Тася (джен)

Лара ушла незаметно, и только в половине восьмого Тася поняла, что в квартире стало слишком тихо — лишь старые, уродливые часы отбивали неспешный такт. Их громкое тиканье всегда раздражало обеих сестер, но они не решались выбросить бабушкину вещь.

Ей и самой уже следовало поторопиться, хотя сборы на работу никогда не отнимали много времени. Она вытащила первую попавшуюся блузку из шкафа, натянула свою единственную юбку и собрала волосы в небрежный пучок. Вспомнив идеальный вид Лары, Тася замерла перед зеркалом, с грустью разглядывая свое отражение. И она, и Лара унаследовали полноту от матери, но в остальном не были похожи друг на друга: ни по внешности, ни по характеру. Лишь одна вещь объединяла их — обе так и не вышли замуж. Она знала, что за глаза соседи называли их «старыми девами из шестьдесят шестой квартиры».

Лара всегда была симпатичнее, и по сравнению со старшей сестрой Тася выглядела белой вороной. Ее волосы, никогда не отличавшиеся густотой и пышностью, давно поседели, но она даже не думала окрасить их, считая что краска для волос вредна: ведь из-за нее можно полысеть, а то и вовсе впасть в кому — она читала о таких случаях в журналах. Косметикой она не пользовалась, одевалась просто и дешево. Как любила говорить Лара — всегда опрятная, модная, следившая за собой, — «по-колхозному». Но у Таси не было ни денег, ни вкуса, чтобы подобрать другую одежду. Да и где ей красоваться? Уж точно не в столовой, где она проводила почти все время.

В десятый раз, не доверяя самой себе, она проверила сумку: ключи, кошелек, старенький мобильный — все на месте, и вышла из дома.

Несмотря на то, что уже наступил сентябрь, лето не торопилось уступать свои позиции. Погода стояла приятная: больше не было удушающей жары, но температура не опускалась ниже двадцати пяти градусов. И все же в воздухе уже пахло осенью. Ночью прошел дождь, сбив с деревьев первую волну пожелтевших листьев, и голубое небо отражалось в веренице луж, в которых плавали золотые «кораблики».

Забытый сон некстати всплыл в памяти: жабы. В нем эти мелкие твари сидели в лужах, подставляя свои спинки солнцу. Тася поежилась, хотя в реальности, если что и плавало в маленьких озерцах на асфальте, так это окурки или фантики от жвачки.

Столовая находилась в двадцати минутах ходьбы от дома — рядом с автобазой, и Тася всегда доходила до нее пешком, радуясь, что не нужно толкаться в переполненных автобусах. Около местного супермаркета ошивался бездомный, выискивая в мусорном баке что-нибудь полезное для себя. Но заметив Тасю, он важной походкой сразу направился ей навстречу. Она порылась в сумочке в поисках мелочи, и когда мужчина в грязных, вонючих лохмотьях поравнялся с ней, высыпала на его грубую ладонь четыре монетки: сорок рублей — не так уж и много, но вполне достаточно, чтобы купить что-нибудь поесть.

— Простите, больше нет, — виновато улыбнулась она, стараясь не дышать — от мужчины несло перегаром, застаревшим потом и мусоркой.

Бомж посмотрел на скудный «улов», недовольно цокнул и, сплюнув, удалился. А Тася, жадно вдохнув свежего воздуха, пошла дальше, даже не подумав оскорбиться или расстроиться. Она всегда жалела тех, кто остался без крова над головой, возможно, потому что в свое время ей самой угрожала эта опасность. И сколько бы попрошаек не встречалось на пути, всем подавала милостыню: порой не только мелочь, но и крупные купюры. У бездомных же, казалось, со временем развился нюх, и они всегда поджидали ее в нужном месте и в нужное время. И хотя Тася понимала, что нельзя раздавать деньги направо и налево, ничего не могла с собой поделать. Не смущали ее ни грубость, ни неблагодарность попрошаек. «Им ведь так не повезло в жизни, — оправдывала она бродяг. — С чего бы таким людям быть вежливыми и воспитанными? К ним надо относиться с пониманием».

Она шла вдоль покосившегося забора автобазы. Будучи когда-то белоснежным, он давно посерел и украсился грязными разводами от дождей да непонятными загогулинами, которые по ночам рисовали подростки. Повсюду тарахтели поливальные машины, готовые разбежаться по городским улицам, да сновали работники, усаживаясь в вахтовые автобусы. Тася знала почти всех рабочих в лицо, многих — по именам. Все они обедали в ее столовой. Кто-то вежливо здоровался, но большая часть просто пробегала мимо. Но она не обижалась: она привыкла быть незаметной, безликой поварихой, на которую можно не обращать внимания.

На кухне никого не было. Ее напарница Ирка — молоденькая девушка, закончившая лицей прошлой весной, — как всегда опаздывала, а иногда и не приходила вовсе. Но Тася никогда не ругалась на нее. Зачем? «Молодая девка, пусть нагуляется, — думала она. — Еще успеет у кастрюль настояться». А с готовкой Тася могла справиться и одна.

Она повязала застиранный фартук, накинула на голову косынку и принялась подготавливать все для работы, прикидывая в голове, за что взяться в первую очередь. Но от размышлений ее отвлек незнакомый голос:

— Добрый день.

Оглянувшись, она увидела стоявшую в дверном проеме незнакомую женщину.

