомненно, были королевские указы.

Главнокомандующий тем временем стряхнул на пол остатки свитка и растер их сапогом. Потом подошел к столу, взял один из чистых листков, лежавших в стороне от остальных бумаг, без спросу воспользовался писчим набором, выведя всего несколько строк. Обмакнув в чернила перстень, он оставил печать на бумаге, скрутил её, протянул Началу и, так же не сказав ни слова, вышел вон.

Мужчина с интересом взглянул ему вслед, потом развернул написанное. На чуть желтоватом листке значилось:

Отдашь богу душу — убью».

* * *

До гор добрались без особых проблем.

Нет, проблемы были и немало — их не могло не быть, когда такое количество разношерстных людей вдруг отправляется в путь. Но первые дни их путешествие проходило весьма мирно. Выжженные равнины, где опасность представляли разве что солнце и вездесущая пыль были пусты и тихи, а идти по ним было довольно легко.

Бог в посмертии благоволил своим сыновьям и после: перевал, указанный на картах, не перекрыло. Вернее... Создавалось ощущение, что частично его все-таки завалило, но кто-то позаботился о том, чтобы расчистить тропу.

Начало, ездивший вокруг растянувшейся колонны вместе с отрядом солдат, придержал коня, задумчиво глядя на исполинскую глыбу, явно лежавшую вовсе не там, куда её зашвырнула сошедшая с ума и вздыбившаяся земля.

За перевалом их взорам открылась почти такая же холмистая равнина, как и та, которую они оставили позади. Разве что здесь было чуть лучше: тянули к небу ветви какие-то чахлые, искореженные деревца, а вдалеке вилась серебристая лента реки. Изрядно обмелевшей, но все же...

К ней и направились за неимением лучшего. Вода оказалась чистой, хорошей, и на берегу разбили временный лагерь. Начало, казалось, был везде. Его неприметная, но выносливая серая лошадка мелькала то тут, то там, а спокойный, уверенный голос звучал по всему лагерю, отдавая приказы. Конечно, многие и без того знали, что им делать, но вот остальным так было спокойней.

И это спокойствие очень пригодилось, когда кто-то закричал, указывая вверх. Люди останавливались, задирали головы, с изумлением глядя на снижающуюся громадину. Гигантский ящер с шумом приземлился на мелководье у другого берега, взмахнул перепончатыми крыльями, стряхивая с них капли, и неторопливо побрел выше по течению, где опустил морду, припадая к воде.

Замерший на другом берегу Начало медленно поднял руку и помахал крылатому ящеру, поймав момент, когда тот глянул на людей. И полотнище крыла медленно махнуло в ответ.

Обернувшись, Начало жестом запретил следовать за собой и тронул поводья, направляя свою лошадь вброд. Он не боялся, приближаясь к странному ящеру: видел, и не раз, развернувшуюся к нему голову. Широкие чешуи, укрывавшие горло, на щеках становились чуть мельче, переходя в едва заметные кружочки вокруг ноздрей. За глазами, совсем не по-ящериному посажеными и приличествующими скорее какому мохнатому хищнику, чешуи вставали почти что дыбом, образуя ряд не то рожек, не то шипов, сбегавших по хребту на спину.

— Приветствую тебя, порождение Сокрытого, — громко и четко обратился к ящеру Начало, когда лошадка, настороженно фыркая, остановилась в десятке шагов.

Ящер молчал, внимательно глядя на человека. Тот медленно, стараясь не совершать резких движений, закатал рукав и поднял руку. На запястье проступила все та же татуировка.

— Приветствую тебя, сын человека, — наконец низко прогудел ящер, без враждебности, но чуть раздраженно.

— Скажи, где твой создатель? — осторожно спросил Начало. Ведь если перед ним стояло порождение его бога — а это было несомненно, именно такая голова, одна из многих, взирала с резных панелей в храмах — то значит, Сокрытый был не так уж и мертв.

— Перед тобой одна из его частей.

