Почти Везде (гет)

Крес-то-ман-си.

Старая подпись никуда не годилась. Раньше Кристоферу казалось, что она полна энергии и силы, но теперь, написанная округлым почерком, она выглядела по-детски. Он был ребенком тогда — ничего позорного в том, чтобы признать это. Кристофер попробовал украсить завитушками «К», остальное неразборчиво втиснув в дико изогнутую первую букву. Наверное, нет. Может, что-то вместо перекладины у «Т»? Он порвал бумагу, нажав слишком сильно, но так было определенно лучше.

— Ты хуже девчонки, — сказала Милли, усевшись на стол перед ним. — Кристофер, давай уже пойдем займемся чем-нибудь?

— Я занимаюсь чем-нибудь, — невозмутимо ответил он.

— Ты тренируешь свою подпись кудесника с девятью жизнями, — насмешливо произнесла Милли. — Это почти так же неправильно, как если бы я стала рассказывать окружающим, что была когда-то богиней.

— Не то чтобы ты никогда так не делала, — пробормотал Кристофер с мягким сарказмом, и Милли пнула его.

— Я выросла.

Намек был ясен. Кристофер пожал плечами и вытянул бумагу с того места, где сидела Милли.

— У тебя чернила на юбке, — заметил он, и она вздохнула.

— Невероятный зануда, — она встала, спокойно отряхнув юбку — чернильное пятно исчезло вместе со складками.

— Если ты будешь сидеть на столе работающего человека…

— Ха!

Кристофер встал во весь рост и посмотрел на Милли: ее можно было назвать только уютной. И раздражающей, признал он, получив тычок в живот.

— Нечего смотреть сверху вниз на меня, Кристофер Чант. Я знаю, какие у тебя скелеты в шкафу.

— Это просто потому что большинство из них и твои тоже.

Милли ухмыльнулась.

— Правда. Ну, давай! Это место стало таким мрачным с тех пор, как Габриэль ушел на покой, будто он умер, а не наслаждается заслуженным отдыхом. Что в этом плохого?

Они посмотрели друг на друга, и хотя оба были достаточно умны, чтобы не уступать, Кристофер дрогнул, и Милли заметила это.

— Ага!

— Милли…

— Давай же!

— Я только сообщу министерству… — начал Кристофер, сгребая бумаги в кучи, мысленно помеченные: «не срочно», «не имеет значения», «почему они послали это мне?» и «пересланные от Габриэля де Витта». Последняя гора была самой большой и, вероятно, самой срочной.

— Бери свой пиджак, или пойдешь в рубашке и подтяжках, — живо произнесла она.

— Милли, подожди, дай мне…

— Я знаю, как заставить тебя поторопиться, — зловеще заявила она и быстро повернулась, уверенная в том, что собирается делать.

— Милли, нет, ты сказала, мы договорились, ты знаешь, мы…

— Крестоманси… — начала она поющим голосом и исчезла из виду.

В следующую секунду Кристофер почувствовал рывок, какой бывает, когда кто-то произносит с намерением его имя во второй раз. Секунда предупреждения — все, что было у него, прежде чем Милли сделала это снова. Он едва успел схватить пиджак, прежде чем его вытащило из Замка и перенесло к ней.

— Это, — произнес Кристофер, абсолютно без нужды отряхивая пиджак, — было совершенно лишним.

Надев пиджак, он одернул его.

— Обманщик, — засмеялась Милли и направилась вдоль по улице. — Пойдем, немного поживем.

Кристофер последовал за ней, сузив глаза.

— Пятые миры! — торжествующе заявил он, поравнявшись с Милли. — Я был уверен, что узнаю их.

— Прекрасно. Ты прошел первое испытание, — серьезно произнесла она, пока его пораженное выражение не заставило ее прыснуть. — Твое лицо!

Она замедлила шаг и слегка толкнула Кристофера плечом.

— Я не…

— Доверяешь мне?

Милли взяла его под руку, и это столь невероятно отвлекало и озадачивало, что некоторое время Кристофер не замечал изменений пейзажа.

Дорога свернула и пошла круто вниз, над узкой тропой медленно уходили ввысь скалы. Песок хрустел под ногами, и Кристофер глубоко вздохнул. Море! Он нетерпеливо поднял взгляд, и, когда они повернули, дорога вынырнула с грязной земли на белый песок. На некотором расстоянии накатывало и отступало бирюзовое море — волна за волной, сверкая в лучах заходящего солнца.

— О.

