Нестандартный подход (джен)

Друзей надо кормить. Врагов — тоже кормить. Что же ещё с ними делать?

Один из оригинальных НМП, неопубликованное.

Беллиора, по крайней мере, эта её часть, приютившийся между гор спокойный зелёный уголок, казалась совершенно безопасной и едва ли не беззащитной. Так думали менвиты, когда только выбирали место посадки, и, надо сказать, они не ошиблись. Прекрасная страна цвела пышно: сочные плоды так и манили сорвать их и попробовать, мягкая зелёная трава приглашала прилечь, а звон пробивающихся из-под земли родников услаждал слух. Казалось, ничто не могло развеять прискорбные заблуждения насчёт этой замечательной страны, но Лон-Гор постарался ещё в первый день. Сначала он сообщил экипажу, что тащить в рот немытые плоды с чужой планеты по меньшей мере неразумно, потом напугал угрозой неизвестных науке бактерий, которые могли притаиться в ключевой воде и не поддаваться гибели в кипятке, и наконец вспомнил про всевозможных обитающих в траве животных — от заразных кровососущих насекомых до ядовитых змей и кусачих млекопитающих.

Экипаж был напуган, но только на краткое время. Первоначальные исследования местных фруктов и воды провели быстро — и вскоре господа, до этого изнемогавшие от нетерпения, могли полакомиться плодами, которым ещё не придумали названий на самом прекрасном во всей вселенной менвитском языке.

А потом забот прибавилось и стало куда больше, чем просто проанализировать тот или другой фрукт.

Нужно было расположить лазарет в замке, который ремонтировали рабы, начиная с первого этажа. Хорошо, что не пришлось таскать коробки самому.

Для лазарета Лон-Гор выбрал просторную комнату, которая казалась неестественно большой после тесного медотсека, и теперь привыкал к простору. Несколько дней он сортировал медикаменты и раскладывал их по определённым местам, не доверяя рабам такую важную работу. Что рамерийцы на Беллиоре надолго, не вызывало сомнений, а где исследования, стройка, разведка полезных ископаемых, там и неизбежные травмы. Оказывать первую помощь был обучен каждый, да и в критической ситуации никто не бросил бы другого умирать: в арзаков было накрепко вшито знание, что менвитам нужно помогать всегда и во всём, а те никогда бы не оставили без помощи слабое существо, хоть и стоящее ниже их по уровню развития, но полезное. Рабами разбрасываться не стоило, ведь беллиорцев ещё только предстояло завоевать и поработить.

Он оказался совершенно прав. Уже через пару дней к нему привели арзака, который работал над восстановлением великанского замка и которому на ногу упала ёмкость с раствором для заливки цветных стёкол в окнах. Лон-Гор за нарушение техники безопасности отругал строителей на чём свет стоит, так что они готовы были провалиться сквозь землю оттого, что господин доктор оказался ими недоволен. Досадуя, что сорвался на тех, кто на самом деле не виноват и кто не может ответить, Лон-Гор констатировал у арзака перелом, наложил гипс и отстранил от работ, а потом пошёл ругаться с коллегами.

Менвиты только и знали, что покрикивать, и никто не подумал, что приказ поторапливаться окажется сильнее приказа не навредить себе.

— Замок нужно отремонтировать как можно скорее, так велел господин генерал, — сказал Лон-Гору один из надсмотрщиков.

— Но не ценой жизни и здоровья рабов, иначе потом строить придётся самим! — ядовито отозвался тот и немедля донёс о произошедшем генералу.

Баан-Ну, как водится, на словах с ним согласился, а на деле остался глух, потому что только и грезил тем, как въедет в великанский замок и станет там жить, словно король в древности.

Однако больше происшествий пока не было. Замок починили и даже сделали похожим на те дома, что были на Рамерии, вертолёты все собрали и даже успели найти пробы топлива, и постепенно Лон-Гору стало совсем нечего делать.

Он заскучал. В планы генерала он не вникал, у него были свои обязанности, которыми он дорожил: лечить тех, кто в этом нуждается. Пока что никто не нуждался, и Лон-Гор, утомлённый ничегонеделанием, начал потихоньку самостоятельно изучать окружающую местность.

