Хороший парень (гет)

Седрик Диггори был хорошим парнем — так сказал бы всякий, кто его знал.

Прилежный ученик, староста факультета, лучший игрок сборной Хаффлпаффа по квиддичу, всегда готов прийти на помощь и поддержать, всегда безукоризненно вежлив... Седрик Диггори никогда не позволял себе грубости, не курил за школьным углом и вообще не был замечен в каком-либо хулиганстве — чем не пример для подражания?

Профессор Спраут, декан Хаффлпаффа, говорила об этом с гордостью, и остальные преподаватели ее мнение разделяли — все, даже Снейп, никогда никого не хваливший, кроме студентов собственного факультета.

Разумеется, Седрик Диггори был хорошим парнем. Каким еще мог быть человек, который просил разрешения переиграть матч, когда узнал, что его команда одержала победу не вполне честным путем — то есть уже после того, как ловец соперника потерял сознание и свалился с метлы?

Человек, который совершенно бескорыстно помогал приятелям с домашним заданием; человек, который — пожалуй, единственный во всем Хогвартсе — вежливо здоровался со сварливым школьным завхозом; человек, который, когда слизеринские хулиганы выбросили из окна сумку первокурсника, сам же пошел ее доставать — и это ночью-то...

Седрик Диггори был очень хорошим парнем и потому, конечно, не мог пройти мимо плачущей девушки, которая в полном одиночестве сидела и дрожала от холода на скамейке в зимнем саду.

Это было после Святочного бала. Проводив Чжоу Чанг, изрядно хлебнувшую крепковатого пунша из облепихи, до ее гостиной, Седрик вышел в сад подышать свежим воздухом и там увидел ее — в длинном серебристом платье, с молочно-белой кожей, которая казалась почти прозрачной в свете луны, Флер Делакур напоминала русалку. Ее обнаженные плечи припорошило снегом. Несколько локонов выбилось из прически. Флер плакала, с отвращением оттирая слипшимся куском снега чем-то испачканный подол платья.

Седрик почти беззвучно подошел к ней со спины. Стянул с себя мантию, накинул на ее хрупкие плечи.

Флер вздрогнула, повернувшись к нему, удивленно ощупала посторонний предмет одеяния, несколько раз моргнула.

— Зачем ты сюда п'гишел? — спросила она как-то очень устало, даже невнятно.

— Ты, должно быть, замерзла, — с улыбкой заметил Седрик. — Почему ты не в замке?

Она с минуту молчала, будто бы собираясь с мыслями, после чего отстраненно бросила:

— 'Оджер Дэвис.

— Роджер Дэвис? — Диггори опустился на скамью рядом с ней. — А что случилось?

— Он позвать меня на п'гогулку в сад, затащить в кусты и пытаться поцеловать, а потом его вы'гвать на мой платье и б'госить меня здесь одна, — Флер нервно хихикнула и зашвырнула снежок себе за спину. — Забавно, п'гавда? Ты уж п'гости, если что-то не понимать — мой английский все еще немного... э-э-э... немного мошонка.

— Немного неточен, — мягко поправил Седрик, после чего направил палочку на ее подол, на котором красовалось отвратительное коричневатое пятно, и прошептал: — Экскуро.

Пятно исчезло.

— Спасибо, — пробормотала Флер, осматривая платье, вернувшееся к первоначальному виду. — Я свою палочку забывать в гостиной...

— Может, лучше и тебе вернуться в гостиную? — осторожно предложил Седрик, поправив мантию, сползшую с ее плеч.

Флер перестала плакать, глянула на него с подозрением.

— Почему ты мне помогать? Мы же сопе'гники!

Седрик покачал головой.

— Мы соперники лишь на турнире. Сейчас, за его пределами, мы вполне обычные люди — почему бы не уважать друг друга? Эти значки с гадостями в адрес Гарри и прочие подлые штучки... Никогда такого не понимал. Турнир Трех Волшебников придумали для того, чтобы укрепить отношения между странами, а ребята вроде Малфоя все только портят.

— 'Оджеру Дэвису тоже не н'гавится 'Арри, — заметила Флер. — Но это, наверное, из-за квиддича.