Услышав такое, мужчина спешился и низко, с уважением, поклонился.

— Я Начало, предводитель всех, кто остался верен тебе, — представился он, выпрямившись. Ящер поднял голову, бросив взгляд на другой берег.

Люди стояли, глядя на них. Не ждали чуда, не стремились к своему богу — просто стояли и смотрели, спокойно ожидая, чем все закончится.

Ящер повернулся обратно, кивнул и слегка недовольно сказал:

— Ты получишь то, что ищешь.

— Что я ищу, боже? — чуть улыбнулся Начало.

Ящер повел крылом в сторону, почти человеческим жестом обводя земли вокруг.

— Меня можешь так не называть. Я Арвал. И я помогу вам пустить корни в этих землях.

* * *

Здесь было светло и зелено. Деревца, еще тонкие и гибкие, шелестели на ветру. Тот даже казался не таким сухим и резким, уже не так больно раня кожу. В нем не было пыли — только ощущение, что еще не все в порядке.

Еще здесь чувствовалась какая-то... неслучайность. Начало стоял на краю большой поляны, в центре которой бил родник. Почти в центре — достаточно, чтобы это выглядело естественно, но и как-то слишком уж вписываясь в окружающее. Даже ветви деревьев, тянущиеся к небу, здесь были не случайны — что уж говорить о разбросанных в траве матово поблескивающих камнях, что, если бросить на них взгляд, складывались в какие-то сложные фигуры. Но между ними оставалось вполне достаточно места, чтобы пройти даже ящеру.

Тот и шел, мерно помахивая хвостом. Остановившись у самого родника, похожего на чашу, Арвал сел. Поднял лапу, глядя на вышедших на край поляны людей, и медленно сомкнул на ней зубы. Кровь у него была темная, она медленно, нехотя, капала на землю, тут же впитываясь без следа.

— Испейте — и моя кровь свяжет вас и эти земли, — предложил он, опустив лапу, рана на которой уже затягивалась.

Начало шагнул вперед первым — как ему и было положено. Пройдя меж камней, он опустился на одно колено у родника, зачерпнул воды, самой обычной с виду, и, будто завершая какой-то ритуал, напился. Поднялся, не чувствуя особых изменений.

Словно поняв его неуверенность, Арвал пояснил:

— Вы и ваша земля найдете друг друга во сне, когда вы ближе всего друг к другу.

И, не сказав более ни слова, прянул в небо.

* * *

Ящер отдал людям целую долину, так разительно отличавшуюся от бесплодных земель вокруг. Но Начало понимал, что этого им мало. И с радостью отправился исследовать доставшиеся им земли, оставив руководство уже постоянным лагерем, раскинувшимся вокруг священного источника, на Конца, более сведущего в таких делах.

Отряд двигался по лесу — и люди все лучше понимали, что же имел в виду Арвал. Это действительно были их земли. Они слышали своих новых хозяев, помогали им, делая поступь лошадей уверенной, свистом ветра в ветвях предупреждая о том, что там, впереди. Они привиделись людям во сне — цветущие, богатые, сплошь покрытые лесами — и Начало вспоминал тот сон, надеясь, что и впрямь обнаружит такое для своего народа.

Но корявые деревца, встретившие их на опушке, не обнадеживали. Впереди были все те же пустоши, терявшиеся в холмах.

Отряд нехотя двинулся вперед. Выйдя из-под сени деревьев, люди почувствовали себя как-то неуютно.

Начало то и дело оборачивался, сжимая в пальцах поводья. Не отпускало ощущение, что он оставил позади что-то важное, но что? Налетевший ветер пробрал до костей, хотя и не был холодным.

Он видел, что так же переглядываются его солдаты, и с каждым шагом лошади чувствовал, как все сильнее тянет в груди, так, что хотелось выть от этой непонятной пустоты. Чем дальше, тем хуже ему становилось, к душевным мучениям добавилась вполне себе реальная дурнота, которую приходилось пересиливать, чтобы сидеть в седле по-прежнему прямо.

