В пламени (гет)

Наши дни. Лондон. Академия Магического права.

— Вашим заданием на следующее занятие будет свиток размером двадцать дюймов о законодательстве эпохи восстания гоблинов семнадцатого века. Прошу также подготовиться к проверочной работе по данной теме, — Том снимает свои чёрные очки в толстой роговой оправе и устало потирает глаза, игнорируя недовольные вздохи своих студентов. — Увидимся на следующей неделе.

Жуткая головная боль едва ли позволяет сосредоточиться. Он завершает урок в спешке, чувствуя подступающий жар и тошноту к горлу.

Проводив последнюю уходящую студентку из аудитории, которая не забыла построить глазки своему симпатичному преподавателю магического права, Том подошёл к учительскому столу, чтобы собрать материалы урока. Пара взмахов палочки, и всё было упаковано.

Если бы кто-то в далёком тысяча девятьсот сорок пятом году после битвы с Геллертом Грин-де-Вальдом сообщил бы Тому Марволо Риддлу, что он будет преподавать в Магической Академии, то тот бы рассмеялся ему в лицо.

И кто бы мог подумать, что спустя столько лет всё изменится.

После победы Альбуса Дамблдора над Грин-де-Вальдом, Том покидает Магическую Британию на много лет. Он путешествует, изучает магию во всех её проявлениях, а ещё борется с жуткими кошмарами. Позже он решает вернуться в Англию, чтобы быть ближе к источнику его магии.

Даже спустя годы Дракон взывает к нему каждую ночь. Заставляет тело гореть в огне. Запах человеческого жжёного мяса забивает нос. Том мечется в темноте, а потом слепнет от яркого огня. Этой ночью кошмар особенно пугающий. Риддл просыпается в холодном поту, с трудом фокусируя зрение. Здоровье редко подводит его, но сегодня на занятия приходится надеть очки. Даже лечебные заклинания не помогают.

Магия внутри него задерживает старение. Том всё также молод и красив, но какой ценой? Когда-то давно он прочёл книгу маггловского автора про то, как молодой юноша заключил сделку с Дьяволом и перестал стареть. Лишь портрет, нарисованный художником, сохранял все ужасы и злодеяния, которые он совершал. Закончилась история печально. Риддл ещё долго размышляет об этом, но потом книга стирается из памяти. С ним не произойдёт ничего подобного. Том уверен в этом.

Он выходит в большой шумный коридор Академии и сталкивается с кем-то. Портфель выпадает из рук, а у незнакомки во все стороны разлетаются свитки. Том ловко собирает их магией, а потом забирает из её рук свою сумку.

— Ох, простите! Я жутко неловкая, — девушка доброжелательно улыбается, заправляя за ухо кудрявую прядь волос.

— Это мне нужно смотреть по сторонам, мисс? — Том очаровательно улыбается в ответ, откровенно её разглядывая.

У неё аристократические тонкие черты лица: аккуратный носик, покрытый веснушками, большие медово-карие глаза в обрамлении густых ресниц, лицо сердечком… Манящие пухлые розовые губы. Лишь непослушная копна тёмных волос разрушает этот ансамбль красоты. Как и чересчур строгая для студентки одежда. Невзрачное серое платье по колено с наглухо застёгнутыми до самого горла белыми пуговицами.

— Гермиона Грейнджер, а вы профессор Риддл? — она протягивает ладонь в знак приветствия.

— Моя новая студентка? Что ж, лекция уже закончилась, — он пожимает её маленькую ладошку в ответ, чувствуя тепло её кожи. — Буду рад видеть вас на следующем занятии.

Она удивлённо приподнимает брови, а потом отрицательно качает головой.

— Скорее ваша новая коллега. Преподаватель высшей трансфигурации вместо ушедшей на пенсию Джокасты Джонстон. И я пыталась найти преподавательскую, но вдруг чуть не сбила вас с ног.

Риддл усиленно пытается вспомнить миссис Джонстон, но он едва ли общался с кем-то из коллег за несколько лет преподавания, не считая парочки профессоров и директора Академии.

— Вы слишком молоды для профессора, но я рад знакомству. И готов вас проводить. Вот только с коллегами познакомитесь сами, я не слишком дружелюбен в вопросах этикета знакомства.

— Дело в том, что просто вы не знаете, как их зовут? — Гермиона словно читает его мысли, вызывая у него замешательство. — И сами выглядите как студент, но глаза выдают истинный возраст.