Что ни говори, быть рабовладельцем казалось прекрасной идеей, ровно до той поры, пока не оказывалось, что можно просто сидеть на одном месте. Даже надсмотрщики делали хоть что-то, а вот Лон-Гор не делал ничего, и вскоре это стало его угнетать.

Первая вылазка была недалеко. Он дошёл до жилища одинокого беллиорца, который занимался огородом, и некоторое время тихо прятался за плетёным забором, наблюдая за хозяином. Как он и думал, беллиорцы в самом деле оказались безобидными и даже в ус не дули, хотя наверняка знали, что рядом с ними поселились пришельцы. Либо были такими мирными, либо их просто не волновало ничего, что находилось за пределами их территории. Подумав, Лон-Гор склонился ко второму варианту, сорвал здоровенную гроздь винограда, который рос у забора, и был таков.

Вскоре о его прогулках стало известно и в Ранавире, но Баан-Ну, как водится, отмахнулся. У него как раз украли какой-то важный документ, но он и на это почти не обратил внимания, просто написал всё заново. На его месте Лон-Гор перевернул бы вверх дном весь лагерь и усилил бы охрану, но генерал этого не сделал, и его поведение начинало раздражать.

Однако вскоре Баан-Ну повёл себя довольно толково: велел похитить двух беллиорцев. Лон-Гор счастливо выдохнул, наконец-то дело сдвинулось с мёртвой точки. Один из беллиорцев оказался сообразительным и вскоре стал изучать менвитский язык. Это было правильно, ведь как станешь приказывать, когда рабы тебя не понимают? Великий Гван-Ло это предусмотрел, и теперь нужно было следовать его курсом и сделать с беллиорцами то же, что с арзаками. Слабые, по-видимому, трусливые, но доверчивые, они нуждались в сильной руке, которая указала бы им их место во вселенной. Сам же Лон-Гор полагал, что ему учить язык беллиорцев без надобности, и даже когда он набрёл на деревню, лопотание местных жителей показалось ему забавным, только и всего. Он, как водится, прятался за кустами, наблюдая отсталый быт беллиорцев. Судя по всему, их технические приспособления были весьма и весьма примитивны, и он подумал, что нужно обоснование для того, чтобы поставить беллиорцев на более низкую ступень развития, чем арзаков. В самом деле, нельзя же их уравнивать. Арзаки могли изобретать и что-нибудь придумывать, а беллиорцев пришлось бы специально обучать управляться с рамерийской техникой.

С такими мыслями Лон-Гор и проводил незапланированную разведку. Он уходил всё дальше, ему, обученному навыкам маскировки и ведения боя, эта страна казалась всё безопаснее, а жители — всё большими простачками. Он рассматривал деревню за деревней, подбираясь как можно ближе, и отмечал, что все они были примерно одинаковы. Однажды он не успел вернуться в Ранавир до темноты, и пришлось остаться ночевать в лесу. Спать на земле было холодно, но он развёл костёр и грелся всю ночь, сквозь сон прислушиваясь к доносящимся из леса звукам. Лон-Гор подспудно полагал, что и этот уголок Беллиоры не так прост, как кажется, и некто может нанести ему коварный удар, но его никто не тронул, и утром он поднялся с земли с явным облегчением.

— Мне доложили о том, что вас нет в лагере долгое время, — сказал Мон-Со, когда Лон-Гор вернулся в Ранавир. — Я могу спросить, что выделаете?

— Изучаю Беллиору, конечно, — не слишком вежливо ответил Лон-Гор. Как и все менвиты, он терпеть не мог, когда лезли в его дела, особенно если субординация была размыта. Он состоял в экспедиции как отдельная и самостоятельная единица и никому не подчинялся, кроме генерала.

— Разведка уже производится, — заметил Мон-Со, глядя на него так, будто подозревал в тайных связях с беллиорцами.

— Да, но любопытство же, — сказал Лон-ГОр, для верности разведя руками. — И потом, я могу заметить то, чего не заметят другие.

— Рационально, — признал Мон-Со. — Но вы осознаёте, что можете понадобиться в лагере?

— Разумеется, — ответил Лон-Гор. Следовало признать, въедливый комэск был прав. — Я возьму рацию и постараюсь не заходить далеко.

