Лицом к лицу (гет)

Ноябрь — слишком сырой месяц. Влажный, холодный, липкий. А еще — невероятно туманный. Но при этом совершенно точно свежий. Отчего-то именно эти мысли — сумбурные, скомканные — влетели в голову Драко, едва он трансгрессировал на территорию родного поместья.

Прелая трава вмиг окропила легкой изморосью черные ботинки. Прозрачные капли воды неравномерными шариками расползлись по лакированной поверхности и скатились вниз. Почему Драко обратил на это внимание, он и сам не знал. Затем поднял голову, выпрямился и отбросил чертов портфель. Засунув руки в карманы теплого пальто, Драко зашагал по дорожке из серых плит, уводящей куда-то мимо ежевичных кустов, фонтанов и высоченных статуй. Лишь на несколько секунд Малфой обернулся, вглядываясь в огромные окна поместья. Там, в глубине этих витражных «глаз», ждала его Астория и бегал малыш Скорпиус, задорно смеясь и дергая за уши эльфов. Но... Драко не хотел сейчас видеть ни жену, ни сына.

Бесцельное хождение вдоль ровных рядов акаций и пустующих клумб вывело Драко к невысокому строению.

Разумеется, Малфой помнил, что это. Не мог не помнить. Когда-то, в детстве, он прибегал сюда играть, наблюдая, как домовики любовно перебирают корявыми пальчиками стебельки множества растений и удобряют каждый новый росток, буквально вдыхая в них жизнь.

Оранжерея. Теплица. Маленькая отдушина их семейства. Не гордость — именно отдушина. О которой Драко давно позабыл. К сожалению.

У запотевшей стеклянной дверцы Малфой остановился, а затем, чуть пригнувшись, приоткрыл ее и вошел внутрь.

Здесь было тепло и немного душно. Просторно — Драко почувствовал, как воспоминания, беззаботные и невесомые, опустились на плечи, топчась по нему нежными лапами. Подвесная оросительная система осыпала легким облаком брызг, заставив ненадолго закрыть глаза.

Малфой прошелся между пышными голубыми гортензиями, свернул к душистым гиацинтам — их была целая плантация — и оказался у высоких грядок с какими-то растениями. Драко имел смутное представление о том, что именно это было: должно быть, какие-то овощи. Из тех, которыми Астория в последнее время занималась особенно активно.

Но заинтересовало Малфоя вовсе не это.

Возле незнакомых зеленых кустов стояла рыжеволосая девчонка. Сосредоточенно ковыряясь в земле каким-то приспособлением, она время от времени приподнималась на носочках. На миг Драко показалось, что малышка держала в зубах маггловскую сигарету, но, спохватившись, понял, что это не более, чем леденец. Рыжеволосая кроха весело мурлыкала себе под нос какую-то песенку, изредка вздыхая.

Из далекого прошлого выплыло очередное воспоминание: «Рыжие волосы, поношенная одежда... Наверное, ты Уизли». Рыжие волосы... Да мало ли совпадений?

Да, мало, особенно в магическом мире Британии, где все волшебники так или иначе друг о друге наслышаны. У того же семейства Уизли полно родни. Такой же огненно-оранжевой, словно тропические апельсины. Малфою порой казалось, что их всех пропустили через копировальную бумагу. Но интуиция подсказывала иное.

Перед ним дочка Гермионы Грейнджер. И Рона Уизли, но это уже совершенно другой вопрос. Всё совпадает — даже возраст. Кажется, дочери Грейнджер сейчас действительно около пяти лет. От этого осознания вдруг стало совсем тяжко дышать.

— Как тебя зовут? — сорвалось с его губ гораздо раньше, чем следовало бы. Он что, боялся эту девчонку, эту мелкую дочь Уизли? Не ее — того, что она могла бы всколыхнуть в груди. Уже всколыхнула.

Малышка вздрогнула, чуть не выронив инструмент и повернулась к Драко, подняв на него большие глаза. Синие, небесно-лазурные. Совсем не карие.

— Роза, Роза Уизли, — четко ответила девочка, а Малфой уже ощущал, как мир вокруг начинает вращаться, а затем стягивается в тугой комок в горле. Внутри болезненно защемило.

Значит, ее мать где-то рядом? Или отец?.. Нет, это уж вряд ли. Но как?

Он и не думал, что сможет чувствовать себя так глупо — вот так, снова, спустя много лет. Окунаясь в омут, где из прошлого на него глядела кареглазая девчонка, презрительно щурясь и морща нос. Ненавидя его всем сердцем.

Как и он ненавидел ее. Любя до потеющих ладоней, до холодка по спине от ее сердитого взгляда; до злости, когда она смеялась с Поттером. До невозможной боли в грудной клетке от ее заботливого касания к плечу Уизли. До онемения от новости о ее свадьбе.

Любя. Ненавидел.

А теперь ее дочь стояла прямо перед ним. Роза потрясла головой, отмахиваясь от навязчиво лезущих в лицо волос.

— А вас как зовут? — захлопав ресницами, спросила она.

— Драко. Просто Драко, — только и выдавил Малфой, все еще пытаясь отыскать в этой малютке черты Грейнджер. И находил: те самые задумчиво хмурые брови, вздернутый носик и тонкие губы. И любопытная до невозможности, раз оказалась здесь.

Роза кивнула, перекатила языком леденец за другую щеку и принялась вновь ковыряться в рыхлой почве.

— Что же ты делаешь тут? — Драко заинтересованно присел рядом на корточки. Роза заулыбалась, отряхивая ладошки от налипших зеленых листочков и устало вытирая со лба несуществующий пот. Скорпиус тоже иногда так делал. Маленькие часто подражают взрослым.