— А вы не слишком вежливы и суёте любопытный носик не в своё дело, — язвительно парирует Риддл, открывая перед ней дверь преподавательской. — Всего доброго, мисс Грейнджер.

Он захлопывает дверь прямо перед ней. Удивительно, что носик не прищемил.

Гермиона Грейнджер думает о том, что новый коллега не слишком вежлив, несмотря на то, что является своеобразной красивой легендой своего времени. Каждый маг знает о битве Альбуса Дамблдора с Грин-де-Вальдом, и что вместе с ним было шесть знаменитых волшебников. И Том Марволо Риддл — один из них.

* * *

Тому нравится внимание молодых девушек, но сегодня ему хотелось побыть в одиночестве. Помолчать и почитать книгу после трудного дня в Академии. Головная боль почти исчезла, но Риддл умудряется поджечь несколько свитков при проверке домашнего задания одной из групп своих студентов. Придётся поставить хорошую оценку, так и не прочтя содержимое.

Академия предполагает проживание своих профессоров в отдельном крыле кампуса. Том любит свои трёхкомнатные апартаменты, где книжные полки до самого потолка занимают большую часть пространства. За долгие годы жизни он собрал отличную коллекцию.

Сейчас, наслаждаясь крепким чёрным кофе без сахара в академическом кафе-пекарне, Том замечает знакомый силуэт, мелькнувший за стеклом большого окна. И снова мисс Грейнджер, которая уже заходит и начинает мило беседовать с баристой этого места. Заказывает себе что-то невыносимо сладкое и полное взбитых сливок.

— Я могу присесть? — секунды спустя она оказывается напротив Тома и его пустого стула.

Риддл вопросительно приподнимает бровь, замечая, что в кафе достаточно мест, где можно насладиться кофе. В одиночестве. Тяжело вздохнув, он жестом предлагает ей присоединиться. Позже официант приносит ей сладкий раф со сливками и вишенкой на самой верхушке, и круассан на тарелке.

— Вы присоединились ко мне, потому что не хотите быть в одиночестве? — Риддл откладывает в сторону книгу и складывает руки на груди. — И у вас не испортятся зубы от такого количества сладкого?

Он, в отличие от многих профессоров, не носит старомодные сюртуки и мантии, предпочитая удобные маггловские костюмы и рубашки различных тонов. За долгие годы путешествий и жизни в разных местах, Том понимает, что магглы не совсем плохи. Временами, когда не интересуются магией, которая происходит прямо у них под носом.

— Нет. И ещё раз нет, — Гермиона позволяет себе насладиться глотком кофе. — Я пришла извиниться за своё излишнее любопытство и настойчивость. Иногда меня «заносит на поворотах» как говорят современные студенты.

— Рад, что заставил вас «притормозить». Извинения приняты, — он понимает, что этой фразой не отвертится от разговора с новой знакомой. — И как вам первый день в Академии?

— Сумасшедший. Парочка студентов решили надо мной подшутить, но я успела их остановить. В трансфигурации они не слишком сильны, в отличие от меня. Если честно, то те шалости, которые устраивали близнецы Уизли в Хогвартсе… Ничто не сравнится с ними.

— Хогвартс? Какой факультет? Дайте угадаю… — он задумчиво потирает подбородок. — Гриффиндор или Равенкло? Склоняюсь к первому варианту.

По её реакции и лёгкому кивку голову он понимает, что прав. Хогвартс — лучшее воспоминание Тома. Он до сих пор помнит свой первый день и распределение. Подземелья Слизерина стали для него домом на долгие семь лет.

— И как вы это поняли?

— Вы достаточно яркая и темпераментная особа. Уверен, что и храбрости вам не занимать, — с улыбкой отмечает Том смущение Гермионы.

Она мило краснеет под его взглядом.

— Я боролась с троллем на первом курсе, точнее боролись мои друзья Гарри и Рон. Это безумно страшно, но всё-таки весело. А вам на Слизерине было весело? Довольны тем, что учились именно на этом факультете?

— Все мои предки по материнской линии учились там. Я не стал исключением. Слизеринцы не так плохи, как гриффиндорцы и остальные думают. Мы расчётливы, умны и осторожны. Это хорошие качества для любого волшебника.

