Загадка для тролля (джен)

В эту ночь никто не может заснуть.

Дин лежит неподвижно и слушает, как за стеной кашляет отец и скрипят половицы под тяжёлыми шагами. Он понимает, причиной бессонницы Джона являются отнюдь не угрызения совести, а скорее всего обдумывание предстоящей охоты с учётом возникших вводных — неподготовленного Сэма и Дина, выбитого из колеи.

На соседней кровати Сэм старательно делает вид, что спит, но его выдаёт частое дыхание. Сколько же непоседе мелкому нужно воли, чтобы не дёргаться при таком нервном напряжении…

Щека словно онемела. Дин касается бесчувственной кожи и недоумевает — почему. Удар не оставил ни синяка, ни опухоли.

Два года назад отец бил его намного сильнее.

* * *

Тогда у Дина было на урок больше. Он сидел возле окна и не столько слушал учителя, сколько поглядывал во двор, где маялся Сэмми, пересаживаясь с одной скамейки на другую.

Потом Дин отвлёкся минут на десять, читая и переваривая смысл записки, которую передала прехорошенькая японочка. Когда он обернулся к Беверли, она озарилась улыбкой и так стрельнула своими раскосыми вишнёвыми глазами, что его обдало жаром. «У меня будет очень скучный вечер, если ты не придёшь»… Неужели получится?!

Так, отвести Сэма домой. Накормить. После он раскроет учебники, а Дин будет должен выполнить несколько поручений отца. Своими домашними заданиями тоже неплохо бы заняться, но тогда он не успеет к девчонке.

Дин машинально посмотрел в окно. Сэма не было.

Он привстал, чтобы увидеть, куда мог затянуться мелкий. Сэма не было!

Дин вылетел из класса, учитель даже не успел открыть рот для возмущённого оклика.

В ту минуту, пока он мчался по коридорам, ссыпался по лестницам, Дин успел пережить сотню самых страшных причин исчезновения младшего — от педофила, заманившего жертву интересной книжкой, до Джиперса Криперса, спланировавшего с крыши.

Он немного перевёл дух, когда услышал от дворника, что лохматый толстячок в серой куртке самостоятельно вышел за ворота.

Честя торопыгу на все корки, Дин побежал в мотель.

Сэмми и там его опередил: не было красно-синего клетчатого рюкзака, бургеров, оставленных на ужин, Диновой заначки в сто баксов и тяжёлого серповидного кинжала, подаренного отцу дядей Бобби.

Похоже, что-то щёлкнуло в голове придурка, и отправился он воплощать то, о чём ныл последние недели — путешествовать. Ему, видите ли, до смерти обрыдли бесконечные переезды, вонючие мотели, отцовский рык, изматывающие тренировки. Никто, видите ли, не понимает его тонкую, нежную, уникальную душевную организацию; его окружают хамы и солдафоны, а ему хочется тепла, уюта и свободы.

Маленький балбес! Да когда же до него дойдёт, что в этом зыбком мире, набитом невообразимыми тварями и безумными людьми, только отец и старший брат могут его уберечь, лишь для них он является величайшей ценностью, какой привык себя воображать. Для остальных Сэмюэль Винчестер — в лучшем случае пустое место, в худшем — жертва.

Дин метался по городу до поздней ночи.

Он навсегда запомнил его название — Флагстафф, чёртов занюханный городишко. И возненавидел штат. Когда бы судьба ни занесла Дина в Аризону, она всегда будет штатом-где-пропал-Сэмми.

Чёрный от горя и налипшей пыли, он вернулся в мотель только потому, что вечером должен был приехать отец.

Джон сидел за столом, не снимая кожаной куртки, «счастливой», потому что в ней ни разу не был ранен.

Дин запнулся на входе — дальше просто не несли ноги. Он не боялся — что значил гнев отца, если он сам уже закопал себя и похлопал лопатой по холмику. Всё теряло смысл, если Сэма не будет рядом.

Джон поднял голову на звук открываемой двери. Дину был знаком этот взгляд, вот уже семь лет он видел его в кошмарах. Взгляд, полный даже не укора, а ледяной неприязни, граничащей с ненавистью.

— Где Сэм?

— Папа… — по самую макушку наполненный ужасом и беспомощностью своих напрасных поисков, Дин не мог подобрать слова. — Он… он ушёл…

Дин никогда не видел, чтобы отец двигался так стремительно -только что сидел, выложив каменные кулаки на стол, а через мгновение стал вплотную, схватив за грудки левой рукой.

И в очень долгий миг до удара Дин успел пожалеть — не себя, папу, которому теперь жить с тем, что поднял руку на сына, успел принять решение не уворачиваться — потому что заслужил, успел понадеяться — а вдруг от боли, от физической боли станет чуть легче…

Он отлетел к стене, впечатался в неё лопатками и гудящей головой и свалился на пол. Хоть бы сотрясения не было, ему же ещё Сэма искать…

А дальше случилось более страшное: отец рухнул на колени рядом, и Дин увидел, как за стеклом слёз, стоящих в его тёмных глазах, дёргается безуминка.