— Возможно, но... — Седрик на мгновение замялся. — Не слишком-то расстраивайся из-за Дэвиса. Он целует девчонок только для виду. На самом деле Роджер... играет за другую команду.

— За д'гугую? Не за Когтев'ган? — не поняла Флер.

— Да нет, за Когтевран... Я не в этом смысле. Роджеру... не очень-то нравятся девушки. Парни, на самом деле, гораздо больше. В прошлом году он спрашивал, не заинтересован ли в этом и я...

Глаза Флер округлились от удивления.

— Ох...

— Пойдем в замок, — Седрик все-таки не удержался от смеха при виде выражения ее лица. — Ты не хочешь простудиться, ведь правда же?

Флер благосклонно улыбнулась.

— Ну хо'гошо.

Седрик помог ей подняться и проводил до гостиной Когтеврана, где временно расквартировались ученики Шармбатона, при этом он всю дорогу поддерживал француженку сзади — она была пьяна, причем заметно, и почти повисла на нем под конец. Слишком доверчиво — делай с ней в таком состоянии что хочешь. Но Седрик, конечно, не сделал.

Он был хорошим парнем.

* * *

Не было ничего удивительного в том, что с тех пор Седрик Диггори начал ухаживать за Флер Делакур — красиво и галантно, как и подобает джентльмену.

Он водил ее по окрестностям замка, попутно посвящая в историю Хогвартса, и француженка слушала его с интересом — то ли потому, что Седрик оказался отличным рассказчиком, то ли из-за того, что он был чертовски красив и трудно было отвлечься на что-либо другое.

Седрик Диггори был хорошим парнем, поэтому не мог не помочь Гарри Поттеру с разгадкой яйца. Не только из-за того, что Поттер дал ему подсказку насчет драконов, нет, но главным образом потому, что Гарри был гораздо моложе и мог оказаться не готов к тому, что его ожидало на втором испытании — так Седрик потом объяснил Флер свой поступок.

Она, разумеется, понимала — а как же иначе. Она была очарована им — да и какая девушка не была бы, окажись она на месте француженки?..

— Но узнать о нас не должны, — говорила Делакур на следующий день после того, как второй тур завершился. В Хогвартсе объявили дополнительный выходной, и ни Седрик, ни Флер в кои-то веки не были заняты подготовкой к турниру, а в воздухе уже отчетливо пахло весной. — Для остальных нужно оставаться сопе'гниками — ты же помнишь, что эта Ските'г понаписать о 'Арри... Если мы дадим ей повод...

— Не дадим, — улыбнувшись, пообещал Седрик. — Все останется в тайне, если так тебе будет спокойнее.

— Спасибо, — сказала Флер с благодарностью. И, помолчав с минуту, добавила: — Ты очень хо'гоший.

При этих словах по лицу Диггори пробежала едва уловимая тень.

* * *

— Сед'гик?

— М?

Это было в библиотеке.

Весна цвела пышным цветом, выгоняя студентов на улицу, к озеру, однако чемпионы турнира по большей части сидели над книгами или отрабатывали боевые заклятия, готовясь к третьему испытанию; ко всему прочему, у Седрика на носу были выпускные экзамены, что предполагало двойную нагрузку. Из-за этого Диггори стал все чаще замыкаться в себе, а под глазами его залегли глубокие темные тени. Сказывалась усталость, и постоянное напряжение, и немаленький груз ответственности за турнирные результаты и предстоящие ПАУКи, которые специально для чемпионов-выпускников перенесли на месяц вперед, однако от этого они не перестали висеть дамокловым мечом над макушкой.

Так, по крайней мере, объясняла себе его поведение Флер. Это же логично, что человек, столько взвалив на себя, не может оставаться спокойным и беззаботным — в конце концов, находит же он время и на нее, хотя теперь уже гораздо меньше, чем прежде.

Но Флер все понимала.

Она тоже была хорошей девочкой.

— Сед'гик, — повторила Делакур, добиваясь того, чтобы он поднял голову от толстенного тома по боевым заклинаниям.