— Вражда факультетов — ужасная традиция. Мой друг Гарри Снейп попал на Гриффиндор, хотя ему все прочили Слизерин. Но его отец…

Том, услышав знакомую фамилию, усмехнулся. Конечно, он знал, что Северус обзавёлся семьёй не так давно. Как и Абраксас. Даже один из Лейстрейнджей женился на девушке из старинного рода Блэк. Он вспоминает немного странную и шумную Беллатрикс и невольно морщится. Том помнит этот взгляд полный обожания адресованный не собственному мужу, а его другу. Лишь Антонин, Альбус и Том остаются неженатыми и свободными волшебниками.

Риддл не позволяет себе влюбляться, потому что какая волшебница захочет связываться с опасностью и тайнами? Да и жизнь научила его тому, что не нужно любить кого-то слишком сильно и стать рабом этого чувства.

— Северус — слизеринец до мозга костей, в отличие от его магглорождённой жены Лили. Представляю его реакцию.

— Я знаю о вашей дружбе с Северусом Снейпом, — Гермиона прищуривается, наблюдая за его реакцией. — О вас написана целая книга. Борьба с Грин-де-Вальдом, лучшие ученики Хогвартса. Даже о вашей не любви к магглам.

— Я равнодушен к магглам, хотя в начале обучения в Хогвартсе думал иначе. Но сейчас не считаю их плохими, но против неравных браков повсеместно. Если произойдёт вырождение магии, то вряд ли кто-то погладит тех самых волшебников по головке.

Гермиона недовольно поджимает губы, будучи не согласной с мнением волшебника.

— В корне не согласна с вашей точкой зрения, но вряд ли стоит спорить, будучи знакомыми всего лишь день. Но я — дочь магглов, а теперь преподаю высшую трансфигурацию в Академии.

— Мисс Грейнджер. Гермиона. Мой отец — маггл, но я действительно его любил. Так что не мне судить о том, плохие магглы или нет.

Он замолкает после этих слов и поворачивается в сторону окна. На улице вновь идёт дождь.

* * *

Маленький Том любит своих родителей, несмотря на то, что отец оставляет жуткие побои на теле его любимой матушки. Мальчик и сам получает нагоняй от отца за свои способности. Неравный брак родителей, основанный лишь на любви Меропы, в девичье Гонт, удивляет Тома. Ему хочется, чтобы отец исчез из их маленького волшебного мира. Так и получается. Он бежит в свою комнату, чтобы спрятаться от плохого настроения отца. Ложиться клубочком и зажмуривается. Магия внутри него искрит, просится наружу. И когда загораются занавески в его маленькой спальне, Том понимает, что не может остановить это.

— Том! Мой милый мальчик! — перепуганная Меропа выводит его на улицу, укрыв пледом. — Я сейчас вернусь. Твой отец…

— Он должен получить по заслугам! — кричит Том, не пряча слёзы. — Останься! Ты погибнешь!

Меропа мягко улыбается и гладит своего мальчика по голове своей ладонью. Она уже всё для себя решила.

— Ты станешь великим, Том Марволо Риддл. Помни об этом, — после этих слов она бежит в горящий дом, чтобы спасти любимого мужа, несмотря на все его прегрешения.

Умирать в огне страшно. Том стоит одиноко на улице и видит, как догорает его дом и семья.

Том резко просыпается и осматривается по сторонам. Ещё глубокая ночь, но после таких снов засыпать вновь откровенно страшно. Он надевает халат и выходит в гостиную. Решает набросать задания на контрольную работу для одной из групп. Думает о том, что знакомство с Гермионой, возможно, принесёт немало бед. Интуиция его редко подводит.

Дни проходят незаметно для Тома. Он ведёт лекции, ставит оценки и часто сталкивается с мисс Грейнджер. Точнее они решают называть друг друга по имени. Коллеги как никак. Особенно, когда одна из его групп заваливает экзамен почти полностью, куратором которой является Грейнджер.

— Я не могу поверить! — она заходит в аудиторию без стука после окончания очередной его лекции. — Ты всем поставил «тролля», кроме Патрисии Эджкомб. Как это понимать? Не могли же все взять и завалить такой элементарный предмет?

— Это можно считать оскорблением? — усмехается Том, собирая портфель. — Она единственная, кто действительно был готов к тесту, в отличие от остальных твоих подопечных.

Гермиона недовольно поджала губы и сложила руки на груди. Том понимает, что она безумно злится сейчас. Забавно.

— Вот если бы ты был куратором, и я понаставила всем «неудовлетворительно», то чтобы профессор Риддл сделал?

— Я никогда не стану куратором студенческих групп. Лишняя трата времени и нервов. Достаточно уже добровольцев на эту должность. У них будет пересдача, если тебе так будет угодно. Зная тебя, ты не отстанешь от меня как минимум до Рождества.