Так он и сделал, любопытство любопытством, но сохранность экипажа превыше всего. И теперь Лон-Гор расхаживал по окрестностям со спальником, рацией, аптечкой и оружием. Никаких опасностей ему не попадалось, приветливое светило уютно согревало яркий гомонящий лес, попадающиеся по дороге ягоды все как одна были съедобными, а на вкус — сладкими, и Лон-Гор окончательно потерял бдительность. Эта планета как будто напрашивалась на то, чтобы её завоевали.

Но как бы ни был очарован, вскоре Лон-Гор заметил одну вещь: при его приближении гомонящие то тут, то там птицы разом, как по команде, замолкали, но не разлетались, а продолжали настороженно смотреть с ветвей. Казалось, их взгляды так и следят за ним.

Вскоре он забыл о них. Возвращаться в Ранавир было поздно, и Лон-Гор стал устраиваться спать. Он разжёг костёр, развернул спальник, расстегнул ремень, на котором висели пистолет и рация, положил его рядом с собой и сел, чтобы немного осмотреться вокруг в полном спокойствии перед тем, как лечь спать.

Но не тут-то было. Сверху послышалось хлопанье крыльев, и не успел Лон-Гор опомниться, как на него налетела птица, показавшаяся ему гигантской. Жёсткие перья мазнули по лицу, раздался пронзительный крик, от которого заложило уши, а когда Лон-Гор пришёл в себя, то обнаружил, что рядом нет ни рации, ни пистолета.

Он вскочил и успел увидеть птицу, которая, медленно взмахивая крыльями, скрылась между деревьев. Уже понимая, что поступает необдуманно, Лон-Гор схватил сумку и фонарь и бросился в погоню. Никак нельзя было дать беллиорцам в руки оружие завоевателей, они могли понять, как его использовать, и потом — кто их знает! — сделать такое же, и тогда справиться с ними будет куда труднее.

Лон-Гор продирался через кусты и надеялся, что не сбился со следа. Впрочем, птица издавала такое громкое ухание, что не расслышать его было нельзя. Наконец фонарь выхватил из темноты огромные круглые глаза, клюв и кустистые брови. Птица сидела на высокой ветке и насмешливо косилась на Лон-Гора. В её мохнатых лапах был зажат ремень.

— Отдай! — потребовал Лон-Гор.

— Уху! — отозвалась птица. — Уху!

— Глупая тварь! — рассвирепел Лон-Гор. — Неприятности мне решила устроить!

Он подобрал с земли сухую ветку и швырнул в похитительницу. Птица поднялась и полетела дальше, ремень качался, зажатый её когтями.

"В гнездо понесла!" — догадался Лон-Гор и помчался следом, перепрыгивая через ямы, поваленные стволы и продираясь через кусты. Птица всё равно летела быстрее, чем он бежал, и это неимоверно злило. Тренированному менвиту не составило бы труда преодолеть бегом довольно большое расстояние, но в тёмном лесу необходимо было передвигаться осторожнее. Переломаешь ноги — и никто не поможет, разве что добьют беллиорцы!

Менвиты не верили в интуицию, но Лон-Гор на собственном опыте узнал, что она всё-таки есть. Под ноги подвернулся скользкий корень, Лон-Гор потерял равновесие, выпустил из рук фонарь и рухнул куда-то вниз, наверное, в небольшой овраг.

— Уху! — донеслось сверху.

Через некоторое время Лон-Гор смог прийти в себя и перевернулся на спину. Над головой раскинулось звёздное небо, но у него самого в глазах скакали звёзды от боли. Он стащил сапоги и по очереди ощупал ноги. Колено левой ноги сочилось кровью, он не мог её видеть в темноте, но пальцы тут же стали мокрыми, едва он коснулся. Штанина была разорвана и медленно намокала. Затем он диагностировал у себя закрытый перелом правого бедра и устало откинулся назад, на мягкую траву.

Но следовало действовать.