— Да? — он все-таки посмотрел на нее — безукоризненно вежливо, с искренним интересом, однако Флер не могла отделаться от ощущения, что в глубине его глаз затаилась некая отрешенность.

— Я сов'гать тебе. Тогда, после бала.

— В каком смысле? — теперь Седрик окончательно оторвался от книги.

Флер смущенно кашлянула.

— Платье испо'гтить я, а не 'Оджер. Я пить много вашего огневиски и вы'гвать, он быть зол и убежать из сада, а я не суметь находить до'огу об'гатно в замок, настолько плохо сооб'гажать... Ты спас меня, Сед'гик. Я бесконечно тебе благода'гна.

Он вздохнул. Отодвинул книгу, захлопнул ее. Взял руку Флер в свои ладони и долго держал так, смотря отчего-то в сторону.

— Сед'гик? Почему ты молчать? Ты п'гези'гать меня за это?

Он перевел взгляд на француженку. Острый, внимательный взгляд.

— Нет. Боюсь еще сильнее в тебя влюбиться.

* * *

Седрик Диггори был хорошим парнем, поэтому ему никогда не хотелось напиться.

Он уже достиг совершеннолетия и мог позволить себе пропустить стаканчик-другой, не рискуя навлечь на себя гнева преподавателей, по крайней мере слишком сильного, однако всегда избегал подобных вещей — Амос говорил, что голова в любой ситуации должна оставаться ясной, и особенно это актуально для человека, на которого возложено столько надежд.

Седрик знал это, знал прекрасно и не позволял алкоголю туманить свой разум, однако с другой слабостью ничего поделать не мог.

Но это пора было прекратить — и ради Флер в том числе. Она должна быть в безопасности, когда все случится — подальше от него.

Третье испытание близилось с какой-то особой неукротимостью. Лето с хрустом наступило на Хогвартс, обдав его жарой и пестрыми красками; июнь проносился мимо обезумевшим зайцем — до двадцать четвертого числа оставалось всего ничего.

— Нам нужно расстаться, — выпалил Седрик, поймав Флер в одном из замковых коридоров.

Она не сразу поняла смысл его слов — или, может, сказывалось скверное знание английского.

— П'гости, что?

— Расстаться. Разойтись. Не быть больше вместе.

— Не быть вместе? — Флер заморгала, уставившись на него с изумлением. — О чем ты гово'гить? Сед'гик!

Он закусил губу. Сжал-разжал кулаки.

— Флер. Есть вещи, которые... Я не знаю, как это объяснить. Впрочем, — он посмотрел себе под ноги, — ты все равно не поймешь.

— Да, Сед'гик! — звонко выкрикнула она, не обращая внимания на то, что проходившие мимо студенты стали поглядывать на них с любопытством. — Я сове'гшенно тебя не понимаю!

Он скорбно кивнул.

— Это и к лучшему, — и направился прочь, больше не оборачиваясь.

* * *

Седрик Диггори был хорошим парнем — поэтому, конечно, готов был уступить Кубок Поттеру и уступил бы непременно, не окажись тот столь упрямым.

— Вместе?

— Вместе.

Потом был рывок, оторвавший их от земли, незнакомое кладбище, вспышка зеленого света — и темнота.

* * *

Открыв глаза, Седрик обнаружил себя на диване — в небольшой, но уютной гостиной с обоями в желтый цветочек и мягким овальным ковром. На подоконнике пышным цветом расцветали бегония с цикламеном. В распахнутую настежь форточку мягко вливался поток теплого летнего воздуха, перемежаемого с пением птиц и отдаленным смехом пьяной компании.

— Дом... — прошептал Седрик, медленно принимая сидячее положение.

На звуки возни тотчас явился Амос, по пятам за ним следовала супруга Селия, невысокая худенькая женщина с решительным взглядом.

— Ну? — мистер Диггори устремился к дивану, уселся прямо на ковер и нетерпеливо потормошил Седрика за руку.

— Что — ну?

— Как все прошло?!

— Вроде успешно, хотя толком сейчас и не вспомню, я был в отключке, когда началось самое интересное... А что пишут в газетах?