Кристофер остановился с расширившимися глазами. Он знал это место. Малышом, он приходил сюда и играл в воде, играл с…

— Милли, нет, — хрипло произнес он.

Он старался, как мог. Свидетельствовал против Ральфа Серебринга. Пытался не замечать шепотки насчет того, что он обманщик, вор, убийца. Пытался, пытался и пытался.

— Нет, я не могу.

— Можешь, — Милли тянула его, пока он не повернулся к ней. Она взяла его лицо в свои ладони и твердо сказала: — Ты, Кристофер Чант, Крестоманси, можешь сделать это.

Ее лицо расплылось, и Кристофер помотал головой.

— Они все умерли. Я… Они все…

— Ты был ребенком.

— Я не был настолько маленьким, — угрюмо произнес Кристофер. — Я знал, что что-то не так. Если бы я только…

— О, я могла бы без колебаний убить твоего дядю, — огрызнулась Милли. — Это его вина. Ты приходил сюда играть, разве не так?

— Вначале. Милли, мне правда не стоит здесь находиться, это неподобающе.

— Вздор, — твердо произнесла она, схватив его за руку. — Я должна тебе кое-что показать.

Она тащила его за руку, пока Кристофер не подчинился и не последовал за ней, и повела к скалам. Не заботясь о своих юбках и его безупречном костюме, она привела его наверх — на скользкие скалы и дальше, дальше, пока они не вышли на такое место, откуда могли видеть только море, если не поворачиваться назад.

— Мне об этом рассказал Конрад, — сообщила Милли, слегка задыхаясь. — И когда я начала расспрашивать, почти у каждого нашлось что сказать.

— О чем?

Кристофер поскользнулся на водорослях и едва не упал. С запозданием он посмотрел на ноги Милли и обнаружил, что она вообще-то шла вовсе не по скалам, а над ними, сохраняя свои красивые туфли от соленой воды и водорослей. Кристофер поджал губы и поднял себя в воздух, присоединившись к ней, не подавая вида, как раздражен тем, что не подумал об этом сразу.

— Шшш, — произнесла Милли.

Он вдохнул, собираясь ответить, но, уловив звук пения, остановился и протянул:

— О-о-о-о.

В воде играли русалки. На мгновение показалось, будто двадцать лет исчезли, и Кристофер беззвучно сглотнул. Русалки! Он потер лицо, пытаясь лучше разглядеть — точнее, расслышать. Возможно, звенящие голоса попробуют позвать его («Почему ты клистоффе?»). Он снова потер лицо, и, должно быть, издал какой-то звук, поскольку их головы резко повернулись. А в следующее мгновение они исчезли, и только взбаламученное море оставалось последним свидетельством того, что пение не было игрой воображения.

— Кристофер, — произнесла Милли. — Это правда не твоя вина.

Он сглотнул и обхватил ее руку, сжав покрепче.

— Нет. Нет, моя, — он невольно улыбнулся, глядя на темно-красный океан, окрашенный закатом и памятью. — Но я… мы. Мы исправили это.

— Именно, — Милли слегка усмехнулась. — Мы и Трогмортен.

Кристофер проглотил смешок.

— Да. И если даже мы не вернули все, как было — они еще здесь. Некоторые из них еще здесь, — он повернулся и улыбнулся Милли. — Спасибо.

Она улыбнулась в ответ:

— Всегда пожалуйста. Идиот.

Милли на мгновение прижалась к нему и уже собиралась вернуться на берег.

— Подожди… Милли? — Кристофер взял ее ладони в свои.

— Да? — она встретила его взгляд с ясной, понимающей улыбкой.

— Как тебя звали до…

Милли перебила его:

— Не произноси ее имени, — предупредила она, после чего пожала плечами: — Не знаю. Она поглотила то имя, когда назвала меня Своей. Я не помню его, — ее глаза были безмятежны, лицо спокойно. — Я выбрала Милли, и это делает его настоящим.

Кристофер кивнул и склонил голову:

— Тогда, Милли, ты хотела бы… то есть… я думаю, мы должны… если ты согласна… я подумал, если… — он замолчал, не в состоянии подобрать слов, и она засмеялась.

— Да, — Милли встала на цыпочки и поцеловала его в губы, и он не смог сдержать широкую ухмылку.

— Правда? То есть, я даже не…

На ее лице появилась точно такая же улыбка.

— Когда тебе надо было просить меня? — ее пальцы обернулись вокруг его ладоней. — Да.

И Кристофер наклонился, чтобы поцеловать ее.