Сумка с аптечкой всё ещё была при нём, он вытащил бинты, мазь и наощупь занялся коленом. Свет фонаря виднелся где-то в стороне, но добираться до него сейчас не было сил. К счастью, из-за деревьев показался беллиорский спутник, и в его синеватом неверном свете Лон-Гор дрожащими руками смог набрать в шприц обезболивающего из ампулы и всадить себе в бедро. Половина дела была сделана, и он попытался встать, но не вышло. Из глаз посыпались искры, и Лон-Гор со стоном лёг обратно. Жаль, что не получилось сразу добраться до той палки, которую он приметил на некотором расстоянии от себя. Он перекатился, придавливая спиной кустики с алыми ягодами, которые, раздавленные, оставляли яркие пятна у него на спине.

Достав палку, он соорудил из неё шину, примотав к ноге бинтами, чтобы сломанная кость не сместилась, и вот теперь можно было снова попытаться встать. Если бы сломал лодыжку, можно было бы передвигаться на четвереньках, хотя это никак не вяжется с образом надменного и прекрасного завоевателя...

— Уху! — подтвердила давешняя птица.

— Ты ещё тут, тварь? — спросил Лон-Гор и упал, потеряв равновесие.

— Уху... — задумчиво откликнулась птица и улетела.

Прошло некоторое время. Смирившись с пропажей пистолета и рации, Лон-Гор обзавёлся костылём из другой ветки, от которой наспех откромсал ножом ветки поменьше, чтобы не мешались. Он даже сумел выбраться из оврага и теперь медленными шажками передвигался в направлении Ранавира, сориентировавшись по звёздам.

Теперь, когда у него было время подумать, он костерил себя на чём свет стоит. Мон-Со был совершенно прав, уходить из лагеря вообще не стоило. А теперь он сам стал пациентом с тяжёлой травмой, и кто в этом виноват? То-то все остальные посмеются! А если придётся оказывать кому-то помощь? Вот он будет хорош!

— Уху! — раздалось издалека. — Уху!

"И что ей надо? — со злостью подумал Лон-Гор. — Издевается!"

За деревьями мелькнул свет факела, и он мгновенно подобрался, прижался к ближайшему дереву. Рамерийцы факелами не пользовались, только беллиорцы в этой стране были такими отсталыми, что не знали электрических фонарей.

— Уху! — раздалось совсем рядом. Такое чувство, что птица принимала полноценное участие в событиях, была провокатором, разведчиком и наводчиком! Послышались два мужских голоса, беллиорцы что-то обсуждали, подбираясь к Лон-Гору всё ближе. Он выхватил нож и приготовился сражаться до последнего. Менвиты превосходят беллиорцев, но теперь он ранен, а врагов по меньшей мере двое — и что теперь делать?

— Уху! Уху! — радостно закричала птица прямо над головой; Лон-Гор, хотя и не знал птичьего беллиорского, перевёл и так: "Нашёл, нашёл!"

Беллиорцы зашли с боков и остановились, светя факелом. Их было двое, один повыше ростом, в клетчатой рубашке, за спиной — нечто, похожее на громоздкий пистолет с длинным дулом, наверняка оружие. Вторым оказался тот огородник, за которым Лон-Гор недавно наблюдал.

Огородник заговорил, показывая на Лон-Гора, его спутник, судя по тону, запротестовал, а потом оба уставились на него.

— Теру! — сказал огородник. — Друзья. Идти.

У Лон-Гора слегка помутилось в голове: огородник знал язык, пусть очень плохо, но знал! Они что, втайне учили язык "гостей"? Или этот их похищенный энтузиаст тайно связывался со своими и передавал всё, чему успел научиться?

— Да, — сказал Лон-Гор, надеясь, что они поймут. Всё это следовало прояснить, а прояснить можно было только попав к беллиорцам в штаб. Теперь Лон-Гор не сомневался, что обыденные дела и безразличие — это хитрая маскировка.

Он убрал нож и сделал шаг вперёд, насколько позволяла боль в ноге и неудобный костыль.

— Уху! — одобрительно сказала вредная птица и слетела к нему на плечо. — Молодец!

Этого Лон-Гор не ожидал, потому и не вынес. Хорошо ещё, высокий беллиорец успел его подхватить и не дал удариться головой!

Очнувшись, Лон-Гор первым делом увидел то чудовище, про которое говорил генерал. Чёрная взъерошенная птица с колечками на лапах сидела на подоконнике и смотрела на него. За окном был день.