— Да много чего...

— А какой славный концерт Амос там закатил — на потеху всей публике! — весело сверкая глазами, заметила Селия. — Ах, это мой сын! Это мой милый мальчик! А уж разрыдался-то как — даже Дамблдор не посмел усомниться!

— Это уж точно, — мистер Диггори самодовольно хмыкнул. — Актерского таланта мне явно не занимать.

— Как и скромности, — поддела его жена.

— Да ладно, дядя Амос и правда хороший актер, — усмехнулся Седрик. — Вы лучше скажите мне — долго я тут лежу?

— Чуть больше суток, — вздохнул мистер Диггори. — Но это ничего — обычно после Авады вообще не встают.

— Тебя защищает древняя магия крови, — с важным видом добавила Селия. — Я не сомневалась, что все получится — именно ты сумел втереться в доверие к Поттеру и привести его к Господину. Крауч не мог просчитать всего, но ты... Ты действительно становился призраком и просил мальчишку захватить твое тело?

— Ну, вообще да, я мог покидать телесную оболочку — ненадолго, правда, всего на пару минут... А что с Барти? — вдруг спохватился Седрик.

Разом помрачневшие лица дяди и тети яснее всяких слов дали ему ответ.

— Значит, его схватили?

— Он знал, на что шел, — твердо произнес мистер Диггори.

— Да, но... Его же убьют, — растерянно пробормотал Седрик. Характер у Крауча был, конечно, не сахар, но он успел к нему привязаться.

— Хуже, — сказала Селия. — К нему применят поцелуй дементора — скорее всего, это уже случилось.

— Только не это...

— Оставь сантименты, Седрик, — сурово глянул на него мистер Диггори. — Крауч положил свою жизнь на алтарь великого дела. Ты знаешь, почему он так поступил?

— Он исполнял свой долг...

— Именно. А ты — должен исполнить свой. Тебя растили в ожидании этого дня. Моя сестра пожертвовала собой, чтобы ты однажды принял свое наследие, прославился и творил историю... Это ты понимаешь, правда?

Седрик закусил губу. Его мать Дельфина погибла в сражении с аврорами, когда сыну было два года, и с тех пор он воспитывался у дяди с тетей — и жил в преддверии чего-то великого, что ему только предстояло еще совершить...

Вся его жизнь состояла из долга перед Великим. Вся его жизнь была бесконечным притворством. Нужно было стать хорошим парнем — он становился. Войти к кому-то в доверие — нет проблем. Утвердиться в своем наследии — что ж, он и с этим справится...

Дядя Амос с тетей Селией были правы — всю жизнь Седрик Диггори провел в ожидании этого дня. Вместо дружбы у него была ложь, вместо любви — чувство долга.

Флер... Главное, что она теперь в безопасности. Да это, по сути, ничего и не значило. С ней он тоже притворялся, как с остальными — притворялся по привычке, не сумев пройти мимо хорошенькой девушки, оказавшейся в сложной ситуации в том зимнем саду... А может, не нужно было тогда останавливаться?.. Но как он мог, если притворялся тем, кем хотел казаться? Или он вжился в образ настолько, что превратился в того, кем притворялся?

Седрик тряхнул головой. Он уже не был уверен в том, кем является — а был ли вообще хоть когда-то?

Впрочем, сейчас это не имело значения — ему следовало исполнить долг перед родом и перед матерью, и никого из них он не подведет. Не к этому ли его готовили с самого детства?

— Так что? — мистер Диггори нетерпеливо наблюдал за метаморфозами, происходившими в его лице. — Ты готов?

Седрик кивнул — скорее себе, чем дядюшке Амосу.

— Я приведу себя в порядок и отправлюсь к Господину незамедлительно.

* * *

Воскресший Волан-де-Морт не стал и далее отягощать Литтл-Хэнглтон своим пребыванием и наотрез отказался обустраивать штаб-квартиру в ненавистном доме маггла-отца, расквартировавшись вместо этого в заброшенном трехэтажном особняке в окрестностях Кардиффа.