— Здравствуйте, — промямлила Тася. — Вы к кому?

— Если вы повар в этой забегаловке, то к вам, — ответила незнакомка, поморщив нос. — Вы тут одна работаете?

Тася смотрела на неожиданную гостью, словно на диковинного зверька. Эта женщина явилась словно из другого мира, и даже Лара по сравнению с ней выглядела простушкой: платье кораллового цвета, кожаная сумочка, туфли на высоком каблуке, стильная укладка, идеальный макияж. Тася не разбиралась в моде, но на подсознательном уровне чувствовала, что все это стоило кучу денег.

— Ну так что, вы мне ответите или нет? — недовольство женщины возрастало с каждой минутой. — Вы тут одна, или как?

— Не одна! — раздался звонкий голосок Ирки. На ходу повязывая фартук, она протиснулась между косяком и незнакомкой и встала рядом с Тасей. — А вы кто?

— Ваша начальница, вообще-то, — процедила женщина, сердито вздернув идеальную бровь. — И хотела бы я знать, почему вы опаздываете?

— Я на складе была — продукты проверяла, — без запинки соврала Ирка, и Тася поразилась тому, как легко она выкрутилась. У нее самой никогда не получалось складно врать.

— Без разницы, — холодно сказала женщина. — Нет у меня времени выяснять, чем вы тут занимаетесь. К тому же, вас скоро здесь уже и не будет.

В глазах побелело — не иначе как резко подскочило давление, и Тася схватилась за столешницу, стараясь удержаться на подкосившихся ногах.

— Как? Почему?

— Постойте-ка, — возмутилась Ирка. — С чего бы это? И, вообще, чего это вы тут хозяйничаете? Столовая принадлежит Константину Викторовичу. А вы-то кто?

— Жена его! — торжественно произнесла женщина. — И обращайтесь ко мне по имени — Мария Владимировна. Я давно планировала открыть кафе, и мы посоветовались с мужем, с Константином Викторовичем, и решили, что эта столовая идеально подойдет для моего проекта. Правда, все придется переделать, — она с презрением осмотрелась вокруг. — Новый стиль, новые блюда... новые работники...

— Вы не можете нас просто так взять и уволить! — разозлилась Ирка.

— Вообще-то, могу. Но Костя попросил дать вам шанс и сохранить места по возможности. Правда, — она окинула их оценивающим взглядом, — не знаю, будет ли такая возможность.

— А как же рабочие с базы? — спросила Тася. — Они ведь здесь обедают.

— Будут обедать где-нибудь в другом месте. В моем ресторане нет места грязным, потным мужикам.

— Но нет ведь, нет других мест во всей округе.

— Значит, будут носить еду с собой, — пожала плечами Мария Владимировна. — Мне-то какая разница? Так, некогда мне с вами возиться. Завтра я заеду и дам задания: справитесь — оставлю работать, а если нет, то, увы, ничем помочь не смогу.

С этими словами новая хозяйка, цокая каблучками, ушла, оставив ошеломленных Тасю и Иру переваривать услышанное.

* * *

Дома же Тасю встретила взвинченная Лара.

— Ты представляешь!? — воскликнула она, едва Тася переступила порог. — Они взяли какого-то мужика с улицы! А ведь у них была я! Я!

— Жаль, — только и смогла ответить Тася, вымотанной физически и эмоционально, ей совсем не хотелось поддерживать разговор.

Лара недоуменно уставилась на нее.

— И это все? Тебе жаль? Просто жаль? Больше ничего не хочешь добавить?

— А что тут поделать? — пожала плечами Тася. Она прилегла на диван и вытянула уставшие ноги. — Меня вот тоже могут уволить.

— Ну конечно! Только о себе и думаешь! — внезапно взорвалась сестра. — Подумаешь, из столовки попрут. Таких забегаловок пруд пруди, какая разница в какой дыре пшенку варить? Кастрюли везде одинаковые. Эгоистка! Хоть бы раз обо мне подумала.

Выплеснув злость, Лара ушла в свою комнату, хлопнув дверью так сильно, что в серванте зазвенела посуда.

Тася любила сестру, хотя порой та была слишком резкой и несправедливой. Конечно же, она думала о Ларе, но и за свое будущее волновалась не меньше. Найти новую работу не так-то легко, особенно, когда тебе за сорок, а местный лицей каждый год выпускает десятки новых поварих — молодых, здоровых, энергичных. Лара же — бухгалтер, причем неплохой: бухгалтеры ценятся больше, чем повара.

Как и всегда бывало после ссор с сестрой, Тася вновь и вновь прокручивала в голове свою несчастливую жизнь. Отец бросил семью, когда они были совсем маленькими, и матери пришлось воспитывать дочерей в одиночку. Когда же ее не стало, забота о девочках легла на бабушку. Лара успела выучиться в институте, Тасе же не повезло — она заканчивала восьмой класс, когда бабушке поставили страшный диагноз. Раковая опухоль сожрала старушку изнутри всего за полгода, и девочки остались совсем одни. Денег катастрофически не хватало, и вместо учебы в университете Тасе пришлось наспех закончить ПТУ и пойти работать. Кто знает, чего она смогла бы добиться, сложись жизнь иначе? Каких высот могла бы достичь?

Часы пробили девять. Тася наспех приняла душ и отправилась в кровать. Она не хотела, чтобы наступало утро, но это желание не могло быть исполнено, впрочем, как и все остальные ее мечты.