Лон-Гор пошевелился, откинул одеяло и увидел, что его раны перевязаны куда более аккуратно, чем вчера это сделал он сам, а в качестве шины на бедро наложены свежеобструганные деревянные плашки.

"Ладно, — подумал он, — я в плену. И, стоит признать, беллиорцы умны. Заметили, что я гуляю один, и спровоцировали, чтобы потом похитить. Ведь без меня, случись что, экспедиция пропала! Не этого ли беллиорцы добиваются — похитить единственного врача, чтобы потом наслать на Ранавир какой-нибудь мор?"

— Кагги-Карр! — отчётливо произнесла чёрная птица.

Лон-Гор вздрогнул.

— Ты что, тоже разговариваешь? — уныло спросил он.

— Ещё как разговариваю! — с гордостью ответила птица на чистейшем менвитском языке.

"Понятно, — подумал Лон-Гор, прикрыв глаза. — Галлюцинация!"

Птица слетела прямо ему на колени. Решив не обращать на неё внимания, Лон-Гор приподнялся. Постель его располагалась прямо на полу, на шкурах, укрыт он был одеялом. Ну и понятно, беллиорцы маленького роста, их кровати ему будут малы.

Комната, в которой он оказался, была примером чистоты и лаконичности, но он не успел остановить свой взгляд на чём-то определённом. За дверью послышались шаги, и едва он пошарил было вокруг в поисках ножа, как вошли два беллиорца.

Эти были незнакомы. Один высокий и худой, а другой низенький и толстый, они так и впились в него глазами.

— Я могу переводить, если что, — предложила галлюцинация, которая, между прочим, ощущалась на коленях как некоторый вес. — Это наши доктора Бориль и Робиль, вы с ними точно найдёте общий язык.

Лон-Гор начал серьёзно сомневаться в своём рассудке.

В этот момент оба беллиорца горячо заспорили, показывая на него пальцем.

— Переводить? — осведомилась галлюцинация. — Доктор Робиль говорит, что вас нужно раздеть для полного исследования, а доктор Бориль уверен, что это неэтично.

— Я за вариант "неэтично", — слабым голосом произнёс Лон-Гор. Птица перевела, оба доктора задумались, и Лон-Гор начал догадываться, что птицу видит и слышит не только он.

— А зачем меня раздевать? — спросил он просто так. Дураку было понятно, что при встрече с живым инопланетянином любой уважающий себя врач изучит его с ног до головы и сравнит с собой. Рамерийцам было не до исследований анатомии и физиологии беллиорцев, положение было почти что военное, и Лон-Гору пришлось не высовываться со своими предложениями. Даже пленников ему не отдали, слишком ценный материал, да и сам он уже был увлечён прогулками по Беллиоре.

— Может, вы меня как-нибудь по-другому изучать будете? — спросил он. Он очень не хотел попасть в руки врачей отсталой цивилизации, мало ли какие у них методы. И на Рамерии в старину в медицине были весьма суровые вещи.

Бориль и Робиль, которым говорящая ворона перевела его слова, с ним согласились — на удивление. Лон-Гор попробовал встать, чтобы не показывать им свою слабость, но во-первых, встать не получилось, во-вторых, он и так был не совсем одет, потому не вышло бы произвести должного впечатления.

— Лежите, коллега, у вас перелом! — немедленно воскликнул доктор Бориль, ворона перевела, и Лон-Гор едва не подавился: коллега?! Да чтобы он — и рядом с этими, которые наверняка не знают элементарных вещей?!

Потом ему пришло в голову, что местные доктора вроде бы не питают к нему неприязни, по крайней мере, очевидной.

— Я погнался за птицей, — сказал он. — И упал. Вы на это рассчитывали?

— Не мы, — сказал доктор Робиль. — Урфин, но он не скажет. Так что считайте, случайно получилось.

— Огородник? — догадался Лон-Гор. — Ладно. Ну так что, я теперь в плену и вы будете выведывать у меня военные тайны?

— Зачем? — хладнокровно спросила птица, копошась у него на коленях. — Нам и так всё прекрасно известно.

— Про что?

— Про всё!

Разговор зашёл в тупик.

— Вы хотите выменять меня на ткача и его жену? — попробовал Лон-Гор снова.