Вместе с Темным лордом перебрались туда и несколько ближайших сторонников.

На пороге Седрика встретил Хвост, первым делом оповестивший о том, что Господин давно ожидает его.

— Он сейчас наверху. Я провожу.

Пожав плечами, Седрик двинулся следом за коротышкой. В особняке было прохладно — чувствовалось, что в стенах залатаны еще не все щели, отчего внутрь помещения повсеместно проникал сквозняк.

Деревянные ступени длинной парадной лестницы отзывались протяжным скрипом. Поднявшись на второй этаж и остановившись подле двойной двери со старинной резьбой, Хвост указал на нее рукой.

— Это здесь.

— Хорошо, — хрипло отозвался Седрик и, прокашлявшись, сказал уже более твердо: — Дальше я сам.

Петтигрю, уловив намек, повернулся и стал спускаться по лестнице, а Седрик сделал глубокий вдох, набираясь решимости. Он был рожден для этого, так почему теперь должен испытывать беспокойство?

Перед внутренним взором совсем некстати возникло миловидное круглое личико, обрамленное серебристыми локонами, — яркое и отчетливое, точно Флер была совсем рядом.

Седрик раздраженно тряхнул головой. Это осталось в глубоком прошлом. Теперь, когда он готов принять свое, он не может позволить себе привязываться к кому-либо.

С этими мыслями Седрик взялся за ручку и потянул дверь на себя.

Внутри оказалось прохладно — камин не зажжен, да еще и полумрак стоял такой, что немедленно захотелось повернуться и убраться отсюда прочь. Нехороший, зловещий это был полумрак. Слабое освещение давала лишь одинокая масляная лампа, стоявшая на прикаминной полке, и в ее свете темные кожаные кресла отбрасывали жуткие горбатые тени.

В одном из них, спиной к Седрику, расположился тот, ради кого он, собственно, сюда и явился, — Диггори видел только лежавшую на подлокотнике матово-белую кисть, которая выглядывала из широкого рукава черной мантии.

Рядом с креслом, подле хозяина, он заметил отвратительную змею — та хоть и мирно свернулась кольцами, глаза ее были открыты и на гостя смотрели настороженно, с затаенной угрозой на дне зрачков.

— Подойди, — прозвучал из-за спинки высокий холодный голос, от которого на шее у Седрика зашевелились микроскопические волоски. — Нагайна тебя не тронет.

Тяжело сглотнув, он двинулся в направлении кресла.

Прежде Седрик общался с Волан-де-Мортом только через Хвоста — будучи в неприглядном виде, Темный лорд не желал никого к себе подпускать; теперь же, увидев его воочию, на мгновение Седрик даже испытал легкое отвращение — Господин выглядел как гибрид человека с рептилией: узкое змеиное лицо, горящие огнем глаза-щели, рассматривавшие его с пристальным любопытством, обтянутый кожей череп без всякого намека на волосы, а нос... его не было вовсе.

— Повелитель, — Седрик очень надеялся, что голос не выдавал его чувств.

Волан-де-Морт сцепил тонкие пальцы в замок.

— Я ждал тебя, Седрик Диггори. Впрочем, — его лоб задумчиво сложился в гармошку, — мать дала тебе другое имя, верно? Смелая она женщина была, Дельфина... Потребовался целый отряд авроров, чтобы ее усмирить.

— Это правда, милорд, — не без гордости отозвался Седрик. Ему стало приятно, что Волан-де-Морт о ней не забыл.

— О, я не мог забыть о той, что столько сделала для меня. Годы и десятилетия семья Диггори верно служила мне, но Дельфина... Она была самой верной. Самой неистовой — только Беллатриса могла с ней сравниться... — Темный лорд перевел цепкий взгляд на переносицу Седрика. — Готов ли ты служить мне с тем же рвением? Готов ли полностью посвятить себя великому делу? Ты все сделал правильно — там, на кладбище. Ты втерся в доверие к Поттеру и привел его, чтобы я сумел вернуть свою мощь. Готов ли ты теперь принять Черную метку и стать моим полноправным наследником?