— Это потому что мы с тобой друзья? — она вопросительно поднимает бровь. — Ты делаешь мне одолжение.

— А мы ими являемся?

Этот вопрос волнует Тома давно. Гермиона медленно, но верно заполняет его мысли. Они часто видятся в пекарне, да и её апартаменты находятся рядом с его. А ещё с ней забавно спорить, обсуждая вопросы магического права и трансфигурации во время проверки работ студентов. Он понимает, что она не только красива, но умна и упряма до невозможности. Хотя Том и сам подобным страдает, но ему положено за долгую жизнь.

— Я думаю, что да, — она немного нервничает и невольно краснеет. — Хотя временами сомневаюсь.

Том прекрасно знает, как действует на девушек. С Гермионой довольно интересно, но дальше дружбы и споров дело не дойдёт. Слишком много секретов он хранит. К такому она не будет готова. Гермиона Грейнджер — правильная во всех смыслах. Ей не место рядом с ним. Элементарно небезопасно.

— Никогда не сомневайся, Гермиона, — он подходит к ней ближе и смотрит прямо в глаза.

Из-за разницы в росте ей приходится поднять голову. Гермиона поражается цвету его глаз: глубокий синий, как настоящий океан. Конечно, волшебник не отрицает своей привлекательности, но едва ли давал ей какие-либо намёки.

— И не планировала, — она не сводит с него взгляда, прикусив нижнюю губу.

Том сглатывает, чувствуя возникшее желание поцеловать её, но лишь улыбается и проходит мимо, оставляя Гермиону со своими чувствами. Лишь на выходе, он останавливается и спрашивает:

— Не хочешь выпить по чашке кофе? Обещаю не ворчать по поводу твоей любви к сладкому.

Она закатывает глаза, но идёт следом. Ридлл удивляет своей странной манерой общения каждый день. Вот только ей это нравится.

Рождество в Лондоне в этом году выдаётся снежным: город погряз в сугробах и метелях. Том морщится от того, что острые снежинки теряются в его тёмных волосах, а ещё щиплют лицо. Он позволяет себе прогуляться в немагической части Лондона вместе с Гермионой. Та с улыбкой рассматривает украшенные витрины, изредка поправляя сползающую на глаза красную шапку с помпоном.

— Том, не будь таким суровым! Рождество уже завтра и всеми приготовлениями в Академии занимаемся не мы, — она игриво подмигивает. — Хотя директор всеми силами настаивал на твоём активном участии. Всё-таки рождественский бал.

Она держит его под руку, чтобы не поскользнуться. Том же слишком галантный, чтобы смеяться, если она рухнет на лёд. Иногда ему кажется, что она забывает о том, что является волшебницей, причём умной и начитанной.

— Пусть радуется, что я решил пойти туда и проследить за этим балаганом. Благо у меня отличная компания, — он смотрит на неё с интересом.

— Это было неожиданное предложение, но планов у меня нет никаких, так что… Ты иногда бываешь таким милым, что это даже пугает.

Том невольно качает головой. Наложить бы сейчас согревающие чары, но будет слишком заметно. Магглы иногда бывают очень внимательными. Он не хочет размышлять относительно последней фразы волшебницы, поэтому переводит тему:

— Ты довольна тем, как твоя группа сдала мой экзамен?

— Зная, что это было одолжением, то не особо. Я лично поспрашивала их перед сдачей и сомневалась до последнего. Но, спасибо.

— Походу ты их напугала, что материал рассказывали очень интересно, и мы провели небольшую дискуссию с некоторыми. И это не было одолжением с самого начала. Ты ведь тоже проводишь пересдачи.

Она резко остановилась, тем самым удержав Тома от следующего шага и заставив замолчать. Гермиона с восторгом рассматривала игрушки на искусственной ели.

— Жаль, что волшебники не так активно отмечают и не позволяют держать в апартаментах живую ель.

В голове Тома возникла идея для подарка Гермионы.

— Очень жаль, но если ты будешь засматриваться на каждую витрину, то не купишь подарки родителям. Я ради этого с тобой пошёл в такую погоду, — он отбрасывает пальцами назад вьющуюся из-за снега и влаги чёлку.

Она грустно вздыхает, и они идут в сторону большого торгового центра. Купив подарки, Том провожает её до апартаментов и на несколько секунд дольше задерживает на ней взгляд.

— С наступающим Рождеством, Гермиона.