— Ещё чего не хватало! — обиделась птица. Лон-Гор догадался: не то чтобы они хотят оставить его себе, напротив, им в Ранавире нужен свой человек, поэтому ткач пока должен оставаться там. Интересно, как он ухитрялся связываться со своими, передавать информацию и сведения о языке?

— А что тогда?

— Вызовем кого-нибудь из Р-ранавир-ра, и вас тр-ранспор-ртируют! На вер-ртолете! — важно сказала птица и снова перелетела на подоконник.

— И всё?

— Не всё, — строго сказал доктор Робиль. — В качестве благодарности мы просим вас объяснить назначение тех предметов, что мы нашли у вас в сумке.

Через некоторое время Лон-Гор обнаружил, что страх и неловкость куда-то делись. Доктора присели прямо на чисто выметенный пол и с интересом слушали рассказ про ампулы, шприцы, мази и медицинский сканер. Птица Кагги-Карр переводила, удивительно, как это она так научилась трещать по-менвитски!

— У вас таких вещей нет, потому ваша медицина находится на более низком уровне, — вещал Лон-Гор, пытаясь указать беллиорцам их место, ну, хотя бы намекнуть. — Потому у вас наверняка высокая смертность при родах и от тяжёлых травм, диагностика у вас весьма приблизительна, на глазок, оттуда неточности в лечении...

— Позвольте, коллега! — разгорячился доктор Бориль. — Но разве отсутствие у нас технических приспособлений не требует большей эрудиции, знаний, применения интуиции? Разве не стали бы мы работать куда более тщательно, зная, как высока цена ошибки? Разве не стали бы мы импровизировать в сложных случаях? В то время как ваша машинка может просветить человека с головы до ног, а вам больше ничего не остаётся делать, только исколоть его иголками!

— А мы должны собрать травы, приготовить отвар, например, обезболивающий, — подхватил Робиль. — И расчёт дозы производится самостоятельно в зависимости от состояния пациента, решение принимается безо всякой помощи! Разве ваши обвинения в отсталости справедливы?

Лон-Гор открыл рот, закрыл и уставился на беллиорцев с непреходящим изумлением. Они были умны настолько, что весьма образованный менвит не знал, как им возразить!

Спас его огородник. Он вошёл в комнату, неся отлично выделанный костыль, не чета той ветке, которую наспех обстругал Лон-Гор в лесу. В общем, напоминание об увечье выглядело издевательством.

— Это вам, доктор, — сказал он.

Не принять значило обречь себя на передвижение ползком, принять...

Лон-Гор схватил костыль прежде, чем успел додумать, а Бориль и Робиль помогли ему подняться.

— Ну вот, — сказал огородник, уперев руки в бока. — Есть хотите? У меня картошка с грибами есть.

Кагги-Карр перевела, запнувшись на картошке и грибах. Она не знала, как рамерийцы их назвали, обнаружив на Беллиоре.

— Буду, — обречённо сказал Лон-Гор, решив, что пуститься во все тяжкие не помешает. Всё равно он ещё до конца не принимал реальность происходящего. — Только рацию и пистолет верните.

Беллиорцы тихо посовещались.

— После обеда, — вынес вердикт огородник. — Есть надо не волнуясь.

В этом весь стихийный консилиум с ним был согласен. Лон-Гору помогли одеться и препроводили наружу. Как он и ожидал, находился он в усадьбе огородника Урфина. Во дворе стоял стол со скамейками, и на одной из них обнаружился беллиорец с оружием. Лон-Гор не сомневался, что оно смертоносно.

Беллиорец поднялся. Теперь можно было его рассмотреть, он оказался молод, широкоплеч, но смотрел на Лон-Гора снизу вверх. Преимущество в росте немного успокоило, хотя сам Лон-Гор понимал, что это чистая психология.

— Фред, — сказал беллиорец и протянул руку. Это было понятно без перевода.

Лон-Гор назвался, имя его не было для беллиорцев секретом и так, и он это уже понял. Рукопожатие оказалось крепким. Лон-Гор на секунду взглянул Фреду в глаза и тут же его одолело запоздалое искушение: загипнотизировать их всех... Что дальше, он не решил.

— Даже не пробуй, — перевела Кагги-Карр слова Фреда.

— И про это знаете? — восхитился Лон-Гор.