Седрик обрушился на колени — к его ногам. Змея беспокойно закопошилась, но он уже не обращал на нее внимания. Все его существо затопило горячее желание стать частью чего-то большего — того, к чему его готовили едва ли не с рождения... Седрик ощутил острую приязнь к этому величайшему магу столетия, и все остальное перестало иметь какое-либо значение.

— Я готов, милорд.

— Хорошо, — Волан-де-Морт потянулся за палочкой. — Обнажи левую руку.

Седрик исполнил то, о чем его просили.

Заостренный конец палочки коснулся его левого предплечья, и руку пронзило невыносимое жжение — такое, словно по ней водили полежавшей в раскаленных углях кочергой, однако Седрику эта боль казалась самой прекрасной, что он когда-либо испытывал.

Когда жжение прекратилось, он увидел образовавшуюся на коже Черную метку — особенность, свойственную каждому Пожирателю смерти. Змея, череп и кости. Но одна деталь отличала татуировку Седрика от остальных — на лысой макушке его черепа сидела трехзубчатая корона, знак принадлежности к великому роду. Теперь и он был официальным наследником легендарного основателя.

— Добро пожаловать домой, Салазар Диггори Слизерин де Морт, — провозгласил Темный лорд, коснувшись его плеча прохладной ладонью.

Седрик на мгновение прижался губами к его запястью.

— Спасибо, отец.

* * *

Салазар Диггори Слизерин де Морт стоял, прислонившись к сосне, на высоком холме, с которого открывался отличный вид на поднимавшийся в отдалении дым.

Замок отсюда казался гигантским огнедышащим чудищем, однако горел все же не он — горели окрестные деревья, хижины и сараи с инвентарем, горело даже квиддичное поле... Теперь, уж конечно, все потушили, а что не потушили, то потихоньку затухало само, и только летевшие ввысь облачки дыма, становившиеся все жиже, напоминали о недавнем пожаре.

В Хогвартсе что-то произошло — но теперь все закончилось, и Салазар понял, что опоздал. Они проиграли, несомненно и неоспоримо, а отец... Должно быть, он мертв. Салазар его больше не чувствовал.

Он забрался повыше.

Во дворе замка начали собираться маленькие суетливые фигурки; кто-то запустил фейерверк, тут же рассыпавшийся по небу золотисто-оранжевыми искрами, и Салазар окончательно понял, что все. Враг одержал победу.

Сам он в войне практически не участвовал: Волан-де-Морт отослал сына в свою албанскую резиденцию, руководить тылом и вербовать новых сторонников. Наследник, говорил Темный лорд, должен оставаться в тени до поры до времени — на случай, если они проиграют. Должно быть, уже тогда отец что-то предчувствовал.

Теперь Волан-де-Морт был мертв, но его наследие, как он и хотел, будет жить. Придет время, и Салазар вновь соберет сторонников, чтобы установить новый мировой порядок — без лжи и лицемерия, без грязнокровок и жалких мелочных бюрократов, без страха и слабости; порядок, в котором будут лишь сила и власть.

Придет время, и Салазар поставит весь мир на колени.

Придет время, и он завершит начатое отцом.

А пока что... он затаится и будет готовиться.

На небе догорал алый закат, и по мере того, как огромный диск солнца спускался все ниже за горизонт, величественный замок приобретал все более расплывчатые очертания.

На задворках сознания мелькнула мысль, что она, наверное, тоже была там сегодня. В «Пророке» писали, что Флер Делакур вышла замуж за Билла Уизли, а значит, осталась в Британии.

Пережила ли она эту битву?..

Салазар раздраженно тряхнул головой — какое ему теперь дело? Все это давно уже перестало иметь значение. Тогда, в год турнира, он все еще был глупым мальчишкой — о чем-то мечтал, на что-то надеялся... Хороший парень, так про него говорили.

Теперь он даже не мог вспомнить ее лица.

Что ж, это и к лучшему. Отец бы сейчас им гордился.

Взглянув на Хогвартс в последний раз, Салазар повернулся и стал спускаться с холма.

Возможно, Седрик Диггори и был хорошим парнем.

Но того парня давно уже не было.