Схватив сына за плечи, Джон что-то говорил, — бессвязное, горячее, сквозь звон в ушах смысл не доходил до Дина.

Потом услышал обрывками:

— Дин, прости… прости… У меня никого не осталось…

«А я?!» встало комом поперёк горла.

Дин до сих пор не может понять, как он выдержал те две недели поисков — что ел, где спал. Дни слились в непрерывный тоскливый кошмар.

Он очнулся, когда увидел Сэма.

Мелкого искали отец и его приятель — местный охотник, а наткнулся на него Дин.

Он неслышно встал на пороге заброшенного гаража.

Живой-здоровый Сэм сидел по-турецки на пыльном полу, на солнечных квадратах, как на ковре, и занимался тремя делами сразу: листал книжку, ел пиццу из коробки и бросал кусочки умильно помахивающей хвостом рыжей дворняге.

Дин смотрел на его чумазую щекастую мордашку, лоснящуюся довольством, и вспоминал синеватые восковые лица трёх мальчиков, с которых сам снимал простыню. Отец телефонным звонком отправил его в морг Флагстаффа — проверить, нет ли там младшего; его друг договорился со знакомым санитаром.

В той холодной комнате, залитой белым светом ртутных ламп, Дин умирал три раза. Потому что всякий раз, поднимая ткань, видел застывшее личико Сэма, и лишь спустя минуту осознавал, что это не брат.

Вселенское облегчение, горькое непонимание и невыносимо жгучая обида вспыхнули разом, ударили в сердце кинжальной болью. Дин пошатнулся; собака, наконец, обратила на него внимание, неуверенно гавкнула.

Сквозь пляшущие в глазах пятна Дин увидел, как мелкий бросился к нему, наступив на чёртову пиццу.

— Дин, тебе плохо?! Дин!

Скользя плечом по косяку, оседая на пол, Дин выговорил немеющими губами:

— Ну и сука же ты, Сэмми…

* * *

Джон поднимает их ни свет, ни заря. Громко хлопает дверью и выжидательно смотрит на сыновей, которые вскакивают и по-солдатски быстро одеваются.

— Сэм, ты готов?

Паренёк запинается на мгновение, которое чувствует только Дин, и бодро отвечает:

— Так точно, сэр!

— Это не страшнее стрельбы по мишеням, — говорит отец. — Делай так, как тебя учили, и всё получится. На всякий случай брат будет рядом. Дин, всё в порядке?

— Так точно, сэр.

— Я вчера погорячился. — Слова звучат как извинение, но Дин понимает — они произнесены лишь для того, чтобы привести напарника в равновесие, не поставить под удар результат охоты.

На кухне накрыт стол для завтрака, если таковым можно назвать три кружки горячего кофе и несколько наспех накромсанных бутербродов. Как правило, еду готовит Дин, и то, что отец решился приложить к этому руку, означает важность и необычность предстоящего дела.

Сэм садится на стул, неосознанно придвинутый им поближе к старшему брату. Дин видит, как дрожит рука мелкого — кофе чуть не выплёскивается.

Джон, рассовывая вещи по карманам куртки, показывает младшему плоскую фляжку.

— Капельку виски для храбрости, Сэм?

Сэм вопросительно смотрит на Дина.

— Нет, — односложно отвечает тот.

Сэм переводит взгляд на отца и повторяет:

— Нет, папа.

Джон играет желваками на скулах, но молчит. Не присаживаясь, одним глотком выпивает кофе, берёт бутерброд и выходит, бросив: «Не задерживайтесь».

Сэм вертит кусок хлеба, рассматривая его с таким отвращением, словно на нём лежит не сыр, а дохлая мышь. Дин знает, что чувствует брат — желудок, подступивший к горлу тошнотным комом. Он отбирает бутер и протягивает Сэму яблоко, в которое тот жадно вгрызается.

Джон ждёт сыновей возле своего внедорожника; чёрная «сьерра гранде» досталась ему в наследство от друга-охотника. Значит, у Детки сегодня выходной.

Дин оставляет Сэму рюкзак — «закинь в кузов», а сам поспешно идёт к отцу.

— Папа, может, лучше на «импале»? — Он понижает голос, чтобы брат не расслышал.

Джон молча смотрит на него — непроницаемо, ожидая продолжения.

— Сэму будет привычнее. И спокойнее.

Сэм уже на подходе, когда отец говорит:

— Давай ключи.

«Импала» едет по шоссе, потом сворачивает на лесную грунтовую дорогу и пробирается по ней, раскачиваясь, как лодка на волнах.