— И тебя, Том.

Гермиона Грейнджер чувствует себя влюблённой дурой. Они ведь друзья и коллеги. Да и вряд ли такой волшебник вообще когда-то подумает о ней как о своей девушке. С этой мыслью она засыпает почти в полночь после долгих размышлений.

Том же выходит на балкон, вдыхая морозный воздух. Магия внутри него снова бушует. Всё дело в эмоциях. Обледенелый поручень тает под его руками, и металл жутко нагревается, едва не обжигая ладони. Ночью ему снится жаркое пламя дракона. На этот раз он чувствует, как кожа покрывается волдырями, мышцы падают ошмётками на сырую землю. Он не может противостоять ему. Словно, силы покинули его тело.

Утром Том чувствует себя просто отвратительно, но не придаёт этому значение. Выпив несколько восстанавливающих силы зелий собственного приготовления, он приводит в порядок фрак для вечернего бала. Гермиона же отсутствует целый день, а её охранные чары ему, волшебнику с большим стажем несложно взломать. Живая ель, украшенная разноцветными стеклянными шарами, стоит посреди комнаты. Том даже позволяет себе улыбнуться, потому что когда-то его мать тоже ставила живую ель. Этот запах всколыхнул воспоминания из самого далёкого детства. Когда отец ещё не так сильно пил и не поднимал руку на мать.

Рождественский бал поражает своим великолепием. Том рассматривает многочисленные зачарованные украшения, надеясь не найти здесь омелу, потому что студенты могли наколдовать их ради веселья. Гермиона немного опаздывает, поэтому первый обход он проводит самостоятельно.

— Прошу прощение за опоздание, — она ослепительно улыбается, наблюдая за его реакцией. — С Рождеством, Том.

На этот раз на ней длинное бархатное платье тёмно-вишнёвого цвета. Плечи прикрыты полупрозрачной тканью, а длинные тёмно-каштановые волосы убраны в замысловатую причёску. Том замечает несколько необычных заколок, а ещё едва заметный макияж, который буквально преображает Гермиону.

— С Рождеством… Ты выглядишь невероятно, — он подаёт ей руку, чтобы закружить в танце.

— Спасибо, — щёки её слегка розовеют от смущения.

Они танцуют среди других пар студентов, наплевав на взгляды вокруг. Тому впервые так легко рядом с ней. Даже огонь внутри лишь тлеет, а не разгорается болезненным пламенем. После бала он провожает её, чтобы показать ей подарок.

Гермиона буквально ахает, увидев посреди своей гостиной огромную украшенную ель. Риддл взмахом руки поднимает свечи и зажигает их. Они кружатся вокруг них.

— Но ведь нам не положено иметь живую ель в апартаментах, — она напоминает ему восторженного ребёнка в этот момент. — И мой подарок более скромен. Зная, что у тебя скоро день рождения, но ты не любишь его отмечать, я всё-таки не могла удержаться. Заранее подарки не дарят, но вдруг ты спрячешься от меня в этот день?

Взмахом палочки она вызывает две небольших коробочки из спальни, завернутые в серебристую бумагу. Том удивлённо берёт первый подарок в руки и аккуратно распаковывает его. Первое издание магических законов Англии он давно хотел заполучить в одном книжном магазине, но кто-то опередил его. Теперь он знает, кто.

— Знаю, что не слишком оригинально, но ты упоминал об этом сборнике однажды, — она пожимает плечами, не зная, что ещё сказать.

— Спасибо. Мне очень приятно знать, что ты замечаешь такие мелочи. Да и подарки я давно не получал.

Вторая коробочка намного меньше первой.

— Это чтобы ты всегда нашёл дорогу к свету в самой тьме. Зачарованный компас всегда укажет путь. Это реликвия моей семьи, но я решила отдать его тебе. Считай это глупым женским чутьём, но тебя что-то беспокоит в последнее время. Твои тайны меня не пугают, Том, но ты должен сам мне их рассказать.

Он держит в руках маленький позолоченный компас, не решаясь открыть. Сейчас свет рядом с ним. Том понимает, что не отпустит Гермиону. Наплевав на собственные правила, он кладёт подарок на маленький столик, а затем подходит к ней и пылко целует. Губы у неё пахнут малиной и чем-то ещё сладким. Она кладёт руки ему на плечи и поднимается на носочки.

С трудом прервав поцелуй, чтобы вдохнуть воздух, Том прислонился лбом к её лбу.