— Я ухаживаю за помидорами, — гордо заявила Роза, убирая мешающиеся кудряшки перемазанными пальчиками с румяных щек. — Я люблю помидоры, — снова улыбнулась она, гладя плотный стебель растения, словно тот был ее драгоценным питомцем.

Малфой почему-то представил, как Грейнджер за одним из ужинов тоже ест помидоры. Как ее губы медленно касаются мясистого красного овоща; как она впивается зубами в его сочную плоть; как прикрывает глаза, наслаждаясь им и приходя в иступленный восторг... Но, конечно же, это было просто воображением Драко. Он, собственно, вообще не помнил, любила ли Грейнджер помидоры и уж тем более — ела ли она их на ужин в Хогвартсе.

— Дяденька, почему вы такой грустный? — неожиданно вмешался в его странные размышления голос Розы. Во внимательном взгляде цвета лазури была самая что ни на есть забота.

— Один нехороший дядя, злой и сердитый, обидел меня на работе, — неловко улыбнувшись, ответил Драко. Малышке вовсе необязательно было знать об еще непонятных ее разуму сделках, деньгах и подлости, на которые способные взрослые люди. И уж точно о том, что терзало теперь его собственный мозг.

Роза аккуратно опустила инструмент на грядку и тихо подошла к Малфою. Тот затаил дыхание, не в силах предсказать, что произойдет в следующий момент. Роза склонила набок голову и молча положила ладошку на плечо Драко, ласково погладив по ткани пальто. В глазах Малфоя защипало, а по рукам побежали мурашки.

— А знаете, — внезапно снова начала Роза, отстранившись и ковыряя носком чуть подгнившую доску пола, — а бабушка мне новые ботинки купила, вот, — она встала ровно, вероятно, давая Драко возможность рассмотреть тот самый подарок — красные башмачки с атласными шнурками.

— А какая именно из бабушек? Мамина? — спросил Малфой, но ответа не дождался.

Вместо этого звякнула дверь оранжереи, и через несколько секунд раздался довольный детский визг. Роза сорвалась с места и кинулась куда-то за спину Драко, все еще сидящего на корточках. Малфой словно окаменел, не в силах пошевельнуться. Он уже знал, кто находился позади, но тем страшнее было встретиться с этим человеком лицом к лицу. Это не просто напоминание о прошлом.

Это и есть прошлое.

Сердце глухо билось в груди, давая понять, что ничего еще не закончено. Возможно, никогда не будет закончено. По крайней мере, для самого Малфоя.

— Драко? — торопливые шаги и удивленный голос Астории заставили встать и повернуться. Между гиацинтами и низкими кустами чайных роз действительно стояла та, кого Малфой хотел видеть меньше всего и жаждал сильнее всего: Гермиона. А рядом — ее дочь, это маленькое, но чудесное недоразумение, перевернувшее всё изнутри. И его жена, Астория: огромный восклицательный знак, словно кричащий о том, чтобы он не смел преступать границы. Никогда.

Он и не посмеет.

— Милая, я потеряла тебя, — взволнованно заговорила Гермиона, обхватывая дочь и крепко обнимая. Темные глаза — совсем не дочерние — словно ощупывали ее, боясь отыскать приобретенную ссадину, порез или синяк. Но затем лицо смягчилось.

— Я разговаривала с хорошим дядей, — Роза помахала Драко рукой, и тот рассеяно помахал в ответ, другой рукой затягивая узел галстука. — Только он очень грустный, — добавила Роза, и от этих слов у Малфоя заныло сердце.

— Здравствуй, Драко, — в пристальном искрящемся взгляде Грейнджер можно было бы утонуть... если бы он позволил себе. Гермиона застыла и внезапно побледнела, словно увидев в глубине глаз Драко то, что он так надежно прятал. А прятал ли?

— Мам? — Роза погоняла по рту леденец и легонько потянула Гермиону за руку, разрывая тем самым цепкий зрительный контакт. Грейнджер резко выдохнула и, словно потеряв равновесие, неуверенно шагнула назад. Скрипнули доски старого пола.

— Всё хорошо, дорогая, мы скоро будем дома, — облизнув сухие губы, прошептала она, а затем вместе с дочерью вышла из оранжереи. Малфой только и успел заметить, как вдали, за мутным запотевшим стеклом она растворяется в воздухе, трансгрессируя. Оставляя за собой удушающий шлейф духов и тоски по чему-то давно утерянному.

— Драко? — позвала мужа Астория, и Малфой с удивлением понял, что на минуту забыл о ее существовании. — Почему ты здесь? Ты сегодня рано... что-то случилось? — Астория мягко опустила руку на плечо Драко и сжала ее.

Но не так, как дочь Грейнджер. Совсем не так.

— Почему ты не пришел к ужину? Скорпиус так ждёт тебя... Миссис Уизли принесла кое-какие документы из Министерства, ну, и знаешь, мы немного отвлеклись и не заметили, как убежала ее дочка, — затараторила Астория. — Ты ведь познакомился с малышкой? Чудесная девочка, да? Скорпиусу она очень понравилась!.. Жаль, что их семья не...

— Я просто захотел посмотреть, как в этом месяце растут помидоры... — негромко прервал ее муж, бережно касаясь пальцами стебля высокого растения, такого шершавого и теплого на ощупь.

— Прости, что?

— Оставь меня ненадолго одного... — Драко сжал рукоятку загадочного инструмента и начал царапать им податливую почву, как делала это Роза. — Я устал на работе.

Астория тихо фыркнула и, не проронив больше ни слова, удалилась прочь.

«Мне просто нужно прийти в себя».