Здравствуй, папа! (джен)

— В моём классе у четверых пацанов отцы из ваших! И ещё у двух девчонок! Зачем ты врёшь, что так не бывает?!

Лэнни досадливо хмыкнул и поскрёб ногтями щетину на квадратном подбородке. Вообще-то викингу четырнадцатой модели щетины не полагалось, но контрактные барышни млели от подобных мелочей, и потому столь незначительную модификацию мог себе позволить даже и такой закоренелый традиционал, как Вирруулэн из клана Эль.

Эль-Вирруулэн терпеть не мог объяснялок. В любом стабиле. Хотя иногда и приходилось. Некоторым барышням щетины недостаточно, им ещё и разговоры подавай…

— Ты же учил биологию, должен понимать. Мы слишком разные биологические виды, скрещивание попросту невозможно. Мы можем быть только... переносчиками.

— Всё ты врёшь! А если не врёшь — то ещё хуже! Мама тебя любила! А ты ей изменял! Если не врёшь сейчас — то даже тогда изменял!

Лэнни опять вздохнул. Где-то глубоко плакала и просила прощения Ру, от неё сейчас помощи ноль. Ви молчала, но молчание это было скорее одобрительным. И то радость. Остальные… А что остальные? Они тут ни при чём.

— Я не вру. И я её тоже любил. Все полтора года. Контракт — серьёзная штука, не любить невозможно. Но ей ведь ещё и ребёнка хотелось. Тебя. А я могу быть любовником, но не отцом. Только переносчиком. Вот и пришлось. Измениться. И… ну да, изменить. Чтобы набрать чужой ДНК. И появился ты. Твоя мама считала, что оно того стоило.

Керби больше не плакал. Смотрел тускло и с отвращением. Передёрнулся. Спросил сквозь зубы:

— Кто мой… настоящий? Или ты и этого тоже не помнишь? Столько их было, что где уж упомнить?

— Почему же… Помню. И маму твою помню. Она была самой лучшей. Это не только моё мнение, ты и сам знаешь. Иначе бы её не премировали полуторагодичным контрактом. А ещё она была очень красива. Очень…

— Не смей, слышишь!

— Не буду. Ты просто помни, что она была лучшей. Самой лучшей. А отец… так, случайность, турист-транзитник. Просто случайный донор. Он больше здесь и не появлялся.

— Его можно найти?

— Если тебе так важно… Я постараюсь.

— Не напрягайся. Всё равно я здесь больше не появлюсь.

— Как скажешь…

* * *

Обратно шли молча.

Лэнни был рад, что пацан пересилил себя и попросил проводить. Иначе пришлось бы навязываться самому или даже провожать вопреки и окончательно всё портить, но не отпускать же его одного в ажурные туннели верхнего города, где любой неверный шаг чреват долгим падением с не слишком эстетичным финалом внизу для тех, кто не умеет изменяться или хотя бы летать. Надо обладать мозгами настоящей блондинки, чтобы затащить сюда твёрдого.

Сначала говорить было просто некогда, приходилось следить за каждым его шагом в ежесекундной готовности подстраховать. При этом делая вид, что ничего подобного не происходит и ты просто идёшь рядом, показывая дорогу. Когда же покрытие под ногами перестало напоминать каменное кружево, молчание стало уже привычным.

Так и молчали — до самой предпортальной площадки.

— Ты всё же заходи, если вдруг случай будет. Я оставлю открытую визу. И постараюсь что-нибудь разузнать.

Именно так. Как о чём-то не очень важном. И зубами перемолоть в труху уже почти что вырвавшееся «буду ждать» — чтобы и следов не осталось.

Керби, не оборачиваясь, дёрнул головой. То ли кивнул, то ли мотнул отрицательно, самому непонятно. Мембрана выгнулась, рассыпалась искрами, сплелась коконом вокруг. Втянулась обратно в пазы, оставив пустую площадку.

Вот и все.

— Закррутил рребенку усы спирралькой? Прравильно. Некоторрым так прроще.

— Заткнись.

— Ай да Кррошка! Прравдивый Кррошка. Нет, прравда, я в восторрге. Не прредполагала, что ты умеешь вррать. Прричём так хоррошо… и что теперрь?

— Не знаю.

— Рразумеется. Еще бы ты знал.

— Заткнись.

— Повторряешься.

— Могу помочь.

— Веррю, веррю... А вот верришь ли ты сам, что та мрразь сможет быть хоррошим отцом?

— Нет.

— Прравильно, что не верришь. Помнишь, какой была Рру — до того дежуррства? Думаешь, с прредставителями своей рпасы и даже в какой-то мерре рродным рребенком эта дррянь с трросточкой будет осторрожнее?

— Не думаю.

— Кррасава. Так врри до прредела. До кррая. Рраскажи рребенку, что его рродитель был пррекррасным паррнем. Хррабрым, мудррым, кррасивым… Но умерр. Как гррустно. И все ррады, всем хоррошо. Рраз уж прринялся вррать из добррых стрремлений — врри до конца, Кррошка. И срразу. Рраскажи ему кррасивую исторрию, когда веррнется. Будь хоррошим, рраз уж...

— Думаешь, он вернётся?

— А ты думаешь — нет? Веррю, веррю…

— Если вернётся — скажу. Наверное.

— Ой, Кррошка, Кррошка… себе врри. Ты доверрчивый. Мне — зрря.

— Но мальчику нужен отец!

— А я рразве споррю?…

* * *