Halloween (джен)

Хэллоуин для Гарри никогда не был праздником.

В раннем детстве последний день октября ассоциировался с двумя вещами: тыквой и конфетами. Вкусный запах запечённой тыквы вызывал обильное слюноотделение, и вечно полупустой желудок начинал издавать жалобные звуки, за которые тётя Петунья отправляла Гарри в чулан. А фантики от конфет, которыми был завален дом на следующий день, напоминали Гарри о том, что ему никогда не стать таким же любимым, как Дадли, и его участь — вечно быть Земляничкой, которой позволено лишь облизывать обёртки от конфет, которые ели другие*.

В одиннадцать лет мир перевернулся с приходом Хагрида, рассказавшего не только о существовании магического мира, но и о родителях, которые погибли в Хэллоуин. О родителях Гарри редко вспоминал, поскольку имена Джеймса и Лили Поттеров не были в ходу в доме Дурслей, а вот свой шрам он видел каждый день и люто его ненавидел. Гарри не хотел быть не таким как все, Дурсли не терпели ненормальности, а молния на лбу была его особой приметой, отличавшей его от нормальных детей. А ведь шрам тоже появился в Хэллоуин.

Следующим кирпичиком в башню ненависти к празднику стало происшествие на первом курсе Хогвартса. Едва не погибшая Гермиона и бой с горным троллем позволил Гарри окончательно решить, как он относится к Хэллоуину. А открытие Тайной комнаты ровно через год, которое привело к тому, что против него ополчились все ученики, лишь подтвердило правильность мыслей.

— Ненавижу Хэллоуин! — бескомпромиссно заявлял Гарри каждый раз, когда речь заходила об этом празднике.

Каждый год в канун Хэллоуина настроение Гарри неуклонно портилось. Друзья списывали хандру на скорбь по родителям, Гарри не спешил их переубеждать.

Проникновение сбежавшего из Азкабана убийцы в гриффиндорскую башню, вылетевшее из Кубка Огня имя — это не могло быть простым совпадением, слишком уж многое пришлось бы списывать на случайности.

К пятому курсу Гарри приобрёл привычку проводить Хэллоуин запершись в спальне. Не всегда удавалось остаться одному в безопасном месте — не объяснять же всем и каждому, что он ненавидит Хэллоуин, — но он старался.

Но теперь, когда позади и Хогвартс, и приключения, и Волдеморт, Гарри мог себе это позволить — запереться дома и ни с кем не контактировать.

Бурая сова Уизли, принёсшая приглашение на праздник, была отправлена восвояси с кратким ответом «Спасибо, не сегодня», камин заблокирован, дверь заперта на два оборота ключа, а на окна опустились плотные светонепроницаемые шторы. Никакие неприятности не должны были добраться до Гарри Поттера сегодня.

Вечер перед камином с книгой и бутылкой пива завершился не самым приятным образом: Гарри задремал, а проснулся от того, что его звал до боли знакомый голос.

— Гар-р-ри, ты слыш-ш-шишь? — рычащий звук «р» и шипящий «ш» он узнал бы где и когда угодно.

Он вскочил, направив палочку перед собой, но в комнате никого не оказалось.

— Гар-р-ри…

Шрам пронзило болью, голос словно звучал отовсюду, но Гарри по-прежнему был один.

— Где ты? Покажись!

Тихий смех отозвался новой вспышкой боли. Гарри рухнул на колени, прижимая ладони к пылающему лбу… И вдруг всё прекратилось.

Сердце колотилось как сумасшедшее, боль в шраме постепенно слабела. Гарри залпом допил остатки пива и обессиленно растянулся на диване.

— Проклятый Хэллоуин, — пробурчал он.

* * *

Следующим же утром Гарри бросил все силы на то, чтобы убедиться в том, что опасность не нависла вновь над магическим миром. Дом на площади Гриммо был перевёрнут верх дном, но ни намёка на Тёмную магию не была обнаружено. Ни тёмных артефактов, ни проклятий — дом был чист. Как и сам Гарри — это подтвердил ведущий целитель Мунго, специализировавшийся как раз на проклятиях.

Гарри даже умудрился проникнуть в святая святых Министерства магии — Отдел тайн, — и проверить останки Волдеморта, которые были окончательно и бесповоротно мертвы. Допросы осуждённых Пожирателей лишь подтвердили то, что Гарри и так было прекрасно известно: крестражи уничтожены все…

Но каждый последний день октября в канун Хэллоуина история повторялась: шрам пронзало болью, шипящий голос Волдеморта звал его по имени… длилось это лишь несколько минут, а потом всё снова было в порядке.

Шли годы, дети подрастали, друзья взрослели и старели, а Поттер молчал о ежегодных приступах. Он прекрасно помнил, как его считали сумасшедшим на пятом курсе Хогвартса, когда он пытался всех предупредить о том, что Волдеморт возродился, и повторения вовсе не желал. Рисковать карьерой, репутацией, всем, что имеет значение ради… чего? Он всё проверил и не обнаружил ни одного даже прозрачного намёка на возможность нового возрождения Лорда, а значит и говорить было не о чем. Лорд был мёртв, а галлюцинации… Мало ли какое существует объяснение?

В конце концов, если невозможное случится — Гарри Поттер был готов вновь выступить против давнего врага и защитить магический мир. Поэтому на все вопросы Гарри с неименной улыбкой отвечал:

— Шрам не болел уже девятнадцать лет.

Все было хорошо.

________________________________________

* Намёк на историю Чиполлино.