— Начало, что происходит? — окликнул его один из солдат, до побелевших пальцев сжимая рукоять меча.

— Не знаю, — ответил тот, поразившись, насколько хрипло и безжизненно звучит его голос. — Возможно, отголосок какого-то заклятья... Возвращаемся!

Лошадей развернули с явным облегчением, а в лесу и вовсе отпустило, наоборот, задышалось легко и привольно. Но подобное нельзя было оставлять просто так — и Начало предпринял еще несколько вылазок в разных направлениях, все с тем же результатом. Когда он, уже на одном упрямстве двигаясь прочь от леса, почти потерял сознание, чуть не свалившись с лошади, было решено возвращаться.

Арвал сидел около священного источника, забравшись на один из камней и наблюдая, как бежит из чаши вода. На вышедших на поляну людей он, кажется, не обратил внимания даже тогда, когда Начало подошел к нему почти вплотную.

— Арвал, что происходит? — практически повторил слова своего солдата он.

— А ты действительно не понимаешь? — ящер так и не повернул к нему головы. — Ну хорошо...

Начало замер, ожидая продолжения.

—Ты властен над своим телом, ведь так?

Мужчина кивнул, соглашаясь.

— А много ли будет той власти, если ты покинешь его?

— Выходит..? — еле проговорил Начало, осознав, что он уже не выберется из этих земель.

— Ты ведь защищаешь свой народ? Ведь так? — Арвал наконец покосился на человека. — И неужели такая мелочь пугает тебя?

— Ты был богом хитроумия — и свободы! — выдохнул Начало.

— Все верно. Неужели ты еще не понял, что лишь первое дарит второе, а вовсе не кто-то, даже я? — он поднял лапу, запрещая перебивать. — Не разочаровывай меня. В любом случае, это твоя ноша и ты должен разобраться с нею сам.

Арвал зашевелился, поднимаясь на лапы и раскрывая крылья. Напоследок он обернулся и добавил:

— Ровно как ты учишь свое тело владеть мечом, обучи и эту землю.

* * *

Некоторые сны — просто сны. Легкие видения, не более.

Некоторые сны чуть более материальны. Они напоминают нам о том, что было, идя рука об руку с памятью.

А совсем немногие сны сбываются.

Начало сидел на покачивающейся под его весом ветви и смотрел на раскинувшиеся перед ним бескрайние леса. Зеленое море разливалось по долинам и холмам, пеной оседало на склонах гор, прибоем лизало далекую границу пустошей, отвоевывая себе все новые и новые территории.

Два года — а границы его земель расширились настолько, что уму непостижимо. Теперь его народу не было недостатка ни в чем, что могли бы дать леса. Более того! Их связь с этими землями крепла с каждым прожитым днем. И вот сейчас, легко слезая с высокого дерева, он знал, на какую ветку наступать не стоит, а за какую можно ухватиться. Где птичье гнездо, которое не стоит тревожить.

Спрыгнув на мягкую, покрытую мхом землю, он пошел к терпеливо ждущей его лошадке. Переговаривающийся отряд притих, следуя за своим командиром к логову еще одного ящера.

До сих пор им встречалось второе поколение, сыновья и дочери таких, как Арвал. Сейчас же Начало чуял силу своего бога — и надеялся, что ему наконец дадут ответ, что же делать.

Почему-то он с первого взгляда понял, что перед ним женщина. Может быть потому, как изящно эта крылатая ящерица вытянулась на камнях, греясь на солнце. Заслышав шаги, она подняла голову, глядя на всадников глазами нереального рыжего цвета.

Начало спешился, поклонился, и вежливо спросил:

— Как мне называть тебя?

— Листа, — почти мурлыкнула ящерица и выдохнула клуб пара.

— Один вопрос мучает меня...

— Говори, хозяин леса? — предложила Листа. Начало замер, обдумывая это. Потом все-таки спросил:

— Как мне передать эту власть?