— Ты многое не знаешь, Гермиона. То что обо мне писали когда-то — лишь часть большой истории.

— Я знаю, — тихо шепчет ему в шею, — но нельзя держать все тайны в себе вечность, Том.

Он отходит от неё на несколько шагов. Она непонимающе смотрит на него.

— Многие волшебники пользуются беспалочковой магией. Мысленно произносят заклинания, удивляя других. Но я с самого начала был другой. Мои родители погибли при пожаре, который случайно устроил я. Хотя сложно говорить о случайности, когда твой отец маггл — беспробудный пьяница и мучитель. Он бил меня, мою мать несколько лет, потому что ненавидел магию. Пирокинез или управление стихией огня — очень редкий и древний дар. Не каждый маг может похвастаться им.

В каждой его ладони появляется огненный шар, заставивший Гермиону удивлённо приоткрыть рот.

— Магия стихий? Я читала об этом во время учёбы в университете во Франции, но слишком мало подтверждений, чтобы верить в подобное.

— Стихий же несколько, верно? — огонь в его ладонях затухает, не оставляя и следа. — Земля, воздух, вода, огонь и металл. Немногие волшебники наделены подобным даром. Мне повезло получить эту силу, но с одним условием.

— Каким?

— Я умею обращаться в дракона, который контролирует эту магию внутри меня. Чтобы поддерживать жизнь и молодость я часто превращаюсь во время своих командировок в Румынию. Там проще, так как там разводят драконов. Если я откажусь от своих сил, то умру.

После этих слов Гермиона хмурится и решает обнять Тома.

— Поэтому ты и не женился? Ведь за столько лет с момента победы над Грин-де-Вальдом…

— Я не позволял себе кого-то любить, потому что не знаю, чем закончится моя жизнь. Гермиона, я могу в порыве гнева превратить человека в кучку пепла! Без применения палочки.

— Все мы волшебники, так или иначе, можем покалечить друг друга. Иногда ты меня так раздражаешь, что я хочу превратить тебя в ежа!

— Ежа? — Том не может сдержать улыбки.

— Маленького такого, комнатного. Я бы тебя кормила и надевала бы маленькие носочки на твои лапки.

Он всё ещё держит её в своих объятьях. Она кажется такой хрупкой и маленькой. И словно не понимает всей опасности.

— Ты осознаёшь всю опасность, если будешь рядом? Станешь моей девушкой и, возможно, женой. Моё старение происходит медленнее, чем у обычных волшебников, тем более маглорождённых. И это не в обиду тебе.

Он обхватывает её лицо ладонями, пытаясь найти во взгляде хоть одно сомнение. Но не находит.

— Когда мы встретились, я ощутила, словно меня молнией ударило. Не знаю, может у тебя так не произошло, но я даже растерялась. И дело не в том, что ты знаменитый волшебник, подобный Альбусу Дамблдору. Просто твои глаза… Я поняла, что нашла родственную душу, о которой мне твердила мама. У магглов иногда такое случается. Магия это или нет… Каждый решает сам.

На этот раз она целует его мягко и медленно, запуская ладонь в его мягкие тёмные кудри. Прижимается всем телом, наплевав на последствия. Том же впервые расслабляется и наслаждается моментом, медленно стягивая с неё платье.

За окном тихо падает снег.

* * *

Проснувшись на заре, Том понимает, что впервые ему не снились кошмары. Рядом мирно сопит обнажённая Гермиона, едва прикрытая одеялом. Длинная кудрявая прядь скрывает часть её лица, что он в итоге убирает её за маленькое ушко. Грейнджер лишь морщится во сне, но не просыпается.

Он слышит стук в окно и замечает сову, держащую в лапках письмо. Эта сова заставляет его вздрогнуть. Её хозяин редко пишет Тому по пустякам. Жестом Том приказывает сове лететь до окна гостиной. Быстро надев халат, он тихо выходит из спальни. Впустив птицу, Том взял письмо, а взамен дал ей угощение.

Быстро пройдя глазами по витиеватым строчкам, он сжал пергамент в руке, оставляя от него лишь пепел.

Братья Лестрейнджи мертвы. Альбус Дамблдор вновь призывает Братство для расследования. Том не верит в самоубийство двух братьев.

Том возвращается в спальню и присаживается на кровать. Смотрит на Гермиону долго, прежде чем поцеловать в щёку. Она сонно потирает глаза и приподнимается на подушках, вопросительно смотря на него. Том поглаживает её ладошку и произносит:

— Нам нужно поговорить.