— Конечно, — серьёзно ответил Фред. — Ну что, обедать?

За обедом все только и делали, что таращились на Лон-Гора, а тот старался не поднимать глаз. Ещё решат, что он гипнотизирует, и стукнут! Кагги-Карр изящно выклёвывала семечки из тарелки поставленных перед ней ягод, а вскоре на краю стола примостилась другая птица, та, которая украла пояс. Птица звалась филином Гуамоко и тоже умела разговаривать.

— Так вы меня вернёте? — спросил Лон-Гор за чаем.

— Угу, — ответил огородник Урфин. — Ещё как вернём.

— А где подвох?

— Нигде, — заверил Фред. — Зачем вы нам, ещё и раненый?

Лон-Гор хотел сказать, что, по его мнению, они могли бы с ним сделать, но не повернулся язык. Беллиорцы и так догадались.

— Мы воюем честно, — гордо сказал огородник и под взглядами остальных почему-то смешался.

— Уху! — подтвердил Гуамоко.

Вскоре Фред вынес из дома ремень с рацией. Лон-Гор настроил её на нужную частоту и сообщил, что с ним и где он находится. Менее чем через пятнадцать минут за ним лично примчался комэск, готовый убивать всех, кто встанет между ним и единственным врачом экспедиции, ну и Лон-Гора заодно — за то, что попал в неприятности.

Вертолёт приземлился недалеко от изгороди, Мон-Со осмотрел собравшихся, осмотрел Лон-Гора, который сидел, держа ногу в неестественном положении, и остался по-прежнему подозрителен и враждебен.

— Они меня лечили, — вступился Лон-Гор за беллиорцев. — И накормили. И вообще они не злые.

— Это я вижу, — сказал Мон-Со. — Идти можете?

Лон-Гор поднялся, опираясь на костыль, и неуверенно обернулся к беллиорцам.

— Эм... Спасибо? — неуверенно промолвил он.

— Обращайтесь, — за всех ответил Урфин, хотя улыбка так и прорывалась сквозь напускную серьёзность.

Мон-Со забрал Лон-Гора так, как забирают раненых с поля боя, прикрывая отход, и только когда они поднялись в воздух, позволил себе наорать.

Лон-Гор вынес это только потому, что сам был кругом виноват.

— Я доложу о вашем поступке генералу! — выдохся Мон-Со. Лон-Гор не боялся, гауптвахта ему не грозила, да и вообще ничего не грозило, кроме передвижения с костылём.

— Мне тоже есть о чём ему доложить, — сказал он. — Например, о том, что, по моим наблюдениям, беллиорцы недоразвиты лишь технически, но никак не интеллектуально, что, согласитесь, меняет планы. Такой противник может применить против нас самое неожиданное оружие, да и не оружие вовсе, а просто подручные средства. И потом, у них весьма развита шпионская сеть. Кроме того, умны не только сами беллиорцы, но и некоторые птицы, за зверей не ручаюсь. Я лично видел птицу, которая изучает менвитский язык и делает блестящие успехи!

Если бы руки у Мон-Со не были заняты управлением, он бы непременно потрогал Лон-Гору лоб. Тот же воодушевился, зная, что уж генерал ему точно поверит. Такого он и предположить не мог!

Итак, всё менялось на ходу.

* * *

— Кто следующий? — озабоченно спросил Урфин Джюс. — Голосую за этого, мрачного типа.

— Командир-р эскадр-рильи, полковник Мон-Со, — выдала справку Кагги-Карр. — Но тут будет труднее, потребуется ударная доза...

— Ударная доза чего? — заинтересовался доктор Робиль.

— Культурного шока, — сказала ворона. — И уюта.

— Может, генерал? — спросил Фред. — Он же там главный.

— Это потом, — объяснил Урфин. — Пусть сначала подчинённые ему расскажут.

— А я не думал, что сработает, — скептически заявил Гуамоко. — И второй раз воровать вещи не просите, и так еле унёс!

— Что-нибудь другое придумаем! — воодушевился Урфин. — Ну что, выманиваем завтра из лагеря этого злюку-полковника? А я тогда ещё еды наготовлю.

— Да, — вздохнула Кагги-Карр. — И умеет же Страшила найти к врагам нестандартный подход!