— Как устанешь — сыну или дочери...

— Так просто? — изумился он.

— Ну, если ты ищешь сложных путей... — Листа прикрыла глаза, опять почти что мурлыкая. — Можешь напоить кого-нибудь, давшего добровольное согласие, своей кровью.

— Спасибо, о великая.

Ящерица выдохнула, любуясь паром, и заметила:

— Когда сбежишь на новое место, как надоест — просто повтори... Ведь ты снова станешь хозяином того леса, такова дарованная тебе власть.

На это Начало не нашелся, что сказать — лишь тихо ушел, уводя своих людей.

У него пока еще были дела здесь.

* * *

По улицам столицы двигалось странное шествие.

Нет, к заморским торговцам здесь привыкли. Да и вообще к странностям и чудесам.

Но чтобы в разноцветные, новенькие, изукрашенные змеями и ящерами повозки были впряжены не кони и даже не быки, а гигантские олени, горделиво несущие увенчанные резными рогами головы — это было, мягко говоря, необычно.

Да и люди, что сопровождали караван, были какими-то странными. Улыбчивые, веселые, одетые в зеленое и коричневое, они двигались легко, будто чуть пританцовывая.

В них вообще все было странным. Карманник, сдуру решивший покуситься на чей-то кошелек, заорал, когда на его руке повисла крыса. А хозяин лишь свистнул — и зверек стремглав побежал к нему, ловко прошмыгнув между ног собравшихся зевак. У еще одного на плече сидела крохотная сонная сова, которую мужчина то и дело поглаживал по мягким перышкам.

В общем, было на что посмотреть.

Везли же эти торговцы вовсе не такие уж и диковинки, но зато крайне дорогие. Масла и пряности — легкие и ценные товары, как раз для дальнего пути. Пусть даже и везли их не в дорогой стеклянной посуде, а в грубых, сделанных из обожженной глины кувшинах.

Тем изумительней было узнать, что эти люди вовсе не чужеземцы. Всего лишь изгнанники, верующие в Сокрытого бога.

Об этом без всяких сомнений говорили змеи на резном деревянном чехле, в котором был протянутый королю свиток. Один из торговцев оказался по совместительству и послом, явившись во дворец с целой кипой бумаг.

Бумаги эти были изучены, проверены и мало что не попробованы на зуб. Но сомнений не возникало: это были именно те, за кого они себя выдавали.

А уж когда выяснилось, что часть товара — не на продажу, а положенная по закону часть прибыли от хозяйства — то все подозрения окончательно пропали.

Зато остались вопросы. И много.

Посол на них отвечал охотно, пусть и слегка уклончиво. Самым же шоком неожиданно стало то, что земли за горами вполне себе пригодны для жизни, и, мало того, Сокрытый бог не погиб и теперь безраздельно властвует в тех краях.

Слушавший это король мрачнел. Он прекрасно понимал, что у него появилась богатая, но весьма независимая и свободолюбивая провинция. А это значит, что ссориться с ней не с руки, ибо провинция вполне могла стать новым соседом.

Пока, конечно, посол не делал никаких намеков на это... Оставалось надеяться, что так будет и впредь. Потому, кстати, король и отказал шести церквям, уже нацелившимся послать туда своих проповедников. Он прекрасно понимал, что их оттуда попросту выставят: посол уже даже не скрывал татуировку, украшавшую его висок.

Именно об этом всем король и сказал еще раз через несколько дней срочно собранным главам церквей.

Те молчали. Возразить им было нечего. Изгнанные на верную смерть люди внезапно стали весьма мощной силой.

Отправив их восвояси, король вздохнул в облегчением и яростно поскреб спину, сквозь зубы помянув добрым словом бессменного начальника тайной стражи.

— Стокс, змеиное семя, что ж ты сразу не сказал, что ваши татуировки так чешутся поначалу, — процедил он сквозь зубы.