Джон не спешит. Он изредка поглядывает на сыновей в зеркало заднего вида, встречаясь глазами с Дином.

Мандраж выбил из Сэмми вчерашнюю браваду. Сожалеет он о своих словах или нет, но жмётся к ненужному старшему, может, и не осознавая того. Дин слышит его прерывистое дыхание, чувствует нервную зажатость и вздрагивания от стука, когда замшелые ветви огромных елей царапают крышу машины.

Последние полмили Джон ведёт «импалу» почти по бездорожью: под колёсами Детки хрустит хворост и перекатываются острые камни; если бы не Сэм, Дин уже пожалел бы о совете отцу.

Наконец машина останавливается.

Джон вылезает, сыновья следуют за ним, чтобы получить оружие из багажника.

Без слов раздав карабины, он ведёт своих мальчиков вглубь леса.

Склон ощутимо поднимается вверх — к горному хребту. Дневной свет никак не пробьётся сквозь плотный слой тяжёлых серых облаков, переполненных влагой. Воздух тоже сырой и холодный. Несильный ветер налетает порывами и стряхивает на охотников крупные капли ледяной росы.

Сэм ёжится, оглядывается на Дина, идущего последним, и накидывает на голову капюшон штормовки.

А самому Дину жарко, он готов расстегнуть куртку нараспашку.

Жарко от чёртова предчувствия, с которым никак не совладать.

Отец ошибается редко. «Зато метко!» — гулко отдаётся в голове. Это правда — нечастые ошибки и просчёты Джона всегда оборачиваются большой бедой и для него, и для окружающих: потерей имущества, ранениями. Смертями. И самое опасное то, что папа не терпит никакой критики своих планов и действий. Дин научился молча выправлять ситуацию — насколько получалось; иногда ему удавалось, и наградой служил поощрительный кивок отца; иногда дело заканчивалось плохо, и Дин оказывался виноватым во всём. Джону Винчестеру не нужен напарник, пусть совсем юный, но смелый и сообразительный; ему нужен храбрый инструмент, полностью послушный воле хозяина. А также безропотная, надёжная нянька.

Дин такой и есть. Куда денешься… в том числе и от предчувствия, которое горячим пульсом колотится в виски.

Джон вскидывает руку, приказывая остановиться, и мальчики замирают. Дин слышит натужное дыхание брата.

Отец одним движением ладони манит их к себе и, когда сыновья подходят, аккуратно раздвигает ветви, чтобы открыть вид на большую поляну.

Отведя мальчиков ярдов на десять от места будущей охоты, Джон разрешает сесть и проводит короткий инструктаж.

— Всё подготовлено. На поляне я камнями выложил ловушку для лесного духа. Индейцы называют его дсоно́ква. Здоровенная темнокожая баба-людоедка. Я выманю духа заклинанием, ловушка его задержит. Твоё дело, Сэм, пристрелить тварь. Вот четыре патрона со специальной начинкой. И два патрона тебе, Дин, на всякий случай; будешь стоять рядом с братом. Но я уверен, Сэмми и без тебя справится. Так ведь, Сэм?

— Так точно, сэр! — отвечает тот сиплым от долгого молчания голосом.

Отец улыбается ему; только глаза у него совсем невесёлые.

— Папа, ты уверен, что это именно дсоно́ква?

Дин готов к любому ответу — к грубости, насмешке, молчанию, даже к ещё одному удару. Но отец неожиданно говорит по-деловому:

— По всем признакам. Я хотел посоветоваться с Сингером, но он в отъезде. Нет смысла ждать несколько дней. И так уже шесть человек пропали в течение года. За дело, парни!

* * *

Сэм стоит впереди. Дин чуть позади и справа. Если дух таких размеров, как сказал папа, мелкому придётся очень постараться, чтобы промазать. Ружьё Дин проверил собственноручно — не подведёт. Патроны… Отец их сделал тысячи; на памяти старшего сына ни один не заклинил. Но закон подлости рано или поздно срабатывает. Хорошо бы, не в этот раз.

Сэм опять оглядывается на брата, и тот кивает: «Я рядом, всё в порядке».

Из-за деревьев на противоположном краю поляны, где должен находиться папа, разливается свет. Вспышка тусклая, немногим ярче пасмурного дня, но от неё расходящимися волнами колеблется воздух.

Это Джон произнёс заклинание, вызывающее дсонокву. Сейчас тварь примчится и окажется в ловушке.

Дин с одобрением следит, как Сэм принимает нужную стойку — колени расслаблены, половина веса перенесена на выставленную левую ногу, соблюдено правило «нос над носком», которому его научил старший. Приклад под мышкой, стволы параллельно земле.

Похоже, мелкий внутренне собран. Теперь ещё смог бы выстрелить по живому. Хотя какое оно живое — нежить, пожирающая людей…

Дин понимает, что всё летит в тартарары, в тот миг, когда слышит крик отца.